Читать книгу Вечный декабрь - Вероника Белоглазова - Страница 4

Этой ночью Эмили приснился сон: в нем она гуляла босой по набережной, наблюдая за разыгравшимися волнами, разбивающимися об мель и окутывая её своими брызгами. Теплые потоки воздуха нежно ласкали плечи, развивая подол платья и непослушные локоны, выбившиеся из-под шляпки. Играли уличные музыканты, чья музыка доносилась откуда-то издалека, навивая ощущения ностальгии о чем-то, что теплило душу. В то же время ей хотелось отчаянно бежать, бежать не останавливаясь, без оглядки, но она не могла, продолжая всё так же прогуливаться под звуки прибоя, словно мотылек, летящий на манящий свет…

Ее разбудил звонок отца. В этот момент она даже была этому рада, сразу же ответив на него:

– Привет, – сонным голосом ответила она.

– Извини, что разбудил!

– Я сама проснулась, просто так совпало…

– Как прошел спектакль?

– Хорошо. Мне очень понравился.

– Неуверенно это прозвучало. Не оправдались возложенные ожидания?

– Просто сон неприятный приснился, поэтому тон такой. А спектакль мне честно понравился, я даже взяла автограф. И Алиса нас сфотографировала. – последнюю фразу она произнесла хвастливым тоном. – Остальные подробности по приезде.

– Кстати, по поводу этого я и хотел с тобой поговорить ещё вчера, но как-то вылетело из головы. Ты же в Лондоне не была ни разу, так что я тут подумал: а почему бы вам не остаться там на пару дней, осмотритесь, приценитесь к общественной жизни. Я давно планировал открыть там филиал, так что твое мнение будет иметь весомое значение в принятии окончательного решения.

– Не поверишь. Мы буквально вчера, перед сном, решили остаться на один день.

– Это я транслировал вам свои мысли!

– Хахаха, наверно! Как ты там, не скучаешь?

– Честно говоря, подумываю завести домработницу на постоянной основе, чтобы над ухом жужжала, а то непривычно без этого! Я впервые фильм посмотрел от начала и до конца! И никто не мельтешил перед экраном!!!

– Ну это уже крайние меры! Может начнёшь с психологической помощи!?

– Ты права, что-то я вспылил с идеей о домработнице! Начну с того, что заведу собаку! Как насчёт французского мастиффа?

– Тогда точно придётся заводить домработницу! Ладно пап, я тоже соскучилась! Мне уже не терпеться поделиться с тобой подробностями моего путешествия, так что скоро буду дома. Завтра. Наверно.

– Обнадежила…

– Мама не звонила тебе?

– С тех пор как тебе исполнилось шестнадцать лет, наше с ней общение прекратилось. У нас была устная договорённость, что ваши встречи будут координироваться тобой и каждый из нас не станет в это вмешиваться. Но как я понимаю, вы с ней давно не видитесь!?

– Она улетела в Италию на ПМЖ. Звала меня в гости, я сказала, что подумаю над этим…

– Фитнес-центр, салон красоты, кофейня?

– Она открыла небольшой бутик по франчайзингу. Не помню точно название бренда.

– Когда-то она упрекала меня, зато, что я уделяю мало внимания семье, зациклившись на своем бизнесе. А теперь на собственной шкуре убедилась каково это: разрываться между семьёй и работой. Это сейчас принято говорить «не парюсь», а тогда я только начинал бизнес и мне было очень тяжело. И вместо того, чтобы проявить каплю терпения, она отжала половину от моего «нуля», оставив меня с огромными долгами и тобой. До сих пор не понимаю, когда я упустил момент её метаморфозы из милой девушки, с которой я познакомился двадцать пять лет назад, в такую закостенелую эгоистку. Одному только рад, что ей хватило мозгов признать свои ошибки! Но это уже наши личные разборки (которые я хотел бы, чтоб они оставались сугубо между нами, но она решила выложить всю подноготную) слава Богу они не повлияли на ваши взаимоотношения! И я ей благодарен, что она избавила меня от нужды объяснять тебе некоторые вещи, в которых я полный профан!

– Она не звонила мне чуть больше недели. Позвоню ей сегодня сама, может что-то случилось!

–Спросишь у неё: нужна ли помощь, только чтобы она не поняла, что это звучало от меня.

–Ок.

–Жду от тебя много фоток, а лучше видео! Надо же пополнять семейный архив!

–Будет сделано! Пока.

Отец был для нее персональным психологом, пожалуй, как и каждый родитель для своего ребёнка. Он никогда не задавал лишних вопросов, а чаще всего не делал этого вовсе, проводя обычную беседу, за которой вспоминал различные случаи из своей жизни, поэтому после разговора с ним ей всегда становилось легче.

