Читать книгу Отель «Калифорния» - Виктор Улин - Страница 5

– Теперь ждем, – сказал Громов. – Мы все сделали правильно. Спасибо, что помогли.

Женщина молчала. Она все еще пребывала в ступоре.

– Да, вот еще! – спохватился он. – У вас есть страховка?

– Автогражданка? Есть, конечно, как без нее.

– Я о другом. КАСКО есть?

– А, это… Есть, муж оформил сразу, как купили, в этом разбирался, он у меня юрист… – она сделала паузу. – Был. Потом я три года возобновляла, в одной и той же страховой компании, он говорил, что лучшая из всех. Но никогда не пользовалась, еще ничего не случалось. Вообще ни разу не попадала в аварию.

– Все на свете когда-нибудь случается в первый раз… Полис при себе?

– Нет, лежит дома.

– В Москве, – утвердительно спросил Громов.

– В Москве. Мне говорили, его возить не обязательно.

– Не обязательно, да, – он кивнул. – Но получив на руки протокол, вы должны как можно скорее заявить о страховом случае. Никто не знает, сколько времени займет ремонт, там много тонкостей, одна другой тоньше. Для заявления нужен номер полиса. Вы его, конечно, нигде не записывали – равно как и телефон компании на «восемь-восемьсот»?

– Нет, – женщина покачала головой, не обратив внимания на слова о времени ремонта. – И что мне делать?

– Вы можете кому-нибудь позвонить в Москву? Чтобы попали к вам домой, нашли полис и передали данные? Может, кто-то гуляет с вашей собакой, кормит вашу кошку, поливает ваши цветы, пока вы гостите в Казани?

– Не надо никому попадать. В Казани младшая дочь. Старшая разведена и живет со мной. Собаки нет, я сама хуже собаки. А ее кошку скоро убью, потому что она, сука, мне на кровати все покрывало обос…

Она осеклась, махнула рукой.

– Извините, матерюсь… Это от нервов.

– Понятно. Я сам еле сдерживался, когда вынимал вас из машины.

– А как вы догадались, что в моем доме есть кошка? От меня что, пахнет?

– Пахнет от вас французскими духами, – Громов усмехнулся. – И дорогой норковой шубкой. А кошка… Не знаю, сказал просто так. У многих дома есть питомцы: кошки, собаки, младенцы… Но хорошо, что собаки у вас нет. От них вонь и шерсть.

Потянувшись к панели, он убавил температуру печки.

Вдвоем в машине было гораздо теплее, чем одному.

– Ну ладно, черт с ней с этой кошкой, может, сдохнет, пока я езжу, – заговорила женщина. – В общем, позвоню дочке, продиктует все, что надо. Только получится поздно, она работает на телевидении, у них придурков день это ночь, а ночь это день.

– Когда получится, тогда и получится, – он махнул рукой. – Менты приедут, составят протокол, оставят копию. Дальше уже неважно. Когда достучимся до вашей дочери, будем звонить в страховую.

– Вы что, будете ждать?

Она повернулась к нему всем корпусом, духами запахло еще сильнее.

– Вам делать нечего со мной возиться? Со столичной дурой? Вы куда едете? Тоже в Казань?

– Через Казань, потом дальше на восток. Тоже поздно выехал из Москвы, собирался ночевать. И какая разница, где: в Казани или в Нижнем? Раз уж так вышло.

Женщина выпрямилась в кресле.

Несмотря на нелегкую фигуру, она казалась стройной.

– На трассе все водители братья, – добавил он. – И, как говорилось в одном поучительном фильме советских времен, чужой беды не бывает. Сегодня не помог ты, завтра не помогут тебе. А насчет столичной дуры… Дураков хватает везде. Я однажды поругался с женой …

– А вы женаты? – перебила она.

– Конечно, а вы как думали? Дочери двадцать четыре года, замужем, живет отдельно, сыну двадцать два, холостой и при нас… В общем, поругался, сорвался по делу – тоже зимой под вечер. И вот, на «Р-314»…

– А что это за «Пэ»?

Разговор отдалился от ситуации. Но это казалось нормальным.

– Региональная трасса «Уфа-Оренбург»… Так вот, там есть богом забытое местечко Зирган, трасса раздваивается – не ответвляется, а идет в две стороны, как буква «игрек»… Справа перед развилкой стоит силосная башня, ее видно издалека, водители заранее ориентируются, что надо принять в сторону. Но в тот вечер мела метель, как сейчас, я эту башню проглядел, и… Так что все под богом ходим.

