Читать книгу Террор Бешеного - Виктор Доценко - Страница 6

Богомолов со своим помощником были не так уж и далеки от истины, перебирая варианты возможных действий похитителей Савелия. У этой группы боевиков, созданной лично Тимом Ротом ещё в те годы, когда он беспрепятственно находился в России, для переброски человека за границу было отработано несколько почти беспроигрышных ходов.

В своё время сам Савелий Говорков использовал один из них, вывозя из Чечни Мушмакаева: человека приводят в бессознательное состояние и выдают за тяжелобольного, которому требуется срочная операция за границей, оформляются соответствующие медицинские документы, сопровождаемые подлинным заграничным паспортом с визой, и гуляй, Вася!

С Савелием было и того проще: и паспорт, и виза имелись. Оставалось только одно: «уговорить клиента». В полученной ориентировке было открытым текстом сказано, что Сергей Мануйлов очень опасен и ни на какие уговоры не поддастся, а потому его можно переправить за границу, только отключив сознание. В практике этой группы отрабатывались и подобные случаи. Её руководитель Кирилл Донатович Косаковский, подчиняющийся напрямую лишь Тиму Роту, не сомневался, что выполнит приказ без особых усилий. Косаковский, в прошлом полковник-медик, был уволен из армии «за сексуальные домогательства к младшему медицинскому персоналу».

И он ещё легко отделался: всё могло закончиться тюрьмой, ибо эти «домогательства» давно уже переросли в откровенные насилия, которых было гораздо больше, чем пальцев на руках и ногах. Тогда-то и встал на его пути Тим Рот, который через доверенных людей подкинул «на бедность» не только следственной группе, но и почти всем пострадавшим.

Когда дело спустилось на тормозах, а Косаковский отделался лёгким испугом, Тим Рот пристроил его в Министерство здравоохранения, причём в международный отдел. А у Тима Рота всегда были очень перспективные планы, и он просто так никогда и ничего не делал: пришёл час и для Косаковского. Долг, как известно, платежом красен. Тим Рот доходчиво объяснил ему, что от него требуется, и тот с готовностью согласился. И вскоре доказал свою преданность и полезность Ордену, в результате чего ему было доверено возглавить довольно значительную по численности группу многоцелевого назначения.

Когда ему сообщили о провале группы «чистильщиков», Косаковский сразу понял, что задача изрядно осложнилась и перебросить «объект» прямым путем до места назначения никто не даст. Он знал, что «стукач» Ордена находится под угрозой, а это означает, что скорее всего, российским службам известен и адресат. Потому наверняка будут тщательно проверяться все пассажиры лайнеров американского направления. К счастью, у них имеются и другие пути переброски людей, например через Балканы. Правда, воспользоваться документами «объекта» в сложившейся ситуации не удастся, но достать новые – проблем никаких.

Теперь, при осложнившейся ситуации, нельзя терять ни минуты. Российские спецслужбы наверняка возьмут под контроль все аэропорты и вокзалы в ближайшие часы, и тогда нужно будет прятать «объект» до тех пор, пока все не успокоится. Кроме того, в полученной ориентировке особенно подчеркивается, что их «объект» слишком опасен. И нельзя дожидаться, пока, не дай бог, закончится действие «хитрой смеси», как назвал её сам изобретатель. Увы, эта смесь относительно безопасна для жизни человека только единожды, выключая его сознание на шестьдесят часов в зависимости от сопротивляемости организма: во второй раз, если не сделать недельный перерыв, моментально наступает смерть.

Взвесив все «за» и «против», Косаковский приказал ехать в Шереметьево и посадить «больного» на рейс Москва – Будапешт. Все необходимые документы их человек передаст прямо в аэропорту: благо имелись заготовленные бланки паспортов с нужными визами и неподдельными печатями, а сделать фотографию и наклеить её не составляло никакого труда…

Косаковский сидел как на иголках до того момента, пока ему не сообщили, что самолет с «больным» взял курс на Венгрию… Вздохнув с облегчением, он послал телеграмму по условленному адресу: через некоторое время телеграмму прочитает Тим Рот, а его швейцарский счёт увеличится на весьма кругленькую сумму…

Летя в самолёте, Савелий оставался в бессознательном состоянии и ничего не ощущал. Его мозг был как бы отключен: не было ни сновидений, ни образов, ни мыслей. Казалось, весь полёт пройдёт мимо его сознания. Эта «хитрая смесь» воздействовала на головной и спиннои мозг человека, отключая от памяти первый, одновременно выключая двигательную функцию конечностей. Однако перепад давления сделал своё дело: как только самолёт начал набирать высоту и давление резко изменилось, мозг Савелия стал «оживать». Реакция его напоминала воздействие горячего воздуха на нечто замороженное.

Перед его глазами всё плыло в какой-то дымке, а сами глаза слезились от рези, словно на зрачках была натянута пелена, а под веками насыпан песок. Сначала он даже не понял, где находится и почему в горизонтальном положении. Слышался мерный звук двигателей. Рядом сидел какой-то парень.

Косаковский был уверен, что «объект не проснётся» до самого прилёта, а там его уже встретит команда «врачей», потому-то и послал сопровождать лишь одного «доктора».

