Читать книгу Мечта хранимая. Цикл «Мечтатели» - Виксар - Страница 6

* * * * *

Сразу в Рим мы не попали – пришлось задержаться в лагере Альдена. В другое время я бы обязательно заинтересовался тем, как тут организована армия, да и, несомненно, для души посмотрел на воинский быт с построениями, маршами и прочими специфическими атрибутами. С исторической Римской империей, конечно, вряд ли получилось бы сравнить по причине недостаточности знаний, но всё равно. В любом случае, сейчас мне было не до этого. Альден усвистал осуществлять руководство, а я сидел в свободной палатке с тигром, смотрел на девчонку и думал обо всём, что увидел. Не то чтобы выстраивал логические схемы и пытался дойти до всего самостоятельно – всё же надеялся, что позже получу подробные объяснения. Скорее, просто крутил по кругу одни и те же мысли, пытаясь если не разделаться с ощущением абсолютного непонимания происходящего, то хотя бы конкретизировать его и понять, к чему именно у меня претензии, чтобы потом задавать нужные вопросы.

Ну и, опять же, девчонка, да. Прикинув, я остановился на версии с шестнадцатью годами. Острые черты лица, плотно сжатые губы, нахмуренные брови… Пожалуй, она была симпатична – даже с тем выражением, которое застыло на её лице когда она приняла неожиданный удар. Что-то между обиженным и недовольным. Но тем больше меня занимало то, что, несмотря на её внешнюю привлекательность и некоторую к ней жалость, она создавала ощущение угрозы. Не опасения, что вот сейчас она оклемается, разозлится и начнёт крушить всех вокруг, а перманентной тревоги, не происходящей не из чего конкретного. Бывает, сталкиваешься на улице с людьми, к которым сама собой возникает неприязнь. Здесь – то же самое.

Когда мы добрались до римского дворца и опустились на посадочную площадку, к нам тут же подбежала группа солдат. Альден им лишь кивнул – и они сразу принялись за дело, явно уже зная порядок действий в таких ситуациях и свои непосредственные обязанности. Двое, как я понял, просканировали нас с помощью непонятных приборов, после этого ещё двое увели куда-то голубя – ну да, вряд ли Альден подобно мне держит птицу в своей спальне, – а один подошёл ко мне с намерением забрать бессознательное тело девчонки. Я замешкался, и Альден успокаивающе коснулся моего плеча. Пришлось подчиниться.

Римский дворец заметно отличался от киевского внутренним обустройством. Возникало ощущение, что император, перед тем как создавать свою резиденцию, тщательно вырисовывал все помещения на чертежах – не то что моё жилище мечты абстракциониста по плану «где удобнее пройти – там и будет коридор».

Похоже, здесь ценили в первую очередь внушительность, устойчивость и незыблемость. Лишь башня, на которую мы сейчас поднимались, единственная из всех частей Дворца выбивалась из этой концепции – тонкое длинное копье, устремлённое в небо и ничем не ограниченное со сторон. Впрочем, это выглядело не как что-то несуразное, а как естественный противовес остальной многоярусной громаде; лично у меня возникла ассоциация с молотом и его ручкой. Похоже, император любил баланс…

Наблюдая за Альденом, который поднимался по винтовой лестнице без каких-либо видимых усилий, но, тем не менее, ни на метр не отдалялся от меня, еле волочащего ноги и задыхающегося, я подумал, что благодарен ему, даже если это трюк, призванный усмирить мою бдительность. Это, правда, не мешало одновременно испытывать зависть, особенно в момент понимания, что он даже не сбил дыхания за время подъёма.

Лестница выходила прямо на площадку, без люков и прочих деталей. Наверху стояло несколько кресел: два – впереди, по направлению к городу, и ещё несколько – сзади, за выходом с лестницы, то ли запасные, то ли для специальных собраний. Между двумя передними находился овальный столик на одной ножке с напитками и посудой. Достаточно приятная обстановка, подходящая для задушевных и не очень разговоров, но я вздрогнул: опять отсутствие ограды.

Альден сел в одно из передних кресел, кивком пригласил меня сесть в соседнее и наполнил кубок из одной из бутылок. Тут же выпил. Посидел немного, потом вздохнул:

– Спрашивай.

Этого-то я и ждал.

– Что за войну я застал?

Взгляд императора чуть расфокусировался, затем снова собрался, уже точнее.

– В мир пришёл инфернал. Мы должны были напасть первыми, пока это не сделал он.

– Кто такие инферналы?

На этот раз молчание длилось дольше.

– Мечтатели это не высшая раса, во многом – почти во всём – они ничем не отличаются от обычных людей. И не все из них бывают добрыми и благородными…

– И вы устраиваете отбор самых лучших?

