Читать книгу Никогда - Виктор Улин - Страница 8

Семестр подкатился к концу незаметно.

Дерево за окном давно облетело, под ним белели сугробы, на ветках искрился снег.

Снег лежал везде и каждое утро Кирилл невесело думал о том, как идти на остановку маршрутки в старых зимних сапогах – внутри истертых до кожи и прохудившихся около подошвы снаружи.

У него, конечно, имелись деньги.

Мать с отцом регулярно переводили на съем жилья, почти всё – остающееся от реальной платы за комнату – оставалось лежать на карте.

О том, что основная часть аренды отдается натурально, родители не знали. Они были людьми ненынешнего склада, не поняли бы ничего и расстроились.

Юрка яростно копил на машину, Кирилл намеревался эти деньги потом отдать. Хотя когда наступит «потом» и как объяснить сальдо, он еще не думал.

Во всяком случае, сейчас он мог купить новые сапоги – причем не какой-нибудь «Юничел», а немецкие с термоподошвой.

Но до этого не доходили руки.

Если утро обещало вечер, Кирилл предвкушал, как будет осязать тяжелую грудь Тамары Федоровны.

А если плата была отдана накануне, то загадывал, попросит ли Юрка заменить.

Последнее случалось часто.

Друг пустился во все тяжкие, уже не делился достижениями, а просто пропадал – то из академии среди дня, то вечером.

Относительно подвернутых ног, вывихнутых рук и прочих серьезных травм Кирилл больше не врал, потому что хозяйка ни о чем не спрашивала, принимала молча и не скрывала удовольствия.

-–

– Начинаю новую жизнь, – сообщил Юрка, разглядывая себя в оконное стекло, за которым медленно клубился снег. – Если ты не против, конечно.

– С чего мне быть против? – Кирилл пожал плечами. – Сегодня мой день.

– С того, что не перетрудиться бы тебе. С завтрашнего все дни – твои. Ну, то есть, уже с сегодняшнего.

– Напугал ежа голой жопой, – он усмехнулся. – И вообще что ты опять пиздишь с утра спозаранку?

– Я не пизжу… не пиздю… Я отсюда сруливаю.

– «Сними с руля!» – «Я не сруль, я Чебурашка!» – процитировал Кирилл.

– Тебе все смешно, а я серьезно. Сейчас беру сумон с пожитками, из академии сюда не вернусь.

– Не вернешься?

– Нет.

Ответ прозвучал очень твердо.

– И куда же ты? с пожитками?

– Пока к Юльке.

– К этой… ГМУшнице на синем педике?

– На желтом «пежике», – поправил Юрка, не приняв шутки. – Ну да, к ней, на Ново-Мостовую.

– И тебя консьерж пустит к лифту с кожаным диваном? – Кирилл язвительно покривился. – Я думаю, начистит тебе ебальник и сдаст в полицию.

Этот элитный дом на полузакрытой улице нехорошо запал в душу, ему хотелось язвить и язвить.

– Не начистит и не сдаст, – Юрка даже не улыбнулся. – Я не на поёбку иду, а жить.

– Жить?

– Ну да.

– А если серьезно, Юрец, – Кирилл вздохнул. – Провинциальный парень нашел в сожительницы городскую куколку? Как тебе это удалось?

– Да если серьезно, Кирка, пока еще никак не удалось. Просто у нее родаки упороли на Крит.

– Может, на Кипр?

– Может, и на Кипр. А может, в Таиланд, мне это все однохуйственно, главное, что уехали, на две недели, сначала рождество встречать, потом новый год, не пойму, что эта богатая пидарасня нашла в этом празднике…

Юрка сел на кровать, разгладил щеки кулаками.

–…Так или иначе, две недели проживем у нее.

– И будете трахаться, как хорьки в ванне, – догадался Кирилл.

– Не без этого. То есть как раз с этого начнем… и продолжим.

– Я за тебя рад, – искренне сказал он. – Но…

Друг молчал, глядел выжидающе, точно одобрение для него что-то значило.

–…Но две недели – это не вся жизнь. И даже не ее половина. И даже не год, за который Луна может упасть на Землю и все накроется общей для всех пиздой.

– Не упадет, – Юрка вздохнул. – Если до сих пор не упала, то почему нам должно повезти?

– О чем я и говорю. Две недели просвистят, как японский экспресс на магнитном ходу. И что будешь делать дальше?

По коридору мимо закрытой двери прошла Тамара Федоровна.

Раньше она ходила точно так же, только носила бесшумные тапочки.

В последние времена надела домашние туфли на каблучках, стучала отчетливо, и Кириллово сердце непонятно замирало.

– Дальше? Дальше…

Встав с кровати, Юрка подошел к окну, выглянул наружу, потом сел на подоконник.

Он казался еще более худым, чем всегда.

–…Ты думаешь, я об этом не думал? Думаешь, я такой дурак?

– Ты далеко не дурак, – возразил Кирилл. – Ты ебливец, но не дурак. Думаешь, я стал бы дружить с дураком и жить с ним второй год вместе?

– Не думаю. Так вот, я уже прикинул. Есть два варианта. Первый и самый вероятный. За две недели мы остопиздеем друг другу до такой степени, что разбежимся.

– И что тогда? Вернешься ко мне?

– Нет, к тебе точно не вернусь, – Юрка покачал головой. – То есть не к тебе, а к этой корове. Ее пипирить за восемь тысяч в месяц больше не могу.

– Будешь искать другую квартиру?

– Да на самом деле уже нашел. Димка из финансистов, по ходу, останется без соседа, у другана девять незачетов и полный недопуск. Причем учится на бюджете, его выпизднут со свистом. На второй семестр есть где жить, а там война план покажет.

