Читать книгу История Киева. Киев руський - Виктор Киркевич - Страница 6

Трудно преувеличить значимость апостола Андрея в отечественной истории, хотя фундаментальные исследования о нем полностью отсутствуют. Немало авторитетных людей сообщают, что знание о нем черпают в Святом Письме. Это подтверждает то, что Евангелие читают мало, урывками и невнимательно, так как сведений о деяниях св. Андрея во время апостольства немного, и он упоминается лишь среди других апостолов. Впервые в Евангелии от Матфея (4:18–20): «Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающего сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним».

Имя апостола – Андрей – греческого происхождения, поэтому можно утверждать, что он «эллинист», то есть иудей с греческим образованием. Он был верным последователем Иоанна Крестителя, прежде чем удостоился признания самим Иисусом Христом. Познал учение вместе со своим братом Петром, впоследствии тоже апостолом. Житие его составлено в VIII в. монахом Епифанием, но наивно считать это достоверным источником.

В одной из вводных статей «Повести временных лет» рассказывается о том, как апостол Андрей ходил вверх по Днепру от Корсуня (Херсонеса) и пришел на то место, где потом появился Киев. Тут произошло воздвижение креста и провозглашение пророческих слов. После этого апостол направился на север, и на месте будущего Новгорода он наблюдал обычаи, связанные с мытьем в бане: «То творять мовенье себе, а не мученье». Затем он вернулся через Рим к исходному пункту своих странствий и центру своей миссионерской деятельности – в Синоп на южном берегу Черного моря.

Тысячелетие утверждается достоверность хождения апостола, поэтому сказанное нужно брать на веру, как и все события прошлого. Истину отражает лишь археология и структурный анализ. Историческая и религиозная литература всегда запечатлевают больше миф, чем факт. Но мы не устанем утверждать, что эти описанные события происходили: не нужно лишать народ удобных сказаний, былин, а проще – мифов. Тем не менее все источники, где написано о св. Андрее, являются исторически важными. Потому что сам по себе рассказ – реальное отражение, возникшее в определенный временной момент, продукт определенной социальной или политической, культурной или духовно-исторической обстановки, другими словами, его следует рассматривать как исторический факт и даже как возможно происходившее в какое-то время.

Сказание об апостоле еще столетие тому назад заинтересовало ученых. Потом, после печально известного выстрела Авроры, все вдруг стало «выдумками попов», но тем не менее новорожденных мальчиков перевязывали «андреевскими» голубыми лентами, а противоположный пол – розовыми – из-за орденского цвета «Анны».

В давних исторических и религиозных произведениях большой интерес пробуждал заложенный смысл, тенденция, время появления и включение в «Повесть…» истории о св. Андрее. И тут мудрые мужи разложили все по полочкам. Хотя порой их заключения были диаметрально противоположными. Одни исследователи видят в сказании об апостоле прогреческую, вторые – антигреческую, третьи – проримскую, четвертые – антиновгородскую, а большинство – прокиевскую тенденции. Попробуем в них разобраться.

1. Рассмотрим аргументы прогреческой тенденции: апостол был тесно связан с Константинополем. Согласно одной легенде X в., он был у истоков византийской церкви. Тогда этот святой провозглашается основателем руськой церкви, тем самым признается преемственность православия от Византии и, следовательно, права греков на господствующее положение в церкви Киева. Но Сказание не содержит данных, позволяющих сделать такие выводы. Основание Руськой церкви происходит после проповеди, крещения и назначения епископа. Этого в летописи нет. Напротив, в тексте, очевидно сознательно, не упомянуто о миссионерской деятельности на Руси. Андрей проповедовал в Синопе, а по Руси он только путешествовал, молился, благословлял, воздвигал крест, наблюдал обряд мытья в бане, то есть совершал индифферентные, незначительные с точки зрения церковного права, деяния.

