Читать книгу По следу волчицы - Вера Пескова - Страница 2

Сентябрь, 1988 г.

Я родилась в стае Лунного Клыка, в ночь первого осеннего полнолуния, когда тяжелая желтая луна так торжественно заливала своим светом бескрайние степи.

Двадцать шесть лет прошло, но я до сих пор помню как мама вынесла меня, укутанную в шерстяную шаль, на улицу и показала луне. Мне тогда, конечно, было не до светящегося плывущего в воздухе шара. Я ревела, надрываясь, оглашая округу своим плачем. И когда лунный луч коснулся моего сморщенного красного тельца и оставил на нем свой белый след, мама прижала меня к груди и отнесла в дом.

Лунный отпечаток застыл на моем теле раз и навсегда – в виде молочно-белых тонких узоров, словно от мороза на стекле. Они бежали по всей длине рук, от ключиц до пальцев, заканчиваясь у самых ногтей. Такие знаки луна оставляет только на истинных волках, рожденных в великой степи.

– Я назову тебя Кира. Моя маленькая хозяйка степей, – нежно прошептала мама.

Я появилась в семье, где мать и отец были Альфа волками. Отец – главой стаи. Мать – главой в нашем доме. Никогда не было так, чтобы отец ей перечил. Они, оба донельзя упрямые и волевые, умудрялись уживаться друг с другом почти без ссор и растить меня в любви и согласии.

Других детей у них не было. Теперь я знаю, что и не могло быть. Мать-волчица дарит своим истинным детям только одного отпрыска, но это всегда Альфа. Сильный, выносливый, такой волк живет очень долго. Обычно рождается мальчик, законный наследник и будуший глава стаи. Гораздо реже – девочка. Тогда, вырастая, она уходит в дом Альфа-волка из другого клана, к своей паре.

Если таковая отыщется.

Думаю, родители хотели найти мне достойного мужа, чтобы у меня была такая же счастливая семья, как у них. Потому как с раннего детства отец радушно принимал в своем доме гостей и выставлял меня, робевшую под оценивающими взглядами, на показ. Я была желанной невесткой для многих оборотней. Во мне ведь текла кровь истинных волков. Кровь Альфы. Я стала бы украшением и гордостью любой стаи и родила бы очень сильного отпрыска.

Волков у нас побывало много. Но мне почему-то запомнились только двое – старый друг отца со своим сыном, прилетевшие на мои кристины из самой Норвегии. Высокий и худой, парень с холодными голубыми глазами подарил мне коробку диковинных леденцов. Мама лишь языком цокала, мол, избалуют девочку вконец.

Незнакомый волчонок пах соленой морской водой и соснами. И я жмурилась от удовольствия, когда вдыхала этот запах.

Сентябрь, 2004 г.

Когда мне исполнилось пятнадцать, в стае случилось событие, последствия которого преследуют меня до сих пор…

Это я понимаю теперь, когда удалось, наконец, сложить два плюс два. Мне дорогого стоило докапаться до правды и была б моя воля, я бы повернула время вспять и сделала все по-другому. Но жизнь – она настоящая стерва и за каждую минуту счастья в ответ преподносит тебе годы страданий.

Но обо всем по порядку.

Мы весело отпраздновали мой день рождения, а неделю спустя Вика – одинокая Бета-волчица – привела в стаю обращенного волка. Кажется, это она его обратила, и с радостным блеском в глазах поспешила представить всей стае. Я хорошо помню, что мама тогда обозвала ее дурой и залепила звонкую пощечину. Отец за Викторию не заступился, позволил моей матери высказать свое мнение и лишь молча взирал на то, как у бедной Вики на глаза навернулись слезы и как она, затравленно оглядывась по сторонам, поспешила скрыться в своем доме, вместе с новоиспеченным оборотнем.