Собравшись после плотного завтрака, обе девушки снова возложили на Эндрю роль экскурсовода, начав день с посещения Лондонской национальной галереи. К слову, инициатором явилась Эми, в то время как Алисе хотелось посетить парки, пабы и прочие места массового скопления коренных англичан по ее мнению. Общим решением явилось объединить желания обеих путём распределения дня на несколько этапов: первый включал в себя культурный отдых, второй состоял из развлекательной программы, в которую входило посещение Лондонского глаза, откуда открывался обширный вид на город.

Лондонская национальная галерея, находившаяся на Трафальгарской площади, была третьей по посещаемости в мире, представляющая западноевропейскую живопись XII – начала XX века, потому не посетить её было грехом. Ознакомившись предварительно с планом расположения рекомендованных картин, Эми и Алиса разделились по залам, заранее договорившись о месте встречи. Эндрю был против этого, ввиду того, что быть одновременно в двух местах физически было невозможным, но пообещав, что она будет на постоянной связи, он остался с Эми.

Свернув в восточное крыло, она искала картины Моне – художника, чье творчество произвело на нее впечатление еще в раннем детстве при посещении музея Оранжери. Славно известные «кувшинки», которые так любил писать Моне, состоящие из восьми частей, разделённых на два зала (по четыре картины в каждом) до сих пор хранились в закоулках ее памяти, навивая самые приятные воспоминания, тех незабываемых дней, проведённых в Париже.

Наконец, Эми нашла нужную комнату на втором этаже, под номером 44. Первой попавшейся на глаза картиной была: «Натюрморт с яблоками и гранатом» Гюстава Курбе – наверно, потому что из всех представленных она была самой яркой и понятной. Изображеные фрукты были настолько реалистичны, что, казалось бы, можно протянуть руку взяв один из них. Несмотря на всю ее прелесть, слишком долго зацикливаться на ней Эми не стала, перейдя к следующей композиции: “Вид на Лакмен” того же художника. Она была скуднее на цвета, несколько блеклой, размытой – толи Женева была настолько угрюмой в день написания картины, толи настроение художника было не из лучших. Одним словом – она производила удручающее впечатление. «Дон Кихот и Санчо Панза» – Оноре-Викторен-Домье, напоминала фразу из произведения Л. Н. Толстого «Анна Каренина»: «… Все смешалось в доме Облонских», своей нечеткостью и полнейшей неразберихой. Эми пришлось провести рядом с ней минут пять, чтобы отделить фигуры лошадей с их всадниками от сливающихся с их тенями скалами. Последующие картины она пробежала одним глазком, пока взгляд не остановился на узнаваемом почерке её любимого художника – “Темза под Вестминстером”, Клод Моне. На переднем плане был изображён причал, на котором стояли люди, видимо занимающиеся рыболовлей, судя по изображенной парусной лодке схожей с рыболовецкой, а чуть поодаль виднеелся знаменитый Биг Бен, а позади него возвышалась башня Виктории.

– Без туманов Лондон был бы не таким красивым.1 – прозвучал голос позади Эми.

– В лучах солнца он не менее прекрасен, – не отрываясь от картины и не задумываясь, ответила она.

– Чем же вам нравится эта картина? Я в ней не вижу той самой красоты, о которой говорил Моне.

– Мне нравится не то, что на ней изображено, а те ощущения, которые я испытываю, глядя на неё.

– И что же Вы чувствуете, позвольте узнать?

– В сравнении с картиной “Вид на Лакмен", глядя на которую ощущаю себя Робинзоном Крузо2, отчаявшегося спастись с этого безлюдного острова, я испытываю кардинально противоположные эмоции, несмотря на воспроизводимую на ней туманность, – она обернулась, полагая что все это время вела разговор с Эндрю, однако, несмотря на то, что он был в непосредственной близости, рядом с ней стоял другой мужчина, абсолютно ей не знакомый.

Первое, о чем подумала Эми:

–Турист. Так она решила исходя из его внешнего вида. Он был одет в черный свитшот с накинутым на голову капюшоном, под темно-синие джинсы и белые кроссовк, и с едва заметным акцентом.

–Простите, что отвлек Вас от размышлений!

–Напротив…– она на секунду задумалась. – А какая картина нравится Вам? Раз уж Вы спросили меня об этом, то позвольте узнать и Ваше мнение.

–К сожалению, лучшие работы любимого мною художника среди представленных нет.

–Но не ужели среди более двух тысяч экспозиций вы не нашли хоть одну, которая произвела на вас впечатление?

–Почему Вам нравится творчество Моне?

–Наверно, потому что однажды я нашла в нем родственную душу, которая видит этот мир в тех же красках что и я.

– Но именно на этой картине Вы остановились, оставив без внимания все предыдущие, потому как глядя на них испытывали чувство тоски и одиночества, верно?

