Читать книгу ОСВОД. Челюсти судьбы - Виктор Точинов - Страница 3

Скажу сразу: к тому ОСВОДу, который «Общество спасения на водах», наше подразделение Института отношения не имеет. Загорелые ребята, дежурящие на пляжах и надзирающие, чтобы купающиеся не заплывали за буйки, – это не про нас.

Да и вообще, если строго следовать правилам великого и могучего, то отдел спецопераций в водной среде стоило бы назвать ОСОВОДом. Но не назвали. Возможно, во избежание ассоциаций с жалящими насекомыми. Или просто выбрали название, привычное для языка и слуха… В точности не знаю, ОСВОД появился в Институте значительно раньше, чем я. Однако наша деятельность – хоть и не в том ее главная цель – спасает немало жизней. Так что название правильное.

– Начальство прибыло! – громко оповестил я, входя. – Закрываем пасьянсы, откладываем сканворды, завариваем кофе и готовимся к планерке!

Злата Васильевна поздоровалась, но карты не отложила. Впрочем, она не раскладывала пасьянс – гадала. На низеньком столике из полированного гранита, используемом исключительно (Злата Васильевна следит за этим строго) для гадательных целей.

– Ну как? – спросил я заинтересованно. – Есть хоть что-то обнадеживающее в ближнесрочной перспективе?

– Увы… Много беготни и хлопот, а результат… Взгляни сам, Сереженька.

Я взглянул. В центре замысловатой комбинации лежали три старших аркана: Повешенный, Императрица и Колесо Судьбы. Даже мне, дилетанту в Таро, понятно: сочетание, оптимизма не внушающее…

К Злате Васильевне все обращаются на «вы», вплоть до высшего начальства. А она ко всем на «ты», кроме ББ (Биг Босса). Заслужила.

Лет ей больше, чем всем в отделе. В смысле, больше чем суммарно всем, вместе взятым, хотя выглядит она неизменно на сорок пять все годы нашего знакомства.

Буквенный индекс в коде у нее МОН, что означает: маг-оборотень, не связанный законами сохранения массы и энергии (у меня, увы, всего лишь ОН, но какие мои годы). И при всем при этом в полевых работах Злата Васильевна не участвует. Она консультант, она наш бессменный делопроизводитель, она… Короче, под воду с нами не ходит.

Отчего так сложилось, объясню как-нибудь потом – уже подошли девчонки с кофе, откуда-то из глубины отдела подтянулся Властимир, пора начинать планерку. Или кофепитие, как выражается ЛБ.

– Хуммель спит? – спросил я на всякий случай.

– Угу, – подтвердил Властимир.

И в самом деле, что еще делать Хуммелю на работе, как не спать? В этом его работа и состоит. Он хуанит девятнадцатой степени посвящения, и летом собирается в Мексику, за давно заслуженной двадцатой степенью…

– Пусть спит, – кивнул я. – Позже схожу к нему в сон, поставлю задачу. А пока начнем впятером.

Одно место за столом для совещаний пустовало, даже когда Хуммель не спал. Оптимальное число сотрудников для нашего отдела – семь, проверено на практике. Но по ряду причин два года назад мы остались вшестером. И все никак не можем подобрать седьмого коллегу – не так-то легко вписаться новому человеку в сложившийся и притершийся коллектив. Не-человеку тоже нелегко… В общем, несколько стажеров, претендовавших на вакантное место, ушли после окончания испытательного срока. Но мы не теряем надежду.

* * *

– Какие будут предложения? – спросил я.

Вводные слова уже были мной сказаны, обе версии «Не-Челюстей» – и урезанная, и оригинальная режиссерская, – просмотрены.

Первыми выступили со своими предложениями Ихти и Импи. Сестрички ничем не удивили, я давно привык, что все их предложения сугубо практические и лежат в области тактики. Стратегия – не их сильная сторона. Вот и сейчас они изрекали вполне здравые мысли о том, что надо создать группу быстрого реагирования на базе нашего отдела, держать ее в пятиминутной готовности, обеспечить транспортом, включая воздушный, – так, чтобы при следующем появлении акулы группа была переброшена в тот район как можно быстрее…

Вообще-то вертолет и без того выделяют ОСВОДу по первому требованию. Но порой не сразу – вертолетчики обслуживают другие подразделения Института тоже, иногда приходится ждать своей очереди от часа до суток, как получится. Ихти предложила: пусть хотя бы «Еврокоптер» будет закреплен только за нами, на чужие задания не отвлекается. Пусть стоит на площадке заправленный, готовый к взлету, с оформленным полетным листом.