Осторожно посмотрев вокруг и различив кресла и пассажиров, Савелий сообразил, что находится в самолёте. Господи, как же он забыл? Он же летит в Нью-Йорк! Летит к своей любимой Розочке! Но почему же он лежит? Ещё более скосив глаза, он к своему удивлению обнаружил, что лежит на медицинской каталке. Попытался встать, не смог. Попробовал пошевелить ногами и руками, но всё оказалось тщетным. Сначала он подумал, что у него переломы, и, не в силах даже приподнять голову, постарался разглядеть бинты и гипс на ногах и руках, но весь был укутан в белую простыню.

У Савелия было такое ощущение, словно у него нет тела – только голова, которой он тоже не может пошевелить, поскольку отсутствует шея.

Господи, что с ним? Он ничего не может вспомнить, кроме того, что летит к Розочке. Ничего! В этот момент над ним наклонился тот самый молодой мужчина, что сидел рядом. Почему-то Савелий тут же прикрыл глаза.

– Ну, как ты, приятель? – проговорил он.

Несмотря на добрые слова, в его тоне Савелий почувствовал скрытую ядовитую иронию. От него исходила опасность…

– Приказали, чтобы я поил тебя каждые два часа. Но как? Ты же ничего не чувствуешь. Ладно, попытаюсь. – Он достал из-под каталки фарфоровый сосуд с носиком сбоку и сунул носик Савелию в рот.

Чтобы не показать, что пришёл в себя, Савелий решил не сопротивляться, но и пить, несмотря на то, что внутри у него всё пересохло, он опасался: мало ли что намешано в этой жидкости. Но жидкость оказалась яблочным соком, и никаких привкусов не ощущалось. Когда рот был полон, Савелий сделал глоток, затем другой.

– Надо же, пьёт, – удивился незнакомец. – Уже легче: я должен сдать тебя живым, если не хочу сам превратиться в труп. – Последнюю фразу он прошептал, а может, она лишь промелькнула в его мозгу.

Напоив своего подопечного, парень сел на место, взял в руки какой-то журнал и углубился в его изучение, а Савелий вновь попытался проверить, может ли он ощутить свои ноги, руки. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем он почувствовал, что одна рука откликнулась на его усилия.

Однако порадоваться Савелий не успел: неожиданно раздался громкий, похожий на женский голос:

– Внимание! Самолёт захвачен! Все пассажиры объявляются заложниками!

В этот момент прозвучал выстрел, и кто-то взвыл то ли от боли, то ли от ужаса.

– Если среди вас больше не будет героев, то все останутся в живых, и никто не пострадает. Так что прошу соблюдать спокойствие и выполнять все наши требования беспрекословно. Вы можете задать один вопрос.

– Можно мне? – как школьник поднял руку сопровождающий Савелия.

– Спрашивай!

– Вы меняете курс? Если да, то куда мы летим?

– Кто спрашивает?

– Я, – отозвался парень.

Савелий услышал звук шагов и вскоре, скосив глаза, увидел того, кто оповестил о захвате. Он понял, почему голос показался женским: это была стюардесса, вооруженная израильским «Узи».

– Самолёт летит в Копенгаген! – самодовольно усмехнулась «стюардесса». – Тебе что, не всё равно, мальчик?

Савелию показалось, что в этой стюардессе всё какое-то ненатуральное: мужеподобная фигура, да и голос, вернее, манера говорить… Именно так обычно говорят «голубые».

– Я везу больного на операцию, – пояснил тот.

– А мне плевать, кого и куда ты везёшь!

– Но он же может умереть… – попытался возразить парень.

«Стюардесса» подошла ближе, и Савелию показалось, что под её форменным костюмом действительно скрывается не женское тело.

«Учитель, помоги!» – мысленно взмолился он.

Трудно сказать, услышал ли его мольбу Учитель, или перепад давления сделал свое дело, но Савелий вдруг почувствовал, что его тело вновь обрело способность двигаться. Он с радостью сконцентрировал все свои силы на ситуации: нужно использовать любой момент, чтобы её исправить.

– Я же сказал тебе, ублюдок, что мне наплевать на твоего приятеля, хотя он и симпатичный, – беззлобно процедил тот, что был одет в форму стюардессы, и неожиданно беспощадно ткнул несчастного в висок.

Удар был столь сильным, что тело мгновенно обмякло и медленно сползло с кресла.

Террорист повернулся к Савелию спиной и с усмешкой спросил пассажиров:

– Ну, у кого ещё есть вопросы?..

Савелий понял, что более удобного момента может не быть. Он понимал, что сильно рискует, не зная, сколько бандитов на борту и где они находятся, но сознательно шёл на этот риск. «Лже-стюардесса» стояла лицом к пассажирам, и любое действие могло привести к непредсказуемым последствиям: стрельба могла наделать много вреда, во-первых, пассажирам, а во-вторых, может разгерметизироваться самолёт.

– Пить! – тихо произнёс он и громче произнёс то же самое по-английски: – Пи-и-и-ть!

Бандит повернулся и склонился над ним:

– Мальчик хочет пить? – осклабился он.

Это были его последние слова: Савелий резко ткнул террориста кончиками пальцев в основание шеи, и тот захлебнулся собственной кровью. Он умер мгновенно, не успев понять, что произошло. Умер, не успев упасть. Савелий подхватил мгновенно обмякшее тело и постарался сохранить его в вертикальном положении. Поддерживая левой рукой мёртвую лже-стюардессу за живот под её фартуком, второй рукой Савелий овладел её оружием. Со стороны казалось, что террорист, склонив голову, устремил свой взгляд под ноги, словно пытаясь что-то отыскать на полу.