– Это не отбор, Марк! Это защита! – в голосе Альдена зазвенела боль. Он снова вздохнул, пытаясь успокоиться. – Мы попадаем сюда силой своих мыслей. Мечтаем об идеальном мире, в котором с нами всё будет хорошо, где на нас не будет давить несовершенное общество. Где будут только такие же, как мы! – последняя фраза прозвучала неожиданно жалобно, и император осёкся. Затем продолжил: – Там, на Земле, нас часто презирают только за то, что мы не такие, как все. Многие не выдерживают. Все эти подростки, в том числе из вроде бы благополучных семей, которые ни с того, ни с сего прыгают с крыш, хватаются за лезвия, едят снотворное, даже достаточно взрослые люди, которые со стеклянными глазами приходят домой и решают, что больше не хотят жить. Многие из них – мечтатели! Но тех, кто против них, ещё больше. Сама система работает на это. Есть и другие, которые выбираются – силой веры, силой уверенности, силой удара ногой в ответ на удар кулаком, много как, – и они живут. Часто даже до старости, живут, сохраняя в себе кусочек наивности и мечтательности, оберегая его от зверей вокруг. Некоторые сохраняют настолько большой этот кусочек, что попадают сюда… Они – могут, потому что верят: выход – есть. А есть и третьи, которые застряли где-то посередине. Которых сломали, но не добили. Искорёженные, больные души. Детдома, неполные семьи, даже обычные школы – всё может работать на это. Такой мечтатель не умирает – но меняет полярность. Например, кто-нибудь хотел стать врачом. Ему было дано всё, чтобы стать когда-нибудь гением медицины. Но он сломался. И добрый мальчик, который представлял себя за операционным столом, спасающим жизни людей, исчез, а вместо него появился другой, который начал использовать свои возможности для других целей. Кто как не хирург знает, как правильнее ударить человека, чтобы отказал какой-нибудь орган?.. Всё, что было дано добром, начинает работать во зло. И, представь себе, эти люди остаются мечтателями, по сути своей! Да, они перестали верить во всё, кроме себя, мечтать о хорошем, но они всё равно мечтают, пусть даже их мечты – кошмары для других людей! И, к сожалению, эти мечтатели тоже иногда набирают такую силу мысли, что попадают сюда. Это и есть инферналы, Марк, от слова «инферно» – боль, страдание и разрушение.

Я молчал. Я начал, наконец, представлять всю картину в целом, а не видеть её детали по отдельности, и мне становилось страшно. А Альден всё продолжал:

– И как ты думаешь, что делают инферналы, попадая в новую реальность, где им нет угрозы? Говорят «слава богу, этот ад закончился, теперь можно снова жить по-человечески»? Как бы не так! У нас здесь, понимаешь ли, отсталый мир, в котором не умеют наслаждаться абсолютной властью, к примеру, или красотой смерти. Радуга, цветочки, мир, труд, май и никаких тебе баталий, борьбы за господство, а также множества более мелких развлечений, доступных человеку, имеющему нашу силу. И инферналы не сидят и не мирятся с таким положением вещей. Это ты, Марк, создал страну и стал заниматься ею. Не знаю, о чём говорит с инферналами Хранитель, но этим сволочам никогда не хватает имеющегося, им нужен под ногами сразу весь мир.

Альден снова наполнил и в несколько глотков опорожнил свой кубок.

– Факт остается фактом. Либо мы нападаем первыми и уничтожаем врага до того, как он наберет силу, либо мы медлим, а он осваивается, строит экономику, независимую от потенциала… И начинается война. Изредка на несколько месяцев, обычно – на несколько лет. Где жертвы могут достигать нескольких десятков тысяч в день…

– И что, каждый раз? Каждый раз – то, что ты описываешь?

– В том-то и дело, Марк, что каждый. За всё время ни одного исключения.

– Но есть же какие-то варианты! – горло начало сдавливать от горечи и страха. – Можно же что-то придумать? Договориться как-нибудь, чтоб все строили свои идеалы раздельно?

– Их идеал – война, – отрезал император. – Разумеется, инферналы не одинаковы: один воюет ради славы завоевателя, которой не смог бы получить в своём мире, другой ради ощущений, третий просто эгоист и не приемлет чужих идеалов, четвёртый ещё почему… Мотивов – масса. А единственное, что их объединяет, это искажённое представление о том, кто какие права имеет и на основании чего. Слышал, что правда у каждого своя, а истина одна на всех? Вот инферналы свято уверены, что являются единоличными носителями истины и имеют проистекающее из этого право навязывать её.

– А если победить инфернала – и прийти к нему с предложением мира? Объяснить ему…

Альден покачал головой:

– Ты слишком плохо представляешь себе их психологию. Это всё не работает… В конце концов, не мы это начали, это уже давно идёт.

Он снова налил что-то себе в кубок, на этот раз из другой бутылки; донёсшийся до меня резкий запах с примесью спирта оказался похож на коньяк. Мда, тяжелы будни монарха, если наготове должен быть такой способ расслабления… Хотя я его сейчас не винил, наоборот, изо всех сил обрубал лапы аналогичному желанию.

