Читать книгу 100 великих мастеров прозы - Виктор Мещеряков - Страница 8

Франсуа Рабле

Рабле – центральная фигура французского Ренессанса. Ему же принадлежит и одно из первых мест в ряду великих писателей мирового масштаба. С его творчеством, как и творчеством Сервантеса, связано рождение жанра романа Нового времени. Мудрецом, пророком, великим писателем, «гением человечества» называли и называют Рабле восторженные ценители. Потрясает его универсализм, энциклопедичность знаний и интересов. По книгам Рабле можно изучать процесс развития французского Возрождения, прослеживать его исторические судьбы. Вместе с тем меньше всего стоит искать в его романах глубокомысленной серьезности, важной мудрости. Оружие Рабле – смех, с помощью которого он борется со старым миром и утверждает принципы новой жизни, нового отношения к человеку и его месту в мире. Показательно суждение о Рабле историка Мишле: «Рабле собирал мудрость в народной стихии старинных провинциальных наречий, поговорок, пословиц, школьных фарсов, из уст дураков и шутов. Но, преломляясь через это шутовство, раскрывается во всем своем величии гений века и его пророческая сила. Всюду, где он еще не находит, он предвидит, он обещает, он направляет. В этом лесу сновидений под каждым листком таятся плоды, которое соберет будущее».

Точная дата и место рождения Рабле неизвестны. Исследователи жизни и творчества великого французского гуманиста пришли к выводу, что родился он в 1493 или 1494 году где-то в окрестностях Шинона (Турень). Это долина Луары – своего рода колыбель французского Возрождения: многие выдающиеся гуманисты были родом из этой области. Франсуа был младшим сыном Антуана Рабле, мелкого судебного чиновника, владевшего небольшим поместьем. В 1510 году он поступил во францисканский монастырь в Фонтене-Леконт (Пуату). Духовные подвиги мало привлекали юношу. Он хотел учиться. Рабле изучает латинский, древнегреческий, древнееврейский языки, читает произведения классиков, вступает в переписку с главою французских гуманистов Гильомом Бюде. Постепенно около Рабле сложился круг единомышленников, таких же, как и он, молодых послушников, жаждущих знаний и увлеченных новыми идеями.

Еретические увлечения Рабле и его соратников в конце концов вызвали недовольство церковных властей. В 1523 году в его келье был проведен обыск, греческие книги были конфискованы. Рабле спасли друзья, выхлопотавшие ему разрешение папы перейти в бенедиктинский монастырь, не отличавшийся особой строгостью. В бенедиктинском аббатстве в Мальезе Рабле обрел покровителя в лице настоятеля – аббата Жоффруа д’Эстиссака, не чуждавшегося новых идей. Здесь Рабле уже никто не мешал, и он со всем энтузиазмом принялся изучать медицину и естествознание.

Д’Эстиссак снисходительно смотрел на путешествия Рабле по Франции. В течение трех лет Рабле посещает ряд университетских городов: Париж, Пуатье, Тулузу, Бордо, Бурж, Орлеан. В 1530 году он самовольно сложил с себя монашеский сан и стал студентом медицинского факультета университета Монпелье. Вскоре он получил ученую степень бакалавра, набрал свой курс и начал читать лекции, следуя доктринам отца греческой медицины Гиппократа и римского ученого Галена и впервые интерпретируя их непосредственно по первоисточникам.

Во Франции это была еще пора терпимости. После разгрома французских войск при Павии испанскими войсками (1525) и унизительного плена французского короля, из которого он с трудом освободился, Франциск I в пику католической Испании устремился к союзу с протестантской Германией. Король Франции стал проводить очень либеральную религиозную политику и покровительствовать французским гуманистам, стоящим по большей части на протестантских позициях. Это во многом объясняет снисходительное отношение властей к гуманистическим идеям и смелым новациям молодого бакалавра.

