Читать книгу Погрешность - Виктор Новоселов - Страница 1

(Ниже представлен полный текст файла Записка.docx)

Я слишком долго размышлял над тем, что написать в прощальной записке. Я достаточно долго живу с мыслью о самоубийстве, чтобы продумать план до мелочей. Но с этой деталью я никак не могу разделаться. Мне хочется попрощаться. Я не хочу уйти, ничего не сказав. Но я никак не могу кратко изложить свои мысли.

За эти пару лет, что я живу с мыслями о добровольном уходе из жизни, я продумал уже наверно тысячи различных вариантов. Начал я с банальностей. Хотел попросить прощения у тех, кому я дорог. Потом пришло понимание, что я не так уж им и дорог. Некоторые из них даже вздохнут легче, когда меня не будет.

Затем хотел извиниться перед мамой. Она и правда совершила невиданный подвиг, вырастив меня в одиночку. Прибавим к этому то, что мое детство пришлось на девяностые – откровенно поганое время. А я – идиот, все запорол. Впрочем, я планомерно сам себя подводил к этой черте на протяжении долгих лет. Суицид приходит быстро только в шестнадцать, когда не о чем задуматься. В тридцать тебе требуется долгий путь, чтобы прийти к этому решению.

Затем меня душила ненависть по отношению к моей жене. Какой-то невероятный гнев требовал отомстить ей. Вернуть ей сторицей за ее бесчувственность и невнимательность. Я хотел в последнем своем слове запретить ей приходить на похороны. Хотел потребовать завести на нее дело о доведении до самоубийства. Но время шло, и я понял, что это бессмысленно. Сейчас я считаю ее поведение, скорее сопутствующим фактором, чем причиной. Будь на ее месте любая другая женщина, это ничего бы не изменило.

Еще совсем недавно, я хотел как-то обыграть передачу всего, что я имел, непосредственно моей дочери. Но задумался. А что же собственно у меня есть? Ипотека, пивной алкоголизм и пара аккаунтов в интернет-магазинах. Вряд ли это именно то, что я хочу оставить своей дочке.

Еще в начале этого года, где-то после новогодних каникул, я договорился сам с собой, что если в моей жизни ничего не изменится, то я закончу свой жалкий жизненный путь сразу после следующего нового года. Сегодня четвертое декабря и, естественно, за прошедший год ничего не изменилось. Буду честен, с октября я даже и не пытался вытащить себя из того болота в которое угодил. Я просто смирился.

Выхода нет. Если за целый год я ничем не смог себе помочь, то и следующие сорок не помогут. Я устал, вымотался и прожил эти триста тридцать восемь дней, потеряв все силы и желание существовать. Именно существовать, потому что жить я как раз хочу, но перейти от существования к жизни у меня так и не получилось.

В своей «записке» я решил вспомнить все, что привело к подобному развитию событий. У меня нет каких-либо набросков или сценария. Я просто хочу поделиться тем, что творится в моей голове. И тут я преследую сразу несколько целей.

Во-первых, я хочу быть понятым. Самоубийцам не принято сочувствовать. Религия осуждает нас. А закостенелое общество может помочь разве что порицанием. Но мне не дадут соврать те, кто подходил к краю. Когда ты дошел до этой мысли и серьезно ее взвесил, то общественное мнение – последнее на что обращаешь внимание. Психологи? Здесь в России?! Вы серьезно?

Я хочу, чтобы здоровые люди (а ведь я болен, это ясно как день) услышали мою историю и посмотрели на своих близких другими глазами. Возможно, если сегодня вечером ты внимательно посмотришь на близкого человека, то тебя появиться то, чего не было у моей семьи. Шанс.

Во-вторых, я хочу что-то доделать до конца. За тридцать лет я насобирал лишь большую кучу отказов и прошел гору неудачных собеседований. В последний раз я сделал что-то хорошо, когда был сперматозоидом. Тогда я добился своего первого и единственного успеха. С тех пор все шло ни шатко, ни валко. И, если я сумею излить в этот вордовский файл свою историю, то хотя бы что-то в моей жизни пошло по плану, хоть что-то я довел до конца.

