Читать книгу Список женихов - Виктория Александер - Страница 5

Настойчивый стук разносился по всему дому.

Джиллиан спускалась по парадной лестнице, одной рукой держась за перила, а другой запахивая халат. Кто в этот час ночи мог требовать, чтобы его впустили? Она вглядывалась сквозь сумрак в круглое пятно света, отбрасываемое зажженным канделябром, который держал стоящий у двери дворецкий.

Уилкинс возился с дверными запорами и бормотал невнятные слова, которые Джиллиан никогда не была в состоянии разобрать, хоть и слышала их годами. Уилкинс был отлично вышколенным слугой и выполнял свои обязанности образцово, за исключением тех случаев, когда выходил из милости у миссис Уилкинс, поварихи Джиллиан, когда позволял себе выпить несколько лишних рюмочек хереса или был разбужен, как сейчас, среди ночи.

Дворецкий наконец-то распахнул дверь – со злостью, но не шире, чем требовалось; потом, видимо, вспомнив о своем положении, вытянулся во весь рост, чтобы посмотреть сверху вниз на того, кто имел смелость пробудить весь дом от глубокого сна. Уилкинс был мастером смотреть свысока и обретал в таких случаях надменность вопреки недостаткам фигуры. Ростом он едва доходил Джиллиан до подбородка и невероятно напоминал внешним видом толстенького заносчивого гнома.

Джиллиан остановилась на середине лестницы и подождала, чтобы узнать, понадобится ли ее вмешательство или она может вернуться в постель. Вполне могло быть, что стучался всего лишь запоздалый гуляка, перепутав двери. Уилкинс говорил негромко и совершенно благопристойно, хотя разобрать его слова Джиллиан не могла. Он отвернулся от полуоткрытой двери и посмотрел на хозяйку.

– Миледи, к вам визитер.

– Визитер? В такой час?

– Должен ли я сообщить ему, что вы не принимаете гостей? – спросил Уилкинс таким тоном, словно ему не в новинку было приветствовать ночных визитеров, будучи полуодетым и в ночном колпаке с кисточкой.

– Поскольку он стоит за дверью и слышит каждое наше слово, это будет неловко. – Джиллиан подавила зевок и спустилась по лестнице еще на несколько ступенек. – Первым долгом выясните, кто он.

– Очень хорошо, миледи, – пробурчал Уилкинс и снова повернулся к двери.

Дверь без предупреждения распахнулась во всю ширь, наградив округлую фигуру Уилкинса глухим ударом.

– Простите меня, старина. Надо следить за тем, где вы стоите. Впредь будьте осторожнее. – Шелбрук прошел мимо дворецкого и поклонился Джиллиан. – Добрый вечер.

Джиллиан в полном изумлении широко раскрыла глаза.

– Вечер миновал несколько часов назад. Скоро рассветет.

– Правда? – Ричард расплылся в улыбке и взъерошил свои и без того растрепанные волосы. – Подумать только! А я-то гадаю, что это случилось с ночью!

– Большинство из нас провели ее во сне в наших постелях, – резко заметила Джиллиан.

– В нашей… постели?

Глаза их встретились, и в одно мгновение совершенно невинные слова обрели иной смысл, который Джиллиан не собиралась в них вкладывать.

– В постелях, – поправила она.

– Именно так я и сказал.

Шелбрук взял ее руку и поднес к губам. Подбородок и щеки его покрывала щетина, и Джиллиан нашла ее прикосновение неожиданно интимным и возбуждающим.

– Нет, – возразила она чуть хрипловато, не в силах отвести глаза. – Вы сказали «в постели», а я – «в постелях», во множественном числе. Каждый в своей.

– Я оговорился, извините. – Он провел губами по ее руке, и у Джиллиан перехватило дыхание. – Надеюсь, я не причинил вам беспокойство.

– Разумеется, нет.

Глаза у него были глубокие, волнующие и, казалось, притягивали к себе.

– Я все равно не могла уснуть.

– Какая жалость!

Его взгляд скользнул по телу Джиллиан чересчур дерзко. Она вдруг заметила, что халат у нее распахнулся, а тонкая ночная рубашка, надетая под ним, мало что оставляла воображению.

– Зачем вы пришли?

Джиллиан немного отступила и запахнула халат поплотнее.

– Я пришел сообщить вам свой ответ.

Шелбрук сцепил руки за спиной и направился в гостиную.