В 1532 году Рабле – врач лионской городской больницы. Лион в это время – оплот гуманизма, город ученых и книжников. Здесь Рабле публикует ряд научных работ по медицине. В них запечатлена грандиозная работа ученого-гуманиста по восстановлению и комментированию текстов древних медиков («Медицинские письма Манарди», «Афоризмы» Гиппократа). У античных медиков Рабле заимствует идею гармонического единства материального и духовного начал в человеке и дружественно расположенной к нему матери-природы, концепции, которая ляжет в основу его будущей великой книги. Смелость Рабле потрясает. Однажды публично комментируя анатомические сочинения Гиппократа, он осмеливается анатомировать труп повешенного. Этот кощунственный с позиций ортодоксального христианского сознания акт мог легко привести Рабле на костер.

Рабле не может ограничиться только сферой медицины. В Лионе происходит рождение Рабле – великого писателя. В один из весенних дней 1532 года он наткнулся у уличного торговца на маленькую книжку под неотразимым названием: «Великие и бесценные хроники гиганта Гаргантюа, содержащие рассказы о его родословной, величине и силе его тела, также диковинных подвигах, кои совершены за короля Артура, его господина». Это была одна из многочисленных народных (лубочных) книг, без которых не обходилась ни одна лионская ярмарка. Рабле, по его собственному признанию, эта книжка пленила тем, что количество экземпляров этой книги за два месяца продается столько, «столько не купят Библий за девять лет». Так коммерческий успех народной книги и желание попробовать себя на литературном творчестве натолкнули Рабле на мысль написать продолжение романа о сыне Гаргантюа Пантагрюэле.

Книга «Ужасающие и устрашающие деяния и подвиги достославного Пантагрюэля», опубликованная к осенней лионской ярмарке 1532 года, хорошо раскупалась, и предприимчивый издатель – Клод Нурри – сразу запустил ее второй тираж. Рабле же принялся за второй том. В 1534 вышла «Повесть о преужасающей жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля», отодвинувшая первую книгу на второе место и ставшая началом пятитомного романа о веселых великанах.

Летом 1533 года в Лионе гостит королевский двор Франциска I в сопровождении лучших поэтов и блестящих ученых. Рабле завязывает многочисленные дружеские связи, и среди них важным является знакомство с виднейшим политическим деятелем, дипломатом, епископом Жаном Дю Белле, к которому он поступает на службу врачом.

В свите епископа Дю Белле Рабле трижды ездил в Италию – в 1534, 1535 и 1548 года. Вторая поездка была больше похожа на бегство. В ночь на 18 октября 1534 года на улицах Парижа кто-то вывесил антикатолические плакаты, объявившие «об отвратительных и огромных злоупотреблениях папской мессы». Один плакат был прибит даже на двери королевской опочивальни. Франциск был разъярен и напуган. В этой акции ему почудился народный бунт. Испугом короля воспользовались сорбоннские богословы, склонившие его подписать эдикты об уничтожении книгопечатания во Франции и о преследовании лиц, укрывающих протестантов. Началось преследование свободомыслящих и лютеран, по всей стране запылали костры. Многие гуманисты предпочли бежать за пределы Франции. Тучи сгустились и над Рабле: его романы запретили теологи Сорбонны, да и сам он себя изрядно скомпрометировал в глазах властей своими связями с гуманистами и «еретическими» занятиями. В Италии Рабле добился личной аудиенции у папы Павла III и получил у него прощение за самовольное оставление своего бенедиктинского монастыря.

Возвратившись на родину, Рабле снова принимает сан и в 1536 году получает должность каноника при монастыре Сен-Мор-де-Фоссе. Но его пребывание в монастыре не было долгим. Покровительство Дю Белле, который к этому времени стал кардиналом, позволило Рабле вести медицинскую практику, и с 1537 по 1840 год он работает врачом и читает курс анатомии в Монпелье, Париже, Меце, Турине. Его романы переиздаются, им подражают, появляются анонимные переделки. В 1542 году Рабле переиздает в новой редакции свои два романа и согласно логике повествования, ставит на первое место «Гаргантюа», а на второе «Пантагрюэля». Стремясь оградить себя от нападок сорбонистов, он смягчает нападки на теологов и убирает те места, на основании которых его могли бы зачислить в протестанты.

