Читать книгу Команданте Май - Виктор Богданов - Страница 4

Тим пропустил обед и появился только к вечеру: хмурый, голодный и грязный от ног до ушей. От чистого утреннего наряда не осталось и следа. Вся одежда, ноги, руки и лицо были в красной кирпичной пыли, местами разбавленной чем-то чёрным для разнообразия. Я только присвистнул, увидев его на пороге.

– Бабушка здесь? – шёпотом поинтересовался он, опасливо заглядывая в открытую дверь.

– Нет, пошла к соседке поболтать.

– Это хорошо.

Он прошмыгнул в комнату, скинул с себя всю грязную одежду и в одних трусах прошлёпал на кухню, где сунул нос в холодильник, поизучал содержимое. Достал масло, намазал на кусок хлеба, посыпал сахарным песком, начал жевать, запивая домашним компотом.

– Сильно проголодался? – поинтересовался я.

– Как собака.

– Если применять такое сравнение, то следует предположить, что ты весь день и пробегал как это животное?

– Почти. Надо было в несколько мест успеть.

– Смею предположить, что красно-чёрную боевую раскраску ты приобрел… сейчас угадаю… в подземельях замка?

Он будто на стенку наткнулся, перестал жевать и вопросительно посмотрел на меня:

– Как вы догадались?

– Чисто случайно. Но если принять во внимание наш утренний разговор, потом моё посещение музея, кое-какие размышления и то, что я видел тебя с приятелями недалеко от развалин – это закономерно. Могу ещё предположить, что вы нашли какой-то новый ход в подземелья, но он никуда не ведёт. Так?

– Почти, – он снова принялся за бутерброд. – Есть проход в подземелья, но куда он ведёт я не знаю. Там темно, мы не смогли далеко пройти. Нужен фонарь, а его у нас не было.

– Расскажешь подробнее?

– Если вам интересно.

– Интересно. Только давай дожевывай быстрее и в душ. Если бабушка застанет тебя в таком виде…

– Ничего страшного, она привыкла уже.

– А вот это с твоей стороны бессовестно.

– Почему?

– Она уже старый человек, а ты каждый день являешься в таком виде, что глядеть страшно. Думаешь легко ей каждый день обстирывать тебя? Головой подумай. Хоть немного, но уважать труд старого человека тебе бы не помешало.

Тим смутился, неловко затоптался.

– Я же не нарочно… так получается…

– Понятно, что получается, но всё же аккуратнее быть никому не мешает. Зачем было сегодня лезть туда неподготовленными, даже без фонарика? Всё равно кроме самого входа вы ничего нового не нашли и не узнали. Нетерпение ваше понятно, но всё же надо хоть немного думать. Нашли вход, серьезно подготовились, взяли необходимое снаряжение, воду, запас продуктов – потом можно и в путь пускаться.

– Фонарик – это понятно. Зачем вода и продукты?

– Ты не знаешь разве, что в старинных замках, особенно в тайных подземельях, бывают хитрые ловушки? Вдруг вы попали бы в такую и застряли там? Или если подземный ход длинный и сразу до конца не дойдёте? А если там настоящий подземный лабиринт, в котором легко заблудиться? Что бы вы стали делать в таком случае? А на такой случай не мешает, чтобы хоть кто-то знал, куда вы направляетесь. Это для того, чтобы он поднял тревогу, когда вы не вернётесь в оговоренный срок, сообщил спасателям, где вас искать. Ну а минимальный запас воды и еды позволит дождаться спасателей или помощи. Приключение отличается от авантюры тем, что оно должно иметь счастливый конец, а в авантюрах это бывает не всегда. Понимаешь, о чём я говорю?

– Понимаю… – кивнул Тимка.

– Мы поговорим с тобой об этом позже, а пока шёл бы ты быстрее в душ, пока бабушка не вернулась.

Он кивнул и скрылся за дверью в туалет, почти сразу оттуда донеслись звуки бьющих водяных струй и легкие повизгивания мальчишки. Похоже, что он влез под струю холодной воды.