Громов замолчал.

Пурга усилилась, по кузову «Нексии» шуршали ледяные струи.

Снаружи опустилась полная темнота, пробиваемая встречными фарами. Габаритные огни гасли, как угольки, брошенные в снег.

Казалось, машины чудом разъезжаются в мельтешащем мраке.

Но водитель эвакуатора, которого должна была предложить дорожно-патрульная служба, знал свое дело и мог подцепить «Ситроен» в любых погодных условиях.

–…В шестьдесят девятом году я пошла в школу…

– Что-что? – он не успел вынырнуть из мыслей. – Какая школа?

– Обычная.

– Обычная! – механически повторил Громов.

– Ну да, обычная. Микрорайонная. Я пошла в проклятую школу, до которой жизнь казалась раем. И было мне семь лет.

– Семь?

– Ну да. В этом году мне исполнится сорок семь, а вы любуетесь моими коленками.

– Я не любуюсь вашими коленками, а возмущаюсь вашими колготками, когда мне прохладно в толстых брюках, – возразил он. – То есть нет, конечно, коленками вашими тоже любуюсь.

– Врете, как почти всегда? – невесело усмехнулась женщина.

– Почти всегда, да. Но сейчас не вру. А что касается сорока семи, так мне уже пятьдесят семь… То есть нет, запутался, пятьдесят три. Но еще живу. А в шестьдесят девятом мне было тринадцать. Как сейчас помню – «Бриллиантовая рука» в прокате и девушки… «Мини-бикини’69». Наверное, тоже видели?

– Тогда – нет. В шестьдесят девятом я таких фильмов еще не смотрела. Меня водили на всяких «Золушек».

– А я помню, потому что…

– Извините, – перебила она. – Я, должно быть, кажусь сумасшедшей. Я разбила машину, мы сидим неизвестно где на дороге, ночь дремучая и пурга, нас вот-вот заметет насмерть, неизвестно, когда приедут гаишники и что будет дальше. А я несу какой-то бред насчет своей школы, в которую пошла в прошлом веке.

– Извиняться не за что, – Громов покачал головой. – Вы еще не отошли от шока. И все не так плохо. Прежде всего, вы живы. И сейчас не ночь, а всего шесть часов с небольшим, в январе рано темнеет.

Женщина кивала после каждой его фразы – молча, как китайский болванчик.

– А насчет того, что будет дальше…

Мимо пронеслась попутная фура.

Льдинки вне зоны дворников вспыхнули желтыми алмазами под светом фар, машина вздрогнула, в лобовое стекло хлестнул снежный вихрь.

–…Дальше я подпишу протокол как свидетель происшествия. Менты подскажут приличный сервис в Нижнем…

– В чем нижнем? – перебила она.

– Ни в чем, в Нижнем Новгороде.

– А он близко?

– Незадолго до… – Громов запнулся. – …До встречи с вами я проехал указатель на Дзержинск. Предместья Нижнего начнутся километров через двадцать пять-тридцать.

– Вы так хорошо знаете эти места?

– Неплохо. А вы – нет?

– Я вообще ничего не знаю, даже не представляю, где мы находимся.

– И ничего не зная, отправились на ночь глядя по зимней трассе? – он усмехнулся. – Вы бесстрашная женщина.

– Не бесстрашная, а дурная. Выехала на кольцевую, свернула по стрелке на шоссе Энтузиастов, дальше ехала по главной, читала на щитах: «Казань столько-то километров».

– Ясно и в общем правильно. М7 размечена хорошо. Если бы не этот чертов камазист, так бы и доехали.

Громов помолчал.

«Ситроен», освещаемый нервными вспышками его аварийной сигнализации, медленно, но верно превращался в сугроб.

– Так что будет дальше? – напомнила женщина. – Когда составят протокол и подскажут сервис?

– Дальше дадут телефон местного эвакуаторщика. Отвезем вашу машину в сервис, там ей вправят колесо и вы поедете дальше в свою Казань.

– Вы сказали «отвезем», или я ослышалась?

По встречной полосе промчался джип с мощными фарами на крыше. Громов невольно зажмурился; сейчас было лучше стоять, чем ехать.

– Не ослышались. Вашу машину погрузят на эвакуатор, мы поедем следом.

– На вашей?!

– А на чьей же еще? Другой нет.

Женщина взглянула недоверчиво:

– Вы шутите? Мало того, что тут застряли, будете дальше со мной возиться?

