Читать книгу Прусс и рыцарь. Покорение Ульмигании - Виктор Анатольевич Хорошулин - Страница 6

«Мой высокородный господин!

Много лет назад с неудержимым рвением и усердием принялся я выполнять твоё поручение, одобренное и благословлённое Его Святейшеством, – поселиться среди диких язычников сембов, изучать их обычаи, воинское искусство и разведывать пути достижения скорейшей победы над ними Войску Христовому, как только оно войдёт в эти земли.

Твой верный слуга притворялся то странствующим монахом, то купцом, то врачевателем, но не находил должного отклика в душе местных жителей. И только тогда, когда я, по наитию, вызванному проникновенным словом Господа, назвался моряком, которого постигла беда в море, ко мне проявили необычайное участие, дали кров и пищу. С тех пор я живу здесь, и стал практически своим, что заметно облегчило мне условия выполнения твоего высочайшего повеления – готовить почву для братьев, которые принесут сюда слово Божье и католический Крест.

Шлю тебе уже шестое письмо и надеюсь, что оно найдёт в твоей душе такой же радушный отклик, как пять предыдущих, и придаст твоему слуге уверенность, что моя жизнь среди невежественных язычников не проходит напрасно.

Я весьма опечален неудачами воинов Христа, кои те потерпели в землях Натангии. Не стоит забывать, что пруссы – весьма умелые воины и вооружение их не уступает по качеству французскому или испанскому, ибо они издавна покупают его в западных пределах, а также у славян (на Руси) или захватывают в боях. Сейчас у них в ходу мечи нижнерейнского производства, что является и военной добычей, и результатом оживлённой торговли. Смею заметить также, что мастерство местных кузнецов позволяет им самим ковать подобное оружие и доспехи…

Больших и мощных крепостей у пруссов не было и нет, имеются только небольшие укреплённые остроги, захватить которые не составит труда. Расположение оных я изобразил на прилагаемом к письму плане. Там же я осмелился начертить путь по болоту, считающемуся среди местных жителей непроходимым. Эта тайная тропа известна лишь охотникам. Её я изобразил красными чернилами. Если для тяжеловооружённой конницы она может оказаться непригодной, то легкая пехота пройдёт по ней без труда.

Смею предположить, что, даже если воинство Христово вытеснит пруссов в дремучие леса, те и оттуда будут наносить удары. Посему, на каждом завоёванном участке земли, на расстоянии одного дневного перехода должны возводиться замок или крепость, а вокруг них – каменные постройки для христиан, возжелавших заселить эту благословенную местность.

По моим наблюдениям у каждого племени пруссов имеется по нескольку тысяч конницы и пеших воинов. Так, например, многонаселённая Самбия имеет четыре тысячи конников и до сорока тысяч пеших воинов. А богатые и сильные Судовы (40) могут выставить ещё больше воителей. Но племена пруссов разрозненны, а их непримиримые вожди постоянно воюют друг с другом, и этим мы должны непременно воспользоваться.

Позволю себе и следующее предположение. По моим наблюдениям, в войске пруссов не существует ни строя, ни боевых порядков. Они нападают толпой, словно викинги. В основном, дружиной во главе с предводителем. Если численность позволяет – они сразу окружают неприятеля. Если нет, то предпочитают набрасываться из засады. Особо они опасны в лесистой местности, где для своей выгоды стараются использовать каждый куст, каждую ветку… Осмелюсь напомнить, что в 1222 году польский князь Владислав отправился с сильным войском на пруссов. Как мы помним, это войско бесследно исчезло в лесах Надровии (41).

Ежели Святая церковь сочтёт своим долгом обратить сембов (как, впрочем, и другие народы пруссов) в Христову веру, то позволю себе предположить, что занятие сие будет чрезвычайно сложным и опасным, поскольку язычники хранят верность своим богам. Они чтут семнадцать заповедей, оставленных пруссам их древним вождём Видевуто (42): «…Мы должны испытывать перед нашими Богами страх и почтение. Ибо они дали нам в этой жизни красивых женщин, много детей, хорошую еду, сладкие напитки, летом – белую одежду, зимой – теплые кафтаны, и мы будем спать на больших мягких постелях»…

Посему, веру в своих богов у пруссов следует искоренять нещадно, а жрецов-вайделотов – лучше сразу уничтожать.

