Читать книгу Наряд, сука, – дело святое! - Виктор Ковыль - Страница 3

Утро не задалось с самого начала. И в этом не было ничего удивительного. Даже наоборот. Как раз это было нормально. Вот если бы утро задалось, это было бы странно. Машина не заводилась, впрочем, как всегда. В пробке я простоял сорок минут и опоздал на оперативку, дав повод начальнику влепить мне по первое число. Но учитывая, что сегодня тридцатое, досталось мне, в общем-то, и немного.

Не успела закончиться оперативка, всех в срочном порядке собрали в актовом зале. Начальник РУВД занудно бубнил о необходимости усилить, укрепить, установить персональный контроль…

Я смотрел в окно и думал о том, что наконец-то наступила весна. И хотя почки ещё не проклюнулись, листиков ещё не видно, общее настроение уже чувствовалось. Шустрый воробей бодро прыгает по подоконнику и, с интересом наблюдая за придурками, непонятно для чего набившимися, как кильки в банке, в тесном помещении. Я тоже этого не понимаю, но, в отличие от воробья, я облечён служебными обязанностями и доверием государства. А воробышек всё прыгает и прыгает по подоконнику, всем своим видом призывая плюнуть на всё и бежать на улицу. Разве ему объяснишь, что я птица совсем не свободная? Я легонько щёлкнул пальцем по окошку, и воробышек, обиженно чирикнув, улетел. Легче не стало, но хотя бы он перестал меня раздражать.

– Я не понял, что он сказал? – спросил сидевший слева от меня следователь Морозов, кивнув в сторону сгорбившегося на трибуне начальника РУВД.

– Вряд ли он и сам понял, что сказал. Но в сжатом виде его мысль я бы выразил так: «На улице весна, щепка на щепку лезет, а у нас все, как и прежде, – дятел дятлов в головы долбит».

– Да ну?!

– Вот тебе и «да ну»!

Причина моего кислого настроения проста. Вчера мы шуровали по разным бомжачьим закоулкам, отыскивая одного человечка, которого мы сильно и весьма обоснованно подозревали в убийстве своего товарища, ну в смысле, его товарища.

Ближе к вечеру, уже порядком вымотанные и злые, на границе района, почти у городской свалки, мы наткнулись на нелегальный пункт приёма цветного лома, где, собственно говоря, и задержали разыскиваемое нами существо. Но радость наша была бы неполной, если бы мы не обратили внимания на сам приёмный пункт. Судя по всему, бизнес в этом месте процветал и процветал вполне успешно, что называется, в полный рост. Неиссякаемой чередой толпы бомжей, сгорбившихся под тяжестью мешков с цветным ломом, с разных сторон тянулись к приёмному пункту. Пошушукавшись между собой, мы решили с помощью пары-тройки наводящих вопросов выяснить, кто из ментов местным бизнесюгам «ставит крышу».

Решить задачу взялся второй старший опер из нашего отделения Егор Карбитов («хитрый, коварный мент», как он о себе думает). Просто и незатейливо он подошел к приёмщику и, треснув ему в лоб, задал, с его точки зрения, наводящий вопрос:

– Кому из ментов за «крышу» платишь?

Поменжевавшись пару секунд над глубиной смысла заданного ему вопроса и получив ещё раз в лоб для быстроты мышления, приёмщик выдал на гора ценнейшую информацию, проанализировав которую, мы пришли к выводу, что «крыша» – это старший опер из соседнего РУВД.

А это, надо сказать, непорядок. Посторонним на нашей земле «крышу ставить» можно, но при этом жизненно важно отстегнуть откупные «хозяевам». На том и порешили. Плату назначили небольшую, но достойную, и время на «стрелочку» указали через три часа. Предупредили, что если так называемая «крыша» останется недоволен нашим взвешенным решением, то мы будем рады видеть его на нашей дружеской вечеринке с последующим битьём его физиономии. После чего с чувством хорошо выполненного дела мы закинули нашего бомжика в багажник моей машины и отправились в РУВД добиваться от него истины по делу.

Время пролетело незаметно, пока достучались до совести, пока получили явку с повинной, пока дождались следователя, глядь, а уже наступил и назначенный час «справедливой» расплаты.