–Допустим…

– Но ведь она выполнена в тех же красках что и «Вид на Лакман» – вызывающий у вас негативные чувства. И вы обошли стороной «Вид на Темзу: мост Чаринг-кросс"3, хотя она гораздо ярче и пейзаж один и тот же. Это говорит о том, что в день первого знакомства с творчеством Клода Моне, вы испытали самые приятные эмоции, которые плотно засели в Вас и каждый раз при упоминании его имени под работами, Ваше подсознание их выдаёт. Следовательно, вам нравятся не его картины, а те чувства, которые вы испытываете рядом с ними. Думаю, я ответил на ваш вопрос.

– Почему Вы так решили?

– Потому как перед тем как взглянуть на картину, Вы прочитали табличку.

– Я читала таблички под всеми картинами.

– И потому не задержались у них более минуты. Но если вы так настаиваете, то у меня есть к вам предложение провести маленький эксперимент. Только перед этим, ответьте мне на один вопрос.

– Я так понимаю мое согласие не требуется?

– Искра в Ваших глазах, после моего предложения, ответила за вас. Так вот: Вы в этом музее впервые?

– Я ведь могу солгать.

– Значит впервые! Эксперимент будет чистым. Я пройду в комнату 46 и встану у одной из картин, но так, чтобы Вы не могли увидеть таблички. Ну а дальше вы просто скажите о ваших ощущениях.

– Ок.

Спустя несколько минут незнакомец позвал её. Он стоял у одной из картин, на которой была изображена река на фоне зелёных холмов и деревьев, а сквозь нее проглядывались небольшие домики. Глядя на неё ощущалось дуновение лёгкого ветерка, приносящего за собой аромат цветущей вишни и свежескошеной травы. Эми казалось, что она стоит на берегу той реки, наблюдая за спокойным течением ее русла, слыша пение птиц и едва уловимый шелест листьев.

–Что Вы чувствуете? – хотя для него ответ был уже не важен, потому как восхищеные глаза Эмили говорили за нее.

–Вы были правы! Но ведь от этого я не перестану любить Моне…

–Об этом не шло речи. Но теперь Вы знакомы с еще одним творцом, чьи работы Вас будут вдохновлять не меньше чем Моне. – он отошёл от таблички, встав рядом с ней.

««Речной пейзаж». Жуль-Луи-Филипп Коанет».

–Простите, мы не виделись с Вами раньше? Ваш голос мне очень знаком.

Эмили была настолько увлечена картиной, что, обернувшись не дождавшись ответа, таинственного незнакомца уже не было.

–Ты не видел куда он пошел? – спросила Эми Эндрю.

– Вернулся в соседний зал…

Она прошла в указанном направлении, однако и там его не было. Обойдя едва ли не весь музей ей так и не удалось его найти, словно он растворился в воздухе. Эми пожалела о том, что не узнала хотя бы его имени, дабы он не остался в ее памяти как обычный турист, который своей загадочностью за считанные минуты влюбил в себя.

Предварительно связавшись с Алисой и сообщив, что культурно-духовная программа подошла к концу, Эми спустилась к парадному входу с нетерпением ожидая свою подругу. Каково же было её удивление, когда она увидела ее в сопровождении какого-то парня, с которым она, мило улыбаясь о чем-то разговаривала, направлялась к ней.

–Познакомся, это Эмили – моя подруга. Эмили, это – Питер, он студент Кембриджского университета, будущий… – название вылетело из головы, и она взглядом обратилась к Питеру за подсказкой.

–Психолог, – с широкой улыбкой ответил он.

–Да, точно! Как я могла забыть.

–Летологика4 – частое явление. Каждый пятый житель планеты с этим сталкивается на ежедневной основе.

–На пришельцах тоже исследование проводили!? – с первых секунд знакомства с Питером, у Эми возникло неконтролируемое чувство раздражение к нему.

– Я не сторонник теорий заговора и мыслю рационально. Потому считаю, что истории о пришельцах – не более чем выдумка людей, желающий получить материальную выгоду или же просто людей больных шизофренией…

– По-вашему в НАСА работают шизофреники? – Эми не собиралась дискутировать на эту тему, поскольку её предшествующая фраза была не более чем шутка, но его серьёзность, с которой он к этому отнёсся лишь усиливала необъяснимую неприязнь. Эти чувства были на бессознательном уровне, и ей не хотелось обижать ни в чем неповинного человека своим поведением. Но это был один из тех случаев, когда разум бессилен и трибуну захватывают эмоции.

– Стоп, стоп, стоп! – Алиса почувствовала нависшее напряжение, предприняв попытку перевести тему разговора. – Давайте обсудим эту тему в другой раз, тем более что каждый из нас немного шизик. И я не исключение… Поскольку наша программа духовно-интеллектуального развития закончена, предлагаю перейти к следующему этапу – деградации предыдущего.

– Кстати, я знаю неплохой клуб. Там не дорого, пускают всех, – сказал Питер, чем заслужил испепеляющий взгляд Эми, к её счастью оставшийся не замеченным.