– Ваш ответ? Сейчас?

– Он у меня все время на уме, – бросил Шелбрук через плечо. – Подозреваю, что и вы не могли уснуть как раз из-за этого.

– Вовсе нет. – Господи, у этого человека недостаток денег восполняется избытком самоуверенности! Джиллиан последовала за ним. – Я, кажется, что-то не то съела за обедом. Или слишком устала, чтобы уснуть. Или матрас немного…

– Джиллиан. – Он повернулся так быстро, что она едва не столкнулась с ним. – Я очень много думал над вашим предложением.

– Ну и как? – спросила она с гулко забившимся сердцем.

– Самое большое препятствие к нашему браку заключается в ваших условиях. Брак лишь по названию – чушь, я не могу на него согласиться.

– Да, но…

– Однако, если память мне не изменяет, вы предлагали, чтобы оставшиеся два месяца мы провели, стараясь получше узнать друг друга и находясь в состоянии, так сказать, пробной помолвки…

– На самом деле я не…

– …в надежде, что к концу этого времени вы поймете, что я не столь уж отвратителен для вас.

– Я не говорила, что вы мне отвратительны!

– Прошу прощения, я хотел сказать, что вам не будет противно делить со мной постель. Это, пожалуй, более точное выражение, не правда ли?

– Да. – Джиллиан тряхнула головой. – Нет.

– Понятно. – Он поднял брови. – Значит, вы переменили мнение и готовы стать моей женой в полном смысле слова.

– Нет! – Ричард бросил на Джиллиан вопросительный взгляд. Она нетерпеливо помотала головой. – Какая досада, милорд, вы меня совершенно сбили с толку.

– Разве? – спросил он с весьма довольным видом.

– Да, именно так.

Джиллиан отвернулась, крепко зажмурилась и прижала два пальца к точке на лбу как раз над переносицей, силясь предотвратить нежелательное сердцебиение, которое, как она знала, может начаться в любую секунду.

– У вас болит голова? – сочувственно спросил Ричард.

– Пока нет, – отрезала Джиллиан, – но, кажется, скоро заболит.

– Позвольте мне.

Ричард подошел к ней сзади и, прежде чем Джиллиан успела произнести хоть слово, легко прикоснулся к ее вискам. Она вздрогнула и открыла глаза.

– Что это вы себе…

– Я пытаюсь помочь вам, – сказал он, легонько притягивая ее к себе. – Расслабьтесь, Джиллиан. – Его пальцы делали едва ощутимые круги по ее голове. – Обещаю вам не кусаться.

– Я ничуть не боялась, что вы меня укусите, – пробормотала она, выпрямляясь, чтобы не касаться его груди.

– Жаль. – Ричард театрально вздохнул. – Было время, когда женщины опасались моих укусов, да и кое-чего еще. Очевидно, я изменился.

– Я знаю. – У него были удивительные руки. – Я знаю о вас все.

– Все?

– Все, что для меня важно.

Она слегка откинула голову, чтобы ему легче было совершать целебную процедуру.

– Вот как?

– Конечно. Я бы никогда не заговорила с мужчиной о столь важном деле, как замужество, не узнав о нем все, что могу.

Однако она не имела представления, что он может делать такие вещи, как сейчас. Глаза у Джиллиан закрылись сами собой.

– Это было бы глупо.

– М-м-м…

Джиллиан было трудно произнести осмысленную фразу. Все ее мысли словно растворялись от его прикосновений.

– Вашей голове сейчас легче?

– Угу…

Джиллиан, расслабившись, слегка прислонилась к Ричарду и отдалась поразительному ощущению, которое вызывали его пальцы.

– Я очень рад, что сумел помочь, – прозвучал у Джиллиан над ухом его негромкий голос.

Где-то в глубине сознания, в той его части, что не была затуманена приятными эмоциями, у Джиллиан возникла мысль, что голова Шелбрука очень близко склонилась к ней, что его движения довольно-таки интимны и что бывшему ловеласу, пусть и переменившемуся, ничего не стоит начать целовать ее шею, плечи или…

– Ну вот. – Ричард опустил руки и отступил так внезапно, что Джиллиан с трудом сохранила равновесие. Смутное чувство разочарования охватило ее, но она прогнала его и постаралась овладеть собой. – Теперь о нашем соглашении.