Всё вышло настолько быстро и бесшумно, что свидетелями происшедшего оказались только двое пожилых супругов. Женщина застывшим взглядом уставилась на Савелия, не в силах не только пошевелить и пальцем, но произнести хотя бы слово: её сковал страх. Её муж оказался не только более стойким, но и схватывающим на лету знаки, поданные Савелием. Сначала он оценил его действия, подняв кверху большой палец, потом незаметно поднял три пальца вверх. Видно, террористов или было трое, или осталось трое. Что ж, нужно осмотреться.

Осторожно, сохраняя вертикальное положение тела лже-стюардессы, Савелий спустил ноги с каталки. К счастью, под простыней он был одет в больничную пижаму. Савелий выглянул из-за нагнувшей голову лже-стюардессы и посмотрел в сторону кабины пилотов. Один из террористов, вооруженный пистолетом и тоже в форме стюардессы, прохаживался вдоль кресел, второй, держа наготове десантный автомат, стоял у входа в первый салон. Вероятно, ещё один или, может, двое контролировали приютов. Чуть подняв руку повыше, Савелий почувствовал под передником того, кого он держал, самую настоящую женскую грудь.

«Господи, это же трансвеститы!» – осенило Савелия.

Теперь всё сразу встало на свои места: и их женственные походки, и похожие на женские голоса, и некоторая путаница в родах русского языка.

– Сильвия, ты что там так задержалась? – жеманно спросил тот, что прохаживался вдоль кресел. – Или запала на кого?

– Иди, взгляни, что я нашла, – попытался изобразить Савелий голос того, кого он поддерживал, а для убедительности призывно взмахнул его рукой.

Видно, шум двигателей не позволил различить имитацию голоса, а может быть, сыграла свою роль обычная самоуверенность вооружённого человека. Как бы там ни было, но второй террорист двинулся к ним. Савелий пригнулся так низко, что совсем скрылся за телом.

– Ну и че это ты там нашла? – осклабился второй террорист, чуть опуская вниз пистолет. – А кто это сто…

Договорить он не успел, – изловчившись, Савелий ухватился за то, что ещё осталось у него мужского.

– Ты что это, Сильвия? – вскрикнул тот от неожиданности и от боли, не сомневаясь, что боль ему причинил приятель.

– Жить хочешь? – спросил Савелий, показываясь из-за трупа.

Тот хотел дёрнуться, но Савелий ещё сильнее сжал его гениталии.

– Ой, больно! – пискнул тот, да вдобавок заметил, что ему в грудь упирается ствол «Узи». – Хочу, – со страхом прошептал он.

Савелий отобрал у него пистолет, быстро ощупал и нашёл под передником небольшой кинжал в ножнах.

– Как тебя зовут?

– Мари… То есть Михаил.

– Сколько вас?

– Всего четверо. Один, старший, командует пилотами. Не убивай меня! Всё, что хочешь, сделаю, только не убивай! – взмолился второй террорист.

– Чем вооружен тот, что в кабине?

– Обрезом и гранатой.

– Граната где?

– В руке…

– Так… Зови третьего.

– Как? Он не пойдёт. Он – сумасшедший придурок! Да ещё и обкуренный! – Михаил всхлипнул.

– Если хочешь остаться в живых, придумай что-нибудь!

– Хорошо.

– И побыстрее! – шепнул Савелий, заметив, что третий начал с беспокойством вглядываться в их сторону.

– Дергай Сильвию! – шепнул Михаил.

Сначала Савелий не понял, что тот имел в виду, но когда террорист, ухватившись за плечи мертвого приятеля, стал делать вид, что пытается поднять его, Савелий «врубился» и принялся ему подыгрывать.

– Сильвия, перестань: не время ещё, – выкрикивал Михаил. – Оставь его в покое.

– Вы что там удумали? – крикнул третий террорист: он сделал несколько шагов в их сторону, держа наготове автомат и внимательно следя за пассажирами.

– Помоги, Валерчик! Сильвия совсем сбрендила! Ну, оставь его, Сильвия! – Михаил так вошёл в роль, что со стороны действительно могло показаться, что он пытается оторвать своего приятеля от чего-то непотребного.

Чуть поколебавшись, «Валерчик» решился-таки прийти на помощь: осторожно поглядывая по сторонам, он медленно двинулся в их сторону.

Савелий видел, что третьего так просто обмануть не получится: свободного места настолько мало, что спрятаться ему некуда, а тут ещё и автомат. Конечно, можно убрать его одним выстрелом, но этот выстрел может услышать четвёртый террорист, и тогда одному богу известно, как он себя поведёт: ещё подорвёт всех. Вдруг Савелий вспомнил о кинжале, и как только третий оказался в двух шагах от них, Савелии взмахнул рукой, и острая сталь вонзилась тому прямо в торчащий кадык.

Выпустив из рук автомат и обхватив горло ладонями, «Валерчик» медленно осел в проходе. Дёрнувшись пару раз, он затих навсегда.

Савелий сбросил «Сильвию» на каталку и, удерживая Михаила на мушке, обратился к пассажирам:

– Прошу всех оставаться на своих местах! Я не террорист и я спасу вас. На всякий случай прошу всех пригнуться и обхватить голову руками.

Все понимающе промолчали, а некоторые из иностранцев, не поняв его речи, поверили его голосу и вскинули вверх сжатые кулаки: международное приветствие освободителей. Увидев, как другие выполнили команду безопасности, они тоже согнулись и обхватили головы руками.

– Пошли! – Он подтолкнул вперед обмочившегося от страха Михаила.

