Читать книгу Ее женская власть - Вики Дрейлинг - Страница 2

Ричмонд, Англия, 1817 год

Он, как обычно, опоздал.

Марк Дарсетт, граф Хоукфилд, вертя в руках цилиндр, медленно шел в сторону дома матери. Холодный ветер трепал его волосы и обжигал лицо. Эшдаун-Хаус, стоящий на берегу Темзы, с его островерхими башенками выглядел в наступающих сумерках весьма солидно.

Обычно для Хоука эти обязательные еженедельные визиты были сущей мукой. После того как его старинный друг женился прошлым летом, мать и сестры требовали, чтобы он побыстрее нашел невесту. Однако Хоук уже привык к тому, что они не скрывали разочарования его поведением, но он привык к своей роли повесы и шалопая и не обращал на это внимания.

Сегодня, однако, он радовался, предвкушая встречу с теперь уже женатым другом, Тристаном Гейтвиком, герцогом Шелбурном. Войдя вслед за дворецким Джонсом в дом, он снял перчатки и пальто.

– Шелбурн с сестрой уже здесь?

– Герцог и леди Джулиана приехали два часа назад, – ответил Джонс.

– Отлично! – Хоук не мог дождаться, когда расскажет приятелю о своей последней проделке. Накануне вечером он встретил танцовщиц Нэнси и Нелл, которые сделали ему непристойное предложение. Не показывая своего восторга, Хоук сказал, что подумает, но сразу решил, что примет его: две по цене одной.

Аккуратный Джонс с неодобрением посмотрел на волосы Хоука:

– Простите, милорд, вы не хотите привести в порядок прическу?

– Вы что-то сказали? – Хоук притворился рассеянным, внимательно разглядывая растрепанные локоны в зеркало, висевшее над столом в прихожей. – Прекрасно, – заметил он. – Растрепанные волосы – последний крик моды.

– Ну, раз вы так считаете, милорд…

– Наверняка все уже ждут меня, – Хоук отвернулся от зеркала, – в Золотой гостиной?

– Да, милорд. Ваша матушка уже несколько раз спрашивала о вас.

Хоук заглянул в большой холл и усмехнулся, увидев огромную статую возле лестницы:

– Моя мать стала проявлять интерес к обнаженной натуре? С каких это пор?

Обычно невозмутимый, Джонс издал какой-то приглушенный звук, но тут же кашлянул, прочищая горло.

– Статую Аполлона доставили вчера.

– Вместе с лирой и змеей, как я вижу.

– Ну что же, приглашаю его в нашу семью. – Хоук, стуча ботинками по мраморному полу, направился к консольной лестнице. Мастерство архитектора создавало иллюзию, будто каменные ступени висят в воздухе. Прежде чем подняться, он остановился и еще раз посмотрел на крошечные гениталии Аполлона. – Бедный бастард.

Сверху послышались шаги. Хоук поднял глаза и увидел Тристана, спускавшегося по покрытой ковром лестнице.

– Соревнуешься в размерах? – пошутил он.

– Вот дьявол! – усмехнулся Хоук. – И это говорит женатый мужчина?

– Я увидел твою пролетку из окна. – Тристан вошел и хлопнул приятеля по плечу. – Выглядишь, будто только что из постели.

– Как герцогиня?

На мгновение лицо Тристана приняло озабоченное выражение.

– Доктор говорит, что все идет нормально. До родов осталось два месяца. – Он порывисто вздохнул. – Я хотел сына, но теперь молюсь лишь о том, чтобы все закончилось благополучно.

Хоук молча кивнул.

– Когда-нибудь придет твоя очередь, и уже я буду успокаивать тебя.

Этот день никогда не придет.

– Бросить холостяцкую жизнь? Никогда, – сказал Хоук.

– Я напомню тебе об этом, – улыбнулся Тристан, – на твоей свадьбе.

Хоук решил сменить тему.

– Твоя сестра в порядке? – Его мать собиралась в этом сезоне патронировать леди Джулиану, пока вдовствующая герцогиня остается в деревне со своей беременной невесткой.