В-третьих, я хочу хоть что-то оставить после себя. Мне плевать будут ли меня порицать или хвалить, уже через месяц все это меня уже не будет касаться. Мой труп разложится, сознание перестанет существовать. А ты читаешь эти строки, и значит…

Ну ладно, сейчас я вру. Вообще мне и на это плевать. Я буду рад, если меня забудут как можно быстрее. Я бы вообще хотел, чтобы моя смерть прошла максимально тихо. Погоревали, помянули, забыли. Не стоит долго убиваться, время уже ушло. Милые мои, где же вы были раньше?

Однако, есть один нюанс. В тот день, когда я буду готов, я выложу эту исповедь в сеть. Я поставлю на нее символический ценник, что-то около тридцати рублей, и буду надеяться, что кто-то купит ее. Нет, не так. Я надеюсь, что моя история станет настоящим бестселлером. Мечтаю, что ее скачают миллионы. Затем издадут на бумаге и снимут по ней унылый, полный соплей фильм. Мне хочется этого вовсе не ради признания. Я надеюсь, что таким образом я смогу материально обеспечить мою семью. Довольно глупо, согласен. Но, идиотам вообще свойственно мечтать.

Пусть эти деньги отойдут моей дочери. Она еще слишком маленькая чтобы осознать все произошедшее. Но это единственное, что я смогу оставить ей – свою правду и, если быть честным, пару сотен рублей. Мой отец, к слову, не оставил мне и этого.

Впрочем, возможно мне не удастся довести это начинание до конца. Недавно со мной начало происходить что-то неладное. Я назвал это явление – приступ. Хотя я уверен, что в психиатрии есть более точное и удачное определение.

Сейчас я попробую описать, что чувствую в эти моменты. Итак, приступу предшествует сильное эмоционально потрясение. Для здорового человека, это вряд ли окажется серьезным испытанием. Но, когда ты пребываешь в полуразрушенном состоянии, тебя очень легко выбить из колеи. Приступ начинается довольно резко. Все вокруг внезапно замедляется. А тело наполняется приятной тяжестью. Я становлюсь удивительно пассивным ко всему, что происходит вокруг. Зрение теряет фокус, я словно вижу всю картину целиком. В ушах я слышу, как медленно и шумно дышу, на вдохе слышу только биение своего сердца и больше ничего. В такие моменты в голове практически пусто и только одна мысль вращается по кругу. «Я хочу, чтобы все закончилось!» – твердит мое сознание.

Это те же слова, что я повторяю себе каждое утро перед зеркалом с понедельника по пятницу. Каждую ночь я ложусь в постель и прошу какие-то высшие силы: «Я хочу умереть во сне». Но высшие силы не слушали меня, когда я просил помощи и, будучи последовательными, они не внемлют мне и теперь. Однако загвоздка тут в том, что утром у зеркала и ночью в постели я говорю эти слова вполне сознательно. А в моменты приступов эта мысль рождается будто бы вне меня и медленно обволакивает сознание. В какую-то секунду я будто бы соглашаюсь с ней, приглашаю подойти поближе, и тут приходит неожиданно приятный покой.

Как я говорил, это происходит не спонтанно. Данное явление что-то провоцирует. Например, меня скандалами вынуждают уйти из дома. И я плетусь по улице после того как близкие в очередной раз использовали меня как бесплатную рабочую силу.

После того как приступ проходит, приходит неясная, но сильная тревога. Понимаешь, что потерял контроль. Дам конкретики. Жена целый день, в соответствии со своим дневным распорядком, активно ела мой мозг. И стоило мне только приступить порог, как начался ор. Я устал ругаться, я вообще устал, как-либо реагировать. Поэтому я просто развернулся и ушел. Такое бывало не раз. Но тот вечер, почему-то, был особенным.