Импи (она из их парочки более наблюдательная) отметила тот факт, что каждое следующее появление хищницы случалось выше по течению Невы. Значит, весьма вероятно, что акула покинет по реке пределы города, а то и заплывет в Ладогу. Надо выходить на начальство с предложением о создании разведывательных групп, мониторящих водную поверхность, в тех краях не будет гуляющих по берегам ротозеев, звонящих в МЧС…

Все звучало здраво и логично. Но…

«Девочки готовы ловить и хватать, даже не задумавшись, с чем мы имеем дело и откуда оно здесь взялось…» – телепатировала мне Злата Васильевна. Телепат она сильнейший (может незаметно читать чужие мысли, а свои надежно экранировать, равно как телепатограммы), однако, увы, с крайне ограниченным радиусом действия, – десяток шагов, не более.

«Зато ловить и хватать у них получается неплохо… – мысленно ответил я, вступившись за сестричек. – К тому же они сейчас не совсем в форме, сами знаете…»

Я искоса взглянул на Злату Васильевну – она сидела, невозмутимо помешивая ложечкой чай в стакане, ничем не выдавая, что ведет со мной приватную беседу. Злата Васильевна, единственная в отделе, кофе не пьет. Она фанатка чая, ценитель и дегустатор тончайших оттенков чайного вкуса и послевкусия…

Следующим, по старшинству, держал речь Властимир. На вид ему лет тридцать, он невысокий, кряжистый, с короткими руками и ногами. Любую проблему обдумывает основательно, со всех сторон, и не бывало случая, чтобы он что-то забыл или упустил из виду. А еще он лучше всех в ОСВОДе разбирается в компьютерных технологиях, а в качестве хобби играет в шахматы – в течение последних пяти лет Властимир бессменный чемпион Института, а сильных шахматистов здесь хватает.

– Как я понимаю, есть три варианта появления акулы в городе, – неторопливо и веско говорил Властимир. – Либо это хищница, так сказать природная, попавшая в Неву естественным путем. Такие случаи бывали, и почему бы не произойти еще одному. При этом варианте план действий, предложенный Ихти и Импи, представляется мне вполне разумным и достаточным. Второй вариант: кто-то акулу сюда притащил целенаправленно, преследуя какие-то свои цели. Тогда придется копать глубже, искать причину, а не только бороться со следствиями… Третий вариант: акула-оборотень. Спонтанная инициация, что маловероятно, или же умышленная, и тогда опять-таки придется копать вглубь: кто и зачем это сделал.

Употребив слово «маловероятно», Властимир поскромничал. Практически невероятно – так вернее. Вероятность спонтанной инициации исчисляется числом, состоящим из длинной-длинной цепочки нулей после запятой и сиротливой единички в конце.

– Предлагаю для начала поработать с последней видеозаписью, – начал закруглять свою речь Властимир. – Почистить ее компьютерным способом и точно определить вид акулы. Может, она встречается лишь в Тихом океане или никогда не заплывает в пресные воды, тогда первый вариант отпадет, и можно будет сосредоточиться на двух оставшихся. Я попробую поколдовать над файлом. Хорошо бы, кстати, получить запись со второй экшен-камеры. Возможно, на ней наша красавица видна более четко. У меня всё.

– Что скажете, Злата Васильевна?

– Скажу, что все предыдущие случаи появления в городе акул происходили до завершения постройки Кольца.

– Та-ак… – задумчиво протянул я. – Вы хотите сказать, что Кольцо для этих хищниц непреодолимо?

– И для них тоже… – обтекаемо ответила Злата Васильевна.

Я почувствовал, что разговор уходит за пределы компетенции – и моей, и всего отдела. Главные противники Кольца, до сих пор не смирившиеся с его созданием, – служители Азатота. А отношения с ними – это высшая политика, туда нам лезть не по чину…

– Если в Кольце появилась брешь или лазейка, то она должна быть где-то на Дамбе? – уточнил Властимир.

– Скорее всего, – подтвердила Злата Васильевна. – Вероятность того, что акула попала к нам из Белого моря, через Онегу и Ладогу, ничтожна. Не проплыла бы такой долгий путь, никем не замеченная.

– И эта лазейка… – начал было Властимир, но я перебил:

– Этим я займусь сам. Съезжу в Константиновский форт, узнаю, не случалось ли каких-то нештатных ситуаций.

