Читать книгу Сказки о Бохайском царстве - Виктор Квашин - Страница 12

Пришёл ханец54 Энлэй, раб Гогсиги, привёл в поводу сёдланную лошадь.

– Госпожа, мой господин приглашает внука на игру в мяч на лошадях.

– Что это, старый Гогсига совсем с ума сошёл, ребёнка на игру в мяч!

– Нет, госпожа, мой хозяин не сошёл с ума, он приглашает смотреть игру в мяч на лошадях.

– Ах, ну если посмотреть… Пиктэрэн, поди сюда. Одевайся теплее, поедешь с дедом смотреть игру в мяч на лошадях. Он за тобой лошадь прислал.

– Ого! Я хочу! Я поеду!

– Оденься, я сказала! Там будешь на ветру полдня, простынешь. Только сегодня чтобы вернулся, ладно? Эй, как тебя, Энлэй, скажешь хозяину, чтобы вернул мне внука сегодня, понял?

– Да, госпожа. Скажу, чтобы вернул внука вечером.

Энлэй подержал стремя, чтобы Мангули поднялся в седло, пошёл рядом.

– Эй, садись на лошадь тоже, – пригласил Мангули.

– Нет, господин, мне нельзя.

– Садись, ты же не мой раб. Никто не видит тут в лесу. Чего тебе пешком топать?

– Нет.

– Ну и зря.

– Можно я вам скажу один секрет, молодой господин?

– Говори.

– Рабам нельзя показывать свою доброту.

– Почему? Тебе разве не хочется, чтобы хозяин был добрым?

– Всем хочется. Но обычно люди принимают доброту за слабость. Потом слушаться не станут совсем.

– Тех, кто не слушается, надо наказать!

– После доброты рабы воспринимают наказание как несправедливость, они считают, что хозяин всегда должен быть добрым. Я видел многих таких. Потом они убегают или даже убивают хозяина. Если вы добрый, не показывайте это.

– Почему так?

– Так люди устроены.

– А ты почему не убежишь? Я слышал, у моего деда все остальные убежали. Сейчас ловить некому, уйдёшь домой.

– Ай, господин, дома может быть ещё хуже, а может быть дома уже и нет.

– Почему?

– На моей родине, ещё хуже, чем у вас, всё время войны, восстания, императоры меняются, династии меняются, государство и то названия меняет.

– Ну и что, дома всё равно лучше.

– Если мой дом цел, меня заставят платить налоги. Придётся работать может больше, чем теперь. Да и привык я здесь, у меня жена. Работы не очень много, хозяин хороший. Мне нравится, чего не жить?

Гогсига уже поджидал внука.

– Хорошего здоровья, мапа!

– Тебе интересного дня, пиктэрэн! Ты утром поел? Тогда поехали, а то опоздаем. Все уже уехали.

– А кто все, мапа?

– Игроки. И болельщики – почти все жители нашего села. Из крепости тоже, говорят, поехали.

– Мапа, а кто эти, из крепости? Там же все дома сгорели, я сам видел.

– Слушай меня внимательно: никогда никому этого не говори! Понял? Никогда! Никто не должен знать, что ты жил в крепости!

– Я помню. Я же только тебе…

– Я и так знаю. Там теперь другие. Приехал новый гарнизон, будут строить снова.

– Они кидани?

– Нет, хуже. Они бохайцы.

– Почему хуже? Бохайцы же наши.

– Потому что их послали кидани, чтобы они управляли нами, и они согласились и приехали.

– Они – предатели?

– Да. Только не говори этого вслух.

– Ну почему всё нельзя, мапа?!

– Время ещё не пришло, пиктэрэн. Давай лучше о игре поговорим.

– Меня отец обещал на игру взять, ему всегда некогда было, а потом на войну уехал, а потом… Мапа, ты не знаешь, когда они с матерью за мной приедут?

– Откуда же мне знать, Мангули? Наверно, дела у них. Как сделают, сразу вернутся.

– А они с киданями воюют, да? Не сердись, я знаю, что об этом нельзя…

– Ну вот, молодец. Скоро уже приедем. Во-он скачут, видишь, лошадей разогревают.

– Мапа, а из какой страны этот Энлэй?

– Он ханец, из Танской империи. Нет, вернее, из Поздней Лян55… тьфу, не успеешь за ними уследить, теперь она называется Поздняя Тан56, если ещё не сменили.

– Значит верно этот Энлэй сказал, что у него на родине всё время войны и всё время меняются императоры и династии.

– Э, сейчас везде такое безобразие. Людям жить некогда – то голод, то война, то мор, то налоги поднимут так, что жить нельзя, тогда восстание, потом снова голод.

– В нашем Бохае не так.

– В нашем Бохае, друг ты мой, ещё хуже: в нашем Бохае нет теперь Бохая! Но…

– Но об этом нельзя говорить, правда, мапа?

Всадники построились в два ряда напротив друг друга посреди обширного луга. У одних были синие повязки на головах, у других красные.

– Мапа, а наши какие, красные или синие?

– Они все наши. Просто поделились по жребию и будут биться друг с другом.

– А-а, понятно. А почему по семь конников в командах?

– Так люди решили. Раньше помногу было, теперь мало мужчин осталось, а среди них хорошо играющих ещё меньше. Давно ведь не играли.

– Из-за войны?

– Да. Смотри, вот, начинают.

