Читать книгу Что было, то было - Виктор Трынкин - Страница 8

Робко вздрагивали розовые огоньки от папирос капитана и старшего лейтенанта, подчеркивая темень ночи, плотно накрывшую округу. Кажется, она застыла в своей массе, ожидая прихода спасительного серенького утра, которое всё не приходит. Да и никто не торопит это утро. Добродееву и Родионову есть, о чем поговорить, поразмышлять, окунуться в прошлое – вспомнить довоенную жизнь. Не знали они, что это была трудная и обыкновенная радость. А узнали они об этом только тогда, когда фашист пришел в их дом. Долго будет помнить их поколение кровь и трупы на полях.

– Из всех ошибок в мире, самая большая ошибка – это война.– Добродеев плюнул на окурок, погасив его.– Нет, война не для меня. – В его голосе прозвучали твердые нотки. Капитан замолчал. Молчал и Родионов, и, погасив свою папироску, он понимающе вздохнул.

– Но ты, Паша, в ней участвуешь.

– Да. Поневоле…

Конечно, кому не хочется мирной и счастливой жизни?! Но чумные силы ломают эту жизнь, ломают людские судьбы, рубят под корень всё, что наработало человечество за сотни лет, покушаются на самое святое – человеческую жизнь.

– Ладно, Паша, – Родионов с надеждой улыбнулся в темноте. – Кончится война, вернемся в свое «Заозёрное» – заживём. – От такой сладкой мечты старший лейтенант даже зажмурился.

А у капитана комок подкатил к горлу. Не хотелось говорить своему агроному страшную весть. Но что поделаешь, ее не утаишь. Всё равно узнает:

– А «Заозёрное» наше, Федя, немцы сожгли под корень. Это я сам видел.

– Как?! – у Федора перехватило дыхание.

– Одни печные трубы остались, небо подпирать.

– Вот это да. А ты молчишь. – У Федора сердце болезненно сжалось. – И живых нет?

– Народ, наверно, размотало по соседям. У меня времени не было, чтобы узнать.

– Как же мои там? Я думал: освободили, а писем нет.

– Надо надеяться. Подожди, Федя. Придут тебе письма.

– Там ведь мать и бабушка. Ты же знаешь.

– Дай Бог, чтобы они остались живы.

Федор с горечью произнес:

– Вот за это мы и воюем, Паша.

– Да. Они должны ответить.

В темноте ночи послышался неясный шорох, и прямо перед военными появился мужичок в замызганной стеганке. Он прищурился, чтобы лучше разглядеть:

– Здрасте вам, начальники дорогие!

Бойцы оторопели. Родионов с нескрываемым удивлением хохотнул:

– Вот те на! Откуда ты взялся?

– Как откуда? – Старик подтянул стеганку, подпоясанную солдатским ремнем. – Я на своей земле.

– Ночью нечего болтаться по деревне, – строго сказал Родионов.

– Так-днем-то вовсе нельзя – неприятель заметит. У нас и общее собрание ночью было. Еще до вашего штурма. В поле, во-он под теми скирдами.

Добродеев и Родионов неодобрительно переглянулись.

– Какое собрание?

– Колхозное. Правление выбирали. Мужиков-то в деревне не осталось.

Родионов растерянно улыбнулся.

– Ну ты даёшь! Где же он, ваш колхоз-то?

–Ну как где, – сердито произнёс старик, – вот в этой деревне, Соколово. – Тихонько крикнул в кусты: – Ульяна! Иди-ка сюда, чего спряталась. Это свои.

Из темноты появилась девушка, как сказочное видение. Она робко смотрела большими глазами на командиров. Из-под косынки выбились белокурые пряди. Застенчивая полуулыбка была на ее лице. И мрак ночи словно раздвинулся – стало светлее. Родионов еще больше удивился:

– Ты смотри, комбат, что делается на передовой.

– Это для вас передовая. – Старик хитровато прищурился. – А для нас – тыл. – Опять с молодецким видом поправил стеганку. – Меня зовут Харитон Акимыч. А это, – старик посерьезнел и придал голосу убедительности, – вот это наш член правления, Ульяна Сорокина. А в председатели, стало быть, обратили меня.

Добродеев неодобрительно посмотрел на обоих:

– Вам жизни своей не жалко? Здесь же передовая… Стреляют. Харитон Акимыч аккуратно вытер рот ладошкой:

– Это наша земля. – Сказал, как отрезал.

– Ну хорошо, что вы хотите? – суха бросил комбат.

Ульяна с пристальным вниманием глянула на Добродеева.

– У нас к вам разговор есть, – упрямо сказала член правления. И уже мягче добавила: – Вернее – просьба.

Оба командира вопросительно посмотрели на пришельцев.

– Ну чего-здесь-то? Пошли в дом, – скомандовал Родионов.