Читать книгу Альбедо. Книга I - Виктор Доминик Венцель - Страница 9

Март

– В последние годы литература становится все менее и менее востребованной, – начал Варин, сделав несколько глотков из стакана с зеленым чаем, – На смену бумажным вариантам пришли электронные аналоги, и без того небольшие продажи падают, книги потеряли свою привлекательность в нашу высокоразвитую эпоху. Знаешь, в чем причина? Появились другие источники информации. То, что раньше можно было найти только в энциклопедиях, теперь всегда доступно при помощи телефона. Интернет – вот простейшее решение любой проблемы. Книга лишилась статуса первоисточника информации. Теперь даже библиотеки, знаешь ли, привлекают посетителей не новыми изданиями, а мастер-классами, фотозонами и ночными квестами. И черт знает, чем еще. Во-вторых, вырос уровень информационного шума. Новости, интересные факты, привлекательные идеи окружает человека со всех сторон. Мозг постоянно перегружен. Потребность в дополнительном чтении отпадает, как ненужная. Ты же не берешься за ложку, если уже наелся до отвала, правда? Здесь что-то подобное. В-третьих, стало не хватать времени. Хобби, фильмы, мастер-классы, и все прочее отжирает добрую половину жизни. Чтение книги – это ритуал. Нужно найти удобное место, обеспечит себе тишину и полчаса свободного времени, что бы сосредоточиться. Книга требует полного погружения, в отличие от постов в соц.сетях, Лори, поэтому она и уходит на второй план. Книга, как таковая, дает простор для фантазии, но при этом нужно вчитываться, вдумываться и анализировать – а это, в свою очередь, дополнительные затраты энергии. Видео, к примеру, представляет информацию в упрощенном для мозга виде, и не требует столько сил на обработку. Тут все очень просто – зачем усложнять себе жизнь, если…

– Ты, как я понимаю, можешь распространяться на тему общественной деградации еще долго, Варин, но мне бы хотелось перейти к цели твоего визита прежде, чем начнутся конспирологические идеи на тему облегченного управления необразованной толпой, невостребованности в личностном развитии каждого человека, и…

– Не перебивай меня, и мы скоро закончим. Так вот, о чем это я? Ах, да! Даже за последние десять лет, спрос на книги упал на двадцать пять процентов! Можешь себе представить? И дело даже не бумажных вариантах – тут все объяснила бы цена издания. Речь идет и о электронных библиотеках. Люди стали читать меньше – вот, в чем вся соль.

– Я понял это еще двадцать минут назад. Можно, конкретнее?

– Что же, можно, – нехотя признал Варин, и как-то поник, – Естественно, что отсутствие интереса у читателей сказывается на работоспособности писателей – если нет отклика, то нет и стимула для творчества. То, что ты называешь отсутствием вдохновения, постоянная проблема многих людей, чья работа затрагивает сферу искусства. И творческий кризис – естественная реакция на вполне естественную проблему.

– Поэтому ты решил рассказать мне о чернилах, и теперь ожидаешь, что мой творческий потенциал вырастает в геометрической прогрессии?

Варин поглядел на него с плохо скрываемым недовольством.

– Я был бы очень тебе признателен, если бы ты помолчал, пока я не закончу. Это что, так сложно устроить?

– Не обещаю, но постараюсь. На данный момент я вижу только бесконечные тоскливые излияния на тему «бедные несчастные писатели» и «глупое тупоголовое общество». Прости, если что-то не так.

– Помолчи и послушай, Лоренц. В мире около ста тридцати миллионов книг. А теперь представь, сколько существует писателей, и сколько из них узнали, что такое литературный тупик, творческий кризис и творческая импотенция.

– Умеешь порадовать, друг.

– Так вот, не так давно, я встречался с коллегами по цеху из других сфер. Созванивался с Барри Штейном, парнем из информационного отдела. Помнишь его?

Лоренц отрицательно покачал головой.

– Ладно, здесь важно другое, – махнул Варин, – Художество, скульптура, ты не поверишь – даже узорное выпиливание по дереву перестает пользоваться спросом. Падение спроса порождает пустоту. Вакуум в определенной сфере развития. И эта пустота – не метафорическая. Если творческий порыв перестает пользоваться всеобщим одобрением и признанием, то что происходит чаще всего?