Я очнулся на автобусной остановке через час. Я просто стоял посреди павильона и смотрел, как автобусы подходят, собирают пассажиров и уходят. Мне стало немного страшно, ведь я не помнил, как пришел сюда. Точнее это воспринималось как сон. Какая-то информация сохранилась, но она была удивительно туманной. Я все еще чувствовал в себе ту самую тяжелую, но приятную мысль. И тут вдруг кто-то в моей голове сказал: «Если сейчас приедет тринадцатый автобус, то я пойду на крышу ближайшего дома и прыгну вниз. Плевать на все!».

Думаю, ты уже догадался, что сейчас произойдет. В моем провинциальном городке тринадцатый автобус – это как летучий голландец. Он появляется так редко, что не все верят в его существование. А он взял и приехал, причем именно в эту секунду. И мне вдруг стало очень приятно и легко. Я обрадовался тому, что пришел именно тринадцатый автобус. Кто-то сделал выбор за меня и от этого я был счастлив. Всегда проще следовать указаниям, чем решать самому.

И неожиданно в мир вернулись детали. Я вернулся в свое тело. И знаете, что со мной произошло? Я испугался. Испугался не так, как взрослый человек. А как ребенок. Я полностью отдался панике и побежал. Я бежал сломя голову, не разбирая дороги и плакал.

Мне стало страшно не из-за мыслей о том, что моя жизнь оборвется прямо сейчас. На тот момент я жил с этой мыслью уже довольно давно. Я испугался того что могу уйти вот так, в приступе. Умерев в этом состоянии, я ничего не осознаю, уйду без боли и сомнений. Но при этом меня словно убьет кто-то другой. Это будет вполне обыденное самоубийство, но участвовать в нем будут двое.

Рассказывал ли я об этом кому-то? Естественно. Я рассказал жене, близким, друзьям. Но реакция окружающих была достойной. Ну, то есть вообще никакой. Правда. Я клянусь.

Я теряю контроль над собой. И это как раз пугает. Что если я буду гулять с дочкой и это случиться? Долгое время меня удерживало на земле именно это прекрасное существо. Я не хочу, чтобы она увидела, как папа, обезумев, расправляется с собой. Сразу отвечу на вопрос от тупого моралиста. Почему я все равно хочу расстаться с жизнью, если у меня есть дочь, которую я люблю? Ответ здесь не так прост, как кажется, дорогой мой. Я очень хочу проводить все свое время с ней, это бы я и назвал жизнью. Но я должен! Должен всем подряд! Должен работать! Платить ипотеку! Должен тем! Должен другим! Должен! Должен! Должен! И из-за этого говна, что люди называют «нормальной жизнью» у меня не остается достаточно сил, чтобы провести с дочкой столько времени, сколько я считаю достаточным. Так же не остается времени заняться делом, которое я люблю. Я существую на работе, и в прочих бессмысленных обязанностях часами, а живу от силы несколько минут в день. Стоит ли так дорожить такой «жизнью»? Я вот понял, что нет.

До того как в моей голове появилась мысль о самоубийстве, я мечтал о том чтобы заболеть чем-то неизлечимым, что убивает лет за пять лет. Это бы освободило меня от условностей и обязанностей. Я бы проводил время с теми, кого люблю. Хотя бы несколько лет делал бы то, что приносит мне удовольствие, а не только деньги. Но со временем я понял, что это утопия. Неизлечимо больному рано или поздно станет больно и плохо, ему уже будет не до родных. А эти самые родные вынуждены будут взвалить на себя обеспечение иждивенца. Это недопустимо. Я разуверился и устал, а они любят жизнь, и им не стоит тащить вперед того кто идти не хочет. Поэтому я решил просто уйти. Я сделаю все чтобы уйти наверняка, я должен не допустить того чтобы из-за меня возникла еще одна строка расхода. Это будет последний мой долг, и я его с удовольствием выполню.

Вернемся к приступам. Одна из моих любимых песен – это Joy Division “She’s Lost Control”. Но я никогда не вслушивался в то, что там бормочет Йен Кертис на фоне. Я всегда был уверен в том, что эта песня про эпилепсию. Но теперь мне кажется, что в ней есть и другой смысл. Неужели я не единственный человек, который слышит этот призыв к покою и боится, что не сможет ему сопротивляться? Впрочем, я уверен, что нет. Я настолько сер и невзрачен, что даже в самоубийстве просто иду проторенной дорожкой.

