Читать книгу STROMATA. Сборник рассказов - Вероника Ванчугина - Страница 10

Воскресенье, вечер. Скучно. Кажется, нутро полопается от скуки. Как же мерзко, что на часах 23:06, а завтра снова идти на работу. Картошка не кипит на плите. Любимый смотрит футбол, а ты сидишь на кухне и чувствуешь себя полной дурой.

Постоянно хочется есть и спать. В такие дни я себя ненавижу, кажусь себе толстой, простой и вульгарной с облупленным лаком на руках. Меня ничего не развлекает: ни готовка, ни фильмы, ни телевизор, ни книги, ни Таро. Все это уже было, и скучно, тривиально, обыденно. Видимо это имеют в виду люди, говоря, что быт заедает. Когда тебя изнутри выгрызает тоска. Ты сидишь дома, пухнешь от скуки и ненавидишь этот умирающий день.

Завтра будет понедельник, новая неделя потечет, как ни в чем не бывало. Будут новости и разговоры. Снова ворвутся заботы, но сейчас я не хочу быть в этом воскресенье и не готова к понедельнику.

Все застревает внутри, утрамбовываясь, как непереваренная пища, потом каменеет и тянет вниз. Подогревает этот камень скука, отсутствие кислорода. Хочется глотка ветра, чего-то неземного, лишенного этого отвратительного запаха тухлого яблока, каким пахнет воскресенье. И пускай чернила на отсвет блестят, как млечный путь, и пусть их цвет глубок, как глаза азиатки, но между строк втискивается, маскируясь под пробел, скука. Вечный двигатель прогресса и философских идей. Желание изменить устоявшийся ход вещей, впустить свежий воздух, полный дождя и мяты – вот что заставляет людей идти в террор, мистицизм, цинизм, добиваться благополучия. Они думали, что так они убьют скуку. И им не будет так тоскливо и одиноко с самими собой.

Может именно от этого мне скучно. Потому, что я перестала довольствоваться только собой. Я – уже не я, а – я и он. Мы. Когда я – это мы, ты уже не в силах разобраться, что именно ты скучаешь, а не он. Или это он скучает, а ты нет. Не знаю, я потерялась в нем, так глубоко впустив его в себя, теперь мы сплелись и перепутались, и мне страшно.

Я так часто теперь плачу и так трогают меня сцены, которые уже сто пятьдесят раз видела. А слезы текут и текут. Бред. Похоже на исповедь сумасшедшей. И это, отчасти, правда.

Может, это все просто игра, игра моего воображения. И этой чертовой маяты. Это просто усталость, усталость от рабочего течения жизни. Нужен отпуск и как можно дальше отсюда. Но это снова невозможно. Вот и маята, вот и сумрак снов, вот и желание вырваться. Я слишком устала от воскресений.

20/06/04

Интересны были не сами сопливые бредни, а дата. Это следующий за первым листком день. И первый, и второй листок он нашел совершенно случайно, никто не мог предположить, что он поедет на трамвае, а сегодня пойдет именно этим путем. Невероятное порой объясняется вполне бытовыми вещами, но зачем этой девице нужно подсовывать ему свой дневник?

Дальше он стал находить короткие обрывки бумажек с адресами, так же случайно, но у него уже стала плотно утверждаться мысль о том, что его ведут. К чему? Зачем? Совершенно неизвестно. У него было гадливое чувство, будто он копается тайком в чьих-то секретах, препарирует захороненные скелеты в шкафу, но любопытство было сильнее. Он ездил по адресам, и постепенно понимал, что это были значимые для этой девушки места. Работа. Дом. Сквер, где они встречались с подругами. Школа.

Однажды он увидел девушку, что-то положившую в дупло дерева, он догнал ее, но выяснилось, что она просто высыпала крошки в кормушку, которую он не увидел, а дупло было пустое. Все перестало складываться интересно, в этих догонялках не было ничего забавного, поэтического или мистического, все это было противно. Он чувствовал, что им умело манипулируют, но кто и зачем, как ни старался, не мог понять. И еще: к его подозрениям свежей струей опасений влились анонимные телефонные звонки. Кто-то звонил, слушал его голос, а потом аккуратно вешал трубку.

Через неделю он не выдержал и в один вечер сжег все листки дневника и листы с адресами. Он устроил этот костер на кухне в блюдце. И смотрел на умирающий огонь, как смотрел, быть может, Мастер, сжигая свои рукописи, или Гоголь на второй том Мертвых душ. Он их понимал, понимал их чувства, был так же объят магнетизмом огня, но от чувства опустошенности, навалившегося на него после сего жертвоприношения, он заболел. Пролежал несколько дней, восстанавливая силы, и тут пришло раскаянье.

– Будь честным сам с собой, она ведь лучше тебя пишет.

– Но ведь она водит меня за нос.

– А может все не так?

– А как?

– Не знаю, но зачем-то эти листки попали к тебе. Значит неспроста.

– Именно. Чья-то злая шутка.

– Ну, зачем кому-то так шутить? Какой с этого навар?

Решив прервать этот сумасшедший разговор с самим собой, он сходил за почтой до почтового ящика. Среди рекламок он нашел письмо, распечатал и прочитал:

Ask a fellow… waitress

Мы на острие сомнений, на клинке мятежника. Кто он? Кто мы? Мятежники, дерзнувшие пойти против своего господина, одинокие души, плывущие против течения. Никто из современных мудрецов не говорил, что если на твоем пути встречается слишком много препятствий – может быть он правильный?

Мы разрываемся в клочки и кормим свои сомнения – там ли мы, делаем ли мы то, что предназначены делать, а может все это сон, или игра нашего больного воображения, которому уже давно поставили диагноз – любовь. Ко всему! Не может быть, чтобы мы умерли, не может быть, чтобы искорка Бога ушла на «отопление» наших потребностей. Не может быть, чтобы все было так, как нам говорят.

Не волнуйся, я настоящая.

20/04/07

А потом сразу: