Читать книгу Великая степь - Виктор Точинов - Страница 24

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Отключение
IV. Водяной Верблюд
5.

Оглавление

Водяной Верблюд плыл. Он был живым – и одновременно был мертвым.

В той части, что оставалась мертва – в зловеще-пустых коридорах тускло мерцало аварийное освещение. И в жилых отсеках, и на боевых постах, и в лабораториях – таких же зловещих и таких же пустых – столь же мертвенно светили аварийные лампы странного вида – похожие на крупных улиток с хитро закрученной раковиной.

Улитки казались живыми – погасшие медленно уползали к утилизационным отверстиям, на смену им приползали новые – но лишь казались. Здесь все было мертвым и ничего не было живым.

Улитки светили – и могли (при разумном расходе топлива для реактора) светить еще пару-тройку миллионов лет – не освещая никого. Никого живого. И – никого мертвого. Системы утилизации давно освободили коридоры и каюты от мертвецов – те не обиделись, при жизни они тоже не относились с почтением к трупам, считая покинутое духом тело падалью, хотя и пригодной для использования.

Лишь одно место – ходовая рубка – освещалось нормально. И только там сидел во вращающемся кресле человек.

Почти сидел – скорее, полулежал, руки и голова бессильно упали на нечто, отдаленно напоминающее панель управления – но имевшее вместо клавиш, тумблеров и индикаторов лишь ряды многочисленных отверстий. Некоторые из них светились – неярко, разными цветами. Отверстия не имели никаких надписей – и не обозначались каким-либо иным способом.

Человек был тоже “почти” – иссохшая мумия, система утилизации среди штатного оборудования рубки не числилась. Мертвец казался весьма похож на человека – две руки, две ноги, одна голова… А такие мелочи, как третий фасеточный глаз над переносицей и количество длинных паучьих пальцев (имелось их по восемь на каждой кисти) – это не главное. Разные почти люди встречаются в иных краях и временах…

На полу валялся сенсорный шлем – свалившийся с вытянутой, шишкообразной головы мертвеца – тоже вытянутый, шишкообразный. Устилавшие внутреннюю поверхность шлема длинные ворсинки электродов шевелились, как живые… Они и были отчасти живые – через них шла обычно связь между живой и не-живой частями Верблюда. Управление. Мог Водяной Верблюд двигаться и на некоем аналоге автопилота – и двигаться гораздо осмысленнее и целенаправленнее нынешних своих многовековых шатаний… А при отсутствии цели и приказа на ее достижение – Верблюду полагалось лечь на дно в глубоком месте и экономить энергию. Ждать указаний.

Но случилась беда.

Беда случилась в неудачный момент (а бывают ли удачные – для беды?) – когда аналог автопилота получал аналог новой программы… Когда ручное (в смысле – сенсорное) управление отсоединялось от бесчисленных живых и не-живых систем Верблюда – и не отсоединилось до конца. Когда автопилот брал на себя функции управления – и завис на середине процесса… Обрывки старой программы автопилота сталкивались с фрагментами новой, порой противоречащими. Устройства и механизмы включались и отключались бессистемно и тупо, живые органы порой получали отменяющую команду, не успев исполнить предыдущую.

Верблюд то бесцельно болтался по поверхности, то на долгие месяцы опускался в глубины. Неуклюже выползал на берег, чтобы тут же плюхнуться обратно. Включал и выключал свои тридцать с лишним органов чувств. Они, эти органы, – не только и не просто исследовали окружающий мир… Иные из них, работавшие по принципу “сигнал-отклик” и включенные на полную мощность, – мир активно меняли.

…Компенсаторы качки в рубке отключились. Совсем недавно – чтобы включиться через секунду или вообще никогда. Верблюд рыскал, часто и бесцельно меняя курс. Качало. Голова мумии перекатывалась по пульту – слегка. Казалось, мертвец осматривает рубку – и недоволен увиденным. Шлем катался по полу. Ворсинки шевелились активнее, чем обычно. Порой касались друг друга – тогда между ними проскакивали фиолетовые искорки. И при одном касании-искрении произошло…

Умей Водяной Верблюд думать – решил бы, что произошло чудо. Он снова уловил управляющий сенсорный сигнал – слабый, очень слабый – но четкий и недвусмысленный. Это действительно казалось чудом – но Верблюд не умел думать, и не изумился, и не возликовал. Просто стал исполнять. Исполнять сигнал, сразу отменивший болтающиеся в автопилоте обрывки полустертых программ.

Водяной Верблюд поплыл уверенно и целенаправленно.

Впервые за много веков – целенаправленно.

Великая степь

Подняться наверх