– Ах да, вы сказали, что приняли решение. – Она повернулась к нему. – И что же это…

Он отступил от нее не настолько далеко, как она предполагала, – меньше чем на шаг, и ее глаза теперь находились на уровне его рта. Красивый рот, губы полные, твердо очерченные и, вероятно, очень теплые. Это определенно рот донжуана, и не важно, изменился его обладатель или нет. Скольких женщин целовали эти губы? Покоряли их? Доставляли наслаждение?

– Джиллиан?

Намек на улыбку чуть изогнул уголки его рта, словно он угадал, о чем она сейчас думает. Джиллиан посмотрела ему прямо в глаза:

– Да?

Веселость мгновенно исчезла из его взгляда. Он смотрел на Джиллиан так, словно видел впервые, – глаза стали темными, напряженными и такими же влекущими, как и губы. Не изведанная до сих пор боль вспыхнула в ней. Она бы душу отдала ради этих глаз! Ради того, чтобы его руки обнимали ее. Пожертвовала бы честью, чтобы почувствовать вкус его губ…

– Джиллиан?

Голос прозвучал чуть хрипло, будто Ричард понял ее желание и разделял его.

– Ричард, я… – Она запнулась. – Я…

– Я считаю, что мы, быть может, отлично подойдем друг другу как муж и жена.

– Ваша жена.

Жена Ричарда.

Жена Чарлза.

Чувство вины, сильное, мгновенное и острое, охватило Джиллиан, ударом отдалось в груди. Она задохнулась и отступила.

– Джиллиан, что…

Она обхватила себя руками, быстро повернулась и пересекла комнату, борясь с возрастающим с каждой секундой паническим страхом. Как могла она подумать о предательстве по отношению к единственному человеку, которого любила, и любила всегда? Многие мужчины добивались ее благосклонности после смерти мужа, но их попытки к сближению не встречали ни одобрения, ни поощрения с ее стороны. За все эти годы вдовства она ни разу не хотела, чтобы мужчина поцеловал ее, не ждала его прикосновений, не жаждала его объятий.

– Джиллиан?

Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться, что удалось с некоторым трудом, потом улыбнулась Ричарду отчужденной улыбкой, как будто этого момента близости между ними и не было.

– Итак, милорд, каково же ваше решение?

Ричард сощурился и долгую, тягостную минуту пристально разглядывал ее. Джиллиан заставила себя выдержать этот взгляд.

– Ну что ж, хорошо. Я был бы глупцом, если бы не признал, насколько значительно это наследство улучшило бы условия моей жизни. И поэтому я хотел бы… как это лучше сказать… – Он покачал головой, обдумывая, какое выбрать выражение. – «Ухаживать», пожалуй, не вполне подходящее слово.

– Не важно, я понимаю, – быстро проговорила Джиллиан.

– И вы принимаете те единственные условия, на которых этот брак может состояться?

Джиллиан вздернула голову и твердо ответила:

– Принимаю.

– Отлично. Есть, однако, еще одно. – Он сделал паузу, как бы взвешивая то, что собирался сказать. – Если к концу отведенного нам времени мы решим, что свадьбы не будет, то вы теряете свое наследство, а я просто остаюсь ни с чем.

– Так же, как и я, – коротко заметила Джиллиан.

– Да, но вы не находитесь в таком отчаянно скверном финансовом положении, как я, не так ли? В конце концов, у вас есть богатые родственники, которые в случае необходимости придут вам на помощь.

Джиллиан почувствовала, как в ней поднимается раздражение.

– Я предпочитаю не зависеть от своей семьи.

– Это как вам угодно, но если вы можете решать, стоит ли вам воспользоваться преимуществами вашего выбора, то я со своей стороны могу впустую потратить следующие два месяца, пытаясь обольстить вас.

– Обольстить меня?

– А как бы вы это назвали?

– Я полагаю, мы сошлись на «ухаживании», – с обидой возразила Джиллиан.

– Независимо от того, как это называть, результат один: либо мы женимся и получаем наследство, либо не женимся, и тогда я остаюсь ни с чем, зря потратив время и труды.

– Надеюсь, это окажется для вас не столь уж неприятно и тягостно, – сердито сдвинув брови, отрезала Джиллиан. – Уж не хотите ли вы, чтобы я компенсировала вам потраченное время? Заплатила бы вам?

– Никоим образом, – ответил Ричард, явно оскорбившись.