В салоне первого класса, во втором ряду, Савелий увидел мёртвое тело мужчины восточного типа лет сорока: пуля попала ему прямо в глаз. Он вопросительно взглянул на Михаила.

– Это Валерка его. Тот привстал, видно, спросить что-то хотел. – Он всхлипнул, испугавшись, что за эту смерть ему сейчас придётся отвечать.

Савелий с жалостью поморщился и грубо подтолкнул его к кабине пилотов. Дверь кабины оказалась заперта, и Савелий прошептал дрожащему от страха Михаилу:

– Постучи в дверь и скажи своему главарю, что «Валерчик» с ума сошёл: бьёт пассажиров и двух уже убил. И добавь побольше страха в голосе. – Савелий усмехнулся: чего-чего, а страха у горе-террориста и без подсказки хватало, затем он повернулся к пассажирам. – Как только он начнёт стучать в дверь, начинайте кричать, визжать, хорошо?

– Сделаем, господин офицер, – с сильным акцентом отозвалась какая-то пожилая иностранка.

Встав сбоку от кабины, Савелий кивнул Михаилу. Тот послушно постучал в дверь: никто не отозвался. Несколько пассажиров начали причитать и буквально выть в голос. Было так натурально, словно действительно режут кого-то.

По знаку Савелия тот постучал громче.

– Кто? – раздался недовольный голос.

– Ой, Левушка, у Валерки совсем крыша поехала! – Михаил громко всхлипнул и запричитал: – Режет всех подряд: уже двоих замочил! Успокой его, пожалуйста!

– Чёрт бы его побрал! – взревел тот и распахнул дверь. – Где эта скотина?

Ответа он так и не дождался! Резкий удар ребра ладони Савелия выбил у него обрез, другая рука ткнула в живот. Тот согнулся пополам, а удар сверху завершил действо: его тело бесчувственно хлопнулось на пол. Левая рука откинулась, из нее выкатилась граната Ф-1 и медленно, словно при замедленной киносъемке, покатилась по полу салона первого класса.

Все в ужасе вскрикнули, а многие зажмурили глаза, мысленно обращаясь с последними словами к Всевышнему. В невероятном прыжке Савелий выбросил свое тело вперед, подхватил-таки рукой гранату и сунул под себя.

Секунда, другая, пятая – взрыва не последовало. Осторожно приподнявшись, Савелий взглянул на страшное оружие и зашёлся в нервном хохоте: чека не была выдернута. Он устало встал, приказал пассажирам крепко связать двух оставшихся террористов, после чего зашёл в кабину пилотов.

– Привет, земляки! – бросил он и взглянул на свои руки, всё ещё подрагивающие от случившегося.

– Привет! – радостно воскликнул командир.

– Как вышло, что вас провели эти педики?

– В самую последнюю минуту нам сообщили, что вся бригада стюардесс, с которыми мы обычно летали, попала под карантин и потому пришлют других, – виновато ответил командир.

А штурман добавил:

– Подвело то, что лицо одного показалось знакомым. Пока вспомнили, что видели его за справочной стойкой, было поздно! Видно, он всё и устроил. Я помню, как он с полной бабой с таможни любовь крутил. Совсем обнаглели эти педики!

– Разберутся, – заверил Савелий, – где летим?

– Накручиваем круги вокруг Москвы, – задумчиво отрапортовал командир корабля.

– Отлично! Значит, снижаемся.

Летчик тут же оттолкнул руль от себя, и самолёт резко пошёл на посадку.

– Сообщите в Москву, по этому телефону. – Савелий написал на планшете штурмана телефон Богомолова. – Сообщите о случившемся: пусть высылают группу, и передайте, что на борту «крестник»…

– Там поймут?

– Непременно. Пойду отдохну: что-то мне поплохело. – Его голова действительно стала тяжелеть и кружиться. – Не забудьте сказать о трупе во втором салоне, рядом с каталкой, скажете по тому телефону, что он – мой похититель…

– Если бы не вы… – благодарно начал командир, но Савелий уже не слышал: потеряв сознание, он медленно сполз по стенке на пол. – На каталку его, быстро! – приказал летчик…

Получив сообщение пилота, Богомолов обрадовался, как ребёнок, нашедший свою мать. Он тут же вызвал Рокотова-старшего и приказал ему лично встретить злополучный рейс…

О том, что с самолётом что-то произошло, он узнал задолго до этой радостной новости: авиадиспетчер, обнаружив, что самолёт изменил курс, запросил причины, но борт не ответил, но и выходить из зоны слежения Москвы не стал. Заподозрив что-то неладное, диспетчер тут же сообщил начальству. Начальник московского аэропорта, понимая, что с бортом действительно что-то неладное, тут же доложил начальнику службы безопасности полетов ФСБ, который, в свою очередь, доложил выше.

Не желая будоражить общественность, решено было сохранить всё в тайне, пока не появится какая-либо информация, проливающая свет на ситуацию. До той поры главный авиадиспетчер должен был держать постоянный запасной канал связи и неотступно наблюдать за странным поведением самолёта, докладывая о любом изменении в маршруте. Кроме того, начальник аэропорта получил приказ держать наготове все спецмашины, используемые для аварийной посадки, и ввести в аэропорту более строгий режим, ссылаясь при этом на обычные плановые учения.