– Антон! Мы отскочим минут на двадцать по другому делу, пока ты бомжика допрашиваешь? – спросил я у следователя. – Всё равно мы пока тебе не нужны.

Не отрываясь от протокола, следователь согласно кивнул, и мы отправились на «стрелку».

День клонился к финишу, и до логова чёрных гномов-копателей добрались в начинающих сгущаться сумерках. Почему «чёрных гномов-копателей»? А вот почему: бомжики, откопав медный кабель, обжигают его на костре, от чего с ног до головы покрываются чёрной сажей, потому что не обожженный от изоляции кабель в приёмку лома не принимают. Жизненный цикл у этих черных гномов, хотя и замкнутый, но стремительный, и гигиена в нем просто не предусмотрена, ведь жизнь так скоротечна, а надо еще успеть «залить шары» на вырученные от реализации кабеля средства. А утром снова в «поле» на поиски кабеля. Так и вертятся как белки в колесе, грязные и чумазые с ног до головы.

Прибыли на место, идём, разговариваем, строим радужные планы, кому в первую очередь отдадим долги, а кто пока сможет и подождать. Иногда громко и выразительно ругаемся матом, когда кто-нибудь из нас попадает ногой в жидкую грязь.

Навстречу нам из-за кучи металлолома высунулась хитрая и непонятно, отчего довольная рожа приёмщика:

– А, припёрлись! Весьма кстати! Вас тут давно ждут!

И добавляет, почесав грязным пальцем в своей башке:

– Уроды убогие!

– Что?! Что ты сказал, инвалид детства? Сможешь это повторить ещё раз? – дрожащим от негодования голосом уточняет Егор. Видимо, до его ума не сразу доходит, что кто-то может назвать его убогим уродом без необратимых для себя последствий. Лицо Егора начинает покрываться красными пятнами, что заметно даже в сгущающихся сумерках, а это, скажу я вам, очень нехороший признак.

А тут ещё, как нельзя некстати, раздается дикий и необдуманный визг из кустов:

– Руки в гору! Рылом в землю! Это милиция!

– Вот тебе на! Прям вот так сразу и рылом в землю! – отвечает в сторону кустов Карбитов.

– Ты чё, падла, меня не понял?! На землю, я сказал! А то откроем огонь на поражение! – кто-то невидимый очень истерично визжит из кустов.

– Да поняли мы, поняли. Приказ у тебя такой: ввиду особой опасности нашей банды живыми нас не брать! Да вот только неувязочка у тебя, родимый, вышла. Территория тут наша, да и грязно здесь, чтобы рылом в землю тыкаться, – говорю я.

– Твои проблемы!

– Ну это как раз понятно, – соглашаюсь я. – Ты это, не храбрись за кустами, выходи, поговорим.

– Ага! Выходи, Глеб Жеглов хренов! Сейчас мы из тебя Горбатого делать будем, – оживился Егор.

На мой взгляд, зря он это сказал. И в подтверждение моих пессимистических предположений из кустов раздаются три выстрела. Судя по свисту пуль над нашими головами, эти «альпийские стрелки», наплевав на инструкции, шмаляют совсем не в звёздное небо.

– Твою мать!

Не имея иного выбора, мы как подкошенные попадали в жидкую грязь.

– Ну, суки! Вы первые начали! Я ведь предлагал всё решить миром, на кулаках! – орёт в сторону кустов Егор, выхватывает из-за пазухи пистолет и открывает ответную стрельбу по кустам.

Макс, поглядев на Егора, решает не отставать от старшего товарища – в конце концов, не зря же его облекли высоким доверием и притащили из тёплого кабинета сюда, под пули, да ещё окунули в грязь по самые уши. Достав из наплечной кобуры свой ствол, он поддерживал Егора прицельной, и, я бы даже сказал «ворошиловской», стрельбой. А я просто поддался общему бодрому настроению и тоже начинаю палить. В конце концов, кто останется жив, тот и прав. Канонада стоит весёлая, в ход пошли уже и запасные обоймы, благо патронов левых у каждого после зачетных стрельб образовалось достаточно.

– Эй, мужики! – кричат из кустов. – А вы чё, натуральные менты?

– Нет, бля! Плюшевые! – ору я в ответ.

– И пистолеты у нас пистонами заряжены! Не веришь? Высунь башку! Я живо в ней дырок для вентиляции мозга наделаю, – зло развивает мою мысль Егор.