– Да уж, покажет, – согласился Кирилл, напряженно вслушиваясь с затихшие шаги Тамары Федоровны. – Ну а второй вариант?

– Второй жениться на Юльке. Сделать все, что угодно, но остаться в городе.

– Даже так? На тебя непохоже. Мне казалось, тебе все равно где жить, ты еще не оттрахал свою роту.

– На самом деле оттрахал уже полк…

Юрка попытался сказать хвастливо, но получилось жалобно.

–…Не в этом дело.

– А в чем?

Кирилл задал вопрос не другу, а себе.

В последнее время в его жизни кипели не в меру бурные процессы и непонятен был итог.

– В том, что мы с тобой, конечно, щеглы, но тут я кое-что понял.

– И что ты понял, хуй на ножках? – уточнил Кирилл веселым голосом, хотя внутри было невесело.

Тамара Федоровна прошла мимо их двери, в сердце что-то толкнулось.

– Понял, что за все надо платить. За то, чтобы уменьшить квартплату, надо ебать старую корову; за то, чтобы не возвращаться в деревню, надо ублажить городскую девчонку до самого страшного матерного ругательства.

– До какого? – спросил он машинально.

– До небоскреба.

– А при чем тут… небоскреб?

– При том, что он фундаментальный, многоэтажный и есть слово «ёб».

Юрка повернулся, как уж на сковородке, выглянул в окно.

– Она что, все еще ходит в капроновых колготках? – усмехнулся Кирилл.

– Нет, в джинсах… Кто ходит в колготках, ты о ком вообще?

– О девчонке с татуированными ляжками, а ты кого ты там высматриваешь?

– Пошел ты нахуй с ляжками и без ляжек! – махнув рукой, Юрка снова сел лицом к нему. – Юльку я жду, Юльку!

– Она к тебе придет? Сюда?!

– Приедет аз мной. Я что, похож на дурака, который потащит сумку с барахлом на себе в академию?

– Ну ты хорошо устроился!

– А кто спорит… Вместе, кстати, поедем, в «пежике» места хватит.

Задумавшись о чем-то, друг помолчал.

– В общем, я решил, узлом завяжусь, но Юлька захочет за меня замуж. Две недели буду по ресторанам водить, чтобы не подумала, что я нищий.

– Откуда у тебя деньги на рестораны? Хотя бы на один?

– От верблюда. Я весь семестр на машину откладывал!

– И что? ради своей ГМУшной Юльки спустишь все, что копил?!

– Как ты еще осенью говорил, на наши деньги купишь только помойку на колесах. А если я женюсь на Юльке… ты знаешь, кто у нее отец?

– Откуда мне знать? – Кирилл от души засмеялся.

– Я тоже не знаю. Но узнаю и не пожалею.

– Узнаешь? Ты так уверен? Серьезный человек подарил дочери желтый «Пежик» для того, чтобы она вышла замуж за удрота из деревни Новое Сиралово?

– А куда он денется, – спокойно возразил Юрка. – За две недели я заделаю ей ребенка, и тогда уже обратной дороги нет.

– Юрка, у тебя башню снесло, – он покачал головой. – В девятнадцать лет становиться отцом?

– Не снесло. Лучше в девятнадцать стать отцом на Ново-Мостовой, чем в двадцать девять оставаться холостым парнем, как ты сказал, в нашей Сираловке.

Кирилл не ответил.

Под окном раздался затейливый сигнал клаксона.

– Юленция приехала, – Юрка счастливо просиял. – Одевайся, поедем в академию.

– А почему бы и нет, – ответил Кирилл и добавил: – Мать твою ёб.

-–

– Твой Мефодий оставил тебя одного, – сказала Тамара Федоровна, зайдя вечером на кухню, где он в одиночестве хрустел чипсами.

– Какой… Мефодий? – изумленно переспросил Кирилл.

– Да никакой. Просто если ты Кирилл, то твой лучший друг – Мефодий.

Хозяйка засмеялась серебристым девчоночьим смехом, подошла сзади, склонилась, обжала ему голову грудью, горячей сквозь черное платье.

Оно сменило цветастое и казалось еще более выразительным.

– Тамара Федоровна, понятия не имею, о чем вы говорите, – сказал он.

– Кирилл и Мефодий – два брата, создатели славянской письменности, равноапостольные святые, – пояснила Тамара Федоровна. – Ты не поверишь, но я успела поработать на компьютере. Так вот, начальник нашей базы матерился и говорил, что этих двух он связал бы за бороды и отправил в ад за то, что весь мир пишет латинскими буквами, а у нас кириллица и всё всё время виснет.

Хозяйка вздохнула.

– Да неважно все это. Я хотела сказать, что твой Мефодий Юра ушел и ты, Кирилл, остался один.

– Один, – подтвердил он. – И что?

Тамара Федоровна молчала.

– Теперь вы возьмете второго жильца?

На кухне повисло молчание.

Чипсы лежали на тарелке, пахли беконом с перцем и им было все равно, потому что они была сделаны из сои.

– Нет.

Голос женщины прозвучал странно.

– Ты ведь обо мне ничего не знаешь, Кирюша.

– Не знаю, – подтвердил он.

– Я тоже когда-то была молодая и тоже чему-то радовалась и на что-то надеялась, была замужем…

Тамара Федоровна отошла, встала по другую сторону, провела руками по бокам.

Она была немолода, но хороша.

– В общем, не хочу распространяться.

Чтобы не отвечать, Кирилл взял с тарелки чипс – серо-желтый кружок с темными бороздками.

Хруст наполнил галактику.

– Я старая, но еще живая. Я давно живу, как живу. Но ты, Кирилл…

Хозяйка перевела дыхание.

Ей было трудно говорить.

– Ты – это ты. Я даже не ожидала, что так может быть.