Мне странно и страшно было это видеть. В моих глазах мама всегда была спокойной расссудительной волчицей и очень радела за стаю. Она никогда прежде не обижала Вику, напротив, всегда пыталась помочь и терпеливо выслушивала ее жалобы на несчастливую женскую долю. Не понимаю, что заставило маму поднять на Вику руку. Что ее так разозлило?…

Обращенного волка в стаю все же приняли. Но с тех пор начались разлады. Сначала по мелочам: то вещи пропадут, то соседи поссорятся на ровном месте. Постепенно конфликты перерастали во все более крупные. Через полгода уже три семьи покинуло стаю. Потом на пару месяцев наступило затишье.

Все это время Вика не показывалась на глаза, она больше не приходила к нам домой и вообще перестала появляться на людях.

Мои вопросы об этой волчице мама попросту игнорировала.

Май, 2005 г.

Однажды ночью мне случилось подслушать разговор родителей. Они сидели, закрывшись в папином кабинете, но окно было приоткрыто.

Я как раз возвращалась с пробежки.

Была последняя неделя мая. Вовсю цвели незабудки и крестовник, и воздух был наполнен тонким сладким ароматом. Суховей разогнал редкие облака, очистив небо, но принес с собой жару и сухость. Из-за него в этом году опять, наверное, неурожай будет…

По весне мне нравилось бегать ночью. Тихо, хорошо, дышится легче, потому что ночью ветер спадает, а с ним и жара. Можно было спокойно бегать босиком. Земля, накалившаяся за день, остывала медленно.

Я аккуратно, стараясь не шуметь, закрыла ворота. Постояла минуту, пытаясь отдышаться, и тут приметила слабый свет, льющийся из окна отцова кабинета на первом этаже. Через приоткрытые створки до меня долетел взволнованный шепот родителей.

Подкравшись поближе, я прислушалась.

– От Вики что-нибудь слышно? – спросила мама.

– Нет, не появлялась. Мои парни всю округу прочесали, но ее и след простыл, – ответил отец.

– Плохо. Это очень плохо, Витя, – мамин голос был полон печали.

– Этот ее волчара…надо было его сразу…

– Тише, Витя, – зашипела мама, – Кто ж знал, что он такой… Его не нашли еще?

– Нет. Но найдем. Я его сам найду и шкуру с него сдеру, – в папином голосе мне послышалась неприкрытая ярость.

Я зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть от удивления. Значит, Вика и ее обращенный волк сбежали. Но почему? Что они такого натворили, что отец так взъелся на них? Должно быть, что-то действительно серьезное!

В кабинете, между тем, повисла долгая пауза. Я уже развернулась было, намереваясь незаметно скрыться в доме, но тут мама опять подала голос:

– Ну, а что там сын твоего першего друга норвежца, скоро приедет?

– На следующей неделе.

Значит, этот волчонок, от которого так вкусно пахнет морем и хвоей, опять к нам заявится.

Интересно…

Июнь, 2005 г.

Молодой скандинав, как и сказал папа, приехал спустя неделю. На этот раз один, без отца. Мой папа встретил его почти как родного и даже поселил в нашем доме, на цокольном этаже. Я посмеивалась про себя тихонько: заточили дорогого гостя в подвал, как в темницу, вот оно, хваленое гостеприимство степных волков. Но парень, кажется, рад был жить в холоде и сырости, он совсем не жаловался.

Кто-то скажет, что неприлично селить у себя молодого волка, когда в доме несватаная дочь. Но мне было уже шестнадцать. Я понимала, на что рассчитывали мои родители. Они хотели выдать меня за него замуж.

Альфа волки практически непобедимы. Мать-Волчица дарует им острый ум, красоту и силу, равную которой сложно отыскать. Но, взамен, отбирает надежду на большую крепкую семью. Найти свою пару Альфам удается редко. И хотя родить от такого оборотня может любая волчица, законный отпрыск рождается только один. И только от волчицы Альфа крови.

Меня угораздило родиться Альфой. И теперь мои родители были вовсю заняты поисками достойного мужа. Чтобы не прервался род Лунного Клыка и чтобы я не досталась кому попало.