Остаюсь преданным тебе слугой и послушным рабом Господа,

Брат Иов».

К селению Килькенинкайм весна подобралась незаметно, словно прокралась тайком, прячась за ветви деревьев и приземистые деревенские строения. Кажется, ещё вчера в здешних лесах трещали морозы, и сыпал снег, а вот сейчас, взгляни – уже тут и там чернеют проталины, звонко переговариваясь, бегут ручейки. С каждым днём солнце светит всё ярче, обогревая просыпающуюся от зимнего сна землю. Казалось, сами прусские Боги Потримпо и Пергрубиус спустились на здешние луга, и не спеша прогуливаются по влажной почве, слушая птичье пение.

Хотя, начало весны – такое дело, это вам скажет всякий житель Самбии, – сегодня солнышко припекает, а завтра опять задуют колючие ветра, и посыплет снежная крупа. Да и в течение дня погода может измениться несколько раз…

Пока до посевных работ далеко, но хозяева уже готовят снаряжение для выхода в поле. Уж что-что, а плуг или соха у каждого должны быть в порядке и готовы к делу!

Селение состояло из двух десятков домов разных размеров. Самый маленький сруб с уложенными под нижний венец камнями принадлежал одинокому рыбаку Саитусу – всего три на четыре шага длины. А вот у купца Жмогуна, у которого три сына завели собственные семьи, но не стали уезжать из отчего дома, а пристроили к нему свои жилища, дом разросся в размерах и стал напоминать крепость, расположенную у холма Виделау. Такое жилище уже не обойти за несколько шагов. Дым из его четырёх труб весело струился в весеннее небо.

Со стороны Житенского леса через широкие ворота в частоколе, в селение Килькенинкайм не спеша вошёл человек необычной внешности. «Необычность» эта заключалась не только в одежде – на нём, поверх светлой полотняной рубахи, украшенной внизу кистями из бычьих хвостов, была накинута медвежья шкура, а самом его виде. Это был детина огромного роста с широченными плечами. Становилось ясно, что медведя, чья шкура согревала его, он добыл сам. За плечами у великана висела котомка, а в руке он держал посох, каким, при желании, можно было переломить хребет лосю. Правда, ни рыжая борода, ни копна густых волос, схваченная повязанной вокруг головы лентой, ни насупленные брови, ни полная достоинства поступь не могли скрыть, что этот молодец – ещё довольно юн. Казалось, сам бог Потримпо спустился с небес, однако, тот, по рассказам, был безбород, да и передвигался на белом коне…

Примечательный путник вошёл в селение солнечным днём, когда местный люд уже давно занимался домашней работой. Дверь в кузню, расположенную с краю селения, была распахнута, а подле неё находился крепкий мужчина, вытирающий раскрасневшееся лицо остатками снега.

– Доброго здоровья тебе, Лашенай! – обратился к кузнецу великан. – Как твоя спина? Помогли тебе мои травы?

– И ты здравствуй, – ответил тот. – Хвала Богам, травы твои подействовали! Кто бы мог подумать, что простые ольховые шишки способны так лечить?

– Там не только шишки, но и сок толстянки… Продолжай натирать спину до той поры, пока весь снег не сойдёт… Если моё зелье закончится, приходи к Лишайному камню, я тебе ещё дам.

– Да отблагодарят тебя Боги за твою доброту, Барт Локис! Я уже не чувствую боли, когда нагибаюсь, а скоро вообще, начну работать в кузне с прежней силой… Гляди, – Лашенай нырнул в полутёмную кузницу и вскоре вышел оттуда, держа в руках блестящий металлический шлем. – Это принёс мне наш рикис (43) Майжо, а ему посоветовал сам Криве…

Барт повертел в руках доспех «брата-рыцаря» Тевтонского ордена. Это был клёпаный шлем с наносником, защищавшим в бою лицо воина от ранений. Внутри находился кожаный подшлемник, стёганный суконной шапочкой, смягчающей удары.