Человек в красном халате бросил между шеренгами участников мяч. Всё вдруг смешалось! Лошади ринулись в кучу, всадники махали длинными палками с утолщениями на концах. Мяч вылетел, покатился, двое поскакали за ним, один ударил, другой подхватил, повёл, ему на перерез ринулись ещё несколько… Люди вокруг поля кричали, махали руками. Многие, как и игроки были на лошадях и скакали вдоль кромки большого поля, обозначенной вбитыми кольями с мешками сена на них.

– Мапа, а для чего те мешки?

– Не мешай! Давай, Киинчи57, давай, обходи справа!!! Какие мешки? А, это чтобы лошади рёбра не сломали, если налетят. Дава-ай! Э-эх!

– Мапа, а Киинчи наш?

– Давай, Киинчи, пошёл, пошёл! А-а-а-а! Закатил! Взял хотон58! Киинчи – воин! Киинчи – воин!

И многие из тех, кто наблюдал за игрой закричали так громко, что Мангули зажал уши ладонями:

– Хотон! Хотон! Киинчи – воин!!!

А человек в красном халате снова построил всадников в две шеренги и снова вбросил мяч.

И снова всё смешалось, всадники носились по полю за мячом, сшибались лошади, вдруг кто-то слетел с лошади и, прокатившись по земле тут же вскочил в седло, казалось, даже не вставая на ноги. И пошёл, пошёл с мячом к хотону соперников, и ударил с размаху. Мяч, подлетев, вкатился между двумя столбами, также обмотанными мешками с сеном.

– А-а-а! Закатил! Хотон! – кричали все вокруг.

– Киинчи – воин! – кричал Мангули, который уже тоже перемещался на лошади вдоль края поля и давно не оглядывался на своего деда. Рядом оказался всадник чуть постарше.

– Эй, ты кто? – спросил он Мангули, прижав его лошадь своей.

– А ты кто?

– Я тут живу!

– Я тоже тут живу! Может, ещё больше тебя живу.

– Я тебя не видел.

– Ну и что? Я тебя тоже не встречал, да не спрашиваю, кто ты, – Мангули ударил пятками лошадь и вырвался из прижима, ускакал в сторону играющих.

Продудели перерыв. Игроки спешились, осмотрели лошадей, в первую очередь ноги, морды, крупы. Один попросил замену – лошадь хромала. Вместо него выехал другой в такой же синей повязке. Тот, который упал, бурно жестикулировал в окружении товарищей.

Снова прогудели. Команды выстроились в средине, теперь они поменялись хотонами. Вброс мяча – и сразу яростная борьба!

Мангули уже не помнил себя, тоже носился и кричал. Ему так хотелось выскочить галопом на поле и ударить по мячу!

Борьба переместилась на противоположный край поля, мяч вылетел далеко и покатился вдоль кромки и тут кто-то из болельщиков выехал на поле и, свесившись до земли, прямо рукой направил мяч в хотон…

Возглас недоумения и затем рёв злости вылетел одновременно из десятков ртов. Игроки и болельщики ринулись к нарушителю. Мангули в общем порыве тоже не отставал, понукая ударами пяток послушную лошадь, и одновременно сжимаясь от страха, когда представил, что сейчас будет с тем болельщиком.

Но рядом с нарушившим игру вдруг выстроились плотным кольцом крепкие молодые мужчины в кожаных нагрудниках и обнажили палаши. Подъехавшие встали в трёх шагах. Наступила тишина, только храпели взмыленные лошади игроков.

– Это те, из крепости, власть свою показывают, – сказал кто-то в полголоса недалеко от Мангули.

– Предатели! – звонко выкрикнул Мангули и даже оглянулся – сам от себя не ожидал, может это не он?

Воины плотным клином двинулись вперёд с поднятыми палашами. Игроки и болельщики в нерешительности попятились.

И тут впереди оказался Гогсига. Он не сдвинулся с места, пока враги не подъехали вплотную. К Гогсиге приблизился человек в железном пластинчатом нагруднике.

– Слишком смелый? – спросил он Гогсигу. – По твоей внешности заметно. Но меня такой рожей не напугаешь. Хочешь остаться со второй половиной лица, отдай нам того щенка, который сейчас кричал!

– Ты тоже, вижу, не из трусов. И пугать тебя я не буду. Но ведь вы прибыли сюда не на три дня, верно? Вам здесь жить. И вы хотите сидеть годами в крепости и бояться сходить на рыбалку, на охоту или к нашим девушкам? Уберите мечи и езжайте к себе. Сегодня для вас игра закончена.

Тишина стояла так долго, что казалось, взорвётся… Командир вложил меч в ножны и повернул лошадь. За ним последовали остальные.

Конечно, после этого уже не играли. Мужчины стали обсуждать случившееся. Мангули понял, что натворил нехорошее и отъехал в сторонку. Подъехал тот парень, что приставал с расспросами.

– Эй, ты смелый! Я тоже хотел такое крикнуть, но не успел, ты первый крикнул. Меня Гаямэ59 зовут.

– Я Мангули из рода Тохто. Я из Янь-города приехал. Гогсига – мой дед.

– Твой дед тоже очень смелый!

Назад Гогсига с Мангули ехали молча. Мангули ждал, что дед станет ругать, и это ожидание было хуже самого тяжёлого наказания.

– Мапа, я правда не хотел, оно само вырвалось…

– Ты смелый, Мангули. Ты – мужчина. Только тебе надо вырасти раньше, чем ты умрёшь. Поэтому, прошу тебя, думай, прежде чем говорить.