Войдя в комнату, я тут же наступил на разбросанные вещи. Улыбнулся, вспоминая свои подобные привычки в детстве, поднял футболку и шорты, намереваясь куда-нибудь убрать, чтобы не валялись под ногами. Пока размышлял, куда положить вещи, что-то выпало из кармана шорт и покатилось прямо под диван. Пришлось встать на четвереньки и шарить рукой под диваном. Рука нащупала плоский круглый предмет. Предмет оказался довольно крупной монетой. Какой-то король отчеканен с одной стороны почерневшей от времени монеты. По кругу бежали латинские буквы. На другой стороне монеты изображен всадник на лошади. В латах и с длинным копьём. Похоже – рыцарь. Под лошадью просматривались цифры – 1603. Ого! А монетке-то больше четырёхсот лет! Древняя вещица. Что в этих местах было в те времена? Кажется, всё ещё властвовал Тевтонский Орден. Значит не король, а кто-то из магистров этого ордена отчеканен.

Я повертел в руках монету и положил её на стол. Наверное, это та самая монета, которую, по словам Тима, оставил ему Юрген. Тим собирался показать её мне.

Пристроив грязные вещи на стуле, я вспомнил, что мальчишка ушёл в душ без белья и полотенца. Вчерашнее банное полотенце висело на холодной батарее отопления в комнате. Забрав его, я постучал в дверь, за которой плескался под душем Тим.

– Кто там?

– Я тебе полотенце принёс, а то опять будешь бегать по всему дому в неглиже да к тому же мокрым.

– Спасибо, я забыл о полотенце.

– Не за что. Тебе помочь не надо?

– Нет, я сам привык.

– Тогда мойся быстрее, мне не терпится услышать твои сегодняшние приключения.

– Ага, я быстро.

Я вернулся в комнату и включил ноутбук. Захотелось узнать о найденной монете как можно больше. Такую древнюю вещь мне ещё не приходилось видеть и держать в руках. Ещё бы – монета Тевтонского Ордена! О тех временах в голове не было ничего, кроме Ледового побоища Александра Невского. Вот и представился случай пополнить знания.

Всезнающий интернет выдал целую кучу фотографий разных монет того периода. Пришлось повозиться, пока нашел похожее изображение. Надпись над ним гласила: «Седисваканц Тевтонский орден 1 Талер 1603 год». Про талеры, что это такие монеты были, я слышал раньше. А вот что такое «седисваканц» было непонятно. Пришлось лезть в википедию, но и там прочитал, что это слово пока не переведено и я могу предложить свой вариант. Нормально! Слово употребляется, а что это такое никому не понятно. Ну, как я понимаю, это что-то типа названия монеты. Вот у нас, например, десятирублевку, хоть монету, хоть купюру, иногда называют «червонец». Может и это название такое? Ну да бог с ним, с названием. Понятно, что это один талер. Стоил сейчас такой талер больше тысячи евро. Однако, мальчишка даже не представляет, какое богатство он таскает в кармане! Правда, чтобы убедиться в ценности монеты, её следовало бы отдать на экспертизу.

Размышления на нумизматическую тему прервал приход Тима. Он заявился, как и вчера, усиленно вытирая волосы и сверкая всеми остальными частями тела. Ни капли, негодник, не стесняясь, прошлёпал прямо ко мне и сунулся в экран ноутбука.

– Чего смотрите? А, монеты.

– Да. Пока ты купался, я решил посмотреть историю той монеты, что ты хотел показать мне. И, кстати, пора тебе отвыкать от привычки разбрасывать вещи где попало. Парень ты уже достаточно большой для этого.

– Я исправлюсь, – покладисто кивнул мальчишка. – Так что это за монета?

– О, брат, это старинный талер! – я взял монету и повертел в руках. – Смотри, какая она старая – 1603 год. Времена Тевтонского Ордена. Рыцари… замки… клады… В общем – времена, прямо скажем, романтические. «Дон Кихота» читал?

– Не-а. Это кто?

– Рыцарь печального образа. Дрался с ветряными мельницами, принимая их за драконов.