– Выходит, враг приближается к нашим землям? – печально проговорил Локис.

– Да, друг мой. Рыцари-тевтоны позарились на наши земли и намереваются осквернить веру в наших Богов… Но мы не собираемся кланяться им, мы будем сражаться… Поэтому у меня сейчас много заказов на оружие. Нужны шлемы, длинные кольчуги с рукавами, металлические наколенники… Нужны щиты, мечи и боевые топоры. Ведь, к шлему понадобятся прочные кожаные завязки. Щит, если его изготовить из крепких дубовых досок, надо обтянуть толстой кожей и обить стальным ободом. А к нему также нужны кожаные ремни, позволявшие удерживать его либо на руке, либо на плече…

– А ещё нужно ковать наконечники для стрел и копий…, – мрачно добавил Барт.

– Да, друг мой… А тут, так некстати… спина… Но, благодаря Богам и твоему умению, она стала гораздо лучше… Ты – настоящий вайделот, Барт Локис, настоящий «знающий»…

– Да уж, – согласился великан. – Столько зим, сколько пальцев на обеих руках, находился я на обучении у жреца Жола. Меня, совсем маленьким парнишкой, к нему отвёл мой отец… А когда я постиг ремесло знахаря, меня возвели в ранг вайделота. Для этого нам со жрецом пришлось ехать в Ромове, к самому Криве-Кривайто…

– Ты хоть и молод, Барт, – усмехнулся кузнец, – но достаточно учён… Да и статью тебя не обидели Боги! Взял бы я тебя в свою кузницу, был бы из тебя замечательный помощник… Да, боюсь, ты своей головой проломишь мне потолок! – и захохотал.

На губах Барта тоже заиграла улыбка.

– Не зря ведь люди дали тебе прозвище «Локис»! – смеясь, продолжал Лашенай. – На некоторых наречиях это означает «медведь»! Даже я, уж на что крепкий парень, не стал бы с тобой бороться! Ты же любого раздавишь, словно муху!

– Силушкой Боги меня не обидели, – согласился с кузнецом Барт. – Но я, пожалуй, пойду. Грустные известия я от тебя получил, друг мой. Всем нам Боги готовят серьёзное испытание….

– Ничего, Локис. Ходили к нам князья из Польши, ходили и мы к ним… Справимся и с тевтонцами!

Они простились, и Барт продолжил свой путь по Килькенинкайму. Попадающиеся ему по дороге мальчишки боязливо обегали его, поскольку, страх и почтение перед вайделотом, особенно, таким огромным и страшным, прочно сидел в сердцах ребятишек. Жители селения, почтительно приветствовали «знающего». Много доброго сделал он для них: и хворобу прогонит, и добрых духов приманит, а иного задиру и приструнит – вон, силища-то какая в руках!

Не доходя двух строений до обширного дома купца Жмогуна, Барту повстречалась сгорбленная, как сухой корень, старушка Линси, ухаживающая за лошадьми табунщика Стотиса. Тот давал пожилой женщине в качестве платы муку и мясо, он был доволен, как пожилая женщина разговаривает с его лошадьми и те, во что он искренне верил, отвечают ей.

– Здравствуй, матушка Линси! – приветливо поздоровался Барт со старушкой. – Прибавилось ли в конюшне Стотиса белых лошадей? (44)

– Хвала Окопримсу, белых лошадей стало больше… Как твои дела, Барт Локис? – старушка заметно оживилась при виде бравого знахаря. – Ты всё живёшь в лесной чаще, в стороне от людей? Уж не думаешь ли ты там найти себе невесту? Тебе пора обзаводиться семьёй, вайделот! Ты не думал об этом?