– Поговорим? – предлагают из кустов.

– Исключительно свежая мысль! Выходи!

Мы поднимаемся с земли и отряхиваем одежду.

– Твою мать! Только утром чистые брюки надел! – негодует Егор.

Из кустов выходят две фигуры и направляются в нашу сторону.

– Макс! Мне кажется или нет? – спрашиваю я у Максима.

Максим всматривается в темноту:

– Нет, Михалыч, тебе не кажется.

– Вова?

– Михалыч! Ети твою мать! А я думаю, ну кто так, в натуре, нагло мог наехать на моих людей! Как дома дела? Слыхал, ты опять развёлся?

– Не развёлся, а обрёл свободу. А как у тебя дела? Детишки здоровы?

– Все, слава богу!

Я крепко жму протянутую мне руку, и мы с моим недавним спарринг-партнёром по пулевому многоборью хлопаем друг друга по плечам. Не то чтобы мы друг в друге души не чаем, просто нельзя жить одним днем. Сегодня начальник отделения по борьбе с квартирными кражами из соседнего РУВД «ставит крышу» на нашей территории, а завтра, глядишь, мы на его «земле» какую-нибудь авантюру замутим.

– Дай я его тоже обниму, – зло бормочет Егор. – А то, по его милости, я весь в говне извалялся!

Поначалу Вова вроде проявил радушие и даже растопырил объятия, но, взглянув на грязного Егора, шарахнулся от него, как от чумы.

– Я в другой раз тебя обниму! – прячась за мою спину, обещает Егору Вова.

Приёмщик из-за кучи металлолома смотрит на нас и ничего не понимает, кроме того, что лично для него эта встреча старых друзей ничем хорошим не кончится.

– Выходи, горе-бизнесмен! – говорю я ему. – Будем делать калькуляцию убытков и морального вреда.

Приемщик, смирившись со своей судьбой, понуро выходит из своего укрытия. Мне почему-то кажется, что сейчас он очень жалеет, что сразу не договорился с нами.

– Я буду калькулировать, – твёрдо заявляет Егор. – У меня штаны все в говне! Кстати, а за «уродов» полагается отдельный бонус!

Спору нет, аргументы железные, против них не попрёшь. Мы с Вовой согласно киваем и отходим в сторону обсудить сложившуюся ситуацию, чтобы она не ушла дальше присутствующих. Лишняя слава, тем более такая, никому из нас не нужна.

Как известно, всё хорошее когда-нибудь кончается, вот и это занудное совещание наконец-то закончилось. Но к этому счастливому моменту солнышко успело спрятаться за тучи, и с неба полетел противный холодный дождь со снегом. А ещё вместе со снегом с неба начала валиться какая-то непонятная гадость, град не град, больше это падающее нечто напоминало выброс местного химического завода. Наверняка это так и есть. Пользуясь удачным стечением обстоятельств, «химики» не могут отказать себе в удовольствии попытаться подорвать шаткий экологический баланс на Земле.

Впрочем, это нормально: они всегда поступали именно так. И хотя их попытки пока не привели к сколько-нибудь зримым результатам, стоит начаться дождю – они вновь и вновь пытаются взорвать мир. Оптимисты хреновы!

В гнусном настроении я, сумрачный, брожу по коридорам конторы в поисках жертвы, на ком бы смог вволю отыграться, чтобы хоть немного поднять себе настроение. Но куда бы я ни заглядывал, личный состав, узрев мою смурную рожу, протискивающуюся между дверью и косяком, усиленно имитировал рабочий настрой, шурша бумагами и стуча по клавиатурам. Настроение с каждой минутой становилось всё хуже и хуже. Чувство гибельного конца становится всё ощутимее! Меня даже стали посещать крамольные мысли: а не поработать ли мне самому?

Так и не найдя хоть какую-нибудь мало-мальски пригодную для расправы жертву, я вернулся в свой кабинет, твёрдо решив сесть играть в карты с компьютером, справедливо полагая, что это избавит меня от всё нарастающего желания сделать хоть что-то полезное.

Мой сосед по кабинету, Петька, сегодня дежурит. В кабинете напротив него сидит посетительница. По похотливой Петькиной роже открытым текстом читается: «Мера моего участия в раскрытии совершенного в отношении вас преступления напрямую зависит от степени вашей половой распущенности». По всему видать, посетительница это тоже понимает, и данная мысль её ничуть не пугает.