Молодой волк мне нравился, но я его побаивалась. Он нагло рассматривал меня, когда думал, что не вижу, и глаза его медленно наливались кровью. Я не знала, хорошо это или плохо. Но от греха подальше старалась держаться в стороне.

Эйнар, так звали этого угрюмого волка, не искал со мной встреч. Все дни напролет он проводил с моим отцом. То на охоте, то на рыбалке, то еще где. А по вечерам допоздна сидел в кабинете или закрывался в выделенной ему комнате, в подвале. Говорил, что там ему дышится свободней. Уж больно раскален здешний воздух для его легких. Даже ночью дышать трудно.

Мы виделись с ним только за ужином, когда вся семья собиралась за столом, уставленным блюдами из мяса или рыбы. Да, моя мама любила готовить. Эйнар ел молча, бросая на меня косые взгляды, и исчезал сразу после окончания трапезы.

Впервые он заговорил со мной лишь спустя три недели…

Я как раз собиралась на танцы. Оделась понарядней, выпросила у мамы модные босоножки на шпильке, подвязала длинные волосы в высокий хвост. Долго крутилась перед зеркалом, пытаясь найти изъян, потому что если увижу я, увидят все. Волчицы – народ вредный и ревнивый. Они мне потом долго косточки будут перемывать, если дочь Альфы не будет выглядеть идеально.

Была еще одна причина моей к себе придирчивости. На дискотеке обещался быть Коля, парень, которому я была совсем непрочь подарить свой первый поцелуй. Сердце начинало биться чаще, а щеки вспыхивали румянцем, стоило мне только подумать об этом. Все подружки хвастались, что уже целовались, и только я чего-то ждала.

Точнее, кого-то.

Коля казался подходящим вариантом. Высокий, с длинной челкой и загадочной чуть грустной улыбкой. Я, кажется, ему тоже нравилась. Он постоянно пытался невзначай дотронуться до меня при встрече, и когда это ему удавалось, улыбался тепло, заглядывая в глаза.

Я подмигнула своему отражению в зеркале и, очень стараясь не сорваться на бег, выскочила в прихожую.

У входной двери меня ждал сюрприз.

Эйнар собственной персоной.

Он закрывал собой дверной проем и, сложив руки на груди, смотрел на меня, такую нарядную и еще минуту назад счастливую. В голубых глазах загорались красные огоньки.

– Ты куда? – без предисловий спросил он.

– На танцы, – улыбка медленно сползла с моего разрумяненного лица.

– Пойдем, провожу. Темно на улице.

И он отступил на шаг назад, давая – нет, не пройти – протиснуться между его торсом и дверью. Я опешила от такой наглости. Ну, вот ведь, хам, прямо в доме моих родителей!.. Я решительно шагнула к выходу.

Его близкое дыхание обожгло кожу. Растерянно моргнув, я подняла на него глаза и застыла, словно кролик перед удавом. Разум отказывался понимать, почему по телу вдруг побежали мурашки, а ноги стали ватными. А эти его голубые глаза…я тонула в них, и выбраться не было сил. Возникло странное желание прикоснуться к его лицу. Погладить. Расправить непослушные белые волосы, падавшие на лоб.

Эйнар смотрел на меня без тени улыбки. Он просто очень внимательно смотрел мне в глаза, и я готова была поклясться, что я видела в них отражение своих эмоций.

Но волшебный миг расстаял. Волк вышел за дверь, обернулся ко мне и проронил:

– Ты идешь или как?

Иду. Я вздохнула и нехотя поплелась следом.

Мы вышли со двора, и мне пришлось снять каблуки, я боялась поломать или босоножки или свои ноги. Двинулись неспеша вдоль пыльной дороги, Эйнар чуть впереди, я – за ним, отставая на шаг или два. Безоблачное ночное небо было сплошь усеяно звездами, луна светила мягко, заливая своим чарующим светом дорогу, бескрайние пшеничные поля по обе стороны. Нас с Эйнаром. Ощущение словно мы попали в сказку, так было безмятежно и красиво вокруг.