– Он что, того был? – Тим повертел пальцем у виска.

– В какой-то степени… Все свои подвиги посвящал прекрасной даме сердца.

– Это про любовь, что ли? Тогда не интересно.

– Много ты понимаешь… Так вот, значит, талер твой штука редкая, среди нумизматов – коллекционеров старинных монет, ценится дорого. Двадцать восемь граммов серебра весит. Вон, смотри, точно такую же монету продали больше чем за тысячу евро.

– Это же очень дорого!

– Да, дорого. Пересчитать на рубли – можно целых два компьютера тебе купить и ещё деньги останутся.

– Ого!

– Вот тебе и «ого», а ты его как безделушку в кармане шорт таскаешь, хоть соврал, что дома лежит и вечером покажешь. Он из кармана выпал, когда я твои шорты поднял.

– Ничего я не таскаю…

Тимка потянул ящик письменного стола, достал оттуда небольшую коробочку, а из неё – похожую на первую монету:

– Вот. Вот эту монету оставил мне Юрген.

Такого поворота я не ожидал. Взяв монету, рассмотрел её. По размерам и весу они были похожи, а вот чеканка совсем другая. С одной стороны четыре портрета, кажется детские, с другой – тоже четыре портрета, но другие. Дата на монете говорила о том, что отчеканена она в 1609 году. Интересный экземпляр!

– Ты, парень, как видно, любитель всяких сюрпризов, – покачав головой, глянул я на него.

– Ага, я такой, – не смутившись, кивнул нахалёнок. – А что за монета? Давайте посмотрим, может она тоже дорогая.

Полазив по страницам всемирной сети, мы определили, что вторая монета также является талером. Относилась она к разновидности так называемых «семейных талеров». Конкретно эта монета имела даже свое название – «ахтбрюдерталер». Серия монет Саксен-Веймарского герцогства, когда после смерти самого герцога остались восемь его сыновей. Вот портреты всех восьмерых и отчеканены на этой монете. Надписи по кругу перечисляли их имена. Всего эти монеты чеканились с 1607 по 1619 год, и выпуск их прекратился после того, как один из братьев умер. Всё это мы узнали, открыв по ссылке статью о монете.

– Офигеть, – выразился Тимка. – Это что, в те времена делали монеты какие кто хотел?

– В принципе – да. Многие герцоги имели право чеканить свои монеты. Только существовало правило, точнее закон, что эти монеты должны быть одного веса. Этот закон был принят многими герцогствами того времени, поэтому любая монета любого государства, если она соответствовала установленной весовой норме драгоценного металла, в данном случае – серебра, могла приниматься к оплате в других городах или странах на общих основаниях. Ну, примерно так, как сейчас в Европе принимают евро к оплате во многих странах. Евро печатают и чеканят в Германии, Франции, других странах, но они все имеют одинаковую цену при оплате товаров в любой стране Евросоюза. Только печатают и чеканят сейчас все одинаковые купюры и монеты.

– А в те времена можно было делать разные монеты?

– Ну, да. Только чтобы они все весили одинаково, а что на них изображали – дело того, кто выпускал монету.

Сколько стоит на нумизматических аукционах семейный талер, нам найти не удалось. Тимка немного расстроился, но я успокоил его, что она наверняка стоит не меньше первого талера.

– Кстати, дружок, если у тебя была всего одна древняя монета, откуда взялась вторая?

– Нашёл сегодня в подземелье…

Оставив меня у дверей городского музея, Тим побежал к приятелям, с которыми договорились встретиться. Первоначально они не собирались искать вход в замковые подземелья, но так совпало, что наш с ним разговор о Юргене наложился на рассказ друга. Генка, так звали друга, рассказал, что ещё две или три недели назад он нашёл на чердаке, а жил он тоже в старом немецком доме, неприметную металлическую коробочку. В ней лежал «Железный крест» – немецкая награда времён войны, солдатский металлический медальон и несколько листов пожелтевшей бумаги, на которой что-то было написано по-немецки. Генка хотел выбросить эти бумаги, но потом передумал и решил узнать, что там написано. Крест он оставил себе, а медальон и бумаги отдал отцу.