«Если ЛБ даст добро на такую поездку, – добавил я мысленно. – Высшая политика, будь она неладна…»

– А Хуммель пусть проведет разведку в Мирах, – мягко посоветовала Злата Васильевна. – Если акула – посланец кого-то из Древних, то следы открытого для нее прохода должны еще остаться.

– Как-то мелко для Древних, – усомнилась Импи. – Заколбасить сюда акулу, чтобы та отчекрыжила ногу туристу? Не смешите мои тапочки…

Злата Васильевна едва заметно поморщилась, ее отнюдь не приводит в восторг употребляемая сестричками лексика.

Я тоже не верил в происки Древних… Ни в данном конкретном случае, ни вообще. Но в квартальном отчете отдела этот пункт будет ласкать взор начальства. А позже пригодится на профаттестации.

– Мелко или не мелко, но пусть Хуммель проверит, – решил я. – Еще предложения есть? Нет? Тогда, Злата Васильевна, оформите все, что мы тут наговорили, в виде плана оперативных мероприятий.

Все делопроизводство в ОСВОДе лежит на плечах Златы Васильевны. Канцеляритом она владеет в совершенстве. Сегодня еще ладно, но иногда диву даешься, как наши бессвязные, а порой и бредовые мысли, высказанные на планерках, превращаются ее трудами в чеканные, комар носу не подточит, формулировки документов.

А я чуть позже внесу в план еще пару пунктов, пришедших в голову, но не озвученных перед сотрудниками отдела…

* * *

Едва планерка закончилась, позвонила с докладом Дана – все в порядке, дети разбужены, вымыты, накормлены, смотрят мультфильмы и ждут Наташу с Ларой.

Хоть что-то сегодня идет по плану… В моих же планах на сегодняшнее утро числился визит в нашу столовую и не очень приятный разговор с ее директором Мишкунцом. Вместо этого я отправился к Хуммелю – до научного совета оставалось полчаса, а мне еще изрядно шагать в зал для совещаний.

Кабинет Хуммеля напоминал не спальню, как можно было ожидать, исходя из рода его деятельности, – скорее небольшую больничную палату. Трехсекционная медицинская кровать, рядом с ней штатив для капельниц, два шкафа со стеклянными стенками, набитых шприцами и всевозможными аптечными банками-склянками.

Но сейчас владелец всей этой больничной мишуры дрых не на кровати, а полулежа в большом кресле, и к вене на его руке не тянулась прозрачная трубочка капельницы. Значит, сон не медикаментозный, естественный.

Я поздоровался.

– Привет, – ответил Хуммель, не просыпаясь.

Он очень многое умеет делать, не просыпаясь: ходить и говорить, кушать и снимать в банкомате деньги, однажды даже в ЗАГСе сказал «да», а проснувшись – подал на развод…

Но к серьезным разговорам спящий Хуммель неспособен, слишком малая часть его мозга бодрствует. Надо или будить (что не рекомендуется), или самому отправляться в его сон (но и на этом пути могут поджидать весьма неприятные сюрпризы).

– Ты не что-нибудь экстремальное снишь? – подозрительно осведомился я. – У меня после огненных демонов гаитянского ада, куда угодил твоими стараниями, две недели фантомные боли от ожогов не проходили.

– Не бойся, исключительно мирное сновидение. Умиротворяющее и в то же время бодрящее. Заходи.

Он протянул обе руки ладонями вверх, я положил на них свои ладони, почувствовав легчайшие электростатические разрядики – примерно такие ощущаются, когда снимаешь полусинтетический свитер, проносив его несколько часов.

Веки немедленно начали тяжелеть, глаза сами собой закрылись. Раньше мне требовалось несколько минут, чтобы оказаться во сне Хуммеля, теперь же все это происходит почти мгновенно. И я засыпаю стоя, уже без опасений, что оставленное без пригляда тело грохнется и расшибется, – сколько бы мы ни общались с Хуммелем в иллюзорном мире, в нашем пройдут доли секунды, и мои мышцы не успеют расслабиться.

…Ничего опасного в сновидении и впрямь не происходило. Синее, без единого облачка, небо, но солнце не жарит, температура самая комфортная. Пейзаж вокруг довольно однообразный: с трех сторон тянется равнина, заросшая высокими, мне по плечо, травянистыми растениями с листьями, собранными в зонтики. С четвертой – буквально в десятке шагов от меня – круто, почти отвесно, поднимается склон холма, поросший травой более привычного вида и размера. Но вопреки обыкновению тоненькие ее стебельки тянутся не вверх, а вниз – очевидно, выросли они слишком слабыми, неспособными противостоять гравитации.