– Джулиана с нетерпением ждет начало этого сезона. Но возникла проблема: полчаса назад пришло письмо из Бата, что у твоей бабушки снова приступ тахикардии.

Хоук замычал. Его бабушка давно славилась своими приступами тахикардии. Они возникали в самое неподходящее время, и она подробно описывала их каждому, кто по несчастью оказался рядом.

– Пока мы здесь говорим, твоя мать и сестры обсуждают, кому следует отправиться в Бат, – сказал Тристан.

– Не беспокойся, старина. Мы решим эту проблему. – Без сомнения, сестры уже готовы мчаться в Бат, как они это всегда делали, когда бабушка сообщала о своем любимом недуге. Обычно и мать отправлялась с ними, но она взяла обязательство покровительствовать Джулиане.

С лестничной площадки донесся раздраженный голос:

– Марк, что ты там канителишься? Мама же ждет.

Взглянув вверх, Хоук увидел свою старшую сестру Пейшенс, которая подзывала его пальцем, словно непослушного ребенка. Бедная Пейшенс никогда не соответствовала своему имени[1], о чем он знал с самого детства. Ему всегда нравилось злить ее, и сейчас он не мог отказать себе в этом удовольствии.

– Дорогая сестричка, я не ожидал, что ты так хочешь пообщаться со мной. Это согревает мое сердце.

– Бабушка заболела! – воскликнула она. – И мама очень волнуется!

– Пусть мама выпьет хересу, чтобы успокоить нервы.

Пейшенс поджала губы и, громко стуча каблуками, удалилась.

Когда Хоук снова обернулся к приятелю, то увидел, что тот хохочет.

– После обеда зайдем ненадолго в гостиную, а потом сбежим в клуб.

– Я вряд ли смогу. Мне на рассвете нужно уезжать, – ответил Тристан.

Разочарованный, Хоук пожал плечами. Ему следовало предвидеть, что старина Тристан при первой же возможности отправится к жене. Раз друг женился, их отношения никогда не будут такими, как прежде.

– Ну, тогда присоединимся к остальным.

– Давненько мы не виделись, – сказал Тристан, загадочно посмотрев на Хоука, когда они поднимались по лестнице.

– Давненько.

Последняя их встреча была на свадьбе Тристана, девять месяцев назад. Спустя некоторое время Хоук собирался навестить новобрачных. Но затем от Тристана пришло письмо, в котором он сообщал, что счастлив, поскольку собирается стать отцом.

Хоук едва мог идти – ему казалось, что ноги провалились в трясину.

Войдя в комнату, Хоук остановился. Краем глаза он заметил мужей своих сестер, стоявших у буфета и хмуро поглядывавших на него. Все его внимание было обращено на стройную леди, сидевшую на диване между его матерью и второй сестрой Хоуп. Она рассматривала альбом, который держала на коленях, и пламя свечей поблескивало на ее темных кудрях. Боже, неужели это очаровательное создание – Джулиана?

Словно почувствовав его взгляд, Джулиана подняла на него глаза. Он был ошеломлен произошедшим с ней превращением, хотя изменения в ее внешности не были столь уж велики. За прошедшие девять месяцев исчезла пухлость щек, обнаружив красивой формы скулы. Изменилось выражение лица. Если раньше на ее лице то и дело появлялась шаловливая усмешка, то теперь она смотрела на Хоука со спокойной улыбкой.

Хорошенькая маленькая девочка, которую он знал едва ли не всю жизнь, стала женщиной. Прекрасной женщиной, при взгляде на которую замирает сердце.

– Тристан, пожалуйста, садитесь. – Голос матери прозвучал для Хоука как гром. – Марк, не стой столбом. Подойди, поздоровайся с Джулианой.

Пейшенс и третья его сестра Хармони, сидя в креслах рядом с камином, обменялись лукавыми улыбками. Без сомнения, они участвовали в заговоре по заманиванию брата в брачный капкан. Видимо, они думали, что девушка вскружит ему голову, как и множеству юнцов, которые уже не один сезон добивались внимания Джулианы. Но Хоук лишь оказался немного застигнут врасплох преображением Джулианы.

