Читать книгу На крыльях любви. История создания метода Тета-исцеления - Вианна Стайбл - Страница 6

В моей жизни случалось немало духовных и мистических событий разного рода – от предощущений, наблюдения призраков, слышания странных звуков до видений наяву и во сне, происходивших, как правило, в присутствии свидетелей. Я рано поняла, что в жизни мне суждено иметь дело с духовными энергиями. Если призраки донимали меня слишком сильно, я отсылала их в сферу Божественного Света, и такая тактика всегда срабатывала – думаю, потому, что для меня источником всех вещей, как материальных, так и нематериальных, был Бог. Раз я верила в то, что связана с Богом, призраки должны были слушаться меня, когда я приказывала им уйти к Свету.

Такого рода видения были мистическим опытом, который я чаще всего переживала в детские годы. Время шло, и я все чаще и чаще видела нечто другое – образ человека из Монтаны вставал передо мной все с большей четкостью; я видела его во сне, я видела его наяву. Шатен с голубыми глазами, он выглядел как фермер или хозяин ранчо. Увидев его в первый раз, я поняла, что он женат на темнокожей женщине, но они разведутся. Ближе и ближе к нашей встрече в реальности, я знала уже больше фактов – что он водит бело-синий пикап и что с ним ездит мальчик. Необъяснимым образом у меня не было возможности вступить с ним в контакт. Снова и снова я просила Создателя назвать его имя, на что получала всегда один ответ – что это мой «парень[2] из Монтаны». Интуиция подсказывала, что он появится в моей жизни в тот момент, когда я буду готова его принять.

Работая в «Айдахо Сьюприм», я познакомилась с Бреттом. Он был первым, кто сказал мне, что я красива. Это было восхитительно, впервые в жизни я почувствовала, что чего-то стою.

Бретт был тем человеком, который научил меня проводить время на природе. Он научил меня охотиться, благодаря чему мы с детьми пережили зиму, он показал мне, что значит иметь стабильную семью. К счастью, родители Бретта оказывали ему большую поддержку. Мы ездили в походы в горы, пробирались на внедорожниках по таким дебрям, о существовании которых я даже не подозревала.

Эти отношения помогли моему сердцу раскрыться, а когда так случается, это сразу становится заметно другим: люди это чувствуют. Так вышло, что на меня стали обращать внимание. Бретт страшно ревновал. Мы продолжали быть вместе, но ему постоянно снились сны, в которых я уходила от него к высокому голубоглазому брюнету.

У меня же начались видения-предвосхищения, в которых я была учителем для больших групп людей. Я знала, что так или иначе именно этим в конце концов и буду заниматься. Я знала и то, что тогда Бретта со мной уже не будет. И все же эти видения не убеждали меня полностью.

Проведя детство в постоянных переездах, я была лишена возможности получить приличное образование. Настал момент, когда я ушла со своей работы на картофельной фабрике, оформила социальное пособие и вернулась к школьной программе. Должна признать, что перспектива снова учиться приводила меня в ужас. И все же у меня была мечта – стать вулканологом. Вулканы привлекали меня с детства, а зная, что обладаю даром провидения, я полагала, что смогу использовать этот дар для их изучения.

Я получила аттестат об окончании школы. В процессе учебы оказалось, что с мозгами у меня все в порядке и я очень даже сообразительная. Мне даже приходили в голову мысли, не продолжить ли учебу и не пойти ли в колледж, однако реальность оказалась сильнее меня: чтобы стать вулканологом, я должна была посвятить учебе еще как минимум четыре года, а у меня были дети. Я была в растерянности.

Ситуацию усугубило еще и то, что нам пришлось съехать с квартиры, в которой мы жили, поскольку хозяин собрался ее продавать.

Дом на колесах

Найти новое жилье никак не получалось, и я запаниковала. Меня охватывал настоящий ужас при мысли о том, что мои дети окажутся на улице. Я позвонила отцу и сестре, но никто из них в тот момент не мог взять детей к себе, пока я не найду новую квартиру. Отец предложил мне на время свой старый автофургон – «дом на колесах».