На меня эта идиллическая картина навевает соответствующие мысли. От чего женщины больше получают удовольствия: от секса или от предвкушения секса? От ожидания! От предчувствия новизны! Потому как, по моему разумению, в самой технике секса мало что изменилось с тех самых времён, когда Ева скормила яблоко лоховатому Адаму и они слились в объятии. С мужиками все просто: не внемля опыту предыдущих поколений, они ищут ту, что поперёк. И правильно делают! Просто надо не терять надежду и искать, искать, искать и искать! Ну а раз желания особей, я имею в виду Петьку и посетительницу, во многом совпадают, то я справедливо полагаю, у них всё получится.

Взглянув на проклевывающуюся лысину на Петькиной макушке, я не могу отказать себе в удовольствии запустить ложку дегтя в ведро мёда нарождающегося взаимного влечения и задаю ему вопрос:

– Петя, а знаешь, почему лысеют молодые мужички вроде тебя?

– Знаю! Им дырку в башке протирают своими злобными и завистливыми взглядами престарелые ловеласы вроде тебя.

Видимо, я старею, становлюсь брюзгой и, что самое обидное, теряю быстроту реакции. За что, собственно, сейчас я и получил заслуженную оплеуху.

– Да?! А я думал, из-за высокого уровня тестостерона в крови, ведущего к неизбежной гиперсексуальности, – говорю я, стараясь с меньшими потерями выкрутиться из щекотливой ситуации.

– Гиперсексуальности?! – оживляется до этого безучастно слушавшая нашу перепалку посетительница.

Прерывая обещающий быть интересным разговор, у меня на поясе завибрировал сотовый телефон. Номер не определился.

– Какого чёрта! – рычу я в трубку.

– Привет, Михалыч! Не поверишь, но я тоже рад тебя слышать!

Звонит мой старый корефан, дружба с которым связывает нас с первой встречи в песочнице. Я рад этому звонку, встречи с этим человеком обычно приносят мне радость и дают мне заряд жизненной бодрости.

– Привет, Толя.

– Как настроение?

– Полная жопа.

– И у меня жопа. Как смотришь, может, нам плюнуть на все да поехать погонять шары?

Особо важных дел, которые я бы не мог отложить на завтра, у меня нет, поэтому я решил использовать предоставившуюся возможность окончательно не переругаться с коллегами, и принимаю Толино предложение.

– Если меня кто спросит, я в областной прокуратуре. Буду вечером, – бросаю я Петьке, и немного подумав, добавляю: – Или не буду, но в любом случае я на «сотке».

Игра не клеится, впрочем, как и разговор. На вопросы Толя отвечает невпопад и думает о чем-то своем. Мы бесцельно гоняем шары по бильярду до тех пор, пока Толя не отставляет в сторону кий.

– Пойдем, пообедаем.

– Рано ещё, да и есть совсем не хочется.

– Пойдём-пойдём. Здесь подают отличный крабовый суп и великолепного копчёного угря.

Пока нам не принесли заказ, молча курим, попивая кофе.

– А знаешь, мы все биороботы, – выпустив в потолок сигаретный дым, произносит Толя.

– Да ты что!

– Точно-точно!

– Да я это и раньше знал.

– Давно?

– Давно.

– А почему молчал, мне ничего не говорил?

– Не хотел тебя расстраивать.

Копчёный угорь и крабовый суп, и правда, просто великолепны! Пища богов!

– Вкусно? – спрашивает Толя.

– Вкус пищи для меня давно не является доминирующим фактором, – слукавил я.

– А что ж для тебя является концептуальной основой в питании? – улыбается Толя.

– Количество еды.

– Тогда, может быть, ещё супа и креветок в кляре?

– Давай, – с плохо скрываемым удовольствием соглашаюсь я.

Креветки в кляре – это вам не какой-нибудь «хот-дог», это крутая штука, и к тому же чертовски вкусная.

Налопавшись, что называется от пуза, я откидываюсь на спинку стула и закуриваю.

– Да, кстати, а куда пропал Толстый{ Толстый – наш общий старинный школьный друг, падкий до дармовщинки, что всегда является предметом наших розыгрышей.}? Что-то давно его не видно?