– Класс. Мы только за! – радостно воскликнула Алиса.

– Мы??? – от одной только мысли, что с ними будет Питер Эми передернуло.

– Только не думай соскочить дорогая! Я два часа блуждала, едва не умирая от скуки, по галерее не для того, чтобы ты слилась с нашего уговора!

– Я помню про наш договор, но что-то мне подсказывает – до Лондонского глаза мы не дойдём.

– Почему? – спросил Питер, все также улыбаясь. В глазах Эми его улыбка была оскалом, придающая ему сходство с маньяком или просто с психом. – Перед тем как попасть в клуб мы можем забежать к нему. Вечером там самое то!!! Не пожалеете!

– Что скажешь? – обратилась Алиса к Эми.

– Что бы ты потом не говорила мне…

– Значит решено! – Алиса перебила её, не дав ей договорить.

Обречённо взмахнув рукой, Эми последовала за весело болтающей парочкой. Алиса словно забыла о её присутствии, наслаждаясь обществом новоиспечённого друга. Ей было обидно, она хотела поделиться с ней недавним событием, попросить возможно совета или заполучить какую-то идею, которая помогла бы ей найти того незнакомца или же просто посмеяться, забыв об этом… Но несмотря на предстоящую свадьбу Алиса и впрямь решила насладиться последними глотками свободы. Эми решила позвонить матери, однако та не отвечала на звонки, а говорить с отцом на эту тему ей не хотелось.

Они прошли к парку Сент-Джеймс. Это было одно из тех мест, где с лёгкостью можно было забыться, углубиться в романтические воспоминания или поддаться любовным грезам… место вдохновения достойное кисти художника. Осенью парк был еще прекраснее, обножая все краски этой холодной, но такой восхитительный поры года. Опадающие жёлтые листья, кружась, ложились на тропы, образуя ковровые радуги, от холодного жёлтого до красного. У озера ютились утки привыкшие к людскому вниманию, пощипывая остатки некогда молодой травы. Рядом с ними отрешенного ходили, незнакомые Эми, птицы, безразлично оглядывая прохожих, останавливающихся чтобы сделать на их фоне несколько фото. Стоя на мостике, проходящим над озером, Эмили освобождалась от тяготеющих чувств и мыслей, всматриваясь вглубь протекающих вод, в котором виднелось рябью ее отражение.

–Это один из старейших парков города, – Энрдю решил немного развлечь Эми, видя её потускневшее лицо, еще совсем недавно сияющее любопытством и радостью. – В тринадцатом веке на его месте находилась больница для прокаженных женщин имени Святого Джеймса, и вид был кардинально другим. При Якове I это место стало парком, а в современном ввиде мы его видим благодаря Джону Нэшу. До того времени здесь была болотистая местность.

–До того момента пока Вы не сказали мне о больнице для прокаженных, мои мысли были заняты другим. А теперь я думаю о том, что возможно все это время я ходила по чьим-то костям.

–Простите, я не думал, что Вы такая впечатлительная.

–Вы меня простите, просто…Не воспринимайте на свой счет! С момента посадки на самолёт и после приземления, меня не покидает чувство тревоги. Я везде ищу подвоха, причину, чем это может быть вызвано…Даже Питер вызывает во мне раздражение, хоть я его абсолютно не знаю… Ладно, не хочу Вас напрягать своими проблемами…

–Моя работа – решать Ваши проблемы, – Эми едва заметно улыбнулась ему. – По правде говоря, тот парень также не вызывает у меня доверия. Но поскольку Ваша подруга пожелала его общества, я не могу этого запретить и все, что я могу сделать – не выпускать его из поля зрения. В моей работе форс мажоры частое явление, невозможно просчитать все до мелочей. За это время у меня выработалось третье чувство, которому я научился доверять. И чаще всего… не зря.

– Насколько часто?

– Девять из десяти.

– Знаете, Вы заставили меня об этом задуматься!

– Вам не о чем переживать! Ваш отец многое для меня сделал, я перед ним в неоплатном долгу и сделаю все, чтобы сохранить самое дороге, что у него есть.

– Вы на него немного похожи…

–Восприму это как комплимент! – улыбнулся он.

– Правда! После разговора с Вами мне стало немного легче, обычно такое бывает исключительно после общения с папой.

– Что ж, я рад, что смог повлиять на ваше настроение. Вы улыбайтесь! А это уже немало важно.

– Стыдно признаться, я хоть и не все двадцать с лишним лет живу в Берлине, но большую часть, я не знаю его истории. Вы вызываете во мне восхищение, Вы пример настоящего патриота своего города. Таких людей очень мало, а я не встречала ни одного, кроме Вас.