В детстве я представляла, что купол ночного неба – это большой дуршлаг, а звезды – дырки, через которые на землю льются дожди. Интересно, если я расскажу об этом Эйнару, он посмеется или покрутит пальцем у виска?…

Мы почти пришли, когда я вдруг поняла, что мне расхотелось на дискотеку. Бог с ним, с этим Колей, в другой раз поцелую. Если я ему нравлюсь, он подождет. И потом, мне почему-то совсем не хотелось, чтобы Эйнар видел нас с Колей вместе.

– Эйнар, – позвала я, – Что-то мне расхотелось идти.

Дотронулась было до его плеча, но в последний момент отдернула руку, испугалась. Вдруг оттолкнет? Он такой хмурый, неулыбчивый, молчаливый. Как тут понять, нравлюсь я ему или нет? Напридумываю себе сейчас всяких глупостей, и обожгусь о его холодность. Плакать потом в подушку по Эйнару не хотелось.

Волк развернулся медленно, подошел ко мне вплотную, возвышаясь почти на голову. А я еще думала, что у меня рост высокий… Под его буравящим взглядом я невольно отступила на несколько шагов назад. Хмыкнула про себя. Надо же какой сильный. Если я, Альфа, под его взглядом отступаю, что ж тогда говорить о Бета или Омега волках? Вот же, достанется каким-то бедняжкам такой вожак.

– Погуляем тогда? – предложил он.

– Хорошо.

Неожиданно.

Сама не знаю, почему согласилась. На самом деле мне хотелось домой. Свернуться калачиком под одеялом в своей комнате и заснуть поскорей. От Эйнара подальше.

Но раз согласилась, надо идти. Я огляделась и кивнула в сторону парка, пустынного в такой поздний час. Мы двинулись по узкой дорожке, прошли по густой траве, молча, кидая друг на друга косые взгляды. Через пару минут свернули на тропинку с выкрашенной в желтый цвет одинокой лавочкой. Эйнар вдруг потянул меня к этой лавочке, все так же молча. Но на границе круглого пятна света, отбрасываемого старым покосившимся фонарем, он резко остановился.

Не успев затормозить, я уткнулась носом ему в спину.

– Извини, – промямлила.

Неудобно получилось. Я совсем не хотела так близко к нему подходить.

А Эйнар вдруг резко развернулся и обнял меня за талию. Кажется, только глухой не услышал моего судорожного вздоха.

– Ты что дела…? – начала было я.

Но дерзкий волчонок не дал мне опомниться. Склонился и поцеловал в губы.

Он застал меня врасплох. Я, округлив глаза от удивления, попыталась промычать, чтоб отпустил немедленно. Даже ударила пару раз кулачком по его груди, для верности. Но он только обнял крепче и впился губами еще сильнее.

Меня словно в кипящую лаву опустили. Температура тела моментально повысилась. Ладони вспотели, а сердце застучало как бешеное, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Колени обмякли, и я ухватилась за его плечи, чтобы не упасть. Голова закружилась от нехватки воздуха, и возникло ощущение, что я задохнусь сейчас… Но сладкая пытка все длилась и длилась. И вот мне уже начало казаться, что все это грезится. Что нет никакого поцелуя. И Эйнара нет. Я сплю, наверное… А потом захотелось ответить на этот жаркий поцелуй. Я закрыла глаза и обвила руками его крепкую шею.

Эйнар оторвался на секунду, смущенный, видимо, моим напором.

Я тут же залепила ему пощечину. Звонкий шлепок огласил округу, и стайка воробьев испуганно взметнулась вверх с ближайшего куста.

– Я тебе не разрешала.

Этот наглец хмыкнул и снова поцеловал. На этот раз настойчивей, чуть грубее. Дернул за хвост, заставляя меня закинуть голову и прижаться к нему всем телом. С моих губ невольно сорвался стон – то ли боли, то ли наслаждения.