– Да ну его! Обидчивый стал. Я намедни его разыграл, так он со мной больше не разговаривает, – отмахивается Толя. – Даже убить хотел.

– С этого места поподробнее, пожалуйста.

– А чего тут рассказывать? Рассказывать, собственно, и нечего.

– Да ладно, брось! Рассказывай!

– В пятницу на прошлой неделе, Толстый завалился ко мне в офис. У меня в этот день дела не очень клеились, и настроение было, скажем, неважное. А он привязался как банный лист: «Пойдем, пива попьем, пойдём, пива попьём». Достал, одним словом, не даёт работать. Я ему и говорю: «У тебя загранпаспорт с собой?» «С собой», – отвечает. «Полетели в Германию, попьем настоящего пива. Сегодня улетим, а завтра вечером дома».

Ну Толстый с радостью и согласился. Понятное дело, сразу предупредил, что денег у него нет. На это, собственно, и был сделан расчёт. Я ему: «Ерунда! У меня деньги есть». Сели в машину и поехали в Екатеринбург. Приехали в аэропорт, успели к самой посадке. Взяли билеты – и в самолёт. Вошли, уселись и ждём взлёта. Я по сторонам огляделся и говорю ему: «Вон, мол, мой старый знакомый, давно его не видел, пойду, поговорю». А сам – шмыг из самолёта. Короче, когда Толстый спохватился, что меня в самолёте нет, лайнер уже взлетел. Прикинь его состояние: меня нет, денег нет, языком он владеет только матерным. Одним словом, шансы его попасть в ближайшее время на родину практически равны нулю. Правда, к тому времени я уже созвонился с немецкими партнерами, и в аэропорту его, конечно, ждали. Но он-то об этом не знал! Слушай, Михалыч, а у тебя пистолет с собой? – неожиданно спрашивает Толя.

– С собой. А что?

– Обернись.

Я поворачиваю голову и вижу лавирующего среди столиков Толстого, направляющегося к нам.

– Уже рассказал? – вместо приветствия спрашивает у меня Толстый.

– О чём? О том, как ты в Германию ездил пиво пить? – говорю я. – Нет, не рассказывал. Я об этом в газете прочёл, в «Берлинер цайтунг», кажется. Большая, надо сказать, статья, на весь «подвал»: «Большое впечатление оставил о себе русский бизнесмен, в прошлую пятницу осчастлививший своим визитом нашу столицу. После его визита все клоуны Берлинского цирка ушли в отставку и в тот же день застрелились!»

– Да ладно болтать! – Толстый отодвигает стул и усаживается за столик. – Что едим? – Тут он забирает из моих рук вилку и, подхватив с моей тарелки самый большой кусок угря, отправляет его себе в рот. – М-м-м! Очень вкусно! Угорь сегодня совсем неплох!

– Да? – ехидно спрашиваю я.

– Да-да! Можешь мне верить, я знаю, о чём говорю! Так вот, что же я хотел сказать? А! Вспомнил! Я, пока летел, всё силился вспомнить хотя бы пару фраз из немецкого языка. Но кроме фразы из немецких порнофильмов начала перестройки «Дас ист фантастиш!», вспомнить ничего так и не смог, – широко улыбается Толстый.

– Рассчитайся за обед, – говорит Толя Толстому. – Ты ведь мне ещё пять штук должен.

Толстый достаёт бумажник и начинает отсчитывать деньги.

– Постой! А за что я тебе должен?

– Как за что? А кто тебя от ментов отмазывал, когда ты по приезде за мной по всему аэропорту гонялся и орал: «Убью!!!»? Между прочим, ещё легко отделался. Менты вообще тебя как террориста и пособника Бен Ладена хотели отволочь в кутузку на пятнадцать суток. Так что гони пять штук и не торгуйся.

– Это справедливо, – поразмыслив, решает Толстый и выкладывает на стол деньги.

– Михалыч! Я после этого случая решил твёрдо встать на путь исправления. Кажется, так у вас это называется? – обращается ко мне Толстый.

– И в чём же это выразится? Ты вернёшь в закрома родины все, что успел оттуда тайком выкрасть?