Отец заинтересовался, один из его сослуживцев, хорошо владеющий немецким языком, перевёл написанное. Оказалось, что это писал немецкий солдат в самом конце войны в дни взятия города советскими войсками. Сам он был родом из этого города и служил в подразделении, охранявшим мост через Неман. В один из дней, точнее – ночью, их подняли по тревоге. Казармы располагались недалеко от Тильзитского замка, в подземных галереях которого находились большие военные склады. Во дворе замка стояли несколько крытых грузовиков под охраной эсэсовской команды.

Несколько часов солдаты перетаскивали ящики в подземелье. Некоторые были очень тяжёлые, другие не очень. Что внутри не знал никто, ящики были заколочены и пронумерованы. Перетаскивали их в одну из самых дальних галерей и там складировали под наблюдением двух офицеров. Случилось так, что один из ящиков случайно упал и одна из стенок отошла, образовав щель. В свете тусклой лампы солдат увидел в эту щель угол рамы, в каких висят в музеях картины. Они с напарником развернули ящик таким образом, чтобы уже спешивший к ним офицер не заметил отошедшей стенки, иначе, они это почувствовали, им грозили большие неприятности.

Ещё солдата удивила сама галерея. Он и раньше бывал в замковых подземельях, но об этой галерее не знал. Низкие своды, узкая, не больше метра в ширину, она несколько раз поворачивала и уходила дальше всех остальных галерей. Ход заканчивался большой комнатой, куда и носили ящики. Он даже посчитал шаги от входа в подземелье до той комнаты – получилось почти три тысячи шагов. От самой галереи в стороны шли несколько ещё более узких ходов. Может быть, это даже не ходы, а вентиляционные шахты, но по некоторым вполне можно передвигаться взрослому человеку. Всего солдат с напарником прошли этот путь три раза. Он писал, что в ту комнату сложили около сотни ящиков. Если учитывать, что он видел за отошедшей стенкой ящика, то получалось, что в галерее сложили произведения искусства, чтобы уберечь их от уничтожения в боях. Фронт приближался.

Особая секретность складируемого подтвердились почти сразу. Двоих солдат, участвовавших в разгрузке, эсэсовцы арестовали и увели с собой. Больше никто тех солдат не видел. В подразделении шептались, что их расстреляли за то, что они неосторожно повредили один из ящиков и узнали, что там было. Шептались, что один из тех солдат сказал мимоходом, что там какие-то изделия из крупных кусков янтаря. Чтобы не повторить участь пропавших, они с напарником благоразумно решили молчать.

Когда уже шли бои за город, солдат снова попал в подземелья замка. Они с товарищами укрылись в них, спасаясь от артиллерийского огня русских. Там всего было в избытке – и оружия, и продовольствия. В минуту затишья солдат нашёл галерею, в которую они переносили ящики, но на его удивление она оказалась не длиннее остальных и упиралась в глухую стену сразу за одним из вентиляционных ответвлений. Никакой комнаты и ящиков.

Пока он бродил по галереям, бой возобновился с новой силой и в подземелье уже ворвались русские солдаты. Пришло время позаботиться о собственной жизни и он, бросив винтовку, спрятался в вентиляционном ответвлении. Этот ход тоже пару раз поворачивал, но солдат мог по нему передвигаться. Вышел он совершенно неожиданно для себя в подвал жилого дома недалеко от замка. Сориентировался. Совсем недалеко был берег пруда. Сражаться с русскими ему совсем не хотелось, и он, стараясь не попасть на глаза никому, отправился домой. Там он переоделся в гражданское платье и спрятал свой солдатский жетон и документы. Занявшие город русские не заподозрили в нём военного, так как было ему только восемнадцать лет, а по внешнему виду и того не дашь. В общем, сошёл за старшеклассника, да ещё и в очках.

