Читать книгу Ошибка белой королевы, или Кто обидел попаданку - Вероника Горбачева - Страница 2

Часть 1
Глава 1. Иногда шантажистам не везёт

Оглавление

Тройя, столица Альвиона

Букингем-Хаус

Будуар Белой Королевы

За несколько дней до событий, описываемых в Прологе

Каминные часы, украшенные магическим клеймом мастера Барлоу, старательно вызванивали нежную мелодию, оповещая, что до полудня осталось четверть часа. Звон серебряных колокольчиков плыл от каминной полки к высокому потолку с пасторальными плафонами, рассыпался искрами в подвесках хрустальной люстры, увязал в тяжёлых бархатных портьерах, приспущенных на окнах, ибо для хозяйки здешних мест час был всё ещё ранний, и щуриться от яркого света она не любила. Щуриться – провоцировать появление первых «гусиных лапок», об этой опасности думать надо смолоду. А нынче, как на грех, день зреет солнечный, погожий…

Часы отзвонили – и примолкли, словно устыдившись. Ибо женский смех, перебивший их механическую мелодию, казался неизъяснимо прекраснее. Чудесный смех, искренний, тёплый. Живой.

– Что вы, мэтр! Да разве я осмелюсь вас проклясть, даже за дурные вести? И в мыслях не было! К тому же, с моими убогими способностями проклинать кого бы то ни было – только людей смешить!

Лукавый взмах ресниц, прищур изумрудных глаз, воспеваемых придворными бардами. Очаровательная ямочка на щеке, одним своим видом подтверждающая легкомысленность и наивность говорящей. Мягкая улыбка на совершенных губах, словно закрепляющая шутливый посыл фразы.

Войдя в роль гостеприимной хозяйки, Белая королева, прозванная так придворными поэтами за платиновую белизну волос и любовь к светлым воздушным нарядам, потянулась за заварочным чайничком. На хрупких, как яичная скорлупа, стенках чашек, по мере наполнения прогреваемых терпким напитком, проступил изысканный рисунок из переплетённых роз. Фарфор из Поднебесной сам по себе стоил баснословных денег, а уж с учётом нанесённой искусными мастерами особой проявляющейся росписи становился доступным лишь избранным мира сего.

Да, магические способности её величества были от природы ничтожны, о чём она нет-нет, да и напоминала окружающим; вроде бы смиренно, но так, что те чувствовали вину за то, что сами отнюдь не обделены дарами Фригг Всемогущей. Зато статус королевы вкупе со снисходительностью августейшего супруга позволял ей пить из драгоценного фарфора не менее драгоценный чай, а то и кофе, едва ли не пять раз на дню, а иногда (по слухам), будучи в сильном раздражении, небрежно смахивать со стола один-два хрупких предмета сервировки. Этак походя. Что ж, избранные могут себе позволить.

А ещё, обделив Алису Наваррскую магией, мать-Природа или сама Фригг, кто их, знает, щедро компенсировала недостаток дара умом и красотой. Да и судьба отнеслась к девочке куда как щедро, местом рождения определив некую венценосную семью и устроив брак с владыкой из другой венценосной семьи, не менее славной и могущественной. Древняя кровь ценна сама по себе, пусть даже и вовсе лишённая магии. А раз уж какие-то искры волшебного огня Алисе всё же достались, дети её и Эдварда Четвёртого тоже родятся одарёнными.

Ах, да, касаемо детей…

Вердикта по этому злободневному вопросу молодая королева как раз и дожидалась, скрывая под маской беззаботности некоторую нервозность. Предшественники нового лейб-медика все, как один, твердили: её величество обладает железным здоровьем и в состоянии подарить августейшему супругу столько наследников, сколько оба пожелают. Но что-то скажет этот, отчего-то пользующийся особым доверием её мужа?

Настораживало, что почтенный маг, призванный ко двору лично Эдвардом, был из франков; а ведь король не терпел при дворе иноземцев, и уж тем более не допускал их в ближайшее окружение. Неужели его протеже отличался какими-то невероятными умениями, чья ценность перекрыла извечную паранойю короля? Что показательно, новый мэтр не настаивал на традиционном полном осмотре, заявив при вчерашнем визите к Алисе, что ему достаточно пообщаться наедине, просканировать ауру и провести несколько тестов в своей лаборатории. Это было ново и непонятно. Непонятных и непросчитанных чужих Белая королева опасалась, стараясь узнать о них больше, чтобы быть готовой ко всему. Оттого и удостоился целитель-франк приглашения в святая святых – будуар её величества.