Первое настораживающее сообщение пришло о том, что найдены четыре девушки в бессознательном состоянии. Узнать, кто они, долго не могли: девушки были раздеты, и никаких документов при них не оказалось. Их обнаружили в подсобном помещении аэропорта, они находились в таком состоянии, что всех четверых немедленно отправили в реанимационное отделение института Склифосовского, где было определено острое отравление наркотическим веществом. Если бы не дежурный врач Аэрофлота, который признал в одной свою знакомую стюардессу, то их бы ещё долго не опознали. По ней вычислили и остальных.

Пока они находились в бессознательном состоянии, что-либо выяснить у них не представлялось возможным. Ясно было одно: самолет захвачен преступниками, переодетыми в форму стюардесс. Как им удалось обмануть пограничников и пройти через таможню, ещё предстояло выяснить, но, судя по тому, что им это удалось, кто-то им явно помогал. Судя по тому, что самолёт кружил в пределах Москвы, экипажу каким-то образом удалось обмануть террористов, а потому оставалось только ждать дальнейшего развития событий.

После сообщения от командира лайнера генерала беспокоило только одно: что случилось с «крестником»? Почему он упал без сознания? Командир сказал, что он не ранен. Нетерпеливо поглядывая на часы, Богомолов вышагивал по кабинету, ожидая звонка помощника.

Наконец звонок прозвучал, и генерал быстро схватил трубку:

– Всё в порядке, Константин Иванович: ваш «крестник» жив, – раздался голос полковника Рокотова.

– Что с ним?

– Врач точно не знает, но предполагает, что он вырублен каким-то сильным транквилизатором.

– Когда выяснится более точно? – недовольно спросил Богомолов.

– К счастью, я прихватил с собой заряд от странного пистолета, найденного у одного из похитителей.

– И в чем здесь счастье? – не понял генерал.

– Если моя догадка правильна, это ускорит не только определение степени отравления, но и поможет быстрее найти противоядие! Что будем делать с вашим «крестником»?

– Что? – Генерал задумался на мгновение. – Заберу-ка я его к себе на дачу!

– Туда уж, при всей своей наглости, они точно не сунутся.

– Да и как они узнают, что он у меня на даче?

– Вот именно, – в тон ему добавил Рокотов.

– А с врачами что делать?

– По обычной процедуре: подписка о неразглашении, договориться, чтобы один дежурил на даче, другой – занимался исследованиями.

– Хорошо: отвезу их на дачу и сразу к вам.

– Да, и побыстрее: будем вместе ломать голову…

Тим Рот составил план по разработке Бешеного. План был разбит на несколько этапов. Первый этап – захват, судя по сообщению его агента Косаковского, прошёл, как говорится, без сучка и задоринки. Второй этап – доставка в один из спецлагерей Тайного Ордена, тоже проходит почти идеально. Почти потому, что вместо Америки он летит в Будапешт. Но хоть Венгрия не Америка, но и там с ним легко разберутся. Третий этап – перевербовка. Этот этап подразделялся на несколько подэтапов. Тим Рот отлично понимал, что такого типа, каким, по его послужному списку, являлся Бешеный, так просто не сломать. Его не запугаешь, да и шантажировать нечем, а сломить волю тоже вряд ли удастся.

Хотя все эти методы и числились в перечне желательных воздействий, Тим Рот почти не верил, что они дадут положительный результат. Потому он решил применить к Савелию новые достижения психофизического воздействия непосредственно на мозг человека с помощью новейших синтетических препаратов и с применением последних разработок электронных приборов точечно-направленного воздействия на определенные участки мозга.

Тим Рот довольно усмехнулся, вспомнив, что именно себя он может назвать Крёстным отцом развития этого физико-химического направления в научных изысканиях Великого Ордена.

Незадолго до развала Советского Союза Тим Рот был направлен в Никарагуа, чтобы любыми способами предотвратить возвращение к власти сандинистов, поддерживаемых Советским Союзом.

Тим Рот знал, что «волка ноги кормят», а потому побывал во всех важных точках Никарагуа. Но более всего ему хотелось навестить небольшой остров архипелага Маис, который лидер сандинистов Даниэль Ортега отдал в бессрочную аренду Советскому Союзу. Этот остров был окутан такой секретностью, что, естественно, не могло не привлечь внимания разведок многих могущественных западных стран.

Получилось так, что противники сандинистов пришли к власти, когда Тим Рот находился в Никарагуа. Вполне естественно, что с его подачи присутствие людей из далекого Советского Союза стало нежелательным, и им было предложено покинуть Никарагуа, причём в самый короткий срок.

Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что Тим Рот, если и не первым, то в числе первых, оказался на столь желанном острове. Он буквально рыл землю, чтобы понять, для чего Советам нужен был этот остров. И даже нашёл некоторые разрозненные следы, по которым можно было догадаться, что на острове группа советских ученых занималась какими-то секретными разработками в области физики.

К несчастью Тима Рота, местные жители в лучших революционных традициях просто разгромили обе лаборатории советских учёных, причем самым варварским способом, в буквальном смысле в крошево. А что не крушилось – сожгли.

Именно на пепелище Тим Рот и наткнулся на несколько чудом уцелевших листочков с результатами исследований советских ученых, которые и позволили не только определить направление разработок, но и послужить своеобразным толчком к их продолжению.