– Алкоголизм, – уверенно сказал Лоренц, – И много чего скверного еще. Развод с женой, чаще всего. А так же полное стремление к саморазрушению.

– Неплохо, но слишком уж ты утрируешь. Давай назовем это выгоранием и творческой деградацией? Объясню на пальцах. Творческая деградация сосредоточена не только на литературном поприще, Лори. Она есть везде. Встречается в каждом углу, попадается в любом направлении. Творцы, создатели, Боги своих миров, демиурги шедевров, называй творческих людей так, как посчитаешь нужным…

– Бездари?

– И бездари тоже. Выгорают все и всегда. И симптоматика у всех одна. И даже ты, Лори, никак не исключение из этого правила. Ты потерял интерес, упустил музу, забросил свой труд? Что тогда остается? Надеяться на богатых покровителей? Самому становится таким, поддерживая рассыпающиеся эго добрыми делами?

– Очень мило. Я не хочу становиться одним из этих гордых толстосумов. У меня нет денег, нет желания спонсировать неизвестных мне людей. Не хочу, что бы мои книги ставили на одну полку с безызвестными идиотами. Все остальное – мне все равно. Знаешь, осталось что-то вроде профессиональной гордости. Мелочь – но приятно. Поэтому сборище меценатов – не по моей части.

– Ну, уж нет, ты потерял свою известность еще черт знает когда, и никто тебя туда не приглашал. Я говорю о другом. Пойми, Лори, главное – вот уже несколько лет, как есть способ помогать писателям, да и прочим творцам, справится с их творческим кризисом. Специализированное заведение в одном городке. Что-то вроде санатория в Шварцвальде, на берегу реки Страуб. Знаешь такое место?

– Нет, не знаю. Понятия не имею. Но мне не нравится словосочетание «специализированное заведение». Мне кажется, ты пытаешься завуалировать слово «дурдом».

Варин скривил губы.

– Издательство хочет выпустить сборник в следующем месяце. Собрать в нем всех именитых писателей прошлых лет. Тебя это не интересует?

– Немного интересует. Поэтому, пожалуйста, изложи кратко.

– Рабочее название сборника «Чернильные истории». Нет ни четкой тематики, ни определенного жанра. Пиши хоть о приключениях сантехника на космической станции. Полная свобода действий. Авторы ограничены только размером произведения – нужен небольшой роман. Хороший, продуманный, красивый. Или повесть. В твоих лучших традициях. Мне кажется, некоторые из работ безвременно почившего Лоренца Фроста могут стать украшением этой книги.

– Звучит неплохо, – оценил Лоренц, – Но название дурацкое. Мне не нравится. Я бы мог лучше.

– Наверное, у тебя незакрытый гештальт из-за незавершенных работ, так?

– Ге… что?

– Ах, да. Краткая справка. Что бы ты знал, гештальтопсихология, это общепсихологическое направление, связанное с попытками объяснения, прежде всего, восприятия, мышления и личности. В качестве основного объяснительного принципа, здесь выдвигается принцип целостности…

– Очередное пафосное и глупое название. Не знаю ничего, ни о каких гештальтах. Мне нужен катарсис. Нравственное очищение в результате душевного потрясения или перенесенного страдания звучит куда более уместно, разве нет?

Варин посмотрел на него таким тяжелым взглядом, что Лоренц сконфужено умолк. Дрожь в руках усилилась. Ему было не по себе.

– Ладно, продолжай, извини. Я просто не могу слышать весь этот слащавый бред, видишь ли.

– Ты не даешь мне закончить, а это важно. Я все еще числюсь твоим литературным агентом, Лоренц, и несколько месяцев назад я подумал о том, что могу тебе помочь. Плюс получил приглашение кое-куда. Одно любопытное письмо.

«Марлис все еще числится моей женой, Варин все еще числится агентом, Лоренц Фрост еще числится писателем, – думал Лоренц, пытаясь найти выход из западни, в которую загнал сам себя своими душевными порывами, – Интересно, осталось ли в мире что-то по-настоящему, мое? Черт, даже часы теперь в собственности Йохана, но все еще числятся моими. А что со мной? Как же я?»

– И что там, в этом письме? Смертный приговор? – предположил он, косо ухмыльнувшись, – Ну, не томи меня. Меня вычеркнули из всех хроник, летописей и историй? Я потерял престижный статус «творца» и получил звание «алкоголика»? Давай же. Говори.