– Признаюсь вам честно, – он вздохнул. – Я сказал насчет закона трассы, но на трассе я не один. Нашелся бы добрый самаритянин. Но раз я остановился, то еще один час до автосервиса уже некритичен.

– Из таких часов незаметно составляется жизнь.

– Так мы и говорим о жизни, – возразил Громов. – На самом деле я испугался не меньше вашего. Даже больше, потому что вы ничего не успели понять, а я знал, что будет, если машина пойдет волчком. Я не супергерой, у меня у самого руки дрожат. До Казани в таком состоянии ехать не стоит, надо переночевать в Нижнем. Так что в любом случае нам по пути.

– Да уж, по пути, – усмехнулась она. – Попала я тут на вашу голову.

– Ну, конечно, если вы хотите, на эвакуаторе можете ехать сами, в кабине места хватит. Но у вас есть достаточно наличных, чтобы расплатиться с эвакуаторщиком?

Вид этой женщины: норковая шубка, ноги в эластике, сапоги на каблуках для мраморных полов – и признание о лампочке минимального остатка топлива говорили о том, что вряд ли она готова к неожиданностям.

– Наличных не помню сколько, кажется, не очень много. Есть зарплатная карточка, там вроде бы достаточно. Я же говорю, сорвалась и поехала, заранее не готовилась.

– А как вы собирались заправляться? – спросил он.

– По бензиновой карточке.

– На трассе заправки разные, не на всякой могут принять московскую топливную карту.

– Вы знаете, я об этом как-то не думала, – растерянно ответила женщина. – И вообще, что мне теперь делать?

– Ничего не делать. Эвакуаторщик потребует наличные, я с ним за вас расплачусь. Потом отдадите, договоримся. А в сервисе я…

– В сервисе? Вы что, собрались ехать со мной в сервис?!

– А что мне остается делать? – Громов пожал плечами. – Сказав «А», попадаешь в мясорубку. Вы на себя смотрели со стороны? Да на вас написано, что вы богатая московская дамочка, сам бог велит взять с вас втрое больше положенного.

– За богатую дамочку спасибо, хотя это совсем не так.

– В общем, со слесарями разговаривать буду я. Не вдаваясь в подробности, типа моя машина, но оформлена на вас. Я в ценах слегка разбираюсь и не позволю ободрать вас, как липку.

– Спасибо, – сказала женщина. – Без бы я пропала.

– Я еще ничего для вас не сделал, – он махнул рукой. – Но скажите, почему вы вспомнили шестьдесят девятый год?

– Так они про него только что пели.

– Кто «они»?

– Да вот, – она кивнула в сторону магнитолы, где перебегали цифры текущего времени. – Тысячу лет прошло, а песня осталась. «Отель «Калифорния»», вы разве не слышите?

– Если честно, нет. Я люблю диски из «Романтик коллекшн», успокаивают на дороге. А что играют, что поют… Извините, в музыке понимаю мало, в английском еще меньше. Я родился в Белоруссии и учил немецкий как язык ближайшего врага.

– Так вы белорус?

– Я никто. Просто так получилось.

Он вздохнул.

– По специальности я компьютерщик, там без английского, конечно, никуда. Но уровень «ретёрн ту дифолт сеттингс», на слух не воспринимаю. А вы филолог?

– Нет, не филолог. Училась в английской школе, хотя язык мне вообще никаким краем не нужен.

– Но все-таки, что они там поют?

– Да ничего особенного. Что виски у них в отеле нет с шестьдесят девятого года. Очень четко проговаривают «nineteen sixty nine».

– Тогда понятно.

Громов выглянул наружу.

Машины продолжали ехать в обе стороны, нигде не виднелось красно-синей мигалки. ДПС задерживалась, что было естественно в такую погоду.

– А вы думаете, что сейчас все получится так просто?

Женщина повернулась к нему, смотрела печально.

У нее был очень измученный вид.

– Уверен, – ответил он. – Отвезем вашу машину в сервис, там починят и вы поедете дальше.

Громов знал, что ничего простого в подобных ситуациях не бывает.

Но все, что случилось, уже случилось.

Ничего нельзя было переиграть.

Оставалось лишь действовать по правилам.

– У вас все будет хорошо. Поставить эту песню сначала?

– Если можно… Я очень ее люблю.

Взглянув на Громова, она мелодично пропела:

«Welcome to the Hotel California…»

Улыбка расцвела на бледном лице.

– «Such a lovely place,

Such a lovely place,

Such a lovely place…»