Впрочем, нарушения приличий в утреннем визите не усмотрел бы и самый строгий поборник нравственности. Давно уже будуары переместились из уголков опочивален в отдельные, смежные с ними покои, став некими дамскими кабинетами, где прелестницы в нарочито небрежных утренних туалетах запросто принимали приятельниц и приятелей, друзей и нужных человечков. В будуарах обменивались любезностями, узнавали свежие новости и сплетни, осуждали и осмеивали; а иногда… творили Большую Политику. Нынче, например, намечалось к обсуждению дело вроде бы сугубо семейное, но могущее изменить если не историю, то судьбу королевской династии. А если уж совсем прицельно – судьбу самой Алисы.

Год без долгожданной беременности – не так уж много для молодожёнов. Особенно с учётом того, что немалую часть этого времени супруг, на самом деле не настолько и молодой, провёл в разъездах: сперва с миротворческой миссией во Франкии, а потом по целебным водам Европы, поправляя здоровье. Из такой вот поездки он и притащил нового лейб-медика, который хоть и успокоил монарха, объяснив, что год, в сущности – это не критичный срок, что дело всего лишь в налаживании регулярного и стабильного ритма супружеских встреч… Стабильного! Регулярного!.. Но, разумеется, согласился, что ещё раз проверить состояние здоровья её величества не помешает. Впрочем, мнение и авторитет коллеги, ранее занимавшего место придворного медикуса, мэтр Дени ценит высоко, и вряд ли добавит что-то новое к его вердикту.

…Отослав под благовидными предлогами одну за другой фрейлин и дождавшись, пока гость пригубит драгоценный напиток, королева продолжила:

– Итак, дорогой мэтр Дени, признавайтесь, что за ужасные новости вы принесли, если опасаетесь… – Фыркнула с негодованием, – … какой-то плебейской мести с моей стороны? Времена, когда посланцев с неугодными известиями казнили, давно прошли. Вам нечего бояться. Как и мне, полагаю. Ваши коллеги – и здешние, и при дворе моего венценосного батюшки – наперебой твердили о моём превосходном здоровье, более свойственном крестьянкам, нежели хрупким здешним леди. Что изменилось?

Тонкие губы немолодого мужчины скривились в не слишком почтительной усмешке. Пальцы чуть тронули скромный медальон под мантией. Даже сквозь плотную ткань чувствовалось, как нагрелась оправа. А это указывало, что её величество не такая уж и слабосилка, каковой старается прикидываться, да и явные чары Харизмы, что так и наплывают, заставляют насторожиться. Переняла их от супруга? Но нет, у короля дар Харизмы врождённый, вкраплён в ауру, а здесь рукотворное плетение, причём ювелирное, лишь старым артефактам распознать под силу, а новоделы – те и вовсе не заметят.

В отличие от многоопытных придворных льстецов, гость игнорировал традиционное отступление в комплиментах и перешёл сразу к делу. Пока не заморочили Харизмой голову. А то, кто ж знает, может, и охранный амулет не поможет.

– Изменилась персона, утверждённая при вашей драгоценной особе лейб-медиком, ваше величество. Откровенно говоря, я был удивлён, ознакомившись с характеристикой мэтра Ричардсона, чей пост теперь занимаю. Прошу простить, но у меня сложилось впечатление, что сей уважаемый муж получил своё место не за собственные заслуги, а, скорее всего, за заслуги своих покровителей. Не особо богатая практика, консервативные методы лечения вплоть до кровопускания, игнорирование передовых достижений маго-медицины… Да и сам уровень дара оставлял желать лучшего.

Он умолк, вдохнув аромат трав, добавленных в чай, оценивая букет. Вопросительно, словно отвечая на невысказанные сомнения, покачал головой, вновь принюхался.