Сумев удержать себя в руках, Хоук подошел к девушке, выставил вперед ногу и, наклонившись, несколько раз взмахнул рукой в нелепом поклоне, от которого отказались еще в шестнадцатом веке.

– Марк, что у тебя с волосами? – На лице матери появилась недовольная гримаса. – Ты выглядишь неприлично.

– Спасибо, мама, – ответил он, нагло улыбнувшись.

В этот момент его внимание привлек смешок Джулианы. Он уперся кулаком в бедро и нахмурился:

– Уверен, Джули, ты не одно сердце разобьешь за этот сезон.

– Возможно, кто-нибудь разбудит и мои чувства.

Лицо Елены Троянской отправило в поход тысячу кораблей, а слегка хриплый от природы голос Джулианы мог бы свалить с ног тысячу мужчин. Откуда, черт возьми, возникла эта мысль? Она стала необычайно красивой, а ведь он-то всегда считал ее маленьким сорванцом, который лазает по деревьям и носится по горкам.

– Марк, садись на мое место, – сказала Хоуп, поднявшись. – Ты обязательно должен посмотреть этюды Джулианы.

Он и не собирался упускать такую возможность. Много лет он дразнил Джулиану и подбивал ее на проказы. Сейчас, оказавшись рядом с ней, он улыбнулся и похлопал по рисунку:

– Где ты это сделала, бесенок?

– Нарисовала прошлым летом, – она держала в руках рисунок с изображением Стоунхенджа, – когда путешествовала с Эми и ее семьей.

– Стоунхендж вызывает у меня чувство ужаса, – сказала графиня.

Он с почтением наблюдал, как она перелистывает страницу.

– Это просто несколько больших камней.

– Проказник! – засмеялась Джулиана.

Хоук в ответ дернул завиток волос около ее уха. Когда она шлепнула его по руке, он рассмеялся. Она осталась все той же самой Джули, которую он знал прежде.

За дверями гостиной послышались тяжелые шаги. Все встали, когда в гостиную вошла леди Рутледж, их тетушка Хестер, сестра бабушки. Крупные седые локоны выбивались из-под зеленого тюрбана, украшенного длинными перьями. Она бросила взгляд на мать Хоука и нахмурилась:

– Луиза, что за отвратительную статую я сейчас видела? Если тебе нравятся обнаженные мужчины, найди себе такого, который может дышать.

Хоук с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.

– Хестер, прошу вас, думайте, что говорите. – Графиня покраснела и принялась обмахиваться веером.

– Эй! – Хестер подмигнула Хоуку. – Иди-ка поцелуй тетку, мерзавец. – А когда он послушался, ласково проворчала: – Единственный разумный человек во всей компании.

– Здравствуйте, леди Рутледж, – произнес Тристан с поклоном.

Хестер одобрительно посмотрела на него:

– Шелбурн, вы симпатичный дьявол. Я слышала, вы не теряли времени, сразу же наградив герцогиню ребенком.

Мать и младшие сестры Хоука застыли, разинув рты.

– Тетя Хестер, нельзя быть такой бестактной.

Хестер хмыкнула, не отводя понимающих глаз от Тристана:

– Я слышала, у вашей жены достаточно здравого смысла. Она благополучно родит вам ребенка, не сомневаюсь в этом.

Хоук ответил своей старой мудрой тетке благодарной улыбкой.

Он проводил Хестер к креслу и встал рядом. Ее могучий зад едва поместился между подлокотниками. Поправив перья на тюрбане, она вставила в глаз монокль и посмотрела на Джулиану.

– Тетя Хестер, вы помните леди Джулиану? – спросила Пейшенс. – Это сестра Шелбурна.

– Я знаю, кто она. Почему вы еще не замужем, милочка?

– Жду, когда мне встретится порядочный джентльмен, – покраснев, ответила Джулиана.

– Я слышала, вы отвергли дюжину предложений с того времени, как стали появляться в свете. Это правда? – продолжала Хестер.

– Я не считала.

– Значит, их было так много, – снова хмыкнула Хестер, – что вы не можете вспомнить?