Солдат попытался ещё раз попасть в замковые подземелья и всё же найти ту комнату с ящиками, вдруг там кроме картин есть ещё что-то более ценное, но почему-то не смог найти тот дом с подвалом, куда вылез в день взятия города русскими. Он приходил к замку, ходил по рядом расположенным домам и подвалам, но никак не мог найти вход в тот вентиляционный штрек, по которому выбрался из подземелья. Он помнил, что дом этот между замком и городским прудом, но точно какой не запомнил. Не до того ему было в тот день. А потом стало ещё сложнее с поисками – русские налаживали в городе свой порядок и свои законы. Решив отложить поиски, солдат записал всё на этих листках и спрятал на чердаке своего дома.

Вот эту историю из записок немецкого солдата рассказал ему Генка. Подземелье и таинственный вход в него, что солдат не смог найти снова, каким-то образом связался в голове Тимки с исчезновением Юргена, когда туман начинает развеиваться. «Там исчезает, тут не находится – всё это как-то связано», – решил Тимка. Они с друзьями поговорили и тут же решили проверить то, что написано в записках. С чисто мальчишечьей уверенностью они просто пошли искать тот самый вход в подземелье. И что самое интересное – нашли! Нет, они не нашли именно тот вход, о котором писал солдат. В подвалы домов они попасть не могли, никто не пустил бы туда посторонних мальчишек. В одном из дворов недалеко от замка они увидели металлический «пенал». Их стояло достаточно много в разных частях города. Для чего они предназначались при немцах было не очень понятно. Многие считали, что это было равнозначно тому, что у нас называлось «постовым грибком». В этом строении спокойно мог уместиться взрослый человек – например, постовой солдат. Он защищал от дождя, но вид из него открывался только в одну сторону. И для часового это как-то сомнительно. В общем – такой пенал-грибок стоял в одном из дворов.

Мальчишки прошли рядом и, естественно, заглянули в него – ничего примечательного, как и в других подобных сооружениях. Но вот обойдя его Генка вдруг споткнулся. Из травы газона за постовым пеналом торчала какая-то железяка. Они так бы и ушли (мало ли какие железки торчат из земли!), но впечатления от рассказа ещё не выветрились из голов. Вооружившись подручными средствами, они вскоре освободили от травы и небольшого слоя земли место вокруг железяки, о которую споткнулся Генка. Их взорам предстала круглая металлическая крышка, прикрывавшая что-то. Это логично, ведь если есть крышка, то она прикрывает что-то: например вход в колодец. Небольшая, около полуметра крышка была явно старая, не современная. На ней даже можно разобрать немецкие буквы. Сердца мальчишек усиленно забились в предвкушении чего-то таинственного.

Им пришлось повозиться, прежде чем они смогли поднять крышку. Повезло в том, что небольшой задний дворик был с двух сторон окружён высокими каменными заборами, а с третьей – глухая стена дома. Вдоль заборов высокие заросли полыни и крапивы, сам двор завален каким-то мусором. В общем – место заброшенное и не проходное. Никто не остановил их, пока они возились во дворике. Используя кусок старой трубы, найденный тут же во дворе как рычаг, они подняли крышку.