– И? – с беспокойством поторопила его Алиса. – Разумеется, мы знаем о ваших выдающихся способностях и прогрессивных взглядах, мэтр Дени; собственно, из-за них вы и сменили мэтра Ричардсона. Но сейчас, напомню, я пригласила вас не для обсуждения его недостатков. Вы знаете, что меня интересует. Что нас всех интересует! Я ведь чувствую, мэтр, сердце мне подсказывает, что вы о чём-то умалчиваете! Не тяните же, бога ради, откройте мне правду, какой бы страшной она не была. Я больна? Или… упаси господь, бес… – казалось, она едва удержалось от рыдания. Продолжила через силу: – …Бесплодна? Какой-то недуг, не распознанный никем, точит меня?

– Ну что вы, ваше величество, что вы! – благодушно, но с почти неуловимой ноткой сарказма ответствовал гость. – Вы почти здоровы. Так, небольшой дефект; врождённый, я полагаю, но совсем не ухудшающий общего самочувствия и не мешающий жить полноценно, вкушая, так сказать, все радости бытия. Кроме, пожалуй, одного.

Инстинктивно, будто в защитном жесте, ладони королевы взметнулись, прикрывая шею и грудь. Словно в попытке отгородиться от неминуемой беды. А заодно притушить вспыхнувшее вдруг сияние топазов в обережном ожерелье.

Обережном ли?

– Говорите, – произнесла королева тихо, но твёрдо. – Я всё приму.

Альбер Дени лишь вздохнул. Не сочувствующе, причём.

– Да что там говорить, ваше величество…

В его голосе явственно звучала ирония.

– Вы ведь и сами всё знаете. И о собственном изъяне, не распознаваемом внешне, мало того: маскируемом вами; и о том, как он в последствие скажется на вашей дальнейшей жизни, а, возможно, и на браке…

– Вы!..

На глазах королевы проступили слёзы. Грудь её бурно вздымалась от сдерживаемых рыданий.

Маг изобразил бесшумные аплодисменты. От подобной бесцеремонности Алиса оторопела:

– Вы смеете… намекать, что…

– Да что ж тут намекать, ваше величество, ежели вы сами давным-давно принимаете меры, чтобы ваша маленькая тайна не была раскрыта? Или все ваши нижние рубашки не расшиты особой вышивкой и, что главное, особыми белошвейками? Напомнить вам, сочетания каких рун и в каком порядке вкраплены в кружево? И почему эти рубашки не отдаются прачкам, а вы сами с помощью крох собственной магии приводите их в порядок? Ах, я запамятовал: это же проявление вашей удивительной скромности и смирения!

И скользнул небрежным взглядом по расшитому мелкими жемчужинами лифу утреннего платья королевы.

Алиса, неуловимо переменившись в лице, задумчиво, по-простецки отхлебнула чаю и отставила прочь драгоценную чашку. Потянулась за салфеткой. Не спеша промокнула губы.

– Сколько вы хотите за молчание? – заговорила спокойно. – Или, возможно, не «сколько», а что-то? Золото? Титул? Чью-то жизнь? Что именно вас интересует?

В глазах пожилого целителя мелькнуло торжество. Тем не менее, он сдержанно прижал руку к груди, склонил голову:

– Цель у меня, безусловно, есть, Ваше Величество, вы правы. Однако осмелюсь внести некоторые уточнения, ибо не хочу выглядеть в ваших глазах заурядным шантажистом. Прежде, чем озвучить свои… условия, предлагаю конкретную помощь. Это не то, чтобы обелит меня в ваших глазах, но хотя бы докажет, что плату за молчание я возьму не зря. Вы готовы выслушать?

Королева величественно кивнула. Качнулся бело-льняной локон, выбившийся из-под утренней кружевной наколки, заменявшей аристократкам простые обывательские чепцы – непременный атрибут замужней женщины. Холодно бросила:

– Говорите.

Её визави также отставил чашку на звякнувшее блюдце, обозначив переход разговора в деловое русло.

– Простите мне некоторую бестактность, ваше величество…

– Ха! – прозвучало коротко и сухо, как выстрел. – Можно подумать, до этого вы рассыпались в любезностях!

Гость кротко вздохнул и на мгновение прикрыл веки. Продолжил, как ни в чём не бывало.