– Мама, – вмешался Хоук, заметив смущение на лице Джулианы, – у нас проблемы? Бабушка опять объявила о своей болезни, не так ли?

Мать и сестры заявили, что бабушка действительно больна.

– Замолчи, Луиза, – прервала гомон тетя Хестер. – Ты хорошо знаешь, что моя сестра лишь ждет внимания к своей особе.

– Хестер, как вы можете так говорить? – возмутилась графиня.

– Потому что это вошло у нее в привычку, – усмехнулась Хестер. – Полагаю, ты с девочками снова собираешься лететь в Бат по ее дурацкой просьбе?

– Мы не можем рисковать, – сказала Пейшенс. – Если с бабушкой случится худшее, мы никогда себе этого не простим.

– Ей нужно вернуться в город, чтобы быть рядом с семьей. Я предлагала ей поселиться у меня, но она отказалась покинуть своих друзей в Бате, – пожаловалась Хестер.

– Она не хочет менять привычного образа жизни, – с улыбкой произнес Хоук. – Не все же такие авантюристки, как ты.

– Это правда, – самодовольно произнесла Хестер.

– Ты не напишешь Уильяму, чтобы он был в курсе? – с умоляющей улыбкой обратилась к Хоуку мать.

– Я не знаю, где он сейчас, – ответил Хоук. Его младший брат уже больше года путешествовал по Европе.

– Уильяму пора возвращаться домой, – сказал Монтегю, муж Пейшенс, отложив газету. – Ему надо делать карьеру, а не мотаться по континенту. Он должен нести ответственность за семью.

– Он вернется, когда ему надоест. – Хоук с презрением посмотрел на зятя. Он надеялся, что Уилл приедет в Лондон к началу сезона, но от брата уже более двух месяцев не было писем.

– Он вернется, как только вы оставите его без пенни, – сказал Монтегю, сложив газету.

Хоук не обратил внимания на слова самого нелюбимого зятя и повернулся к матери:

– А как быть с Джулианой? Ее брат надеется на тебя. Ты не могла бы остаться?

– О, я не смею просить об этом, – сказала Джулиана. – Я могу пожить у Эми или Джорджетты. Уверена, матери моих подруг согласятся.

– Матери ее подруг будут и так слишком заняты своими дочерьми, – вмешалась Хестер. – Я буду патроном Джулианы. Она станет гвоздем сезона.

Наступила тишина. Мать и сестры Хоука смотрели друг на друга с нескрываемым смятением. Они считали, что Хестер поступает опрометчиво, но Хоук знал, что тетя очень умна.

– Хестер, дорогая, – прочистив горло, произнесла графиня. – Вы очень добры, но вы, возможно, не представляете, как это утомительно – посещать все эти увеселения.

– Я никогда не устаю, Луиза, – ответила тетка. – Мне доставит удовольствие сопровождать девчушку. Она очень симпатична. Я за несколько недель найду ей жениха.

Джулиана замужем? Хоуку это казалось… невероятным. Хотя он знал, что женщины обычно выходят замуж молодыми, эта мысль не укладывалась у него в голове.

– Сколько тебе, девочка? – спросила Хестер, взглянув на Джулиану.

– Двадцать один, – ответила та.

– Подходящий возраст, но брак – дело серьезное.

– Я должен одобрить ее выбор, – вмешался Тристан.

Джулиана, недоумевая, округлила глаза, и Хоук, заметив это, ухмыльнулся. Он не завидовал тому смельчаку, который обратился бы к Тристану за разрешением жениться.

– Раз дело решено, – закончила разговор Хестер, – пошли обедать.

Когда дамы покинули столовую, Хоук достал портвейн. Его зятья обменялись многозначительными взглядами. Тристан молчал, но внимательно наблюдал за ними.

– Леди Джулиане нельзя жить у Хестер. – Монтегю положил свои маленькие кисти на стол, обращаясь к Хоуку. – Слишком свободные манеры и мысли вашей тетушки могут оказать на девушку плохое влияние.

– Пойдем в кабинет, – сказал Хоук, поймав взгляд Тристана.

Тот кивнул.