– Нет, не всё так плохо. Для начала я решил бороться со своей «жабой». Вот ты думаешь, почему я за ваш обед заплатил? – спрашивает Толстый, доедая остатки угря с моей тарелки.

– Может быть, потому, что ты Толяну должен?

– Нет!

– Ну тогда не знаю, – честно признаюсь я. – Неужели стал бояться Страшного суда?

– Не угадал! Это я так свою «жабу» давлю.

– ?

– Неужели ты думаешь, что я хочу платить за жратву, которую не ел? Ну или почти не ел.

– Думаю, что не хочешь!

– И правильно думаешь! Не хочу, а заплачу! Таким превентивным способом я плющу свою «жабу». Надоело, что обо мне распускают сплетни, будто бы я жмот.

– О!!! Это событие надо отметить! – в восторге восклицает Толя.

– Согласен! Но еда, напитки и развлечения – за твой счёт, – ловит его на слове Толстый.

– Ну это само собой! – согласно кивает Толя.

Что и говорить, немало потребуется времени, прежде чем Толстой справится со своей «жабой». Глубоко она в нём корни пустила. Интересно, успею ли я увидеть результаты потуг Толстого в этой жизни, или мне понадобится пару-тройку раз реинкарнировать вековым дубом, чтобы увидеть хоть какие-то положительные подвижки. Но, как бы там ни было, начало положено.

В это время у меня на поясе начинает вибрировать сотовый телефон.

– Слушаю.

– Михалыч! Это Макс. Я тебе сейчас такое расскажу!

Рассказ Макса

– Ну интересно же! – Иванов всё порывался выйти на балкон посмотреть, что происходит во дворе.

– Сиди уж! – не отрываясь от вязальных спиц, пробубнила жена.

– Нет, я посмотрю! – Отдёрнув занавеску, Иванов выбежал на балкон.

– Дурак! – констатировала жена.

Выскочив на балкон, Иванов свесился вниз, выпучив от любопытства глаза и широко раскрыв рот, стараясь ничего не пропустить. Внизу у подъезда происходила самая настоящая бандитская разборка. Бандиты орали и матерились, доказывая свое право собирать мзду с соседних ларьков.

– Как в кино! – восторженно пробормотал Иванов, повернувшись к жене.

– Дурак! – повторила жена хорошо известную не только ей истину.

События стали развиваться стремительно. Бандиты уже достали оружие и начали стрелять. Нет, они не собирались никого убивать, тем более друг друга, такой цели они перед собой не ставили, ну, по крайней мере, не сегодня. Но порядок есть порядок. Что это будет за бандитская разборка без стрельбы? Понты, а не разборка! Как потом перед пацанами «мазу держать»? Вволю постреляв, бандиты расселись в свои поношенные иномарки и помчались в сауны «перетирать базары», обмывать победу и нежиться в объятиях своих не менее потрепанных, чем иномарки, подруг. А что Иванов? А Иванов так и остался висеть на перилах балкона с простреленной шальной пулей башкой.

– Пошёл ты бы лучше чайник поставил, – обратилась к нему вдова, ещё не догадываясь о том, что она уже вдова.

Вот, собственно, это мне и сообщил по телефону Макс.

– Всё, ребята, по коням! Родина нуждается в моих услугах! – высокопарно произнес я, вставая из-за стола.

– А я думал, мы ещё в баньку смотаемся, отметим освобождение Толстого от «жабы», – Толька выглядел явно расстроенным.

– Может, и смотаемся, но надо сгонять на место, разобраться. Может, там и дел-то с гулькин нос.

Мы выходим на улицу. Дождь закончился, и яркое весеннее солнышко радостно скачет по лужам и облакам. Мне это доставляет удовольствие, в отличие от Иванова, которому теперь все эти прелести жизни, глубоко до лампочки.

– Любопытство губительно не только для кошек, – философски отметил Петька, глядя на труп Иванова.

– А может, у него таким странным образом открылся «третий глаз»? – спросил Макс.

– Может быть, может быть, – бормочет судебный медик, ковыряясь пальцем в ране у покойника. – Девять миллиметров, это я вам как доктор говорю! – наконец торжественно провозглашает он.

– С ума сойти! И откуда только берутся такие умные потрошители трупов? – ехидничает Петька.

– Так, прикрыли лавочку. Шуруйте во двор, поговорите с соседями, жильцами. Всё равно кто-то что-то видел, не могли не видеть.