– Моя, – выдохнул он мне в губы.

Спорить с ним не было сил, я просто хотела, чтобы он целовал меня еще и еще.

Домой мы вернулись, держась за руки. Я глупо улыбалась, облизывая припухшие от поцелуев губы. Эйнар старался не смотреть на меня, но каждый раз, когда наши взгляды встречались, в радужке его ледяных глаз ярким огнем вспыхивали красные искры. Тогда я сжимала его руку сильней, и он сжимал мою в ответ, и по телу разливалось приятное тепло.

– Моя, – повторил он тихо, сорвав прощальный поцелуй с моих губ.

На следующее утро я долго лежала в постели и прокручивала вчерашнее событие в голове. Было ли это так хорошо, как говорили про то подруги? Да. И даже лучше. Его прикосновения вызывали странную реакцию в моем теле. От поцелуев сладко кружилась голова, и хотелось чего-то еще. Чего-то большего… Интересно, значит ли это, что мы созданы друг для друга? Или это у всех оборотней так?

Вылезать из кровати не хотелось. Мне было стыдно. Я не знала, что сказать Эйнару. Что мне понравилось, и я хочу еще? А что, если он не захочет? Казалось, что у меня на лице все написано, и любой поймет что случилось вчера и станет смеяться надо мной.

Я решила не высовывать носа из комнаты, пока все не разойдутся по делам. Из окна было отлично видно наш двор, и отследить кто когда покинул дом было проще простого. Вот отец с Эйнаром, таким же хмурым, как обычно, уехали в лесополосу, ставить силки на грызунов.

Вот мама выбежала в магазин. Опять, наверное, молоко закончилось.

Ужом просочившись сквозь приоткрытую дверь спальни, добежала до ванной, залезла в душ. Из душа на кухню, живот уже сводило от голода. Потом возьмусь за уборку. Надо бы и на пробежку время выделить. А там и отец с Эйнаром вернутся…как этому наглому норвежцу в глаза смотреть, я не знала. А вдруг он все расскажет моим родителям, смеха ради, чтобы пристыдить меня?

Я невольно тронула губы и, не удержавшись, мечтательно улыбнулась.

За этим занятием и застала меня мама.

– Кира, у тебя что-то горит! – крикнула она мне с порога.

Это подгорал мой тост. Я забылась и совершенно не заметила, как из тостера заструилась тонкая сизая дымка.

– Доча, что с тобой? Ты что это в облаках витаешь?

Ой. Я обернулась, виновато улыбнувшись. Хотела было извиниться, но слова застряли в горле.

– Кир, все хорошо?

– Угу, – кивнула я.

Мама посмотрела на меня как-то странно. Потом поставила сумку с продуктами на стол и спросила осторожно:

– Ничего рассказать мне не хочешь?

– Я целовалась с Эйнаром, – выпалила я, краснея как помидор.

Уф. Призналась. Ну вот, теперь пусть смеется…

Но мама не смеялась. Она улыбнулась нежно, а потом подошла и крепко прижала к груди.

– Тебе нравится Эйнар?

– Угу, – потупив взор, ответила я. Маме я не могла врать.

– А как целовал, тебе понравилось?

– Очень, – едва различимый шепот.

Больше она ничего не стала спрашивать. Лишь покрепче обняла, погладила меня по голове и поцеловала в макушку, прям как в детстве. А ведь мне уже шестнадцать!

– Ну, слава Матери-Волчице, – услышала я ее довольный голос.

Вечером родители куда-то ушли. Сказали, идут проведать папину сестру, а то давно, мол, родственников не видели. Но я же помню, что они только на прошлой неделе собирались! Нутром чуяла, что это они специально, чтобы нас с Эйнаром наедине оставить. Первый попавшийся предлог нашли, хитрюги.