Оба поднялись. Когда Хоук собрался взять подсвечник с буфета, Монтегю с трудом выбрался из-за стола.

– Пейшенс останется и последит за Джулианой.

– Сестра твердо решила ехать в Бат, – сказал Хоук. – Она не будет чувствовать себя спокойно, пока не удостоверится, что с бабушкой все в порядке. – Меньше всего ему хотелось, чтобы Джулиана узнала о браке на примере семьи Пейшенс.

– Вы знаете, что ваша бабушка симулянтка, – продолжил Монтегю. – Если ваша мать и сестры откажутся от поездки, она перестанет капризничать.

Хоук понял, что Монтегю пытался уговорить жену остаться. Этот человек постоянно донимал Пейшенс расспросами, где она бывает, и разражался руганью, стоило ей всего лишь заговорить с другим мужчиной.

– У меня дело к Шелбурну. Пейте портвейн, джентльмены.

Он уже направился к выходу, но Монтегю заставил его остановиться.

– Черт возьми, Хоук! Кто-то должен взять ответственность за девушку.

Хоук обошел стол, приблизился к зятю и произнес:

– Это вас не касается. – И, понизив голос, добавил: – Помните, о чем я вас предупреждал.

Монтегю сверлил Хоука глазами, но сказать что-либо не решился. На Рождество он высказал ряд унизительных замечаний в адрес Пейшенс. Хоук отвел его в сторону и пообещал хорошую взбучку, если тот еще раз неуважительно отзовется о жене.

– Грязное животное! – прошипел Хоук, когда они с Тристаном выходили из комнаты.

– Монтегю недоволен тем, что ты имеешь политическое влияние, хорошее наследство и высокий рост. Он чувствует себя униженным и такими гнусными средствами пытается доказать, что он тоже мужчина.

Хоук желал Монтегю отправиться в ад. Тот, когда добивался руки Пейшенс, демонстрировал горячую любовь, но вскоре после свадьбы показал свое истинное лицо.

В кабинете пахло кожей. Хоук поставил подсвечник с горящими свечами на каминную полку и сел в кресло, стоявшее возле письменного стола. Камин не горел, и в помещении было прохладно. Хоук никогда не пользовался кабинетом. Уже несколько лет он снимал квартиру в Олбани. Семья этого не одобряла, но Хоук не мог больше выносить деспотизма отца.

– После смерти отца все осталось по-прежнему, – заметил Тристан.

Он умер скоропостижно от сердечного приступа восемь лет назад и тем самым лишил возможности установить мир между ними. Дурацкая мысль. Что бы он ни делал, отец все равно не изменил бы о нем мнения.

– Твой отец был хорошим человеком, – сказал Тристан. – Он дал мне бесценный совет.

– Он восхищался тобой.

Тристан смог самостоятельно восстановить состояние после того, как его беспутный отец умер, оставив кучу долгов.

– Завидую твоей свободе, – продолжал Тристан.

– В сравнении с тобой я чувствую себя бездельником. – Отец никогда не давал забыть об этом. Неожиданно на память ему пришли слова, сказанные отцом двенадцать лет назад: «Знаешь ли ты, сколько стоит удовлетворить честь Уэсткотта?»

Он тут же постарался выбросить это воспоминание из головы.

– Ну, старина, твоя сестра, наверное, предпочтет пожить у одной из своих подруг, но я не советую тебе позволять ей останавливаться у леди Джорджетты. До меня дошли слухи о том, что ее брат Рамзи обрюхатил служанку.

– Боже мой! Какой негодяй! – воскликнул Тристан.

– Если хочешь, отправь сестру к матери Эми Хардвик.

– Нет, твоя тетя права. Миссис Хардвик и со своей дочерью хватает хлопот, – хмуро произнес Тристан. – Я не могу навязывать ей Джулиану. – Тристан, возможно, чувствовал некоторую вину, поскольку прошлогодний сезон у них пропал из-за его ухаживания за будущей женой.

– У тетки своеобразные манеры, но она безопасна. Хестер будет рада сопровождать Джулиану.

– У меня к тебе просьба, – сказал Тристан, бросив взгляд на приятеля.