В 1543 году Франциск назначает Рабле докладчиком королевских прошений, а в 1545 году он получает от короля привилегию на дальнейшее издание «Пантагрюэля». «Третья книга» вышла в 1546 году. В ней Рабле отказался от глумления над церковью и над Сорбонной, он даже позволил себе похвалить «добрых богословов» за то, что они «искореняют ереси» и «насаждают истинную католическую веру». Рабле пытается помириться с Сорбонной – слишком опасным стало открытое противостояние церковным властям. Но сорбонисты осудили и третью книгу, объявив ее «грешной». Высокий пост и личное покровительство короля не спасли писателя от нападок теологов. В 1546 году он, судя по всему, спасаясь от преследований, бежит за пределы французского королевства, в город Мец, где работает врачом.

В конце 40-х годов мрачная атмосфера во Франции, связанная с католической реакцией, прояснилась. Произошла смена на французском престоле – умер Франциск I, и на трон взошел Генрих II, на папском престоле Павла III сменил Юлий III. Вскоре стал обостряться конфликт между Парижем и Римом по поводу раздачи французских бенефиций римской курией. Положение Рабле сразу улучшилось, его выпады против папства оказались как нельзя кстати. Кардинал Дю Белле мог уже открыто покровительствовать писателю: в январе 1551 года он дал ему место кюре в Медоне под Парижем, обеспечивавшее Рабле хорошими доходами и не требовавшее от него фактического исполнения священнических обязанностей. Получил Рабле и новую королевскую привилегию на издательство «Четвертой книги», которая вышла в 1552 году. Примечательно, что в этой части романа изрядно досталось не только папистам, но и Кальвину. И это не случайно. В 1549 году Кальвин напал на Рабле в памфлете «О соблазнах». Для кальвинизма смех и вольнодумство Рабле, не признававшего никакого принуждения в религии, было столь же опасны, как и для католических теологов.

И опять кардинальные перемены в политике Франции: «Четвертая книга» вышла в феврале 1552 года, а в апреле король заключил мир с папой. По-видимому, Рабле предугадывал такой поворот, так как перед самой публикацией книги он счел благоразумным очередной раз скрыться. По Лиону даже ходили слухи, что он арестован и посажен в тюрьму.

Парижский парламент приговорил «Четвертую книгу» к сожжению. От Рабле отвернулись даже былые друзья, публично осудив его сочинения. Всеми травимый, Рабле писал «Пятую и последнюю книгу героических деяний и подвигов доброго Пантагрюэля», но завершить ее писателю не удалось – 9 апреля 1553 года он умер и был похоронен в Париже. «Пятая книга» была подготовлена и полностью издана друзьями и учениками Рабле только спустя одиннадцать лет после его смерти.

Смерть Рабле, как это часто бывает с великими, окружена легендой. Свое прощание, обращенное к окружающим, он, согласно легендарной версии, заключил словами, запечатлевшими образ вечно ищущего писателя: «Я отправляюсь искать великое „может быть“». Современники на смерть Рабле отзывались по-разному – восторженно и язвительно, насмешливо и сокрушенно. Среди многочисленных высказываний-эпитафий наиболее показательно такое: «В преисподней теперь весело: Рабле и там насмешит».

Книгу Рабле называют веселой энциклопедией французского Ренессанса. Создаваемая на протяжении двадцати лет, она вместила всю историю французского гуманизма первой половины XVI века, она отразила эволюцию и самого художника, его движения от смелого оптимизма к сомнению скорого воплощения в жизнь гуманистических идеалов. Первые две книги, написанные молодым Рабле, полны безусловной веры в победу разумного и доброго в человеке. Его мудрые и добродушные короли-великаны легко и весело удерживают победы над мракобесами всех мастей – схоластами, святошами, папистами, феодальными вояками и прочей нечистью. Начиная с третьей книги, «на авансцену выйдет беспокойное сомнение в шутовском наряде Панурговых поисков» (С. Д. Артамонов). Озорник и насмешник, циник и сквернослов, Панург – типичное дитя средневекового города. И если с Пантагрюэлем связано идеальное, утопическое начало романа – это настоящий просвещенный монарх, о котором мечтал Рабле, – то с Панургом в роман входит реальная средневековая Франция, многоликая, с сочно прописанным бытом. Объединив в своем романе идеальное и реальное, отвлеченно-возвышенное и житейски-озорное, Рабле утвердил в художественной прозе прочный союз ученого мудрого слова с народной мыслью и образностью, идущей от народной толпы, уличных анекдотов и карнавальных пародий.