Как оказалось, их старания не увенчались успехом. Скандинав не вышел на ужин, хоть мама и испекла его любимый мясной пирог. Эйнар заперся в своей комнате и не выходил целый вечер. А я кусала локти от досады и сомнений. Глупые мысли лезли в голову. Ему не понравилось со мной целоваться. Я зря ответила на поцелуй, надо было притвориться, что мне все равно. Пусть бы добивался до посинения или пока не надоест. А я, дура, поддалась, и он сразу потерял ко мне интерес. Уверена, что так и было. Я ему просто разонравилась.

Гордость и обида не позволяли мне заснуть. Я ворочалась, пытаясь прогнать эти дурацкие воспоминания о его губах, целующих мои то с нежностью, то с грубым напором, требуя подчинения. О его сильных руках, заставляющих меня плавиться словно свечка. И глаза с пугающими алыми искрами, притаившимися за нежно-голубыми кристаллами льда… Я зарычала и в отчаянии запустила подушкой в стену. Следом полетела простыня.

Измученная и злая, встала с кровати, понимая, что не засну, пока не поговорю с Эйнаром. Если я ему не нравлюсь, пусть скажет об этом открыто. Авось не умру от горя.

Я на цыпочках спустилась на первый этаж. Свернула было на лестницу, ведущую на цокольный этаж, но тут из кухни донесся звон посуды. Родители вернулись? Рановато что-то. Они сказали, что всю ночь проведут у тети Инны… Настежь распахнув кухонную дверь, я застала Эйнара за поглощением маминого пирога. Вот же!.. Со мной, значит, ужинать не захотел, прятался от меня, трус поганый!

На глаза навернулись слезы.

– Приятного аппетита, – нарочито громко сказала я, – А что же ты со мной ужинать не стал?

Я готова была на стенку лезть от обиды. И еще от стыда, за то, что позволила себе пустить этого наглеца в свое сердце. Надо было нажаловаться вчера папе, чтоб выгнал этого хама взашей из нашего дома. Чтоб носа своего больше здесь не показывал!

– Или, что, уже не нравлюсь?

Эйнар отодвинул пустую тарелку, неторопливо облизав жирные от масла пальцы. А потом посмотрел на меня так… мне не по себе стало. Глаза из прочразно-голубых в одно мгновение превратились в два алых уголька.

Я отступила к выходу. Вся злость в миг улетучилась, сменившись страхом. Ой, не стоило, кажется, на него кричать. Не буди лихо, как говорится…

– Нравишься, – тихо и очень четко произнес Эйнар.

И медленно двинулся ко мне, застывшей, как статуя, в дверном проеме. Страх сковал тело, я могла лишь молча смотреть как он подходит ко мне, как берет мое лицо в свои руки, проводит измазанными в масле пальцами по щекам, пунцовым от недавней злобы.

– Ты – моя волцича. Моя. Понимаешь, что это значит, Кира? Я выбрал тебя и никому не отдам. Никогда, – прошептал он, глядя мне в глаза.

И коснулся моих искусанных от волнения губ своими, твердыми и горячими. И страх вмиг исчез, а руки сами собой потянулись к его плечам. Я поняла, что не могу и не хочу сопротивляться.

– А целоваться ты не умеешь, – с ухмылкой заметил он через минуту.

– Да как ты…?! – начала было я, но его настойчивые губы заставили меня замолчать.

– Ничего, я тебя научу, – сказал он спустя еще минуту.

Я открыла глаза и увидела улыбку на его лице. Первую улыбку с тех пор, как он к нам приехал. И она была такой заразительной, что я не сдержалась, улыбнулась в ответ.

– Что?

– Ничего, – я пожала плечами, – Просто первый раз вижу, как ты улыбаешься. Тебе идет.

Он улыбнулся еще шире, обнажая острые клыки, и притянул меня к себе так сильно, что дышать стало тяжело. Голова опять закружилась.

– Почему на ужин не пришел? – спросила я, когда вновь обрела возможность дышать, – Я думала, ты меня избегаешь.