Оказывается, он обиделся! Если кто и должен считать себя обиженным, так это она. Само предположение, что она собирается нанять кого-то, кто должен ее обольщать – или ухаживать за ней, какая разница? – абсурдно, грубо и…

– Я оскорблен тем, что вы могли подумать нечто подобное!

– Вы оскорблены? – изумилась Джиллиан.

– Вот именно. Если бы я был такого сорта мужчиной, который ожидает платы за то, чтобы соблазнить вас…

– Вы не будете соблазнять меня!

– …тогда я не попал бы в ваш список и тем более не возглавил бы его, не так ли?

– Нет! То есть, разумеется, нет. Во всяком случае, я так не считаю. Ах, Боже мой, опять вы довели меня до этого!

Джиллиан принялась с силой растирать пульсирующую жилку на лбу.

Шелбрук подошел к ней.

– Вы позволите мне…

– Нет! – Джиллиан протестующим жестом выставила вперед руку. Только не хватало к волнению, вызванному его словами, присоединить одурманивающее действие его прикосновений. – Лучше скажите мне, чего вы хотите?

– Очень хорошо. – Ричард некоторое время помолчал. – Поскольку вы заявили, что постарались узнать обо мне как можно больше, то, вероятно, осведомлены, что я – единственная опора четырех сестер. Все они, за исключением одной, находятся в брачном возрасте, а старшей следовало бы уже давным-давно выйти замуж. Это моя вина, однако денег на приданое не было. В деревне к тому же очень мало подходящих претендентов. – Он глубоко вздохнул. – Я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы позволили старшей из сестер – ее зовут Эммой – пожить у вас некоторое время.

– Ричард, я не смогу оплатить расходы на сезон для молодой женщины, – подавленно произнесла Джиллиан.

– Я и не прошу вас об этом, – поспешил он заверить ее. – Но если вы согласитесь сопровождать ее, обеспечивать приглашения на те приемы, на которых бываете сами, и позволите ей присутствовать на ваших собственных вечерах, это сослужит добрую службу. Даст Бог, она найдет кого-нибудь. Эмма вполне привлекательна и весьма неглупа.

– Но если мы с вами так и не поженимся, как же быть с приданым?

– Что-нибудь придумаю, – пожав плечами, сказал Ричард. – Я изобретателен.

В сущности, он просил немногого, особенно если учесть, чего требовала от него она. По линии Эффингтонов Джиллиан обладала множеством родственников, но родных сестер у нее не было, только двоюродные, и обзавестись кем-то вроде младшей сестры, пусть и ненадолго, было бы приятно.

– Я с удовольствием приму к себе вашу сестру.

– Благодарю вас. – Он взял ее руку в свои ладони. – Независимо от того, чем завершится наша сделка, я буду вечно вам признателен.

– Вы намерены поцеловать меня? – спросила Джиллиан неуверенно, сама удивляясь своему волнению.

– Не только намерен, но и хочу целовать вас. Лучшего способа скрепить наше соглашение и быть не может. Но не сегодня.

– Как угодно. – Джиллиан медленно и спокойно высвободила руку: ей не хотелось, чтобы Ричард объяснил этот ее жест чувством облегчения или, наоборот, разочарования.

Уголки его губ дрогнули, словно он догадался о ее чувствах и старался сдержать улыбку.

– Я собираюсь в деревню в конце этой недели, – сказал он, направляясь к двери. – Когда вернусь, привезу с собой Эмму.

– Долго вы там пробудете? – поинтересовалась Джиллиан, следуя за ним.

– А вам уже меня недостает?

– Не говорите чепухи. Я просто не знаю, как мы будем преуспевать с этим вашим…

– Обольщением?

– Ухаживанием, – твердо произнесла она, – если вас здесь не будет.

– Я уеду не больше чем на день или два. Кстати, вы, наверное, будете на маскараде у леди Форестер?

Джиллиан невольно рассмеялась:

– Я и помыслить не могу пропустить хоть один из ее маскарадов! Никогда в точности не знаешь, кого или что там разоблачат. Вы тоже поедете?

– Только если встречу там вас. – Шелбрук кивнул. – До встречи.

Он повернулся и, прежде чем Джиллиан успела вымолвить хоть слово, вышел из комнаты. Вслед за тем, как с громким стуком захлопнулась входная дверь, Джиллиан услышала негромкие голоса. Минуту спустя на пороге возник Уилкинс.

– Это все, миледи, или вы ждете еще гостей? Если так, я с вашего соизволения разбужу миссис Уилкинс, и она, если нужно, приготовит закуску.