В подкрепление тезиса о прогреческой тенденции Сказания известный киевский историк В. Г. Василевский в 1875 г. приводит письмо византийского императора Михаила VII Дуки к князю Всеволоду Ярославичу с намеком о провозглашении св. Андреем Евангелия на Руси: «Священные писания и подлинные исторические книги убеждают меня, что наши государства имеют общие корни и происхождение, и что одно и то же спасительное слово дошло до нас обоих, и те же самые свидетели и предвозвестники божественной тайны принесли нам слово Евангелия». Но другие исследователи считают, что в этом письме речь идет не об Андрее.

2. Так же слабо ощущается антигреческая тенденция. Так как в Сказании не упоминается Константинополь, очевидно, автор Сказания не питает симпатии к Византии. Хотя тут можно возразить. Согласно византийским актам о св. Андрее, Синоп долгое время был центром миссионерской деятельности апостола, который покидал его лишь трижды. Отправился в Иерусалим и встретился там с братом Петром; предпринял большое путешествие с миссионерскими целями в страны, лежащие южнее, восточнее и севернее Черного моря; с северного побережья он вернулся морским путем в Синоп, а отсюда отправился в третье путешествие в Византию, затем около 67 г. в Патры, в Пелопоннес, где погиб. Есть предположение, что это было при Нероне. Крест, на котором принял мученическую смерть апостол, был, по преданию, косой, как латинская буква Х. Путешествие по Руси апостол мог совершить во время своего пребывания на побережье Черного моря, то есть перед последним возвращением в Синоп. Поэтому в Сказании и нет упоминания о Константинополе, которого еще не было.

Апостол Андрей Первозванный водружает крест на горах Киевских. Худ. Н. П. Ломтев

В тексте Сказания «о воздвижении креста» у Днепра самим апостолом и в его пророчестве «о величии Киева» немецкий исследователь В. Филипп видел «почти автокефалические черты, во всяком случае, возвышающие Русь по сравнению с Византией». Но это деяние св. Андрея с церковноправовой точки зрения незначительно. Апостол ставил крест в различных местах Вифании и Пафлагонии. Другой немецкий ученый, Л. Мюллер, позже, в 1974 г., считал, что нельзя усмотреть проповеди автокефалии и в словах апостола: «Видите ли горы сия? Яко на сих горах воссияет благодать Божья; имать град велик (быти) и церкви многи Бог въздвигнути имать». Это пророчество самое простое – vaticinium ex eventu. Латинское выражение «воссияет благодать Божья» для средневековых писателей равнозначно выражению – «Будет здесь много церквей». Безусловно, все это способствовало возвеличиванию Киева.

Илларион в своем панегирике Владимиру Святому также превозносит величие и красоту Киева, снизошедшую на него благодать Божью, одновременно прославляет Константинополь как второй Иерусалим и Грецию как оплот благочестия. Известный паломник Арсений Суханов во время своего путешествия по Востоку, дискутируя с греческими миссионерами, парировал: «Мы крещение приняли от св. Андрея, когда он, по Вознесению Господа, приде в Византию и оттуда пойде Черным морем до Днепра и Днепром вверх до Киева…». Еще проще к этой теме относился Иван Грозный. Когда его в 1580 г. склонял к унии иезуит Антоний, то московский царь ответил ему: «Мы веру свою приняли на заре христианства, когда Андрей, брат апостола Петра, приходил в эти земли, чтобы пройти в Рим. Таким образом, мы в Москве приняли христианство в то же время, как и вы в Италии». Тогда у нашего северного соседа рассказ об апостоле стал популярным.