Именно после приступа я начал собирать свои мысли в кучу, и решил попытаться их хоть как-то изложить. Не уверен, что мне хватит сил дописать свою историю до конца. Слишком поздно. С каждым днем мне все тяжелее заставлять себя делать хоть что-то.

Я уже говорил, что привык желать себе избавления утром перед зеркалом. Но последние дни я замечаю, что вообще перестал смотреться в зеркало. Так же я перестал обращать внимание на какие-то мелочи вроде уличного термометра. Выпал снег и вдарили морозы, а я вышел на улицу в осенней курточке, кроссовках и без шапки. Я не почувствовал холод. я осознал, что сделал что-то не то, только по тому что люди пристально смотрели на меня. Кто знает, может это был вовсе и не первый морозный день.

Я будто винчестер, доживающий последние дни. Какие-то разговоры просто выпадают из памяти. Иногда я смотрю прямо на человека, и понимаю, что не помню, что он только что сказал. За прошедший год я познакомился с кучей людей, но не запомнил их и ни разу не взял трубку, если мне звонили люди, которых я не знал близко. Я упорно пытаюсь всех сторонится. Если бы можно выгнать жену, то я бы закрылся в квартире и выходил бы оттуда только для того чтобы повидаться с дочкой.

Этой осенью мне стало значительно хуже. Я начал добровольно отказываться о того что приносит мне удовольствие. Вернее приносило. Я любил спорт, но я просто не могу заставить себя прийти на тренировку. Я звоню своим одноклубникам и нагло вру. Я вру про травму, вру про болезнь, говорю что угодно, лишь бы не признаться им, что мне не хватит сил, чтобы пробежать стометровку. Они мои боевые товарищи. Но я боюсь признаться им в том, что сдался.

Я любил музыку, но в последний раз я что-то написал в июне. Фортепьянная зарисовка. Последние две минуты моего творчества. И после этого ничего. Я всегда визуализирую музыку, перед тем как облачить ее в физическое воплощение. Я проигрываю мелодию в голове и, отпустив сознание, погружаюсь в те эмоции, что рождает мелодия. После этого музыка рождается очень легко, главное успеть ее зафиксировать. Но после жалкой июньской потуги все заканчивается. Я не могу связать и двух нот. В голове пустота. Я бесцельно стучу по клавишам. Мелодия не рождается, вдохновения нет. Я злюсь и отшвыриваю инструменты прочь. Прибегает жена. Она переживает, не сломал ли я что.

Я любил книги. Даже что-то написал. Любил фантастику, и хотел быть как Филип Дик. А в итоге стал еще одним парнем из интернета, которого закидали единицами. Печатают тех, кто хорошо продается. Я и здесь плох. Сейчас я печатаю текст, но я уже ничего не придумываю. Словно стенографистка я лишь фиксирую. Я просто вытаскиваю по кусочкам информацию из поврежденного винчестера. Когда тот скудный запас закончится, я остановлюсь. Пальцы замрут над клавиатурой. Это значит, что записка готова. Иконка с файлом расположена прямо здесь, на рабочем столе ноутбука. Ее никто не заметит, не стоит волноваться. Никто не спохватится, пока не будет слишком поздно.

Если я все же не смог дописать свою историю до конца, то я хотел бы сразу извиниться перед следователем, который будет это читать. Друг, прости меня. Уверен ты был вовсе не рад, когда тебе принесли ноутбук, в котором был документ с названием «Записка». Ты нехотя открыл его, думал тут будет «жена – стерва», «работа – говно». А вместо этого тут такой длинный текст. Можешь написать, что я болел и не читать дальше. К тому же если эта история попала к тебе раньше чем в интернет, значит, я не справился даже с этим. Там не будет концовки. Точнее концовка то будет, но ты ее уже знаешь.