Читать книгу Возмездие. Поэма - Виктор Гюго, Clara Inés Bravo Villarreal - Страница 31
Книга III. Семья возвращена на престол
IV. Он – гнусный и убогий!..
ОглавлениеОн – гнусный и убогий, законченная мразь!
И править будет этот понарошку князь?
Ведь оскорбляет небеса скипетр его порой,
Но милостию Божьей явился злой король!
И этот оборванец, что титул свой достал
С зачатием внебрачным и влез на пьедистал,
Подонок с эшафота, случайное дитя,
В чьем имени обман и ложь, сплелися не шутя,
Богема на смешеньи коварства или чванства,
Такой чужак войдет в кровь королей Браганса?
В домах Востока, Австрии найдется много мест! —
Благодаря обману, твердя: «Is pater est»,
Он закричит: Я – сам Бурбон (иль Бонапарт),
Цинично руки положив на стопку карт,
И скажет: это всё моё и я – герой войны!
Но верных нет ему солдат, бойцов его страны,
Что Курциусу возвратят монарха в воска мир!
Когда скажу я: негодяй! Мне эхо вторит: Cир!
Что! Этот вот, мужик, он – Франции король?
Кому оковы на ногах – прекраснейшая роль,
Гнить в трюме или же в тюрьме, ему там в самый раз!
Его Величество – томпак, фальшивый этот князь,
Ужасный, кровожадный, страна у ног его.
Он – император Франции? Величество его?
Он крутит ус свой мерзкий, не ведая того,
Что от лихих пощечин зардеется лицо,
И вот Сен-Клу покинув, как скомканный листок,
Он попадет в канаву и засорится сток.
– Мир! – говорят кретины. Окончен сей урок.
Три сотые от Бога! Мандрен – его пророк.
Он выбран был народом и царствует. Итак,
Понятно, что бесчестие – свершившийся факт.
Но кто голосовал? Кто урну там держал?
И кто средь ночи выборов на это всё взирал?
Где ж был закон в водовороте сброда?
Где ж наша нация? И где свобода?
Он выбран был!
Стадо, ведомое к пастбищу страхом
Между охранником и монахом,
Вы, полные ужаса! Чтоб Вас сожрать,
Ваш дом и леса, и ухоженный сад,
Люцерны стога и яблочный сидр,
Все время работают челюсти гидры,
Вы ждете законности, добрые люди,
Что в Ваших домах Божья воля пребудет?
Там души, погрязшие в золоте подлом,
И мэры на выборы тянут упорно;
Кюре и служаки кричат с аналоя,
И демона славят без сна и покоя.
Кто вас разгневал, как пламя полено?
Купцы, чьи балансы колеблются нервно?
Согбенные старцы, угрюмые слуги,
Разносят которые жуткие слухи,
Роковая трибуна и зловещая пресса;
Фат, сеющий страхи, исчадие беса?
Вольнодумцы, кутилы, фанаты, кричите,
Вы почти в преисподней, прошу – не молчите!
Эти парни собрали в единую кучу,
И мессы, и оргии, и страшную бучу,
Спасенье небес и интрижку с простушкой;
И спины, что кланяются колотушке;
Австрияк эшафотов созерцатели вечные,
И с пустым кошельком, аферисты беспечные;
Инвалиды и львы, обращенные в псину,
Идиоты, что гнут перед ним свою спину,
Вы, Панургово стадо, он – ловец ваших душ
Чудесами, где правит волшебник Картуш;
Вы – писаки бумаг и капустовы слуги,
Вы во Францию верите ль? Что с вами будет?
Разве это народ? Нет у вас, господа,
Права выбрать властителя. Куча скота!
Права этого, знайте же, псины Мопа! —
Сам французский народ не имеет пока.
Правду в грязь не уронишь, и как ты ни мажь,
Свобода – не тряпка для мелких продаж,
Что брошена в кучу дешевой торговке.
Когда для народа готова веревка,
Есть право иным – оставаться собой,
Ведь есть у нас шанс управляться судьбой,
Тогда, не страшась этих бестий безликих,
И худший из худших проснется великим.
Вы ж счастье нашли, о, ничтожные твари,
В грязи жить, обмане и ложном угаре,
Навоз обожая с парчовой накидкой,
Что для честных людей превращается в пытку.
Я, с падением других, не хочу быть все ниже.
Чести я не терял. Не посмеют в Париже
Отобрать мое имя, свободу, любовь,
На земле все равно день пробудится вновь.
Невозможно пленить миллионы рабов.
Я свободен. Так учит Катон. И никто
Не повержен, пока хоть один не упал,
В нем крови отцов непокорный накал,
Добродетель и гордость, история, право
И вся нация с вечно немеркнущей славой—
Всё в душе у него, он согнуться не может.
А для стойкости храма колонна поможет.
Ведь француз – это Франция, римлянин – Рим,
Кто сломает народ – вечно будет гоним!
Джерси. 4 мая 1853.