Сам я тоже выхожу во двор и сажусь на скамейку у детской песочницы. Двор отсюда хорошо просматривается. Три старушки живо обсуждают случившееся, тыча пальцем в сторону балкона покойного Иванова. Ну что ж, надо будет с ними поговорить. Но только я собираюсь встать с лавочки, как за спиной раздаётся тихий и вкрадчивый голос:

– Хорошее место ты выбрал, правильное. Всех видно, и место преступления как на ладони, я бы и сам в поисках свидетелей выбрал именно эту точку.

От неожиданности я вздрагиваю и оборачиваюсь на голос. Позади меня стоит невысокого роста худощавый старичок в выцветшей военной рубашке.

– Вы кто?

– Я тот, кого ты ищешь, свидетель я. Но сразу предупреждаю, допрашиваться не буду. А информацию дам.

– А почему допрашиваться не будете?

– В падлу мне это дело, милок. Разрешите представиться – майор СМЕРШа{ СМЕРШ – (сокр. от «Смерть шпионам») – Главное управление советской военной контрразведки в системе народного Комиссариата Обороны (НКО) СССР в 1943–1946 гг., подчинявшееся лично И. В. Сталину.} в отставке Голиков Александр Иванович. С кем имею честь?

– Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор милиции Савранский Владимир Михайлович. Отделение раскрытия особо тяжких преступлений против личности Вятского районного управления внутренних дел, – для большей солидности я перечисляю все свои регалии. Как-никак дело приходится иметь хоть и с бывшим, но майором СМЕРШа, пусть старику будет приятно.

– Это что-то вроде ОББ{ ОББ – отдел борьбы с бандитизмом, тот самый отдел, начальник которого Глеб Жеглов вправлял мозги Горбатому.}?

– Ну что-то вроде того.

– Подходяще! – кивнул старик.

Через некоторое время я знал всё: клички, имена, номера машин, какое было оружие, и кто стрелял, не говоря уже о приметах и словесных портретах преступников. На десерт дед мне вывалил ценнейшие сведения: кто ставит крышу местным ларёчникам и чья банда пытается оттеснить коллег с «рыбного» места. И закончил дед своё повествование просто убийственной информацией:

– Тебя, товарищ майор, конечно, интересует, где этих подонков сейчас искать?

– Александр Иванович, неужели вы и это знаете?

– Осведомлён, – скромно признается старик. – После того как они тут вволю постреляли, один из них по телефону разговаривал и дословно сказал следующее. – Дед лезет в карман и вынимает миниатюрный диктофон. Прищурившись, он отыскивает нужную кнопку и нажимает на неё пальцем. Из динамика слышен разговор: «…Короче, перетёрли мы с этими баранами, всё по понятиям, сейчас едем в сауну. Как „в какую“? В „Феникс“. Там тёлки, всё такое. Приезжай туда, там тебе и стволы отдадим. Не слышу, во сколько приедешь? В четыре? Лады!»

Старик выключает диктофон.

– Вот это да! – в восторге произношу я. – Золотой ты человек, Александр Иванович! Чувствую, флаконом мне не отделаться!

– Флакон, коллега, мне не нужен. Ты мне лучше пяток новых кассет купи и батареек побольше.

– Куплю, отец, куплю! Слово офицера!

Я смотрю на часы – четверть четвёртого. «Знать бы еще, где этот „Феникс“ находится», – вслух рассуждаю я.

Дед щёлкает кнопкой на своем диктофоне: «Где „Феникс“ искать? Ты чё, в натуре, не знаешь? За заводом „Колхозмаш“, направо, там увидишь большую вывеску „Сауна «Феникс»“. Мы там минут через двадцать будем. Где нас там искать? Да ты чё, в натуре! В VIP-номерах, конечно! Спросишь, где Валера Слон гуляет, тебе покажут, я предупрежу. Ну давай, жду!»

– Еще вопросы есть? Поспеши, сынок, времени у тебя мало.

От переполняющего меня чувства благодарности я лезу в карман и выгребаю оттуда свою заначку – немного, тысячи полторы, – и сую деньги деду.

– Держи, отец, купи себе батареек. А я к тебе ещё приеду. Обещаю!

Очертя голову я несусь к подъезду, где гурьбой стоят мои «бойцы».

