Читать книгу Ошибка олигарха - Виктор Васильевич Кабакин - Страница 8

Ошибка олигарха
7

Оглавление

Только подумал об этом, как раздался телефонный звонок. Я давно заметил удивительное и необъяснимое совпадение: нередко стоит мне вспомнить о ком-либо из друзей, с которым давно не общался, как он тут как тут – сам звонит или приходит. Мгновенная телепатия, что ли?

Однако сейчас меня потревожил отнюдь не знакомый. Голос в трубке был мужской, с бархатными нотками или, как нынче принято говорить, харизматический. Один раз услышишь – уже не забудешь. Его обладатель вежливо поздоровался, назвал меня по имени-отчеству, представился Сергеем Владимировичем Демьяновым – знакомым Бежевой.

– Мне известно, что вы расследуете обстоятельства самоубийства Катерины. (Откуда у него такая информация, ведь дело я получил только вчера и никому об этом не сообщал? – тут же мелькнуло в моей голове). Хочу с вами срочно переговорить. Я нахожусь недалеко, могли ли вы меня сейчас принять?

В его тоне чувствовалась убежденность, свидетельствующая о том, что в просьбе не откажут. Впрочем, желание наше было обоюдным.

Ровно через пять минут мужчина появился в кабинете.

Первый мимолетный взгляд о многом говорит. В наш век одежной стандартизации Демьянов был одет изящно и со вкусом. Красивый легкий шарф в один оборот окружал его шею. И глаза – подернутые поволокой печали. Он присел (не сел) на край стула, вздохнул, провел рукой перед лицом, словно стряхивая ненужные для разговора эмоции, и сразу начал с главного.

– Для меня смерь Кати – личная трагедия. Да-да, мы с ней собирались пожениться. Мы идеально подходили друг к другу. Я никогда не думал, что нечто подобное в действительности может существовать между мужчиной и женщиной.

И снова я обратил внимание на его голос. Он у Демьянова был удивительно гибкий, легко передающий любые оттенки душевного состояния. Уж не из актеров ли он? Сейчас в его тоне слышались нежно-печальные нотки, свидетельствующие о том, насколько велика для него память о Кате.

– Именно так, – подчеркнул Сергей Владимирович. – Вы, может, не поверите, но мы чувствовали друг друга даже на расстоянии. Стоило мне почему-то загрустить, как Катя немедленно звонила и спрашивала, все ли у меня в порядке. Или я вдруг ни с того, ни с сего начинал ощущать тревогу, связывался с Катей и, вы опять не поверите, по первым звукам голоса, по дыханию и даже молчанию чувствовал ее настроение.

– Почему не поверю? Охотно допускаю такую возможность, – отозвался я.

– Эх, а вот самое страшное я и упустил…

В речи посетителя послышались трагические нотки.

– Вы знаете, – продолжал он, в волнении сцепив ладони рук, – она очень переживала по поводу смерти матери – Натальи Кузьминичны. Просто места себе не находила. Она – единственная дочь, и мать для нее была – самым близким человеком. Кроме меня, конечно. Я, как мог, старался утешить ее, говорил, давай поедем за границу, ты успокоишься, отойдешь от трагедии. Она ни в какую не соглашалась.

Он сжал в кулаки пальцы обеих рук, так что они хрустнули.

– Но я никак не предполагал столь ужасных последствий. Ну почему она так поступила, не посоветовавшись со мной? Убежден, тогда еще можно было что-то исправить. Ведь мы с ней договорились, что никакой информации, даже самой неприятной, не будем скрывать друг от друга. Просто, ума не приложу. И виню только себя…

Он закрыл лицо ладонями, тяжело вздохнул.

– Расскажите о вашей последней встрече с Катей. Была ли у вас с ней ссора? – произнес я, настраивая собеседника на конструктивный лад беседы.

– Упаси боже, – встрепенулся Демьянов, – какая ссора! Мы с Катюшей жили душа в душу. Незадолго до своей гибели она заявила, что ее недели на три направляют в заграничную командировку. Такое случалось и раньше, поэтому я этому сообщению особого значения не придал.

Она уехала, и каждый день мы с ней перезванивались. Катюша была как будто спокойна, говорила, что скучает, обещала скоро вернуться. Потом, это было уже за неделю до ее смерти, сообщила, что задерживается. Но пусть меня это не тревожит, скоро все будет хорошо. И опять я ничего не почувствовал. Боже, какой я был глупец! Недаром говорят, что счастливые и влюбленные – самые слепые люди. А она в это время уже приняла роковое решение, которое вскоре и осуществила.

– Когда и где происходила ваша встреча? – спросил я.

– Я же говорю, за месяц до трагического дня. Мы ужинали в ресторане, затем она сказала, что ей надо собираться в дорогу, и мы расстались. Уже потом, когда это случилось, я поехал к ней на работу. Выяснилось, что ни в какую командировку Катю не посылали, она по собственной инициативе оформила на месяц отпуск, и больше никто ее не видел. Все ее сослуживцы были в страшном недоумении, они тоже ничего не знали.

Демьянов снова потер ладонью лоб. Передо мной сидел убитый горем человек. Даже голос его потерял всю свою индивидуальность, звучал монотонно и глухо. Сочувствуя ему, я подумал, что большего от него добиться невозможно. Задав еще несколько уточняющих вопросов, я с ним распрощался. Возле двери Демьянов обернулся и неуверенно произнес:

– Если для успеха расследования нужны деньги, то я всегда готов. При необходимости могу достать любую сумму.

Я сделал протестующий жест рукой. Сергей Владимирович, смущенно улыбаясь, сказал:

– Да-да, понимаю. Извините. – И добавил: – Про вас говорят, что вы ас в раскрытии любого дела. Очень, очень на вас надеюсь.

Он уже собрался прикрыть за собой дверь, когда я его спросил:

– И все-таки, как могло случиться, что вы не распознали состояние Кати? Неужели не замечали ничего необычного в ее словах, действиях. Хотя утверждаете, что очень тонко ее чувствовали…

Он вздрогнул.

– Я сам не могу понять, – с трудом выдавил он.

…После того, как Демьянов покинул кабинет, я подошел к окну. Машина у него была совсем новая и дорогая, из последних моделей. Сергей Владимирович спокойной походкой, словно это не он еще пару минут назад находился в глубоком отчаянии, подошел к машине, уверенно открыл дверцу, лихо развернулся и умчался.

Ошибка олигарха

Подняться наверх