Возможно, он правильно сделал, что не начал говорить обо всём этом в первый же день. Не был я готов к этому разговору, даже теперь…

– С чего ты решил, что та девчонка – инфернал? – тихо спросил я.

– Она сама командовала своим войском, – Альден уже начал хмелеть. – Марк, у тебя есть армия?

– Нет, – я растерялся. – Сначала хотел сделать, но потом отложил. Я в этом деле плохо разбираюсь.

– А вот когда мы подошли к её границам, нас встретили готовые отряды. И не каких-нибудь придуманных за десять минут солдат судного дня, а толково вооружённых, прекрасно подготовленных, не побоюсь сказать, элитных бойцов. Человек, который всего несколько часов в новом мире, сразу создаёт армию. Не дворец, который замок, не слуг, а именно армию. Как тебе? Ну, а главный признак – красные молнии. По нему точно не ошибёшься.

– Что это вообще за молнии? – я попытался перевести тему.

– Не знаю. По общепринятому мнению, они отражают ауру приходящего в мир человека. Я довольно много над этим думал, – Альден немного оживился – философская натура. – Осталось три версии, которые мне кажутся наиболее вероятными. Первая: при переходе человека из мира в мир с ним переносится и вся его энергия. И то ли из-за слишком резкого перехода, то ли ещё из-за чего эта энергия проходит скачками, а потому образуются аномалии в виде молний цвета, соответствующего ауре человека. Вторая рядом: Хранитель говорил, что в этом мире наша сила мысли увеличивается в разы, благодаря чему мы и можем творить всё, что творим. Так что, может быть, это как раз проявление роста энергетических сил переходящего. А третья – мир просто подготавливает для человека территорию. Когда кто-то приходит, район появления заполняется густым туманом, выше которого и бьют молнии. Искать кого-либо или что-либо в это время совершенно невозможно, ты будешь блуждать безо всяких опознавательных знаков, пока туман не рассеется. Да и потом не факт, что знаки появятся: ландшафт может сильно поменяться, это не предугадаешь. В любом случае, когда человек оказывается здесь, всё приходит в норму. Ну, только если это не инфернал… Так вот, если молнии красные – это точно он. Ходят рассказы о том, что цвет ничего не определяет полностью и когда-то здесь жили «красные» Правители… Но их могли сочинить и под влиянием эмоций. Пока что статистика говорит сама за себя: нам такие уникальности не встречались.

Я сидел опустив подбородок на сцепленные в замок руки и размышлял, укладывая по местам полученную информацию.

Кстати, вот что интересно.

– А какими были молнии при моём появлении?

– Фиолетовые.

Неплохой цвет, один из любимых.

Снова потянулось молчание, никем теперь не прерываемое. Каждый углубился в мысли.

Солнце описало круг и начинало клониться к закату где-то далеко за башней: тень последней потихоньку росла и заполняла линию центральной улицы Рима, как ртутный термометр.

Похожая тень сейчас накрывала и меня где-то внутри души. Огромная тень ощущения, что меня догнали мои страхи… Ну почему, почему даже в идеальном мире нельзя существовать, ни с кем не конфликтуя?! В какие глубины мироздания нужно залезть, чтобы там не было войн?

Чем больше я размышлял об этом, тем больше появлялось уверенности, что что-то осталось неучтённым. А может, всё-таки возможно что-нибудь изменить?.. Человек способен меняться. Неужели ни один инфернал не нашёл в себе силы для этого? Судя по тому, как категорично мне всё рассказали, – кто-то определённо пытался заняться перевоспитанием. Но потерпел неудачу.

Ну, даже если и потерпел. Психология такая штука, что никогда точно не угадаешь, как надо действовать.

Между прочим, насчёт «действовать»: я ведь уже поднял своё положение в глазах девчонки, когда спас её…

– Ага, он что-то придумал, – нарушил продолжительное молчание Альден, оказывается, следивший за моим лицом.

– Не-а. В целом думаю об этом мире…

– Разочаровался в его идеальности? – император растянул губы в невесёлой ухмылке и в очередной раз наполнил кубок. Слава богу, судя по запаху, это был какой-то сок. – Ты не первый, уж можешь поверить. Каждый приходящий ждёт идеальности от всех его аспектов. И через какое-то время начинает разочаровываться… Да, ты как, сегодня у меня остаёшься?

– Благодарю, император. – поднявшись, я изобразил шутливый поклон. – Я лучше вернусь домой. Мне сегодня нужно побыть одному.

– Не за что, правитель Маркус, – Альден приподнял кубок. – Дорогу до воздушки найдёшь? Я, если не возражаешь, посижу здесь ещё немного.

– Конечно. В крайнем случае, спрошу у кого-нибудь.