Странное предчувствие охватило Хоука. Он знал Тристана еще с тех пор, как учился ходить, поскольку их матери были близкими подругами. В Итоне они с Тристаном не расставались, чтобы старшие школьники, любившие поучить младших, не приставали к ним. Хоук отлично знал приятеля, но сейчас ему не приходило в голову, о чем тот хочет его попросить.

– Не смог бы ты побыть неофициальным опекуном моей сестры? – спросил Тристан.

– Я, опекуном? – рассмеялся Хоук. – Да ты шутишь.

– Как только охотники за приданым пронюхают, что я исчез с горизонта, они набросятся на нее, как стервятники. Я не успокоюсь, если не буду знать, что здесь останется человек, который ее защитит от распутников.

– Но… но я сам распутник, – пробормотал Хоук.

Конечно, Джулиана расцвела и стала очень красивой, но она сестра его друга. Даже среди повес считается бесчестьем ухаживать за сестрами друзей.

– Ты вместе со мной наблюдал, как она росла, – сказал Тристан. – И она для тебя почти сестра.

Хоук никогда так не думал. Для него она была просто Джули. Он постоянно провоцировал ее совершить что-нибудь, неподобающее девочке, и Джули никогда не подводила его.

– Старина, я, конечно, люблю ее, но не гожусь на роль чьего-либо опекуна.

– Но ты всегда заботился о ней, – возразил Тристан.

Внезапно он ощутил чувство вины. Его семья – и не без оснований – считала его безответственным гулякой. Он даже не знал, где находится его брат. А Тристан целиком доверял ему.

– Мне следовало бы остаться в городе и следить за Джулианой. – Тристан сжал пальцами переносицу. – Но я не могу оставить жену. И теперь я чувствую, что предаю одну из них.

Ах, черт! Прежде Тристан никогда не просил его об услуге. Он был для него братом. Он не может отказаться.

– Для тебя готов на все, старина.

– Спасибо, – поблагодарил Тристан. – Есть кое-что, что может тебе не понравиться.

– О! – поднял брови Хоук.

– В течение сезона ты не будешь волочиться за женщинами, – прищурившись, пояснил Тристан.

– Что? – рассмеялся Хоук.

– Ты слышал, что я сказал. Не будет балерин, актрис, куртизанок. Объясняйся с ними как хочешь, но ты не будешь иметь дел со шлюхами, пока опекаешь Джулиану.

– Я не собираюсь ухаживать за женщинами прямо у нее на глазах.

– Твои наложницы хорошо известны. – Тристан прижал большой палец к подлокотнику. – Подозреваю, что ты рад иметь дурную репутацию.

Хоук часто шутил по поводу своих бесчисленных дамочек. И все, включая его друга, верили этим байкам. Хотя он был истинным повесой, Хоук в действительности вряд ли совершил все те любовные подвиги, о которых рассказывали.

– На воздержание я не согласен.

– Ты даже не стараешься быть осторожным. Джулиана тебя обожает. И я не хочу, чтобы она лишилась иллюзий.

– Обещаю делать это незаметно, – проворчал Хоук.

– Ладно, – согласился Тристан.

Придется теперь забыть о ménage а trios[2] с Нелл и Нэнси. Это его огорчило, поскольку он еще не развлекался сразу с двумя, но вряд ли ему бы удалось сохранить в тайне это грязное дело.

Тристан снова уперся пальцем в подлокотник.

– Пиши регулярно и сообщай, как поживает моя сестра.

– Обязательно, – пообещал Хоук. – Не волнуйся. Джулиана скоро привыкнет к экстравагантным манерам моей тетушки.

– Когда родится ребенок, привези ко мне сестру, – улыбнулся Тристан. – Тесса уже попросила Джулиану быть крестной матерью. Может быть, согласишься стать крестным отцом?

У Хоука встал ком в горле, но ему удалось выдавить смешок:

– Ты доверяешь такому распутнику, как я, своего ребенка?

– Я никому не доверяю больше, чем тебе, дружище.

Хоук отвел глаза, зная, что не выдержит взгляда приятеля.