Что творится в дальних окрестностях, я разглядеть не мог. Чем дальше от меня, тем растения становились выше, раскидистей, и через пару сотен шагов стояли уже мачтовыми соснами. Похоже, и я, и холм находились в зоне какой-то аномалии, где местная флора в полную силу расти не могла, а чуть дальше начиналась не то травяная тайга, не то травяные джунгли.

Персонажей в сновидении Хуммеля не наблюдалось от слова «вообще», даже самого творца здешнего мира я нигде не видел. Если он прилег подремать среди высоких стеблей, пойди найди его. Хуммель, он такой, и в собственном сновидении может решить вздремнуть… Любит это дело.

Решив, что никакой опасности нет, я немного поспешил. Запах от растительности шел резкий, терпкий, прямо-таки одуряющий… Казалось, он с каждым мгновением становится сильнее, и я старался дышать пореже и не слишком глубоко. Взаимосвязь астрального и реального тел – штука тонкая, и если первое из них чем-то надышится, ктулху знает, как это отразится на втором…

Ко всему прочему здесь имелась сейсмоактивность – почва ощутимо содрогнулась под ногами, но парой слабых толчков все и ограничилось. Не страшно, переживу… Нет ни зданий, способных похоронить под обломками, ни гор, готовых похоронить под лавиной. Однако хотелось бы наконец встретиться с автором этой безлюдной пасторали.

– Ху-у-у-умме-э-э-эль! – проорал я во всю мощь астральных легких.

– Да здесь я, что вопишь… – отозвался голос Хуммеля, какой-то странный и искаженный.

Он показался из-за изгиба холма. Выглядело астральное альтер эго Хуммеля молодцевато: плечи стали шире, животик исчез. Лицо, возможно, тоже помолодело и чисто выбрито, но я об этом мог лишь строить предположения, – респиратор, натянутый нашим сновидцем, не позволял толком разглядеть его физиономию.

– Надевай скорее, – пробубнил он из-под своего намордника, протягивая мне второй аналогичный аксессуар. – Концентрация испарений ТГК в воздухе тут запредельная.

– Интересные дела… – пробормотал я, натягивая респиратор, и продолжил уже глухим бубнящим голосом:

– Я-то ладно, но как тебе может повредить твое собственное сновидение? Неужели не можешь превратить тетрагидрокан во что-нибудь более безобидное? В аромат лесных фиалок, например?

– Не могу… Дело в том, что мы сейчас не просто в сновидении… Это Истинный Мир.

– Простенький какой-то… – усомнился я. – Незатейливый. Без фантазии сделанный… Я бы такие Миры мог придумывать десять на дню, не особо перетруждаясь.

– Придумать любой дурак может, без обид… А вот попробуй сделать так, чтобы Мир работал, чтобы действительно отражал все мироздание во всех деталях и тонкостях и чтобы мироздание отражало его… Вот это задачка для мастера.

– Погоди, погоди… Так это не чужой Мир? Твой?

– Мой. – Даже респиратор не помешал расслышать в коротком слове Хуммеля безмерную гордость творца.

Тогда понятно… Сложные и изощренные Истинные Миры могут создавать космократические Силы, а могут и люди, но тогда их творит коллективное бессознательное целых народов (как недоброй памяти гаитянский ад). А сотворить пусть простенький, но работающий Мир в одиночку… Снимаю все претензии.

– Нечто вроде дипломной работы? – догадался я. – На двадцатую степень посвящения?

– Можно сказать и так.

– И как тут все устроено? Только объясни коротко, в двух словах…

– В центре Мира – там, где мы сейчас – постоянно спит Конопляный Медведь и видит очень сложный многослойный сон. Собственно, ему снится вся наша Вселенная во всей полноте и многообразии…

– Где?

– Что «где»?

– Берлога медведя где? Хочу взглянуть одним глазком на миродержца…

– Хм… Ты давно из-под воды? Что-то притормаживаешь… Вообще-то ты на Медведя уже смотришь. И не одним, а двумя глазами.

Не понял… А потом понял.

– Ох… Ничего себе топтыгин…

Я задумчиво рассматривал то, что до сего момента считал травянистым холмом. Была бы шерсть не зеленой, а бурой, сообразил бы раньше.