– Вам известно, должно быть, что в настоящее время… э-э… мужской благосклонностью Его Величества пользуются сразу несколько особ?

Алиса только отмахнулась.

– Чем их больше, тем мне спокойнее. Достаточно и того, что после приезда с вод он навещает мою спальню раз в две недели и особо не утомляет. И что?

– Ваше Величество, одна из этих особ беременна.

В лице королевы что-то дрогнуло.

– Кто?

– Я открою её имя позже, Ваше Величество, на то есть причины. А пока что позвольте сообщить вам свои соображения. Девица эта, похоже, ещё не догадывается о своём деликатном состоянии; я же, как профессионал высокого уровня, определил его с первого взгляда. Предваряя вопрос, отвечу сразу: нет, иные мои коллеги, менее одарённые, сего факта не различат ещё пару недель, ведь срок беременности крайне мал. Так вот, ваше величество, я предлагаю вам помощь в инсценировке, где главная роль будет отведена не некоей выскочке-шлюхе, а именно вам. У меня самого просто не хватит, так сказать, ресурсов и средств организовать всё действо должным образом, ведь оно, к тому же, изрядно растянется во времени: на полноценных девять месяцев! Вы меня понимаете?

От ответного сверлящего взгляда раскосых зелёных глаз маг-целитель украдкой поёжился. Почему-то ему, матёрому волку, сожравшему, пусть и в переносном смысле, не одного и не двух конкурентов на пути своей выдающейся карьеры, стало тревожно. Он вновь украдкой прикоснулся к защитному амулету.

– Вы предлагаете… замену главных действующих лиц, я правильно поняла? – медленно проговорила королева.

Как и собеседник, она перешла на язык иносказаний и намёков, не рискуя вслух называть вещи своими именами. Королевские покои вовсе не гарант приватности и сохранения тайны: в них порой толкутся все, кому не лень, проходной двор какой-то. И не раз, и не два Алиса собственноручно выкидывала в камин обнаруженные и обезвреженные при содействии Долорес прослушивающие артефакты.

Мэтр Дени кивнул с облегчением:

– Да. Вы совершенно верно меня поняли.

Почтенный маг сидел спиной к камину, а потому не видел, как по венецианскому зеркалу, огромному, шире каминного портала, пробежала лёгкая рябь. Видела Алиса. Чуть заметно усмехнулась.

Можно говорить свободно. Артефакта прослушивания на лекаре нет, только не особо сильная защита.

– А что потом? – с расстановкой спросила. – Допустим, я найду способ убрать некую беременную выскочку с глаз долой, подсунув мужу для его нужд другую дуру, он неприхотлив и удовлетворится новой игрушкой; а эту спрячу до самых родов. Допустим, смогу имитировать растущий живот…

– Мало того, ваше величество, я добавлю к вашей ауре специфичные вкрапления! Даже если случайно вас заметит целитель моего уровня, он не догадается об их искусственном, так сказать, происхождении. Это будет идеальная маскировка. Идеальная королевская беременность, так сказать.

– Допустим… – несколько нервозно повторила королева. Задумалась. – Но роды-то, роды! Вы же знаете, что рождение наследника подразумевает присутствие множества свидетелей. Рожать-то должна я сама! Что вы на это скажете?

– Что всё пройдёт согласно протоколу, ваше величество. Рожать будет настоящая роженица, но под вашей иллюзией. Причём иллюзию мы закрепим задолго до родов, чтобы окружение, так сказать, привыкло и ни в чём не сомневалось… Вот почему я оговорился, ваше величество, что один не справлюсь с такой грандиозной постановкой: нужно как следует всё продумать, задействовать людей, средства, привлечь охрану, обеспечить убежище для…

Алиса прервала его нетерпеливым жестом.

– Поняла. Это я беру на себя. Стало быть…

Мелодичный звон, возвещающий о наступлении полудня, заставил её умолкнуть. Алиса с досадой покосилась на циферблат и взглянула на медика, отчего-то вдруг побледневшего. Стремительно наклонилась к нему через чайный столик:

– Имя этой беременной сучки! Ну? Имя!