Его размышления были прерваны очередным посланием из Москвы. Послание было снова от Колокольникова. Его агент сообщал, что интересующий их «объект» вылетит во вторник из Москвы рейсом на Нью-Йорк. Тим Рот едва не выпал в осадок: что за чёрт? Кому верить? Один агент сообщает, что Бешеный уже вылетел в Будапешт, другой – что вылетит во вторник рейсом на Нью-Йорк! Конечно, второй вариант предпочтительнее, но…

Если рассуждать логически и не трепыхаться, то можно подождать прибытия рейса в Будапешт, получить контрольное сообщение о его встрече и считать, что сработал не самый лучший, но их вариант. А если нет?.. Он задумался, потёр виски ладонями. Вполне возможно, Колокольников получил информацию о приобретении Бешеным билета на Нью-Йорк на вторник, а потому и не в курсе того, что боевики Косаковского уже захватили его и отправили другим рейсом.

Если кто-то что-то перепутал, придётся разбираться! Может быть, он поторопился переводить на счёт Косаковского премиальные? Ничего, никуда тот не денется: всегда можно будет возместить потери при выделении следующего гонорара.

Тим Рот понял, что последнее послание Колокольникова ещё больше поставило того под удар и времени, чтобы его выдернуть из Москвы, почти не осталось: оно отсчитывалось уже часами. Тим Рот послал ему приказ немедленно уезжать из Москвы, и порекомендовал вылететь в Загреб или Вену. Он сообщил Колокольникову не только контактные телефоны, но и конспиративные адреса, а также пароли для связи.

Тиму Роту и в голову не могло прийти, что прочитанное им сообщение было послано полковником Осташковым, который и получил приказ, отданный им агенту Колокольникову, а сам Колокольников уже арестован и вовсю даёт показания…

Встретившись с несчастной подругой Милены Лолитой Грицацуевой, Рокотов-младший внимательно выслушал её рассказ о трагическом происшествии, после чего потерзал её своими дотошными вопросами. Перед ним лежал листок бумаги, на который он записывал ключевые слова, не только помогавшие восстановить последовательность событий, но и насторожившие его.

Выслушав ответ на последний вопрос, Константин сделал паузу и ушёл в себя. Пауза затянулась надолго, и несчастная мать нет-нет да бросала нетерпеливый взор на свою подругу, которая успокаивающим взглядом подбадривала её, давая понять, что нужно набраться терпения.

Наконец Константин задумчиво проговорил:

– Вы сказали, что вас позвали вернуться за справкой, которую вы забыли, я правильно понял?

– Да, всё именно так и было.

– А какую справку вы забыли?

– Сейчас. – Лолита встала, принесла из комнаты сумочку и вынула из неё листок.

Константин развернул его: это был какой-то рецепт.

– Кто выписывал вам это лекарство? – спросил он.

– Врач, наверное, – не очень уверенно ответила Грицацуева.

– Наверное? Вы что, не помните?

– Если честно, нет. – Она виновато пожала плечами и спросила: – Разве это важно?

– Более чем! – серьёзно сказал Константин. – Прочтите! – Он вернул листок ей.

– Ну… радедорм, по две таблетки в день… Я что-то не понимаю…

– Нет, вы прочитайте, на кого выписан рецепт!

– Ну… Ой, это же не мой рецепт! – растерянно воскликнула женщина. – Лейкина какая-то…

– А теперь ещё раз, но со всеми подробностями расскажите, начиная с того самого момента, как вы вышли с ребёнком из дверей поликлиники, но прошу вас: как можно подробнее, со всеми деталями и нюансами, даже если они вам покажутся неважными или странными.

– Хорошо, попробую… Вышла на улицу, уложила Васеньку в коляску, и в этот момент меня окликнули. Сказали, что я забыла у врача какой-то документ.

– Нет, так не пойдёт, – прервал Константин. – Кто окликнул? Как обратились? Точные слова, как назвали документ. Пожалуйста, как можно подробнее, – ещё раз повторил он.

– Сейчас. – Лолита наморщила лоб, стараясь вспомнить всё, о чём просит этот дотошный парень. – Значит, так. Эта женщина спросила: «Вы – Грицацуева?» Говорю: «Да…»

– Стоп, я же просил подробнее, – недовольно прервал Константин.

– Так я и так дословно говорю! – Она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.

– Да вы успокойтесь, пожалуйста, и не обижайтесь, что я вас так терзаю!

– Да нет, я не обижаюсь, просто не поняла, что я упустила в этот раз…

– Вы сказали – ЭТА ЖЕНЩИНА! Какая женщина? Как выглядит? Сколько ей лет и так далее и тому подобное.

– А, поняла! ЭТА женщина там, в поликлинике, работает санитаркой: я её не раз там видела. Ей за шестьдесят, не меньше. Вот она и спрашивает: «Вы Грицацуева?» Отвечаю – я. «Вы, – говорит, – забыли в кабинете какой-то документ…» – Перехватив взгляд Константина, Лолита повторила: – Именно так и сказала: «Какой-то документ…» Я и вернулась.

– У входа в поликлинику кто-нибудь был?

– В том-то и дело, что никого, как назло!

– Хорошо, дальше.

– Я постучалась в дверь, услышала: «Войдите», открыла дверь и сказала: «Извините, я кое-что забыла у вас!»

– Врачиха и говорит: «Да, знаю, вон там» и кивнула на пеленальный столик, я взяла, сунула в сумку и быстро вернулась на улицу, а Васеньки нет. Коляска на месте стоит, а его нет! И всего-то каких-то три минуты, никак не больше! – Она вновь всхлипнула.

– И снова никого у входа?

– Никого!

– И машин никаких?

