Читать книгу Дорогу осилит идущий… - Вероника Жданова - Страница 8

Клава заболела и всё пошло на перекосяк в отлаженном годами быту. Она лежала в центре огромной кровати, говорила с трудом, и из ее глаз постоянно текли слёзы. Клаву недолюбливали в родне, читали невероятно жадной за её практичность и бытовую смекалку. Её презирали за мелочную экономию, самодельные авоськи, уценённые продукты и перелицованные вещи. К ней не любили ходить в гости из-за того, что все блюда подавались порционно, а выпивки хватало ровно на один тост. Но никто так и не заметил, как тесная комнатушка в коммуналке была заменена на просторную трешку в райкомовском доме, квартира заставлена импортной мебелью, дети обучены в лучших ВУЗах и на столе появилось теперь уже всем привычное изобилие. И вот болезнь. Вася, ее муж, просто растерялся от обрушившихся на него затрат: врачи, медсестры, лекарства. Но за женой ухаживал самоотверженно, справедливо полагая, что хоть на сиделке он сможет сэкономить. Клава молча сносила неуклюжие попытки мужа обиходить её, и только когда уж совсем было невтерпёж – со свистом втягивала в себя воздух и тихонько стонала. Однажды ночью ей стало совсем плохо. Вызвали детей и близких родственников. С трудом выталкивая из себя слова, она просипела: « Прошу… исполни… всю жизнь… ничего….для себя….памятник… не пожалей… на поминках сэкономь…» Враз постаревший Вася, рыдая, целовал руки умирающей, и обещал и памятник из мраморной крошки, и гравировку любимого фото на нем, и свежие цветы к каждому празднику. Клава улыбнулась из последних сил и крепко уснула.

А Васю и вовсе одолела бессонница и он, как тень, бесшумно скользил по паркету в ковровых тапках, беззвучно шевеля губами, складывая и умножая одному ему известные цифры, безумно раздражая зареванную дочь. Прошло несколько дней – умирание затянулось. Родственники и дети разъехались по домам и работам, готовые собраться вместе по первому звонку. Однажды, проснувшись чуть позже обычного, Вася с изумлением обнаружил супругу на кухне, с аппетитом уплетающую импортную ветчину, привезенную кем-то к предстоящим поминкам. Клава неожиданно выздоровела! О смерти было забыто, но заодно было покончено и с экономией. С удовольствием проветривались пронафталиненные шубы, кроились дефицитные отрезы, покупались немыслимо дорогие продукты. И однажды речь зашла даже о поездке на курорт. Вася крепился, не подавал виду, тайком продолжал экономить хотя бы на трамвайных билетах и яростно торговался на рынке за каждую морковь. Скандал разгорелся, как это обычно бывает, из-за чепухи. Клава отказалась перелицовывать воротничок старой рубашки. « Жмот!» – закричала она. « Всю жизнь мне искалечил! Ни одного платья нового не износила, ни одного куска целого не съела! Надоело! Надоело!» Она разорвала рубашку в клочья и разрыдалась. Лопнуло наконец-то терпение и у Васи: « Агаааааааааааа! Захотела!!!!!!!!!!! Памятник! Мраморный! А тумбочку фанерную со звездочкой слабо!!!!!!!! И цветы пластмассовые раз в год!»

Обоих давно нет с нами. И памятники у обоих мраморные. Вспоминая эту историю, мы всегда смеемся. А с выгравированной фотографии на нас смотрит, кокетливо щурясь, Клава, которая и в своих перелицованных платьях всегда была одета лучше всех.

ЧЕРВЯЧИНАЯ ЛЮБОВЬ…

– У Вас есть с кем завтракать в Пасху? —

– С кем Вы завтракаете в Пасху? —

– Что Вы понесете на Завтрак в этом году? —

это обычные вопросы в нашем Доме перед Пасхой. Это единственный праздник в году, когда гости не у нас, а мы идем в гости. Дед с Бабой отправляются в гости. Не иметь друзей, с кем завтракают в Пасхальное утро – моветон. К этому завтраку уже два дня все жарится, парится, готовится в нашем доме. Складывается и упаковывается в корзинку. На завтрак идут пешком по Боне, вместо того, чтобы доехать на машине за пять минут. Так заведено. А завтракать идем мы к Червякам. И я как вечный хвостик и любимая внучка иду с ними,«в придачу» и несу свое пасхальное яйцо в крошечной корзинке. Червяк – это такая фамилия. Рассматривая червяков в саду я думала, ну неужели наши Червяки им родня. Сам Червяк может и родня – длинный, худой, лысоватый. Но Червячиха – огромная, под пуд весом, круглая, с бородавкой на крупном же носу – видимо родня не только Божьей коровке, но и майскому жуку… Но самое главное у них была «червячиная любовь». После застолья, наевшись до отвала «дэликатэсов» взрослые садились «гулять в карты». Пара против пары. В подкидного. И начиналась «червячиная любовь». Так говорила наша Баба, и так шутя называли это все их друзья, за спиной, разумеется. Это означало, что Червяк будет все время хоть пальчиком, хоть мизинчиком касаться своей супруги, заправлять ей прядку за ушко, касаться подбородком плеча, заглядывая в карты, поглаживать плечико и под столом слегка наступать ей на ногу. И в большой, и в малой компании друзей, на банкете и на пикнике, все ждали начала этой самой «червячиной любви» и всячески пытались превратить это в шутку. Их рассаживали подальше друг от друга за карточным столом, определяли в играх в разные команды, усаживали в разные углы гостиной во время домашних концертов. И не уставали восхищаться тем как изобретательно Червяк подбирался к своей Червячихе. И вот из жизни ушел Червяк. В пасхальный завтрак собралась все та же компания, уже изрядно постаревшая и поредевшая в своем составе. Червячиха посмотрела на пустой стул Червяка и сказала: " Вот и закончилась наша «червячиная любовь». Она все знала. И пожила еще без него пару лет, но как-то совсем уж безрадостно и без аппетита. И больше не устраивала пасхальных завтраков.

– А с кем завтракаете Вы на Пасху? —