В самый разгар северной зимы я покинула Айдахо и отправилась в Юту, чтобы вернуться уже за рулем этой машины. У нее не работал стеклообогреватель, мне приходилось останавливаться каждые 15 минут, чтобы очистить стекла. Родители Бретта разрешили припарковать фургон около их дома, и мы с детьми прожили в нем следующие три месяца, которые я, прежде чем приступить к окончанию школьной программы, посвятила поискам жилья. Государство могло компенсировать мне арендную плату, но желающих сдать жилье так и не находилось. Рынок недвижимости был истощен – все дома заняли военные моряки, проходившие тогда подготовку в Лаборатории ядерной инженерии штата Айдахо.

Жизнь в фургоне меня угнетала, но дочерям наше существование очень нравилось. Им казалось, что стесненные условия нас сблизили. У них в памяти остались наши игры и те песни, что мы пели вместе. Моя прелестная Бобби взяла на себя обязанность поднимать всех по утрам; она одевалась и готовила для всех завтрак, хотя ей было всего девять лет. В таком раннем возрасте она начала играть материнскую роль, из которой и по сей день не вышла. Она стала тем фундаментом, который крепко держал нашу семью вместе.

Сын был постарше, для него жизнь в фургоне была нелегким опытом. В его памяти осталось только то, что тогда больше идти было некуда.

Настоящим испытанием – пожалуй, даже одним из самых сложных моментов в моей жизни вообще – стало время, когда в машине сломался обогреватель. Тогда я твердо решила, что повторения такой ситуации в моей жизни не будет.

Мама, желая мне помочь, присылала мне кассеты с записями, которые должны были оказывать влияние на подсознание; они были посвящены самым разным темам – от улучшения памяти до повышения самооценки. Я слушала их все время и ставила их детям. Они в самом деле помогли мне с самооценкой, они действительно изменили мою жизнь!

В конце концов я нашла место, где смогла поселиться, в районе Каньон-роуд в городе Айдахо-Фолс. Это был врытый в землю фургон, перестроенный под жилое помещение. Мне удалось выйти из пассивного состояния. Я забрала наши вещи со склада, где они пролежали некоторое время, и мы наконец переехали.

Примерно тогда же до меня дошла новость о том, что правительство приняло решение о расширении штата сотрудников энергетического ведомства и предпочтение будет отдано женщинам…

Новые навыки

Я составила для себя четкий план: я стану охранником в атомном центре Национальной атомной лаборатории близ города Арко в штате Айдахо. Я хорошо понимала, что до работы придется добираться на автобусе, и это будет долго и далеко, но зарплата и социальная поддержка, которые обещала эта работа, того стоили. Я смогу не только содержать семью, но и заняться своим новым увлечением – рисованием. Потом как только я получу от государства допуск по категории Q[3], то смогу поехать куда угодно. Даже в Монтану.

Занятия живописью пришли в мою жизнь, когда мне было 27 лет. Оказалось, что я могу нарисовать любой портрет – мне удавалось уловить лучи света, падающие на лицо, и передать его отражение в глазах человека. Живопись захватывала меня все больше и больше. Я никогда не училась рисовать, а начала с того, что взяла в руки кисть и стала пробовать. Думаю, если бы я даже и пошла учиться, мои учителя падали бы в обморок от моего подхода – я смешивала акварель с маслом, рисовала пальцами, короче говоря, нарушала все известные каноны живописи.

Мне всегда казалось, что Бренди, мой последний ребенок, нуждалась в опеке больше, чем другие. В возрасте двух лет у нее развилось косоглазие. Время от времени мы занимались этой проблемой, но по мере того, как она росла, ей все труднее было фокусировать взгляд, да и зрение ухудшалось. Ей уже приходилось носить очки с мощными линзами, какое-то время ее глаз был закрыт повязкой. В конце концов, обратившись к специалисту, мы узнали, что ей грозит слепота.