– Машин? – растерянно переспросила она. – Вблизи нет, не было… – Хотя, она вновь наморщила лоб, – одна проезжала….

– Проезжала или отъезжала?

– Насколько я помню, я видела, как она ехала.

– Но она могла и ОТЪЕЗЖАТЬ?

– Наверное, могла, – не очень уверенно ответила женщина.

– Номер или хотя бы марку, случайно, не запомнили?

– Номер, конечно же, нет: у меня отвратительная память на цифры, а вот марку – «БМВ» серебристого цвета, похоже последней модификации… Во всяком случае, она не старше двух-трех лет. – Лолита наморщила лоб, пытаясь что-нибудь вспомнить, и тут же воскликнула: – Вспомнила! На стекле задней дверцы я видела паутину…

– Паутину? В каком смысле?

– Ну, стекло треснутое и трещины в виде паутины, – пояснила женщина.

– Это уже кое-что. – Константин явно повеселел. – Больше ничего не запомнили? Может, приметы водителя или пассажира? Не важно…

– Вроде нет. – Лолита так напряглась, что её лоб покрылся бисеринками пота. – Не знаю, может, показалось, но он был лысый совсем.

– Кто, водитель?

– Нет, водитель был с другой стороны, и я его не видела, лысый сидел спереди, рядом с водителем, а ещё кажется, что у него был шрам.

– Шрам? Где? – встрепенулся он.

– Здесь, кажется. – Она провела рукой по щеке.

– Ну ты и глазастая! – Довольно заметил Рокотов и пометил что-то в своём листочке.

– Скажите, вы найдёте Васеньку? – дрожащим голосом спросила Грицацуева.

– Во всяком случае, сделаю все возможно и… даже невозможное! – твёрдо заверил Константин.

– И не жалейте затрат: сколько нужно будет, столько и просите! Как вы думаете, почему похитители не звонят? Это хорошо или плохо?

– Вы говорите, что сотрудники милиции проверили все больницы и все морги, но не обнаружили вашего сына?

– Да, мы с мужем даже награду объявили тому, кто окажет помощь в поисках сына.

– Награда это хорошо, – задумчиво проговорил он, стараясь скрыть недовольство по этому поводу: тут уж ничего не исправишь. – Похитители не звонят потому, что они выкрали ребенка не для того, чтобы получить выкуп, это слишком опасно и хлопотно…

– Тогда для чего? – растерялась бедная женщина.

– Может быть несколько версий: во-первых, для себя. Какая-нибудь бездетная, отчаявшаяся семья таким образом решила обзавестись ребенком.

– Как же так можно, господи? – всхлипнула женщина.

– Во-вторых, для бизнеса, – не обращая внимания, продолжил он, но, увидев недоуменный взгляд, пояснил: – Таким способом некоторые лже-нищие зарабатывают подаяние. Ведь нищему с ребёнком подают охотнее. Наконец, в-третьих, могли похитить для продажи.

– Какое кощунство!

– Во всех этих версиях есть один положительный фактор: ребёнок жив!

– Так я могу надеяться?

– Надежду никогда не нужно терять.

Когда они вышли от Лолиты, Милена с восторгом провозгласила:

– Ну, ты, Барсик, гений! Настоящий гений сыска!

– Ты наговоришь… – смутился он.

– Как ловко ты вытянул из неё все детали. Думаешь, санитарка связана с похищением?

– Вполне возможно, – задумчиво проговорил Константин, пытаясь вспомнить, откуда ему известны эти приметы – лысый, да еще со шрамом? Очень интересно…

Рокотов-старший, поручив оперативнику разобраться с террористами и попытаться выяснить личность погибшего спутника Савелия, отвёз Говоркова на дачу Богомолова, сдал его на попечение супруги генерала и, договорившись с врачами Института Склифосовского о его лечении, вернулся на работу.

– Ну, как мой «крестник»? – первым делом поинтересовался генерал.

– Сдан под неусыпное наблюдение в надежные руки вашей супруги и врачам Склифа, – бодро доложил полковник.

– А кто эти террористы?

– А… – брезгливо махнул рукой помощник. – «Голубые», да ещё и наркоманы к тому же, которым надоело терпеть якобы постоянное унижение в нашей стране. Надо же такое выдумать! Но мне кажется, это прикрытие: видно, обкололись и решили попробовать использовать идею с «голубымраем»…

– В Копенгагене, что ли? – усмехнулся генерал.

– Точно! – воскликнул полковник, удивляясь догадливости шефа. – Денег не было, а «дури» хотелось, да и мечта звала. У них будто бы творческий коллектив сложился: песни, танцы – всё в «голубом» стиле. Это теперь модно. И они, идиоты, решили таким образом привлечь к себе внимание прессы и телевидения: попасть в датскую тюрьму, там записать диск, сделать клип… Ну, в общем, бред полный. Точно: он рассчитан на Запад! И их точно кто-то направлял оттуда! Похоже, они, ко всему прочему, ещё и шизанутые.

– Шизанутые или нет, но могли бы и проскочить, не попади, на их беду, на борт мой «крестник». Ума не приложу, как ему в таком состоянии удалось их усмирить?

– Доцент из Склифа, который подключился к исследованию в последний момент, осмотрел нашего героя и высказал предположение, что неожиданный всплеск его активности вызван перепадом давления. Но это пока только лишь предположение.

– Что с прессой?

– Договорился, пока самолёт не прилетит в Будапешт, никакой информации не будет напечатано.

– Когда вылет?

