Читать книгу Нет иного света - Виктор Улин - Страница 23

* * *

Были у меня Маргарита, Розалия, 3 Лилии (одна очень сильно нравилась мне в школе), Ландыш, Фиалида (с ударением на последнюю «А») и Гульшат (что означает «цветок радости»)

Знал я Вилену, Владлену и двух настоящих СталИн.

Альбину, Назиру, Земфиру и Раушанию.

Эльвиру, Эльмиру и Гульнару.

А также Гульназ и Гульфию.

(Не говоря уж об Альфире и Гульфире.)

И даже Венеру.

(Причем не одну; это заимствованное имя распространено среди татар и башкир.

Есть даже мужской вариант: «Венер»; одного из моих студентов уменьшительно звали «Веник».)

Предыдущее имя сначала набрал с ошибкой, поменяв местами буквы «Р» и «Н» – так вот, Верену я тоже знал.

А еще имелись Штеффи, Марион, Сабина, Коринна, Корнелия и даже Кармен; все были немками.

Но немками не были татарка Ильза и башкирка Эльза.

(Или это Ильза была башкиркой, а Эльза – татаркой…)

Одна Оксана была украинкой, вторая – татаркой.

Одна Раиса – татаркой, вторая – кореянкой.

И ясное дело, что Лаура и Симона были голландками, Андреа – еще одной немкой (все Андреи были геи), а Хелена – еще одной полькой.

Валерии женского рода прошли мимо меня, зато Валерии мужского играли этапную роль (даром, что один из них был совершенно голубым).

Мною пренебрегли Саша и Маша – последняя в «Камраде» )нарисована как Даша.

Зато благосклонной оказалась Каша (что является лишь сокращением от польского варианта Катерины, а обычная Катя числилась молдаванкой).

Алиса из того же «Камрада» была просто Влада.

Звали турчанку на самом деле Танарой, или я неправильно прочитал бейдж на ее округлой груди, сказать трудно, а проверять поздно.

Могу сказать точно лишь то, что костариканку сокращенно звали Мариэлос, а полный набор своих имен даже сама она выдавала с запинкой

Еврейками с необычными именами могу назвать Софию и Беллу.

(Увы – Фейга, Шифра, Шера и Мирра остались у Шолом-Алейхема…)

Не знаю, кем считались Яна и Майя, однако Марина и Эмма была эстонками, а Лайма – латышкой.

Мимо прошли Нины.

Миновала меня Любовь, единственную в своей жизни Надежду (актрису Люберецкого народного театра, куда мы с другом Саней ездили специально, имея вполне определенные цели) я упустил на крыльце литобщаги (она пошла с Ануфриевым, не со мной), а с Верами мне везло еще меньше, чем с Татьянами.

Зато в ленинградском Дворце культуры работников связи я однажды танцевал с Леонтиной!

Татарка РалинА дала имя героине моего «Исцеления» – лесбиянке РалИне.

Слова же о моих Аннах – впереди…

Перечислять я могу бесконечно – но, пожалуй, пора приостановиться.