Читать книгу Девушка, не ставшая третьей. Спустя 40 лет - Виктор Улин - Страница 4

Стоял август тысяча девятьсот восемьдесят третьего.

Почти год как умер Брежнев, в стране поползли изменения.

Я учился в Ленинградском университете.

Мне было двадцать два года, я перешел на пятый курс математико-механического факультета.

В конце июля я вернулся с военных сборов, где завершил средне-специальное военное образование.

Через год – по окончании университета – я должен был получить военный билет офицера запаса, стать инженер-лейтенантом.

Клубились нехорошие времена, продолжалась Афганская авантюра.

Сейчас тучи сгустились, как никогда.

По углам поговаривали, что весь наш выпуск заберут в армию.

Младших офицеров не хватало, заткнуть дыры в армейском Молохе могли даже такими никчемными кадрами, как вчерашние матмеховцы.

Впрочем, совсем никчемными мы не были.

Мы относились в ракетным войскам и артиллерии, наша военно-учетная специальность «5002» означала командира пусковой установки оперативно-тактической ракеты.

В обиходной номенклатуре комплекс назывался «ОТР-22», настоящее обозначение было секретным, его запрещали произносить за стенами военной кафедры.

Ракета являлась востребованным оружием.

Твердотопливная – с двигателем на пороховых шашках – она не требовала заправки, была готова за секунды, а вездеход «Ураган» позволял ударить из любой точки.

На сборах нам показывали подготовку к пуску.

Поднимающаяся в вертикальное положение с ложемента, ракета вызывала однозначную реакцию.

Впрочем, если в двадцать лет любой банан не ассоциируется с фаллосом, а любая булочка – с вагиной, то не стоит продолжать саму жизнь.

У меня ассоциации были еще глубже.

Пенис, вышедший на оргазм, не поддается контролю; эякуляцию можно прервать, лишь его отрезав.

Эта ракета вела себя точно так же: после запуска не управлялась, остановить ее можно было, лишь сбив с перехватчика.

После практики на полигоне любой из нас оказывался востребованным, попадал в разряд военного мяса.

С учетом того, что пусковая установка являлась одноразовым оружием, поскольку мгновенно засекалась противником, отправка в Афганистан означала билет в один конец.

Однако мне такой вариант не угрожал.

Я имел планы: амбициозные, но реальные.

Еще на втором курсе я пристроился на кафедру высшей алгебры и теории чисел, занимался с одним и тем же руководителем.

По окончании университета я должен был поступить в аспирантуру.

Это спасало от бед: евреев и аспирантов служить не забирали.

Я собирался защитить как минимум кандидатскую диссертацию, остаться на кафедре и прожить жизнь без бед.

Я знал, что зарплата доцента составляет триста двадцать рублей.

При условии среднеинженерных ста десяти, вариант сулил если не золотые, то хотя бы серебряные горы.

Конечно, какой-нибудь шахтер, знающий лишь таблицу умножения, получал тысячу.

Но в стране победившего пролетариата именно такие сидели на вершине пирамиды.

Смысла состязаться я не видел.

Тем более, что все полученное гегемоны возвращали государству за пропой, сами ходили с полубритыми рожами и в отрепье.

Свою нишу я определил себе сам.