Читать книгу INTERNAT 3.0 - Вероника Николаевна Черных, Вероника Черных - Страница 3

Повздыхав, Денис Лабутин поплёлся получать среднее образование, искренне не понимая – зачем, если есть на свете иной мир, не менее реальный – виртуальный, в котором он больше дока, чем в настоящем. В школе он отчаянно зевал и изо всех сил старался держать открытыми слипающиеся глаза.

– Лабутин! – вызвали его на первом уроке по биологии. – Что ты расскажешь о делении клеток?

Денис заторможенно встал, недоумённо пожал плечами.

– Ну-у… Клетки. Они в живом организме.

– Да ты что?! – удивилась учительница Ирина Степановна Микульская, которую за глаза звали Стёпой. – Неужели в живом только?! А в камне, значит, или в пластилине их нету, что ли?

Денис застопорился.

– Э-э… – промямлил он.

– Эпс! – прокомментировал кто-то в классе, и Лабутин показал за спиной кулак.

– Так. В живых организмах есть клетки. Очень интересно, – призналась Ирина Степановна. – Добавить есть что?

– Ну… Они делятся.

– Да что ты говоришь? Всё интереснее и интереснее! Делятся. И почему они этим занимаются?

– Почему?

Денис посмотрел в потолок, силясь представить себе сам процесс. Действительно, почему они делятся? Кто их знает… Может, им велели, вот они и делятся. Зачем человеку об этом знать? Он же всё равно видеть их не в состоянии. Не с микроскопом же электронным за пазухой ходить.

Денис шумно вдохнул, шумно выдохнул.

– Учил? – безнадёжно спросила Ирина Степановна и прицелилась в строчку в классном журнале.

Что тут скажешь?

– Учил.

– За старанье стребовать с потолка ответ – «пять», за информативность – «кол», за правдивость – «кол», за усердие – «кол», – оценила Микульская. – В сумме «два».

Денис состроил гримасу.

– Садись, – позволили ему, и он повалился на стул с мстительной мыслью: «Ну погоди, Стёпа-трёпа!»

Соседка по парте Надя Смирнина толкнула его локтем в бок. Он скосил глаза на исписанный листик из блокнота и прочитал: «Деник-веник, опять до ночи геймерил? Спятил?» Денис кисло улыбнулся ей. Надя училась на порядок лучше Дениса. Она росла в многодетной семье, и ей некогда было засиживаться в Сети или геймерить. Она привыкла заботиться обо всех, кто её окружает.

Сперва Денис, оказавшись с ней за одной партой и автоматически став предметом её опеки, раздражался, но через некоторое время привык. Надя заботилась о нём, как о непутёвом брате, а Денис покорно принимал её заботу, как от старшей сестры, имеющей на это право.

Надя что-то застрочила в блокнотике, потом подвинула его к Денису. Он прочитал: «Балбес, Деник-веник. Где чирики взял? У мамы?»

Денис стиснул зубы и не ответил. Чего отвечать? И так ясно.

Надя написала: «Как отдавать будешь?» Денис прочитал, пожал плечами. Откуда он знает?! И вообще… может, так пронесёт? Ну, поругает… Чего она ещё сделает?

На перемене, когда переходили в класс физики на втором этаже, к Денису пристал шустрый Вовка Ломакин.

– Деник, приветик. Опять спишь?

– Опять сплю, – неохотно отозвался Лабутин, шаркая ногами по линолеуму. – Тебе-то что?

– Ничё. Ты к этой… к Душковой сходи.

– К кому?

– К Люции, отчество не помню, немецкое какое-то. Она сама, наверное, немчура какая-нибудь, – протараторил Вовка Ломакин.

– А зачем мне к ней? – всё не понимал Денис.

– Так она ж теперь наш ом-дус-мен… – старательно, по слогам проговорил Ломакин, – или что-то вроде того.

– Чё? – скривился Денис.

– Я тебе повторять не буду, – выпятил губу Вовка. – Просто она защищает наши права.

– Да-а? – машинально пробормотал Денис.

– Да. Я хочу к ней сходить.

– Зачем тебе? – равнодушно спросил Лабутин.

– А что? Надо.

Они зашли в кабинет физики, бросили на парты рюкзаки. Вовка Ломакин продолжал:

– Я хочу на предков пожаловаться, – понизил он голос, хитровато поглядывая по сторонам.

– Зачем? – оторопел Лабутин.

– Они меня в музыкалку пихают.

– Ты ж с четырёх лет учился!

– Надоело! Не хочу! Сколько терпеть? Тьфу. Надоело валдаться. Все балду гоняют, а я как папа Карло… Во всех дырках пробка.

– Ну пожалуешься, и чего? – пожал плечами Денис. – Тебе скажут, что музыкалка – дело хорошее и твои родаки правы. Чего добьёшься-то?

– А я такого наговорю, что иголка погнётся, – усмехнулся Вовка Ломакин. – Предки так заотдуваются, что про музыкалку и вспоминать забоятся, в штаны навалят от страха.

И Ломакин скорчил злорадную гримасу.

– Ну наврёшь, а им-то что с того? – всё не понимал Лабутин. – Им-то больше поверят. Не знаешь, что ли, аксиому: взрослый всегда прав?