– Как мои снадобья, матушка? Помогли ли они тебе от головной боли?

– Как не помогли, милый? Конечно, помогли! – старушка улыбнулась. – И боли прошли, и глаза стали лучше видеть. Ты – настоящий кудесник, Барт из глухого леса…

– Держи мешочек с чередой, если боли повторятся, заваришь, сделаешь настой, и будешь пить по глотку перед сном! – ведун достал из котомки снадобье. – А насчёт семьи я, конечно, думал. Как не вспомнить о ней, когда к нам вновь вернулась весна?

– Ну, такому богатырю, как ты, и невеста, наверное, нужна особенная? – усмехнулась старушка. В её глазах мелькнула хитринка. – А то я подсказала бы тебе двор, в который можно заглянуть… Редкий хозяин откажется отдать тебе в жёны свою дочь….

– Особенная? Ну, что ты, матушка… А невесту я себе найду, вот проведаю своих отца и мать, да и пойду искать…

– Да помогут тебе Боги, Барт Локис!

Да, всё так и было. Десять лет назад отец Барта, Скамбо, внимательно посмотрев в глаза сыну, произнёс:

– Не получится из тебя охотник, Барт. Стрелять ты, конечно, научишься, да и держать в руках копьё сумеешь… Но, я вижу, как тяжело ты переносишь смерть животных и птиц… Да и боль каждой твари чувствуешь, как свою собственную. Пожалуй, отведу я тебя к жрецу Жолу, пусть он займётся твоим обучением… Глядишь, и выйдет из этого толк…

Старый жрец-вайделот жил в глухом лесу возле Лишайного камня – огромного валуна, поросшего мхом и лишайником. Да и сам жрец чем-то походил на этот камень – такой же хмурый, нелюдимый, древний. Он умел слышать то, чего не слышали другие, общался с миром мёртвых и принимал оттуда послания… Всем своим мрачным видом он буквально излучал черноту, а также смертельную усталость, и, случалось, пытался окутать своей магической тьмой окружающих его людей. Порой он казался излишне строгим, однако в душе был добросердечен, также, как и мудр.

К его землянке вели едва заметные тропки, по которым люди находили дом лесного кудесника. Тот помогал всем – если не чудесной травой или отваром, так добрым советом. Узнав, что некий парнишка из селения Лауме живо интересуется лечебными травами, наблюдателен, сметлив и зорок, жрец согласился взять его к себе. Пожалуй, он даже обрадовался, что теперь ему есть кому передать свои сокровенные знания, и он не проведёт остаток дней в одиночестве.

И началась для мальчишки пора обучения. Старый жрец не спеша втолковывал своему ученику важные истины, который тот легко понимал и усваивал: всё вокруг – живое: и звери, и деревья, и вода, и камни. Все они могут чувствовать и разговаривать… Огонь – тоже живой! Он ест, пьёт и спит, подобно человеку. Он чрезвычайно силён, а порой также опасен, как и добр, поэтому в пламя недопустимо плевать, тем более справлять свою нужду…

Мир полон духов, и добрых, и злых. Надо уметь приваживать первых и отгонять вторых. Но с любым из них нужно уметь находить общий язык… Боги превратили лес в удивительную кладовую для человека. Тут ему и жильё, и пропитание, и лекарство от любой хворобы!.. Человек должен уметь ладить со всеми обитателями леса, жить в мире со своей совестью… Боги и духи всегда учат и направляют нас. Они говорят, что здоровье совсем близко от болезни, а жизнь всегда рядом со смертью. Но бояться её не нужно: мы все спим при жизни и просыпаемся в момент кончины. Смерть – это переход в иную, более счастливую страну…

Последние две зимы Барт жил уже один в хижине Жола. Старый жрец со спокойным сердцем отправился к Богам, теперь он с небес взирал на жизнь своего ученика и оберегал его от всяческих бед.