Эйнар посмотрел на меня как на дурочку. В глазах явно читался упрек. Он назвал меня своей волчицей, а я тут извожусь глупыми мыслями о том, понравился ему наш первый поцелуй или нет.

– Я тебя не избегаю. Просто…дела были. Надо было проверить кое-что. Я вернулся только час назад.

Странно. Я-то думала, что он весь вечер дома был. Не заметила совсем, уходил он или нет. Очень странно.

Должно быть, мысли, как в зеркале, отразились на моем лице, потому что Эйнар тут же добавил:

– Извини, не успел тебе сказать. Все случилось в последний момент.

– Что – все?

– Отец тебе сам расскажет, – ушел он от прямого ответа.

– Ладно, – я не стала спорить.

Но про себя подумала, что все это как-то немного подозрительно. Эйнар шпионит за кем-то тайком? За моим отцом или по просьбе моего отца? Что он там может на ночь глядя проверять? Воображение разгулялось, прямо детектив какой-то… Надо с отцом завтра обязательно поговорить. Пусть объяснит.

– Как ты быстро соглашаешься, – Эйнар довольно прищурился.

– Не могу с тобой спорить, когда ты вот так…близко стоишь, – выдохнула я.

Волк посмотрел мне в глаза пристально и…я опять пропала. Не заметила даже, как сама потянулась к нему, обвила руками шею и осторожно коснулась губами его губ. Реакция была молниеносной. В тот же миг он ответил на поцелуй с таким чувством, что по всему телу пробежала сладкая дрожь, а колени подкосились от внезапной слабости. Его руки с моей талии опустились на бедра и сжали больно, вызвывая странное томящее чувство внизу живота.

Я тихонько всхлипнула и прижалась к нему, как могла ближе.

– Нет, – он вдруг отстранился, тяжело дыша, – Кира, иди лучше спать.

Я вопросительно подняла брови.

– Иначе я за себя не ручаюсь… Я тебя прям здесь, на кухне… Мне твой отец потом голову открутит!

Он меня прям здесь на кухне…что?

И тут до меня дошло. Оооооо. Он хочет сделать со мной то же самое, о чем так упоенно рассказывала недавно одна из старших подруг. То, что по ее словам, невозможно сравнить ни с каким другим удовольствием на свете. Первый раз, конечно, немного больно, но ради такого стоит и потерпеть…

Нет, не хочу, чтобы больно. Не сейчас, я не готова еще.

Эйнар словно прочел мои мысли, он нехотя разомкнул объятия и нежно погладил по распущенным волосам.

– Спокойной ночи, моя маленькая степная волчица.

– До завтра, – прошептала я и поспешила обратно в свою комнату, пока имела еще силы расстаться с этим волком-искусителем.

Увы, но на следующий день нам не суждено было увидеться.

Родители вернулись ранним утром. Отец – удивительно спокойный, а мама, наоборот, сильно чем-то встревоженная. Никогда еще не видела ее такой. Она фурией влетела в дом, кинулась на кухню, где застала меня завтракающей в гордом одиночестве. Ничего не объясняя, резко сказала:

– Собирайся. Я тебя к бабушке отвезу.

Не просьба, а приказ.

– Когда? – спросила я с набитым ртом.

– Сейчас. Пакуй вещи. Быстро. Выезжаем через пять минут.

И пулей вылетела из кухни, оставив меня удивленно пялиться на пустой дверной проем.

С Эйнаром попрощаться не дали. Я с грустью отметила, что он и сам не вышел меня проводить. Разглядела только его точеный профиль, когда на минуту приоткрылась дверь в папином кабинете, впуская внутрь пару Бета-волков, папиных помощников.

Непонятное волнение возникло в душе. Не волнение даже, предчувствие чего-то плохого. Я взглянула на маму, ожидая хоть каких-нибудь объяснений. Но она лишь схватила меня за руку и торопливо потянула к машине, припаркованной у ворот. Так, ни сказав никому ни слова, мы уехали к бабушке, на Черное море.