Доктор Бокс согласился провести инновационную операцию, чтобы спасти Бренди зрение. Он отнесся к ней с таким сочувствием, что даже предложил мне оплатить операцию в рассрочку. Оплату нужно было внести в больнице, но там ко мне отнеслись гораздо более формально. Передо мной была новая проблема, особенно в свете того, что некоторое время назад я лишилась своей медицинской страховки, превысив ее лимит на 50 долларов.

Денег у меня почти не было, помощи ждать было неоткуда. Я пошла в наш местный мормонский храм и обратилась к епископу с просьбой исцелить Бренди. Исцеление наложением рук у мормонов практикуется священнослужителями.

Я задала епископу вопрос: «Вы сможете исцелить глаза моей дочери?» Он ответил: «Нет, мы больше не занимаемся целительством». Я сказала: «Но вы же относитесь к священству. Возложите руки ей на голову и исцелите ее». Он повторил: «Извините, мы таким больше не занимаемся». «Моей веры хватит на нас обоих. Просто коснитесь ее, и ей станет лучше», – сказала я. «Ничем не могу помочь», – произнес он и попросил меня уйти.

Я была в отчаянии: понятно было, что этому человеку недостает веры и он стал епископом не по призванию, а из социальных соображений.

Я и сама сомневалась тогда. С одной стороны, я твердо знала, что Бог способен исцелять. С другой стороны, учение говорило о том, что исцелениями занимаются священнослужители. И все же я чувствовала одно: Бог связан со всеми, поэтому я не могла понять, как так может быть, что исцелять могут только священники.

Я принялась обзванивать всех родственников, я обратилась к моему тогдашнему бойфренду, но никто помочь деньгами не мог. Вернувшись домой, я горячо молилась всю ночь, думая о том, что же мне делать.

Ранним утром, уже засыпая, я услышала ответ на мучивший меня вопрос, и он привел меня в изумление. Отец Небесный не послал дочери мгновенное исцеление, но сказал, чтобы я направлялась в государственное агентство, чтобы начать борьбу за финансирование операции за счет бюджета. Перспектива вступить с кем-то в конфликт приводила меня в полный ужас, а необходимость добиваться чего-то выглядела для меня как унижение. Но Бог повелел мне: «Смири гордыню, побори свои страхи. Речь не о тебе, речь о Бренди».

Стиснув зубы, я направилась в офис страховой компании и подала ходатайство. На удивление, моя просьба была удовлетворена: я получила согласие на финансирование операции. Итак, операция состоялась, и моя золотая Бренди исцелилась.

Вся эта ситуация укрепила во мне решимость и веру. Я пришла к выводу, что больше не буду полагаться на веру – или ее отсутствие – в других людях. Если мне потребуется какое-то вмешательство, я обращусь к Богу сама, напрямую.

Это подвело меня к тому, чтобы начать сеансы «чтения» для других. Я вставала, обращалась к Богу с вопросом о том, что требуется тому или иному человеку в жизни вообще и для его тела в частности, и получала от Него ответ.

Подготовка в Центре ядерной безопасности

В 1991–1992 годах я прошла полный курс подготовки по ядерной безопасности в местном техническом колледже. Проходил он в условиях жесткой конкурентной борьбы, и мне пришлось овладеть навыками, с которыми я едва справлялась. Я резко выделялась среди большей части нашей группы, ведь я была 28-летней матерью, воспитывавшей троих детей, тогда как основной контингент составляли агрессивные 19-летние парни.

Мне с самого начала было ясно, что курс совсем не для меня. Но если я его пройду, то получу гарантированное место на государственной службе.

Подготовка включала рукопашные схватки с мужчинами. Многие из них сознательно пытались причинить мне боль, и мне очень быстро пришлось взять себя в руки и научиться давать отпор. Этот период жизни давался мне тяжело.