– По машинам! Я знаю, кто стрелял и где они сейчас! – кричу я своим ребятам. Времени на объяснения нет. Погнали!

Макс, Лёха, Петька и Егор – все прыгают в мою старенькую «девятку». Вдавив газ в пол, мы срываемся с места и тут же глохнем. Попытка повторно запустить двигатель ни к чему не приводит.

– Все за борт! Толкать аппарат! – ору я.

Ребята выскакивают из машины и начинают её толкать. Рядом медленно проплывает сидящий на лавочке старый ловец шпионов.

– Прям как мы в сорок третьем, – бормочет дед, смахивая слезу. – Удачи вам, сынки.

– Спасибо, отец!

С третьей попытки двигатель запускается, и экипаж громко захлопывая за собой люки, на ходу заскакивает в наш боевой «пепелац».

– Дверями не хлопайте, балбесы! Отвалятся же! – чуть не плача, прошу я.

На фантастично запредельной для моей машины скорости, примерно семьдесят пять – восемьдесят километров в час, мы очумелым ураганом проносимся через полгорода и минут через пятнадцать подъезжаем к той самой бане.

– Ну ты прям стритрейсер! – ерничает Петька. – Давно я не получал столько адреналина. Всю дорогу ждал, что вот-вот бампер отвалится.

– Не отвалится, я вчера его жвачкой приклеил.

– Какой жвачкой? – не понял Макс.

– А той, которую он вместо сварки на своей машине использует, – хихикает Егор.

На стоянке возле входа в баню стоят разномастные иномарки. Я сверяюсь с бумажкой, полученной от деда «советского шпионажа». Всё точно, это те самые машины. Значит, и клиенты тоже здесь.

– Шутки побоку, оружие к бою, эти отморозки вооружены и неадекватны. Действуем быстро: лупим и валим, разбираться будем потом, – настраиваю я ребят на рабочий лад. – Да, кстати! Не понимайте всё буквально. Валим только на пол, а не на глушняк{ На глушняк (жаргон) – насмерть.}, как это вы себе нафантазировали! Всем всё ясно? Тогда вперёд.

Все молчат, но в воздухе чувствуется напряжение. Ребята собранны, это хорошо, значит, действовать будут быстро и, самое главное, обдуманно.

Дорогу у входа нам преграждает здоровенный секьюрити:

– Сегодня не работаем, спецобслуживание.

– Мы из милиции.

– А мне по барабану, откуда вы! Русским языком сказано: не работаем, спецобслуживание! – Безмозглый секьюрити своей растопыренной ладонью упирается в грудь Егору, не давая ему пройти. Зря он это сделал. Егор смотрит то на него, то на упёртую ему в грудь руку и снова на секьюрити, после чего интеллигентно спрашивает:

– Слышь, ты, цербер! Может быть, ты не понял? Мы из милиции!

– Я ведь сказал, что мне по барабану, откуда вы!

– По барабану? – уточняет Егор.

– По барабану! – кивает неприступный страж банных ворот.

Коротким, но точным и сильным ударом в голову мастер спорта, бывший серебряный призёр чемпионата СССР по боксу Егор Карбитов посылает грозного секьюрити в глубокий нокаут.

– Сам же сказал «по барабану», мог бы сказать «в пузо», – констатирует Егор.

– Один-ноль в нашу пользу, – загибая палец, говорит Макс.

Дальше по территории частных помывочных помещений перемещаемся без приключений. В глубинах этого «храма чистоты» не без труда находим скрытую за шторкой массивную дверь с кодовым замком и вывеской «VIP». За закрытой дверью, судя по женским визгам и развесёлым матюгам мужиков, происходит всё что угодно, кроме обмывки тел и очистки душ.

– Да! Это вам не римские термы, – бормочет Петька.

– Что делать-то будем? – шепчет Макс.

– Импровизировать, – отвечаю я и стучу в дверь.

– Чё надо? – весьма неприветливо несётся из-за двери.

– Извините, пожалуйста. Здесь из четвёртого номера для Валеры Слона передали бутылку коньяка.

– Коньяк – это хорошо! Мы сейчас этим коньячком пивко залакируем! Правильно говорю, девочки? – Судя по визгу «девочек», точку зрения мужика они разделяют полностью.