Вниз уходил колодец не больше метра в диаметре. Стены выложены кирпичом с торчащими скобами лестницы. Дневной свет из открытого люка не доставал до дна. Спуститься отважились двое – Тимка и Генка, третий мальчишка остался наверху. Скобы ступеней торчали из стены на расстоянии тридцати-сорока сантиметров одна от другой. Тим насчитал их тридцать две, значит, спустились они примерно на десять метров. Когда ноги коснулись пола, Генка стал подсвечивать вокруг своим мобильником. Свет был не ахти какой, но так было меньше страшно. Внизу было сыро. Со сводчатого потолка, уходящего в темноту подземного хода, местами капала вода. Они рассмотрели, что стены и потолок выложены камнем или кирпичом. По потолку тянулись провода – когда-то тут было освещение. Придерживаясь стены, прошли вперёд не очень далеко, уже через два десятка шагов подземный ход раздваивался. Они не решились свернуть в какую-нибудь сторону, боясь потеряться. Посовещались и пошли обратно, придерживаясь уже другой стороны хода. На этой стене они обнаружили держатели для факелов и даже наступили на один факел, мгновенно рассыпавшийся в труху. Под одним из держателей была ниша в стене. Посветили туда. В глубине что-то лежало. Не сразу отважившись, Генка протянул руку и достал это что-то. В руках его оказалась небольшая металлическая статуэтка всадника на лошади. Пошаривший вслед за ним в нише, Тим вытащил оттуда два металлических кружка, оказавшиеся монетами. Одну из них он отдал третьему приятелю, остававшемуся наверху, вторую оставил себе. Пока они там, внизу, рассматривали статуэтку и монеты, вдруг послышались в темноте подземелья чьи-то шаги. Мальчишки испугались. Они бросились к колодцу и пулей выскочили наверх, чуть ли не взлетев по ступенькам. Уже наверху долго прислушивались и всматривались в темноту колодца, но больше ничего не услышали и не увидели. Рисковать второй раз не стали и вернули крышку на место, завалив её старыми досками, валявшимися в дворике и другим мусором. Только наверху, оглядев себя, увидели, как успели извозить одежду, хоть вроде бы ничего особо не касались. Договорились никому не рассказывать о своём открытии.

– Если вы договорились молчать, почему ты всё рассказал мне?

– Вам можно.

– Почему это?

– Вы – свой.

Опять он удивил меня. Я вопросительно воззрился на него, ожидая разъяснений. И они последовали:

– Вы, хоть и старый снаружи, но всё равно не такой…

– В каком смысле «не такой»?

– Не такой, как все взрослые.

– Спасибо за комплимент, конечно, но с чего ты это взял?

– Будто сами не знаете…

– Хотелось бы услышать твою версию.

– Ладно, сами напросились… Вы не такой, как остальные взрослые, потому что на самом деле вы всё ещё сами мальчик. На самом деле вы такой же, как я или на год или два меня старше, но не больше…

Вот это выдал! Я обалдел не на шутку. Всё что угодно ожидал услышать, но не такое! Мысли галопом заскакали в голове. Конечно, любой человек с возрастом желал бы на время вернуться в детство, но чтобы дети заявляли взрослым, что они не старше их – такого я не встречал даже в литературе. Хотя, если взглянуть с другой стороны, разве не я писал, что хотел бы проснуться поутру мальчишкой? Неужели он знает про те стихи? Это вряд ли. Тогда почему он так сказал? Да, я многое бы отдал, чтобы снова оказаться мальчишкой… Но Тим… Как это возможно? Неужели он может читать самое сокровенное?

Стараясь сохранить невозмутимый вид, я выдавил всего одно слово:

– Почему?

– ПОТОМУ ЧТО! – с нажимом произнёс Тимка. – Тебя… ой, вас, сразу видно, какой вы на самом деле – меня не обманете.

Я понял, что более толкового объяснения не добьюсь. Мало ли какие ассоциации могли возникнуть в голове ребёнка после нашего общения. Но мне было приятно, что он таким вот необычным образом признал меня за своего. Чтобы сохранить солидность я помолчал и покачал головой, хотя внутри хотелось смеяться, как мальчишке.

– Знаешь, может быть я внутри и такой, как ты говоришь, но, даже если бы сейчас уменьшился до твоих размеров, то, по крайней мере, не стал бы бегать по дому сверкая голой попой, как это делают некоторые без всякого стыда.

– Подумаешь… – дернул плечом Тим. – Между своими можно и так… ничего особенного…

– Да оденься же ты, наконец! Сейчас бабушка придёт, ругаться будет. Я в душе, может, мальчишка, а снаружи всё-таки взрослый и если понадобиться, то и всыпать могу!

– Чем? Подтяжками? У тебя даже ремня нет, – заявил этот нахалёнок.

Я уже собрался, было, шлепнуть его по мягкому месту, но он отпрыгнул и, издевательски хихикнув, показал мне язык. Тем не менее, дошёл до шкафа и оделся.

– Теперь доволен? – заправив футболку в трикотажные шортики, спросил он.

– Вполне, – ответил я, пропустив мимо ушей уже во второй раз фамильярное обращение к себе.