Один из уроков, которые мне преподал этот курс, был таков: в мире существуют по-настоящему злые люди. Я узнала о террористах, просмотрела фильмы о преступниках и судебных процессах над ними. Мне приходилось по-настоящему нелегко.

Мои переживания не остались незамеченными; один из преподавателей сказал мне однажды: «Вианна, что ты здесь забыла? Это все не для тебя! Ты больше похожа на этих детей цветов, которые сидят на лужайке и целый день медитируют».

Так или иначе, я выжила на этих курсах. Я научилась рукопашному бою, научилась стрелять из пистолета и винтовки М16, узнала, как это – держать в руках полицейскую дубинку, изучила принципы общения с людьми в стрессовой ситуации. Ядерная безопасность, основы экстремального вождения, невербальная коммуникация и поведение при террористической угрозе – все это мне пришлось изучить.

Физическая подготовка предполагала сдачу нормативов – например, нужно было уложиться в определенное время в забеге на полторы мили. Именно бег стал для меня одним из сложнейших испытаний, поскольку я страдала астмой. И все же, зная правильный подход, можно вполне овладеть каким-то умением, даже научиться бегать. Бретт показал мне правильную технику бега.

Я практиковалась, пробегая определенный участок Каньон-роуд. Один забег туда и обратно составлял как раз полную милю. Я пробегала два раза по этой дистанции, и не одна, а в компании Джоша, который самоотверженно выполнял роль моего охранника, сопровождая меня на велосипеде. Иногда ради собственной безопасности я клала в рюкзак небольшой пистолет.

Однажды во время такого забега с Джошем я подвернула лодыжку. Боль была ужасная, я не могла ступить на больную ногу. Сыну было всего 12 лет, но он фактически дотащил меня на себе до нашего фургона.

Джош был спортивным мальчиком, и жаль, что из-за денежной ситуации я не могла отдать его в школьные спортивные кружки. Я понимала, что отказала ему в возможности добиться стипендии для учебы в колледже, которую он мог бы получить по спортивной линии. Знаю, что в то время ему была так необходима активная поддержка со стороны отца, а получить ее было невозможно – Гарри был в другом штате, к тому же прикован к инвалидному креслу. Пожалуй, именно эти размышления подтолкнули меня к тому, чтобы выйти замуж за Джеймса.

Служба в охране

Годичный курс был успешно завершен. Я получила работу в одном из охранных предприятий в Айдахо – в компании, которая обеспечивала безопасность на многих объектах в нашем районе. Меня распределили на работу на производство, ФБР выдало мне допуск по форме Q. Известно, что получить именно этот вид допуска довольно сложно – некоторым приходится ждать по два года и проходить очень серьезные проверки. ФБР изучает вашу кредитную историю, выясняет, не употребляли ли вы наркотики, не играли ли в азартные игры, а также проверяет на наличие неблагонадежных друзей и знакомых – словом, раскапывает всю вашу подноготную на десять лет назад.

Вначале мне доставались смены, начинавшиеся в полночь, потом меня перевели на день, позже мне присвоили звание сержанта и поставили во главе отряда из 27 охранников. Довольно скоро я пришла к выводу, что сменная работа в охране производственного предприятия – это не тот путь, который откроет для меня мое будущее.

Я проводила слишком много времени вдали от детей; я чувствовала, что даже если в конце концов получу работу в Национальной лаборатории, то это будет такая же работа, как и везде: я буду занята, а дети предоставлены сами себе.

Одной из моих обязанностей было встречать и приветствовать людей, входивших в здание. Работодателям хотелось, чтобы именно я занимала эту должность, – я отличалась приветливым характером и приятными манерами. Потихоньку я увлеклась рисованием портретов коллег. Кроме того, во время перерывов я предлагала им свои «чтения». Мои оценки были весьма точными, наше общение, пусть и короткое, оказалось довольно успешным. Именно тогда я начала понимать, что «чтение» – это, возможно, именно то занятие, которому я могла бы себя посвятить.