– По правде говоря, если бы не моя мама, работающая всю жизнь экскурсоводом, то я бы не знал ничего. Поскольку отец ушел от нас и меня не с кем было оставлять, а работать надо было, то ей приходилось брать меня с собой практически каждый день. Ну вот таким образом я выучил всю историю Лондона.

– Эми, Эндрю! – позвала их Алиса, махая рукой. – Как вы смотрите на то, чтобы пойти к легендарному «глазу»? – спросила она, когда они подошли к ней. – Питер говорит, что скоро включат огни на колесе, я думаю на это стоит взглянуть.

– Разве что только взглянуть, – ответила Эми.

Лондонский глаз находился в семи минутах от Сент-Джеймс. Как и говорил Питер, вечером зажглись огни придавая ему романтизма. Оно было настолько огромным, что только одним видом наводило страху на Эми. Алиса не могла дождаться того, когда наконец сможет оглядеть ночной город, ощутив то самое восхищение, о котором ей говорил Пит. Высота «чертового колеса» составляла 135м., что всего на 32м. меньше самого большого колеса в мире в Лас-Вегасе. Оно стояло на южном берегу Темзы, находясь всего в нескольких метрах от Вестминстерского дворца и моста Чаринг-кросс. На манящие огни слетелась, казалось бы, вся туристическая часть Лондона, дожидаясь своей очереди, нетерпеливо поглядывая на освобождающиеся одна за другой кабинки. Эми стояла чуть позади, со страхом поглядывая на вершину медлительно вращающегося колесо.

– Эмили, пойдём, ты не пожалеешь! Многие только ради него и едут сюда! – зазывал её Питер, все так же улыбаясь дурацкой улыбкой, все больше бесившая Эми.

– Я здесь вас подожду!

– Ну же, соглашайся! Что тебе здесь делать?! – не унимался Питер.

– Она боится высоты, – пояснила её отказ Алиса.

– Акрофобия?! Пфф, так её только таким образом и можно победить! Надо смело смотреть своим страхам в глаза. Ну же, давай!

– По-моему она чётко дала понять, что не желает этого! – вступил в разговор Эндрю.

– Правда Пит! Не надо её заставлять!

– Я психолог, меня учат помогать людям справляться с психологическими барьерами! Давай так! Если я смогу помочь тебе избавиться от твоего страха, ты угостишь меня, например: бутылкой хорошего эля. Если нет, то разрешаю мне врезать! Идет!?

Эми улыбнулась, шаркнув ногой и сложив руки на груди. Она посмотрела на него все тем же испепеляющим взглядом, готовая врезать ему хоть сейчас. Эндрю хотел было вступится за нее, видя её настрой по отношению к Питу и избежать не нужного конфликта, но она не дала ему этого сделать, сказав:

–Хорошо. Я согласна!

Внезапный положительный ответ удивил Алису, ожидающую совершенно иного, прекрасно зная страх своей подруги. Она и не хотела, чтобы Эми подвергала себя риску наступления панической атаки, свидетельницей которой она была единожды. И об этом случае она предпочитала никогда не вспоминать.

– Эми! Ты вообще осознаешь на что соглашаешься? – Алиса попыталась вразумить подругу. – Вспомни, чем это обернулось в прошлый раз!

Эми призадумалась, поумерив свой пыл, вспомнив, как вновь, переживаемые ощущения события того дня. Тогда принятое ею решение на спор едва не стоило ей жизни. Если бы не Алиса, подоспевшая в самую последнюю минуту…

– Понятно, – Питер махнул рукой, жестом говорящим: «Толку с тобой говорить». Это было воспринято Эми как вызов, как и девять лет назад она вновь поддалась азарту, тонко граничивший с синдромом отличника.

– Пошли! – ответила она, окончательно ошарашив Алису своим решением.

К этому моменту подоспела их очередь. Вчетвером они зашли в кабинку, где помимо них были и другие желающие прокатиться на колесе. Кабина была достаточно просторная. Она с лёгкостью поместила в себя десять человек, при этом каждый из них не мешал другому любоваться открывающимся видом. Её стены полностью состояли из прочного стекла (от потолка до пола) с прикрепленными к нему поручнями. По центру стояла скамья, куда при желании можно было присесть, в частности она была сделана для пожилых людей, для которых получасовое катание может оказаться затруднительным.

Колесо двигалось не останавливаясь, и достаточно медленно, потому проблем при посадке не возникло. Эми присела на скамью, чувствуя, как страх постепенно начинает ею завладевать. На протяжении минут пяти она смотрела в пол в нерешительности поднять глаза.

– Перед тем как мы начнём, я хочу знать: Ты доверяешь мне? – спросил Питер, подойдя к ней.

– Нет! – не задумываясь, ответила Эми.

– Это нормально с учётом того, что мы знакомы всего пару часов! Запомни одно правило: слушай меня и только меня и все что я тебе говорю.