– Ничё он теперь не прав! – с торжеством возразил Ломакин.

– Ха, – не поверил Денис.

– Да честно!

Они сели за парты: Вовка позади Дениса. Стали вынимать из рюкзаков учебники, тетради, ручки. Ломакин вполголоса рассказывал:

– Теперь родаки – фуфло, не авторитет. Тебе если что не в кайф по жизни – пол, к примеру, отдраить или тарелку помыть, в шоп за едалом сбегать, бельё развесить, или тебе не купят чего хочешь – пусть пиво или цигарку, или запретят чего, или наругают за что – за драку, воровство, хамство – пофиг! Прикинь?! Ты просто идёшь к этой Душковой, делаешь несчастные глаза, возмущённое лицо, плачешься, как Пьеро, мажешь слюни…

– И?

– И донос пишешь! – прошептал Ломакин. Глаза его неприятно горели.

– И?

– А то – «и»! Им такого штрафу набурылят, такого нагрозят, что они тут же побегут и всё купят, и всё разрешат, и ваще отстанут!

Слушавшая вполуха разговор Надя Смирнина вдруг повернула голову к Вовке и резко сказала:

– И от родителей отнимут, в интернат упекут. Или в патронатную семью. Класс тебе, Вовочка, у чужих людей жить?

Ломакин прищурился:

– Откуда ты знаешь про семью?

– А у меня с подругой так вот недавно случилось. Она ом-буд-смену пожаловалась, что мать ей балдёжные штаны с топиком не купила. Тут же комиссия, родители в рёв…

Ломакин помолчал. Пожал плечами и под раздавшийся звонок произнёс:

– Зато предкам урок. Пусть знают, кто сильнее.

Открылась дверь, в класс зашла учительница физики Юлия Олеговна Глинкина. Пока она шла к столу и здоровалась, Ломакин успел бросить в спину Лабутину:

– Потом облизывать тебя будут с ног до головы. Не жизнь – малина! Делай, чего хочешь, и стращай Душковой. Всё в ажуре, Деник.

– Садитесь, – разрешила Юлия Олеговна, обводя взглядом класс. – Рада вам сообщить, что в конце этой четверти у нас будет олимпиада. Пока на уровне школы. Победители пойдут на городскую олимпиаду, а дальше «лестницу» вы и так знаете. А теперь проверим домашнее задание…

…за которое Денис Лабутин получил вторую двойку. Он рассматривал её в дневнике и удивлялся: что за день такой? Все прéподы на него взъелись. Неужто и на литературе вызовут? Бли-ин, и по русскому письменно ж задавали! А он протюкал!

После крепкой встряски на оставшихся трёх уроках Денис чувствовал себя таким же высушенным, как банановые чипсы, которыми его угостила Надя Смирнина. Затихло эхо пронзительного звонка, означавшего временную, до завтра, свободу, и к Денису подошёл Вовка Ломакин.

– Деник, ты созрел? – спросил он.

– Для чего? – хмуро отозвался Лабутин, мучаясь проблемой покупки лекарств без денег.

– Поканючить у Душковой? Погнали, у неё приёмный день.

Денис попытался представить, к чему может привести общение с пресловутым омбудсменом. Матери выпишут офигенный штраф, и ей придётся в никуда отдавать деньги, за которые она пашет на двух ставках с раннего утра до позднего вечера… Но зато из-за этой работы дома запустение, и за ребёнком никакого ухода, и материнской любви не видать. И по выходным тоже. Ему это надо? Он, может, потому и спустил все имеющиеся деньги в компьютерном клубе, что ему без неё скучно и он не знает, куда себя девать. Она сама виновата. Сидела бы по вечерам дома, сыном занималась… От скуки, между прочим, и на преступление пойдёшь, потому что это поинтереснее будет, чем дома углы сшибать шваброй или макароны варить.

Денис себя распалял-распалял, пытаясь подавить чувство вины, и в конце концов распалил. Потом вдохнул глубоко, выдохнул шумно и сказал Вовке Ломакину, ждущему от него ответа:

– Ладно, идём. Если что, обратно поверну.

– Точно! – обрадовался Вовка.

Ломакину очень хотелось пожаловаться омбудсмену на своих родителей – любящих, но держащих младшего сына в строгости, – да только он трусил: жаловаться ведь будет не на правду, а на ложь. Сойдёт? Не сойдёт? Вот в чём вопрос! С подельником врать легче. И нахальства больше. Потому Ломакин и вцепился в одноклассника клещом, чувствуя нутром, как клещ – кровь, вину сына перед матерью.

Они воззрились на аккуратную новенькую белую дверь с писаной золотом табличкой: «Омбудсмен Люция Куртовна Душкова, часы приёма с 7.45 до 16.00, перерыв на обед с 11.00 до 11.45. Добро пожаловать!»

Ребята всё внимательно прочитали один раз, потом второй. Вовка толкнул Дениса в бок:

– Вызубрил?

– Ага. А ты?

– А я и так помню.

Они помялись, преувеличенно внимательно разглядывая золотые слова.

– Ты первый, – выпалил Ломакин.

– С чего это я первый? – воспротивился Лабутин. – Чья идея, тот и первый, нечего на меня валить.

– Я в туалет хочу, – вывернулся Вовка.

– Так сбегай. А я подожду.