А у нас, в Украине, он был всегда актуальным и живо воспринимался, так как св. Андрей достоверно пребывал на наших южных землях. В XVI – XVIII вв. рассказы о нем были настолько распространены, что во многих богословских книгах утверждалось суждение о том, что апостол Андрей – основоположник церкви Украинской. На Киевском соборе 1621 г. постановили: «Св. Апостол Андрей – это первый архиепископ Константинопольский, патриарх Вселенский и Апостол Украинский; на Киевских горах стояли ноги его, и глаза его Украину видели, а уста благословляли, и зерна веры он у нас посадил…»

А когда в 1654 г. митрополит Киевский Сильвестр Косов встречал московских бояр, он говорил им, что в его персоне их приветствует св. Андрей Первозванный и на этом месте он предвозвестил блеск великой Божьей славы. Существуют и другие легенды об апостоле. Так, например, считается, что следы его стоп отпечатались на большом камне на берегу моря возле Херсона. Имеется также рассказ о Днепровском Ненаситецком пороге, называемом Андреевским…

Но апостол не проповедовал на Руси… И если в Сказании говорилось о его миссионерской деятельности, то в этом нельзя усмотреть антигреческую тенденцию или притязание на автокефалию. Ведь, согласно византийской легенде, апостол основал общины в Синопе и Корсуне (и раньше, чем в Византии), что, однако, не дает им права на приоритет или свою автокефалию.

3. Проримскую тенденцию Сказания выводили главным образом из того факта, что в нем не упоминается Византия, зато говорится о Риме как о цели путешествия. После окончательного раскола Христианской церкви в 1054 г. православные остерегались упоминать Рим, чтобы не быть заподозренными в проримских или антигреческих симпатиях. Но представления о церкви в Древней Руси были не столь примитивны, Древний Рим пользовался положительной репутацией, о чем, в частности, свидетельствует надуманная идея о Москве, как о Третьем Риме.

4. Описание новгородских купальных обрядов выдает южноруського сказителя, который добродушно насмехается над ними. Но, если проанализировать, «То творят мовенье себе, а не мученье».

Причем легко заметить, что летописный рассказ пронизан глубокой иронией. Автор Сказания явно хотел посмеяться над кем-то. Конечно, объектом насмешки не мог быть апостол. Тогда кто?

Эпизод с новгородскими банями имеет бросающуюся в глаза параллель с «банным анекдотом» из «Истории Ливонии» Дионисия Фабрициуса (XVI в.). Речь там идет об одном забавном происшествии, будто бы имевшем место в XIII в. в католической обители в Фалькенау под Дерптом. Местные монахи потребовали у папы увеличить причитающееся им содержание, так как, по их словам, они столь ревностно служили Господу, что изнуряли себя «сверхзаконными» аскетическими упражнениями, не предусмотренными уставом. Из Рима в Фалькенау отправился посол, чтобы разузнать, в чем дело. Прибыв на место, он стал очевидцем того, как монахи, во одоление плотских страстей, запирались в помещении, где в страшной жаре хлестали себя прутьями, а потом окатывались ледяной водой. Итальянец нашел, что такой образ жизни невозможен и неслыхан между людьми. По его докладу папа приплатил нечто монастырю.

Взятая вне исторического контекста, эта история выглядит просто веселым фаблио, плодом ренессансного остроумия. Но легковерие посла-итальянца, а заодно и папы, становится понятным, если вспомнить, что XIII в. был эпохой расцвета движения флагеллантов, «бичующихся» (от лат. flagellare – «хлестать, сечь, бить»). Практика флагелланства бытовала в Римской церкви задолго до этого времени. При Карле Великом самоистязанием прославился святой Вильгельм, герцог Аквитанский; в X в. на этом поприще рьяно подвизался святой Ромуальд. Теоретическую основу под эту форму аскетизма подвел в XI в. Петр Дамиани в своем трактате «Похвала бичам». Душеполезность бичевания и самобичевания проистекала из следующих положений: 1) это подражание Христу; 2) деяние для обретения мученического венца; 3) способ умерщвления грешной плоти; 4) способ искупления грехов.

Под влиянием этих наставлений священники и монахи принялись ревностно истязать себя и своих прихожан во славу Божию. Со второй половины XIII в. движение флагеллантов приняло размеры общественного умопомешательства. В 1260 г. в чудодейственную спасительность этого средства уверовали разом десятки, сотни тысяч людей; с этого времени в течение нескольких столетий процессии флагеллантов стали обычным явлением на дорогах Италии, Франции, Германии, Фландрии, Моравии, Венгрии и Польши. Изуверские настроения не затронули только Англию и Русь. Комедия с банным истязанием перед лицом папского посла, рассмотренная под этим углом зрения, приобретает черты скрытого протеста против религиозного фанатизма, одобренного и поддержанного Римом.