Эми молча посмотрела на него, сжимая пальцы на краях скамьи. Он протянул ей руку, попросив её дать ему свою и после этого он медленно подвёл её к поручню. Эми зажмурила глаза. Ладони стали сильно потеть и появилась лёгкая тошнота. Колени стали трястись, всем нутром она ощущала набранную высоту. Ей хотелось поскорее вернуться на прежнее место и больше не возвращаться к злосчастному окну.

– Не переживай. Алиса рядом, Эндрю тоже. Когда почувствуешь, что готова, медленно открой глаза.

– Сомневаюсь, что буду к этому готова! – дрожащим голосом сквозь зубы, произнесла она.

– Ну нет, так нет. Я же не заставляю. В принципе, бояться чего-то нормально. Правда конечно, если ты не считаешь себя слабачкой…

– В данном случае у тебя не получится взять меня на слабо…

– Я сделал это, когда ты согласилась сесть на колесо.

По большей части из-за желания доказать ему его неправоту, и уже потом ничтожность детских страхов перед ней, Эми решилась открыть глаза. Но стоило было ей это сделать, как…

Пожалуй, самое близкое ощущение к тому, что она испытывала в ту минуту, являлся прыжок с банджи. Сердце ушло в пятки, картинка перед глазами стала превращаться в некое подобие мутного пазла, из-за чего она перестала различать лица. Эми впала в состоянии панического ужаса. Попятявшись назад, она села на пол схватившись за голову, задыхаясь в истерики от некотролируемо льющихся слез. Питер подбежал к ней попытавшись привести в чувства, но Эми не дала ему этого сделать, ударив кулаком по лицу. Она не осознавала своих действий, мыслей, желаний. Не понимала ни что ей говорят, ни где она находиться. В голове звучала только одна фраза, заглушающая голоса, обращенная к ней: «Есть только один выход прекратить это – спрыгни». Словно сумасшедшая она закрывала уши ладонями в попытке заглушить звучавший шёпот, ставший гулом, от которого жутко болела голова. Эндрю подошёл к ней, присев, взяв крепко за руки:

–Посмотри на меня! – спокойным тоном произнёс он – Пожалуйста!

–Я хочу выйти! – сквозь слезы проговорила она. – Пожалуйста, выпусти меня отсюда!

–Мы сейчас выйдем, но перед этим посмотри на меня! Ты в безопасности, слышишь!

–Мне страшно!

– Может воды? – предложил один из пассажиров, протягивая бутылку.

–Я понимаю! – голос звучал мягко и мелодично, словно он произносил колыбель. – Когда-то я был ужасным трусом, боялся монстров под кроватью, а особенно темноты. По-этой причине я практически все свое детство провел в обнимку с фонариком. В один прекрасный день, мой спасательный жилет сдулся, я остался один, по среди тёмного коридора боясь пошевелиться. Страх парализовал мой голос, я не мог позвать на помощь маму и просто стал считать. И вот когда я досчитал до ста, я понял, что преодолел весь коридор в темноте и страх прошёл. Просто давай… посчитаем с тобой до ста. Я начну, а ты продолжишь… давно не считал до ста, могу забыть, но ты ведь мне поможешь… один, два, три… – он продолжил счет, запнувшись на шестидесяти девяти, начав с восьмидесяти.

– Ты пропустил семьдесят, – всхлипывая, поправила его Эмили.

– Да? – удивлённо спросил Эндрю. – Я же говорил, что давно не считал… Может ты продолжишь, а то у меня в горле пересохло.

Она подняла на него глаза, продолжив вслед за ним счет. Страх постепенно стал отступать, но Эми все еще была парализована им. После полного оборота все в спешке стали покидать кабину. Эндрю поднял её на руки, вслед за ними вышли Питер и Алиса.

– Прости, я не думал, что все настолько… – попытался извиниться Питер.

– Ты на каком курсе учишься, психолог фигов!!! – Алиса толкнула его в плечо.

– Эй, полегче! Я же не предполагал, что она псих из психов! На всех остальных действует эта методика. И потом, она сама согласилась.

Эндрю подошёл к нему, сказав:

– Бутылку эля ты не выиграл… – он ударил его кулаком, так, что тот сразу же повалился на земь, протирая от крови разбитую губу, – но в морду получил заслужено.

–Справедливо! – отряхиваясь, сказал Питер. – Я даже не стану заявлять в полицию…

–Вали отсюда! – прикрикнула на него Алиса.

–Чекнутые! – кинул он напоследок, уходя.

Эндрю вернулся к сидящей на скамье Эми, поинтересовавшись все ли с ней в порядке. Удовлетворившись ответом, он поднял её на руки, несмотря на многочисленные отказы, дойдя так до самого номера. Алиса мучилась угрызениями совести, что не сумела проявить настойчивость и отговорить Эми от необдуманного шага. Эми и сама ругала себя за это, осознавая, что поддалась глупым эмоциям, бессмысленным доказательствам ничего не значившему человеку.