– Ты идиот, Лори. Не понимаю, почему я еще пытаюсь до тебя что-то донести.

– Марлис мне говорила так постоянно. Потом это стало чем-то вроде крылатого выражения. Так что, продолжай.

– Я получил приглашение на одно занимательное мероприятие, Лоренц. Недалеко от Глекнера есть милое местечко под названием Вальдеварт. На берегу Страуба. Да-да, та самая река, о которой когда-то писали в газетах.

– Я не очень-то люблю газеты.

– Плевать. Так вот, Вальдеварт – крохотное поселение близ реки. Не больше полусотни домов. Славный городок, который может тебя заинтересовать, как заинтересовало десятки других творцов. Знаешь, сколько людей уже побывало там? Я и сам бывал в Вальдеварте недавно. Проездом, заскочил на пару дней. Это место – то, что тебе нужно. Слушай, если что-то и сможет расшевелить тебя, то это как раз Вальдеварт. Скажем так, это невероятно вдохновляющее место с невероятной историей. Совсем, как твоих книгах. Во всяком случае, как в тех книгах, которые ты писал еще не так давно. Я серьезно, Лори. Я знаю, как тебе помочь.

– Местечко полное трупов и маньяков, которые сидят под каждым кустом?

– Я же сказал, что как в тех книгах, которые ты писал давно. Очень давно.

Лоренц снова закурил, бросил пачку на стол, попытался ухмыльнуться, но так и не сумел.

– И что же это значит? Я удостоен высочайшей чести? Дорогой гость на званном ужине?

– Это значит то, что я вспомнил о тебе, и нашел тебя не совсем пропащим, и оценил твой литературный талант и масштаб. Вспомни, какими тиражами расходились твои прежние работы. Ты был действительно хорош, Лоренц. И твои навыки никуда не делись. Позабылись, затупились, смазались – возможно. Но они не потеряны.

– Ты слишком высокого мнения о человеке, который не может написать первый абзац новой книги вот уже шесть месяцев, Варин.

– А теперь ты выслушаешь меня, Лоренц, – перебил его литературный агент, при чем голос продолжал звучат ровно и четко, – Мое издательство нуждается в хороших произведениях. В таких работах, которые тебе по плечу. Если согласишься выслушать меня до конца, не будешь перебивать и вырывать фразы из контекста, мы сможем договориться. Когда я получил приглашение из Вальдеварта, то сразу вспомнил о тебе. Ты вытянул призовой билет и сорвал куш. Можешь гордиться этим – это дорогого стоит.

Лоренц самодовольно хмыкнул, но не ощущал ни радости, ни душевного подъема.

– То есть, кучка богатых снобов отобрала участников для своего запланированного мероприятия, верно? Это что, какое-то шоу? Какой в этом смысл? И при чем тут чернила, в конце концов?

– Ты не рад, что у тебя есть возможность все исправить? Тебя совсем не привлекает идея вернуться в литературу? Выбить дверь в берлогу критиков с ноги? Ты что, совсем не слушал меня?

– Слушал. И потому не в восторге. Ты понимаешь, что нельзя переворачивать жизнь другого человека с ног на голову, просто потому что твое издательство нуждается в высококультурном бреде, а какой-то городишко прислал приглашение на праздник?

– Господи, Лори. Отправишься в Вальдеварт, побудешь вдали от городской суеты, отдохнешь от собственного алкоголизма и проблем с Марлис. Напишешь что-то стоящее, и вернешься обратно с книгой. Беспроигрышный план. Я могу тебе гарантировать…

Лоренц попытался поднести сигарету к губами, но та сломалась в не гнущихся пальцах. Он с проклятием отбросил ее на стол.

– Я не верю в чудеса, Варин. И этот Вальдеварт, с его специализированным заведением, может идти куда подальше. Оставьте меня в покое. Это ясно?

Варин посмотрел на него с выражением гнева и изумления одновременно.

– Ты что, совсем двинулся? Думаешь, нет никого, кто бы занял твое место? Или считаешь свой талант настолько исключительным, что мне и издательству больше некого отправить в Вальдеварт? Такого шанса больше не будет!

– И хорошо, – твердо сказал Лоренц, – Значит, в мою жизнь больше никто не станет лезть. Спасибо за завтрак, Варин, а теперь – уходи.