– Через час пятьдесят минут, – взглянув на часы, ответил Рокотов.

– Выходит, у нас в запасе около четырех часов.

– А может быть, и больше, – задумчиво проговорил полковник и тут же пояснил: – Везде будет сообщение, что рейс задерживается по техническим причинам.

– Думаете, Тиму Роту не сообщили, что самолёт с «объектом» уже в воздухе?

– Наверняка сообщили. Но уверен, что пока ему никто не сообщил о террористах и о том, что рейс прибудет в порт назначения с большим опозданием. Сначала он узнает об опоздании самолёта, после чего придёт новость о том, что «объект» на борту отсутствует. Он не поверит и потребует у Москвы подробных объяснений. Во всяком случае, я бы на его месте именно так и поступил.

– А знаешь, очень даже может быть, – согласился Богомолов и вдруг весело воскликнул: – А мы Тиму Роту ещё больше мозги запудрим!

– Каким образом?

– А пускай он ещё получит и от Колокольникова «ценное» послание, что интересующий его «объект» вылетит в Нью-Йорк завтра, во вторник.

– Так это сообщение придёт позже того, где говорится, что он уже вылетел в Будапешт. Разве Колокольников не знает об этом?

– Знает, не знает – какая разница? Пусть он ломает голову над тем, куда он вылетел или вылетит. Именно это я и хотел сделать до захвата группы, а сейчас… Они рано или поздно должны же доложить об исполнении приказа или о его провале.

– Или о том, что искомый «объект» ими пока не обнаружен! – заговорщически прищурился полковник Рокотов.

– Или о том, что искомый «объект» ими пока не обнаружен, – машинально подтвердил генерал. – То есть когда будапештский самолёт прилетит без него. Да у этого Тима Рота сдвиг по фазе произойдёт, – рассмеялся генерал, довольно потирая ладони. – Кто это сделает? Кто сообщит?

– Так Колокольников и сообщит, – усмехнулся полковник.

– А откуда он знает, что за Мануйловым послана группа? – не понял Богомолов.

– А он и не знает.

– Тогда как он сообщит, что группа его не обнаружила? – никак не мог «врубиться» генерал, усталый от множества иных проблем.

– Да не будет он сообщать об этом, – поморщился полковник. – Колокольников сообщит своему ТР, что наш Мануйлов вылетел в Нью-Йорк, а это само собой…

– Означает, что группа захвата не обнаружила искомый «объект», и ни в какой Будапешт он не вылетал! – закончил за него Богомолов, догадавшийся, наконец, что имел в виду его помощник. – Представляю, что ожидает того агента, который поспешил обрадовать шефа вестью о захвате Савелия!..

– Вот именно.

– Это же так очевидно, доктор Ватсон! – язвительно процитировал Константин Иванович. – Кстати, нужно сообщить о случившемся Воронову.

– Извините, но напоминаю, что вы же лично командировали его в Омскую дивизию, – осторожно заметил помощник.

– Он что, ещё не вернулся? – Генерал сделал вид, что всё помнит, хотя действительно совсем упустил из виду, что несколько дней назад отправил Воронова в Омск.

Дело в том, что на командование одной из воинских частей, расположенных под Омском, поступили жалобы из общественной организации «Материнский фонд защиты военнослужащих». В этой воинской части произошло несколько странных смертей новобранцев. Свидетельства смерти каждого были словно написаны под копирку: «Умер от острого гнойного перитонита» или «покончил жизнь самоубийством».

Комиссия Министерства обороны, направленная туда, не обнаружила каких-либо нарушений, но матери погибших не захотели мириться не только с диагнозами врачей, но и с выводами министерской комиссии и продолжали жаловаться во все инстанции. Дело приобрело широкий общественный резонанс и вот-вот могло привести к очередному международному скандалу и шумихе по поводу вечного нарушения прав человека в России. С учётом предстоящих визитов нового Президента в страны Европы это могло негативно отразиться на его имидже и сказаться на результатах поездок.

Несколько дней назад Богомолову позвонил Щенников, глава Администрации Президента, и, ссылаясь на запрос депутатского Комитета по обороне, попросил подключиться к этому делу и «разобраться со всей строгостью». Отказаться было невозможно, и после недолгих размышлений Богомолов послал в злополучную часть майора Воронова…

– Когда он возвращается?

– Командировка выписана до пятницы, а там… кто его знает… – пожал плечами Рокотов.

– Как только вернётся – сразу ко мне!

– Хорошо, Константин Иванович.

– Вот и ладненько. Соедините-ка вы меня с моей благоверной: как там мой «крестник» поживает-чувствует.

– Было бы что плохое, уже бы позвонили.

– И всё-таки…

– Как скажете, Константин Иванович, вы начальник! – деланно зевнул полковник.

– Не ерничай, Миша. Тебе это совсем не к лицу. Кстати, а где мой племянник? – неожиданно спросил генерал.

– Сам не понимаю, куда пропал. Звоню-звоню, но никто не отвечает.

– Загулял, видно. Здесь такие дела творятся, а он…

– Представляю, как он переживать будет, когда узнает… На проводе ваша супруга, Константин Иванович, – провозгласил он торжественно, протянул трубку и вежливо спросил: – Я могу быть свободным?

– Иди, шут гороховый, – с улыбкой подтолкнул его генерал. – Слушаю, дорогая! Как там мой «крестник»?..

Буквально на цыпочках Рокотов-старший подошёл к дверям, вышел и плотно прикрыл их за собой…