–Я не стану тебя воспитывать, – сказала Алиса, кидая сумку на стул. – Я и сама часто лажаю и потом я тебе не мать, чтобы указывать… что, как и когда тебе делать! Но послушай меня внимательно, Эми! Если ты еще раз поддашься провокациям мамкиным неудачником, клянусь, я своими же руками тебя убью!

–Знаю, что я виновата, знаю! Он стал бесить меня с первой же минуты… и еще его вот этот пренебрежительный жест, типо “ты слабачка”, как красная тряпка.

–Так надо было боднуть его в зад, а не идти кончать жизнь самоубийством! Ну ей Богу, Эми, ты как маленький, недолюбленный ребенок всю жизнь кому-то, что-то пытаешься доказать…

–Я пойду, – сказал Эндрю, перебив её.

–Хорошо, – не обращая на него внимание, сказала Алиса, сразу же продолжив свою речь. – Зачем? Черт с ней с этой учёбой, на которой ты просто себя изнашиваешь, но ты же стала играть со смертью!

–Ты утрируешь!

–Правда!? А ты отцу не рассказывала, как ты едва не сорвалась с крыши, когда поспорила с Мэган Грейт, что сумеешь устоять на краю в течении часа, когда у тебя началась паническая атака? Опоздав бы я хоть на секунду, ты бы растворилась красивым пятном на асфальте, видя это единственным выходом!

–Что ты хочешь еще от меня услышать? Я признала свою ошибку…

–Я хочу, чтобы ты здраво относилась к своим страхам! Я же не лезу к обезьянам, после того как одна из них цапнула меня за нос.

Эми рассмеялась, вспомнив тот забавный случай в Тайланде во время их совместной поездки подаренной её отцом на совершеннолетие. Тогда Алиса решила, как и все туристы, сделать на память фотографию с ручной обезьянкой, которая, по необъяснимой причине, решила укусить её за нос. Фотограф, на ломаном английском, пытался объяснить им, что животное хотело поцеловать, но учуяв запах банана восприняла Алису за лакомство. Смешна была не сама ситуация, а высказанный им абсурд. Обе девушки убеждали его, что не станут жаловаться в полицию и уж тем более выступать за то, чтобы несчастную обезьяну усыпили, ему не о чем переживать. Укус не нанес особого вреда, кроме неглубокой ранки, оставившая после себя небольшой шрам, служивший напоминанием о том забавном случае.

С дальнейшим продолжением развлекательной программы было решено завязать, потому как приключений на сегодня было и так достаточно, несмотря на то, что Алиса немного расстроилась, что и в этот раз не получилось наведаться в клуб.

Эми не могла уснуть. Она переживала по поводу не отвеченного звонка матерью, отправив ей смс:

«Привет. Как ты? Я звонила, но ты не взяла трубку. Как будет свободное время, пришли хотя бы смс…».

Закрывая глаза, она видела перед собой Эндрю, вспомнив что так и не высказала ему слов благодарности. Это было свинство с её стороны, как она считала, ведь именно благодаря ему она вконец не свихнулась. Поднявшись с постели и накинув на себя халат, Эмили как можно тише, чтобы не разбудить давно уснувшую Алису, прокралась из номера. Она спустилась этажом ниже, стоя у его дверей в нерешительности постучать.

–С чего начать разговор? Я разбужу его, скажу «спасибо что помог» или что-то в этом духе, а потом что? Простое: «спокойной ночи?» Как будто завтра нельзя об этом сказать! – обдумывая эти вопросы, она пришла к решению поблагодарить завтра утром, но как только она сделала шаг от его дверей, как они открылись, и он вышел ей на встречу:

– Что-то случилось? – он был одет все в тот же костюм, но без пиджака, как будто не ложился и вовсе, несмотря на то, что на часах было около часу ночи.

–Я в слух, что ли думала? – подумала она.

– Нет. Все хорошо… – стоя перед ним в одном халате, она чувствовала себя более, чем неловко. – Просто хотела поблагодарить Вас, за оказанную помощь…

– Если хотите, можете пройти, – он сделал приглашающий жест.

– Оу, спасибо, но как-то неудобно в такое время…

– Но Вы ведь пришли ко мне.

– Как показал сегодняшний день – я склонна совершать скоропалительные поступки. Но если на чистоту – в голове мелькают размытые лица людей, мое перепуганное отражение в окне, и я не могу избавиться от чувства вины, а рассказать об этом отцу, просто не могу. Не хочу подвергать его лишнему волнению, да и не хочу всю жизнь не иметь возможности без охраны и шагу ступить.

Из соседнего номера вышла парочка, изрядно навеселе, осмотрев их обоих с ног до головы и что-то хихикнув между собой.

– Вам лучше подняться в номер, в такое время коридоры кишат такими персонажами, никогда не знаешь, чего от них ожидать. Я проведу вас.