Тот, закатывая глаза, синел лицом, откинувшись на спинку кресла. Скрюченные пальцы судорожно цеплялись за шейный платок в безуспешной попытке ослабить узел. С сожалением глянув на задыхающегося, молодая женщина быстро поменяла местами чашки, содержимое гостевой выплеснула в камин, протёрла стенки батистовым платком, наполнила свежим чаем…

Что ещё?

Бесстыдно сунуть руку умирающему за пазуху и сорвать обнаруженный медальон. Пригодится. Пусть Долорес глянет…

…и лишь тогда с перепуганным лицом опрокинуть своё кресло, будто бы в панике, броситься к дверям и закричать срывающимся голосом:

– Ко мне! Сюда! Мэтру плохо, боже мой, он, кажется, умирает!

Едва не слетели с петель массивные створки, пропуская застрявших и мешающих друг другу гвардейцев и фрейлин. Начался переполох. Девушки хлопотали над перепуганной королевой, один из гвардейцев безуспешно пытался привести в чувство лейб-медика, другой послал за его помощником… Но вот мэтр захрипел и затих, последний раз судорожно дёрнув ногами, и странно вытянулся в кресле. Алиса с тайным облегчением зарыдала:

– Ужасно! Ужасно! Я не выдержу! У меня на глазах… Что с ним?

И вдруг затихла.

Осторожно приложила руку к животу.

– Мне… нельзя волноваться. Надо быть мужественной ради…

С мольбой протянула руку к некрасивой статс-даме:

– Леди Годфруа, уведите меня отсюда. Уведите. Пусть об этом бедняге позаботятся, но не в моём присутствии: мне теперь особенно нужно беречь душевное здоровье.

Дамы дружно ахнули, подхватили её под руки, бережно, как святую, препроводили в спальню; раздели, уложили и спешно расселись кружком вокруг кровати, каждая на своём посту, и перешёптываясь, перемигиваясь. Ни одной не осталось, чтобы не вгляделась в трогательно побледневшее личико молодой королевы и не пробормотала: «Неужели?.. Ах, вот бы успеть первой сообщить его величеству такую новость!..»

А их королева, сохраняя на физиономии печать вселенской скорби, мысленно ликовала:

«Ну и зачем мне вас проклинать, дорогой мэтр, если есть такие хорошие и никем не определяемые яды? Идеальный приступ грудной жабы получился. Я же чувствовала, что не с добром вы ко мне шли… Впрочем, в какой-то степени вас даже жаль: такие проныры нужны и полезны. Вот только узнали вы чересчур много, да и многого захотели… кстати, так и не сказали, что именно. А ведь интригу такого масштаба из-за пустяка не затевают! Да и шлюшку, брюхатую от Эдварда, не успели назвать. Прямо сейчас рядом с ним крутятся Тильда и Жизель; которая из них? Лишь бы не кто-то ещё, о ком я не знаю… Ничего, вычислю. А за идею спасибо, дорогой мэтр!»

Вздохнув, лицемерно добавила:

«Сожалею, но нынче не ваш день. Придётся как-нибудь справляться без вас».

Не будь вокруг полудюжины дур-фрейлин, она бы сейчас мурчала, как сытая кошка. Только что ей удалось зацапать вкусненького жирного мышонка, а где-то неподалёку, в норках, ещё слышны шебаршение и испуганный писк. Прячьтесь-прячьтесь, мыши, кошка Алиса идёт искать!

…Лишь одна из фрейлин, четырнадцатилетняя Джейн Остин, в силу юного возраста и житейской невинности ничего не сообразившая из творящегося вокруг, с тоской покосилась на сумочку с вышиванием – не время сейчас для рукоделья… и вздрогнула, уловив еле слышное гневное бормотание за неплотно прикрытой дверью будуара. Но, разумеется, не видела, как в зеркале над камином мелькнул призрачный силуэт, кажется, женский, затуманился и пропал.

Дрогнули стрелки часов, и вновь по комнате поплыл мелодичный перезвон, подхваченный по кругу всеми дворцовыми хронометрами. В этот день все они, даже ручные, просигналили о наступлении полудня дважды.

Ошибка белой королевы, или Кто обидел попаданку

Подняться наверх