И вот тут мы, похоже, приближаемся к разгадке необычного сюжета Сказания о хождении апостола Андрея. Главный акцент в нем, как легко убедиться, приходится на посещение апостолом новгородских бань и последующий рассказ об этом событии римлянам, причем «римский отчет» Андрея ограничивается одними банями, о великом будущем Киева нет ни слова. Обыгрывание темы «мученья» и «мовенья» выглядит, таким образом, неприкрытой насмешкой, но не над новгородцами, как думали многие исследователи, а над неуместным аскетическим усердием «латынян». А то обстоятельство, что эта насмешка оказывалась вложенной в уста самому апостолу, первому из учеников Христа и старшему брату Петра, подчеркивало превосходство славян, русских над «немцами» и – поскольку обычай в то время был неотделим от обряда – в целом православия над католичеством. Следовательно, руськое Сказание о хождении апостола Андрея несет в себе ту же смысловую нагрузку, что и многочисленные летописные инвективы против злого «латинского закона».

Для датировки руського Сказания небезынтересен тот факт, что в 1233 г. великий князь Владимир Рюрикович изгнал из Киева доминиканцев. Между тем именно этот орден наиболее ревностно придерживался теории и практики флагелланства. Характерно, что и монастырь в Фалькенау, с которым связан «банный анекдот» Фабрициуса, принадлежал доминиканцам.

Таким образом, путем «из грек в варяги» апостола отправил руський книжник, один из редакторов «Повести временных лет», живший, по всей вероятности, во второй трети (после 1233 г.) или даже в конце XIII в. А без хождения на Русь апостола Андрея этот историко-географический фантом испаряется навсегда, словно горячий пар новгородских бань.

Прослеживаются поиски ситуации, которая могла стать поводом полемики с Новгородом. Возможно, это было аналогично спору о значении Кия в «Повести…»: был он князем или простым перевозчиком… Подобная история сложилась около 1150 г., когда киевский митрополит Климент Смолятич выступил одновременно против патриарха Константинопольского и новгородцев. Аналогичная ситуация сложилась во времена Андрея Боголюбского, когда ему посоветовали отказаться от антикиевской политики, потому что его небесный покровитель восславлял Киев. Но эти высказанные ему намеки уж слишком призрачны во время кровавой борьбы владимирского князя против «матери городов».

5. Все предыдущие тенденции малоубедительны по сравнению с самой главной – киевской.

Обратимся к самому интересному эпизоду.

Главной причиной возникновения Сказания было желание церкви показать себя апостольской. Поэтому и использовали легенду об апостоле. Ее отголоски находим у Оригена, жившего в 185–254 гг. и сообщавшего о паломничестве апостола в Скифии.

Культ св. Андрея засвидетельствован на Руси в ХI в. Памятью о пребывании святого в Киеве явилась церковь, заложенная в 1086 г. в присутствии митрополита Иоанна великим князем Всеволодом Ярославичем. Князь при ней основал монастырь, где постриглась его дочь Анна (Янка), а пришло время – и здесь же были погребены она и ее мать. После 1086 г. Ефрем, переяславский митрополит, основал в своей резиденции Андреевскую церковь. Летопись упоминает на этом месте «строение банное камено, сего же не бысть прежже в Руси». Родившийся внук Всеволода и сын Владимира Мономаха был наречен именем Андрей, которое очень распространено. Вполне естественно, что уже тогда, в праздник св. Андрея (30 ноября), в церквях возносили ему хвалу и торжественно сообщали о его пророчестве о заложении Киева.