Но толком рассмотреть ничего не удавалось – слишком близко. А подальше не отойти, высокие стебли заслонят весь вид на исполинского медведя. Чтобы полностью насладиться зрелищем спящего супермишки, нужен вертолет, или аэростат, или способность к левитации.

Почва вновь содрогнулась.

– А ты не можешь как-то справиться с землетрясениями? Как бы не разбудили они косолапого…

– Нельзя, – покачал головой Хуммель. – Это имманентная характеристика Мира. Тектонических процессов тут нет – Зеленый Крот подкапывает основы мироздания на нижнем уровне, и будет подкапывать вечно…

«А когда вечность закончится, состоится Рагнарек или что-то в этом роде…» – мысленно закончил я. Экзаменационной комиссии, или кто там будет оценивать творение Хуммеля, стоило бы поднять вопрос о плагиате… Заменил Мировое Древо на конопляные джунгли, но суть-то та же…

Впрочем, оставим хуанитам их проблемы. У ОСВОДа и своих хватает… И я, отпустив Миру и его создателю несколько комплиментов, перешел к сути дела.

– Ого… – сказал Хуммель, выслушав меня. – Это называется найти иголку в стоге сена… Древние ведь не сидят кучей в одном месте, они после изгнания шатаются по Мирам, причем поодиночке.

– Алгоритм поиска иглы в стоге придумать не так уж сложно, – парировал я. – Сжечь, например, стог и пройтись по пеплу сильным магнитом, – и вот она, твоя иголочка.

– Ну-ну… Только для шитья она едва ли будет пригодна… – гнул свое сонный упрямец. – Ты представляешь объем работы? Отследить перемещения каждого за последнее время, исследовать оставшиеся на пути следы проходов, а их наверняка будет немало… А если они обнаружат слежку? Ты хорошо обдумал последствия?

Я последствия не обдумывал и задачу ставил Хуммелю исключительно для галочки в отчете. Но подчиненному о том знать ни к чему, и я уверенно заявил:

– Не бери в голову… Слишком разный масштаб – ты бы обнаружил выслеживающего тебя муравья? Обратил бы на него внимание?

– Все равно возни на многие недели астрального времени… – не сдавался Хуммель.

– Начни с Дагона и Атаргатис, – посоветовал я. – Выбор акулы прямо указывает на кого-то из этой парочки…

– Думаешь, только ты это понимаешь? Использовать для отвода глаз обитателя чужой стихии – довольно логичный ход, тебе не кажется?

– Не усложняй. Они чужды нашей логике. И не нуждаются в том, чтобы отводить нам глаза.

– Ну ладно… – нехотя согласился Хуммель. – Попробую просканировать доступные Миры, может, что-то и зацеплю… Ладно, пора прощаться, мне тут надо кое-что подтянуть, закончить с одной проблемкой…

Вокруг чуточку потемнело… Я поднял взгляд, уверенный, что на солнце наползло облако – должны же здесь пролетать облака, и даже дождевые тучи, не то вся зелень загнется без полива…

Но над нами проплывало не облачко. И не туча.

– Ну и пташка… – восхитился я. – Надеюсь, она не имеет обыкновения гадить в полете на головы?

Законы реальной физики и реальной аэродинамики не позволяют летать птицам, весящим даже центнеры, а здесь счет шел на многие тонны. На знаю уж, что поддерживало в небе крылатое творение Хуммеля, размерами превышающее широкофезюляжный лайнер. Разве что поднимающиеся вверх густые испарения ТГК.

– Зеленый Гусь… – сказал Хуммель раздраженно. – Никак не стабилизировать его на верхнем уровне… Ты ступай, Дарк. В смысле, просыпайся. Я займусь Древними, но сейчас немного не до…

Мегагусь издал зычный крик, заглушивший окончание фразы. Акустический удар был еще тот… И не только акустический – высокие стебли гнулись, как при шквальном ветре, по холму, вернее, по боку медведя прошла крупная дрожь, вызвав новые содрогания почвы… Да, Мир действительно недотянут… Сырой, недоработанный.

Хуммель что-то выкрикнул – но я лишь увидел, как дергается его челюсть под респиратором, – и резким движением руки буквально вышвырнул меня из сновидения.

– Не слишком-то вежливо… – сказал я спящему Хуммелю, открыв глаза в нашей реальности.

– Глупо обижаться на случившееся во сне, – выдал спящий свою стандартную отмазку.