Постепенно и юный ведун стал превращаться в отшельника. Но повторять путь своего учителя он не стал. Напротив, Барта часто могли видеть в различных селениях Самбии. Он охотно лечил и людей, и скотину, дарил людям обереги, делал предсказания, учил любить всё живое и неживое, и творить добро…

Локис почти миновал обширное строение Жмогуна, как вдруг его внимание привлекли женские всхлипывания. Стройная девушка в рубахе, сшитой из двух полотнищ ткани, и длинной тёмной юбке, с повязанным поверх неё передником, вытирала слёзы тыльной стороной ладони, отвернувшись к изгороди из стволов молодых сосен. Она стояла спиной к тропе, по которой шагал вайделот, поэтому не могла его видеть. Несмотря на прохладную погоду, наплечной накидки и платка на ней не было.

– Я-то полагал, – остановился Барт возле плачущей девушки, – что под крышей дома известного купца, человека не бедного и щедрого, не текут столь горькие слёзы… Боги не простят того, кто посмел обидеть тебя… Могу ли я помочь тебе, красавица?

В лучистом синем взгляде («Как у моей матушки!» – мелькнула мысль у знахаря), брошенном исподлобья на великана, светилось больше удивления, нежели горести. На заплаканном лице появилось некое подобие улыбки.

– А, это ты, добрый вайделот Локис…

– Могу ли я каким-нибудь словом или поступком прекратить этот поток слёз? Боги милостивы, все твои сегодняшние печали завтра покажутся тебе смешными…

– Ой, Барт Локис…, боюсь, что он не прекратится никогда…

– Вот как…, – ведун насупил брови и подошёл ближе. – Расскажи мне о своей беде, синеокая красавица…, – Барт наморщил лоб, – О, Боги, я не помню, как тебя зовут?

– Дуона, – ответила девушка. – Я жена младшего из сыновей купца Жмогуна, Литиса.

– Отчего же ты плачешь?

Та пожала плечами.

– Все несправедливы ко мне… То я не умею печь хлеб, то леплю кривые горшки… Два года, как замужем, а не родила мужу ни одного ребёнка… Литис заявил, что хоть сегодня продаст меня!

Барт внимательней взглянул на девушку.

– Пусть продаст. Может быть, в новой семье тебе будет лучше…

Дуона вскинула на знахаря изумлённый взгляд.

– Все говорят, что ты мудр не по годам, Барт Локис, и к твоим словам прислушиваются!.. Но то, что ты сейчас сказал, это – слова умалишённого!

Лицо вайделота оставалось серьёзным.

– А может, это самые правильные слова? – произнёс Барт. Ему и прежде были свойственны неожиданные и яркие озарения. Нечто похожее ощутил он и сейчас…

– Ты – «знающий», а не можешь понять самого главного!..

– Я вижу, у тебя кровоподтёк на шее… и на плече… Тебе, видно, достаётся от Литиса?

Лицо девушки вновь приняло печальный и испуганный вид.

– И от него, и от других членов семьи… Зачем ты спрашиваешь меня, Барт Локис? Разве ты не знаешь, что это – судьба большинства женщин нашего селения?

– Хочешь, я пойду к Литису, и попрошу его продать тебя… мне?

В этот миг ему показалось, что Дуона вот-вот бросится бежать.

– Ты что, вайделот?.. В своём ли уме?..

– В своём.

– Неужели ты хочешь стать моим мужем?.. Ведь, проданная Литисом, я гожусь только в рабыни!

– Я хочу, и Боги тому свидетели, чтобы ты стала моей женой, Дуона.

Та поджала губы, не зная, что ответить.

– Литис наверняка заломит цену, – продолжал рассуждать Барт, – но, я думаю, мы с ним придём к соглашению… Есть у меня и монеты, есть и немного янтаря…

– Я не могу поверить, Барт Локис, ты всё это серьёзно говоришь?

– Литис дома? – спросил вайделот.

– Дома… Они с отцом обсуждают новую сделку…

– Тогда я загляну к нему ненадолго… А ты можешь собирать свои вещи, – произнёс Барт, направляясь к калитке.