Поэтому и трудно опровержимым (да и какой смысл!) является утверждение о пребывании апостола в Киеве. Но при зрелом размышлении возникает ряд вопросов, на которые хочется знать ответы. Самый главный: зачем апостолу идти сюда? Вряд ли проповедовать. По представлениям того времени, христианство на Руси появилось лишь в X в., а зачатки его – на столетие раньше. Трудно представить, что в средневековье истинно верующие могли забыть об основанной св. Андреем церкви. Да и наличие многолюдных центров в апостольские времена не наблюдалось. Тогда с какой целью апостол проделал такое далекое путешествие от Корсуня до места расположения будущего Киева? Будем считать, что он посетил место Святого города по пути. В «Повести…» рассказ о путях помещен сразу после описания расселения славян. Летописец переходит к полянам, говорит, что они живут «по горам сим, бе путь из Варяг в Греки и из Грек», дает описание этого пути, сообщает, что по Варяжскому морю можно дойти до Рима и далее к Царьграду, откуда через «Понт море» можно вернуться к Днепру, указывает, куда текут реки Днепр, Двина, Волга. Еще теснее связь путей со Сказанием об апостоле. Сообщив о впадении Днепра в Понт, летописец уточняет, что это «море словеть Руское», и добавляет, что «по сему же учил святый Оньдрей, брат Петров, яко же рекоша». Как и во всем рассказе о путях, Русь здесь не связывается с варягами, а «Руское» море – с Варяжским.

В понимании летописца существовало два пути в Рим. Он представлял, что Европа – нечто вроде острова: с севера, запада и юга она омывается морями, а на востоке протекают большие реки, соединяющие Балтийское море с Каспийским и Черным. В Рим можно было добраться вниз по Днепру, минуя Константинополь. Через Корсунь быстрее, но в апостольские времена было опаснее, а лучше вверх по Днепру до Волхова с преодолением небольшого участка пути волоком и далее по Балтийскому морю. Кроме безопасности для апостола было важным ознакомление с невиданными народами для распространения христианства.

Мотивом поездки в Рим была встреча с первым апостолом, братом Петром. Получается, что упоминание Рима в Сказании не имеет церковно-политического значения, а служит вспомогательным средством для объяснения путешествия св. Андрея по Руси. Тогда можно ясно представить, как шаг за шагом складывалось Сказание из возникшего однажды предположения, что апостол, путешествуя по Скифии, мог оказаться на Киевских горах. В Синоп же он вернулся, минуя Рим. И ничего, что получался большой круг. Во-первых, он был более спокойным, а во-вторых, у людей, живших и в апостольские времена, и тысячелетием позже, были весьма смутные представления о расстояниях.

Апостол Андрей проповедовал Евангелие в Малой Азии и Греции, за что был распят в Патрах. Мощи его покоятся в Амальфе (Италия), часть главы находится: в Риме, в соборе Св. Петра, часть – в Амальфе, часть – в Афонском Андреевском ските.

Итак, Сказание об Андрее не является рафинированной или тенденциозной выдумкой отдельного лица. Не было это «благочестивой сказкой» (по мнению чужестранца А. Л. Шлёцера, историка XVIII в.), а являлось продуктом историографического мышления. Стремление найти прямую связь между появлением христианства на Руси и апостолическим происхождением церкви приводит в конце ХI в. к убеждению, что Андрей был в Киеве. Все доводы, противоречащие этому, устраняются предположением, что апостол, направляющийся в Рим по северному пути, прошел по Руси.

Летописец, собирающий все, что мог узнать о ранней истории Руси, заносит в свой труд и Сказание об Андрее. При этом он достаточно осторожен и осмотрителен, чтобы не только его не приукрасить, но и сопроводить содержащиеся в нем события критически осторожным «яко же рекоша». Хотя Сказание по своему конкретному содержанию и фантастично, но относительно церковно-теологических постулатов оно крайне осторожно. В апостоле видят не основателя церкви Руси, а лицо, лишь благословившее страну и предсказавшее будущую благодать. Автор Сказания знает, что апостольскую церковь даже в «стране без апостолов» следует обосновать не вымыслами церковно-правового характера, а тем непреложным фактом, что даже и здесь «ученья их аки труби гласят… в церквахъ».