– Ага, – сказала Эми, машинально войдя в номер Эндрю, чем ненадолго ввела его в ступор. Подняв бровь, типо: «Ну ок!», он запер за собой дверь, зайдя вслед за ней.

Его номер был несколько меньше, но не уступал ни по интерьеру, ни по уютности. Кровать не была расстелена – Эндрю еще не ложился, да и в целом не было похоже, что он вообще здесь живет. На столе стоял ноутбук, мельком взглянув на него, она увидела разделенную на четыре фрагмента картинку – никак иначе запись с камер видеонаблюдения. Заметив это, Эндрю объяснил:

– Я получил доступ к камерам видеонаблюдения на вашем этаже. Поскольку поселить нас в соседних номерах не представлялось возможным. Это был единственный выход, хоть и не совсем легальный, быть уверенным в вашей безопасности и оказать необходимую помощь, если понадобиться.

– Так вы не только хороший психолог, но и неплохой хакер.

– Увлекаюсь в свободное время, – он присел на стул, повернув к себе ноутбук.

– Обещаю хранить молчание, – закончив осмотр комнаты, она присела напротив него, поставив локти на стол.

– Хотите чего-нибудь выпить? Мне от бессонницы помогает чай с шалфеем.

– У вас есть чай с шалфеем?

– Нет, и как оказалось его нет во всем отеле.

– Обычно я смотрю фильм или читаю книгу, но сегодня одна из тех ночей, когда ни то, ни другое не помогает. Я поступила так глупо сегодня…Не могу найти себе оправдания, наверно потому что его попросту нет.

– Вы решили проверить себя на прочность, в этом нет ничего глупого…

– Не в этом дело… Алиса права, во мне есть не здоровое тщеславие, хоть я не признаюсь себе в этом. С самого детства у меня есть всё, о чем другие дети могли только мечтать, и тем не менее, я стремлюсь доказать другим свое превосходство…

– Вы немного ошибаетесь в себе. Ваш отец много говорил о Вас, у меня было достаточно времени, чтобы изучить вас, и после непосредственного знакомства я только убедился в своих выводах. В вас есть положительная черта не свойственная детям богатых родителей: неизбалованность. Желание доказать другим свое превосходство обусловлено желанием выйти из тени отца и стать личностью, о которой не станут говорить, как о мажорном ребёнке, а как о человеке добивающегося всего без помощи родителей. В наше время это заслуживает скорее уважения, чем укорение.

– Вы когда-нибудь совершали нечто подобное?

– Обуславливался ли когда-нибудь мой поступок самонадеянностью – нет, героической глупостью – да.

– Если не секрет…

– Мне тогда было двадцать четыре года, мы с друзьями отмечали чей-то день рождения, среди нас была девушка, которая безумно мне нравилась. Кто-то предложил отправиться в зоопарк. Мы были пьяны, не настолько, чтобы грязь лицом целовать, но и трезвыми нас можно было назвать только на первый взгляд. Я не помню точно, кто начал разговор, помню, как Мэри – так звали ту девушку, сказала: что проведёт ночь с тем, кто прыгнет в клетку ко львам.

– Вы прыгнули?

– Нет. Это физически не было возможным, но я прокрался к ним. До сих пор не могу забыть устремленный в мою сторону взгляд львов. Они смотрели на меня, как на идиота, и наверно это меня и спасло, – Эми смотрела на него с улыбкой и интересом, а он продолжал. – В итоге мне пришлось заплатить штраф и потом еще один штраф, чтобы не угодить в тюрьму.

– А что девушка? – Эми запнулась, поняв, что спросила лишнее. – Извините, я лезу не в свое дело, просто вы так интересно рассказываете, что…

– Она сказала: условием было прыгнуть в клетку, а не зайти через дверь.

– Дура… – укоризненным тоном сказала Эми. Но осознав сказанное, смущённо опустила глаза, заметив мелькнувшую улыбку на его лице. – Я наверно пойду, засиделась и вам не помешало бы поспать…

Эмили направилась в сторону двери, Эндрю пошел за ней. Обернувшись она подняла глаза, их взгляды встретились и время будто бы замерло. Она стояла перед ним нема, так близко, что ощущала его дыхание на своей коже, смотря в глубину ночи таившейся в его глазах. Ощутив в себе непреодолимый порыв поцеловать его, она в спешке покинула его номер, дабы не совершить очередной глупости, о которой позже может пожалеть. Да и ставить его в неловкое положение совершенно не хотелось.

После того как Эми ушла, Эндрю еще некоторое время стоял у двери, вдыхая постепенно рассеивающийся цветочный аромат её духов. Этой ночью между ними промелькнула искра – он опасался этого больше всего и теперь винил себя за свою неосмотрительность. Через пару дней она уедет и каждый забудет об этом, как о ни о чем не значившем мгновении…