Чересчур вежливый тон подчеркивал саркастический оттенок короткой речи дворецкого. Джиллиан ответила ему в соответствующем тоне:

– Нет, благодарю вас, это можно отложить до следующего раза.

– Прекрасно.

Уилкинс пренебрежительным фырканьем выразил свое неодобрение по поводу происшедшего и удалился с высокомерным видом, каковой разительно не соответствовал его ночному колпаку. Джиллиан глубоко вздохнула и опустилась на мягкий диван. Вероятно, она должна была бы почувствовать облегчение от того, что Шелбрук принял ее предложение, но пока не могла толком осознать, чем это чревато.

Сможет ли она стать ему настоящей женой? Делить с ним жизнь? Постель? Иметь от него детей?

Джиллиан встала и принялась ходить по комнате. Пожалуй, стоило бы выбрать из списка кого-нибудь другого. Пусть не такого привлекательного, не способного прикосновением рук довести ее до состояния полной расслабленности или подчинить ее волю одним только пристальным взглядом. Такого, кто принял бы тот вариант брака, какой она предлагала изначально, получил бы за это половину ее состояния и был бы более чем счастлив.

А как же ее счастье?

Этот вопрос поставил Джиллиан в тупик – мысль о собственном счастье не приходила ей в голову. Как она может быть счастлива без Чарлза? Любая возможность стать счастливой умерла вместе с ним восемь долгих лет назад. Ни один мужчина не завладеет больше ее сердцем – никогда, никогда! Она этого не допустит. Она не в состоянии полюбить другого.

Любовь? Странная мысль. Любовь не играет никакой роли в ее соглашении с Ричардом. Это чистой воды сделка, и не более того. Многие ее друзья и подруги вступали в брак без любви, и большинство этих браков оказались вполне благополучными. И она должна поступить так же.

Джиллиан гнала от себя беспокойную мысль о том, что делить с Ричардом постель, видимо, не столь уж неприятно. Она всегда считала, что ни с одним мужчиной у нее не может быть такой волшебной близости, какая была с Чарлзом. Однако сегодняшней ночью был момент, когда она хотела… чего? Джиллиан обхватила себя руками за плечи, словно ей стало холодно.

То, что произошло нынче ночью, было, само собой, продиктовано не более чем желанием сделать отношения между ними приемлемыми. Ведь она старалась убедить себя, что может стать Ричарду такой женой, какую он хочет, верно? Старалась пробудить в себе чувство привязанности. Именно здесь следует искать ответ.

И снова ее охватило чувство вины. Нет! Почти неудержимое желание, которое она испытывала в присутствии Ричарда, было следствием ее многолетнего одиночества, не более того. Она может выйти за него и выполнять супружеские обязанности, однако никогда не пожелает ни одного мужчину так, как Чарлза.

Ричард разглядывал миниатюрный портрет на мольберте. В прошлом он пробовал рисовать миниатюры, так как они дорого оплачивались, но в конце концов пришел к выводу, что эта работа требует скорее технического мастерства, нежели подлинного искусства. Такие приемы больше подходят женщинам, привычным к хитросплетениям вязания на спицах и рисованию акварелью, чем серьезным художникам. Ричард порой задумывался над тем, не обязан ли он таким пренебрежением к миниатюре собственному неприятию кропотливой работы, но тем не менее предпочитал писать крупными мазками.

Миниатюра – подходящий жанр, если работу требуется выполнить поскорее, а именно так обстояло дело в данном случае. Ричард провел за мольбертом большую часть ночи, а последующий затем визит к Джиллиан позволил ему завершить портрет.

Голубые, словно лед, глаза смотрели на него. Нет, не такие, холодные как лед, – скорее, отчужденные и сдержанные. Если глаза и в самом деле зеркало души, то душа Джиллиан закрыта для постороннего вторжения. Показалось ему или и вправду нынче ночью было мгновение – всего лишь мгновение, – когда душа ее приоткрылась?

Ричард рассеянно потер подбородок и откинулся назад, механически опершись для равновесия на не слишком надежный табурет, снова сосредоточив все внимание на крошечном портрете. Он не мог бы объяснить, почему придал ее глазам этот оттенок ледяной голубизны. Очевидно, гордость заставила его сделать это. Он не собирался брать в жены женщину, которой был бы нужен лишь для того, чтобы добиться практической цели. Нет, он хотел, чтобы жена испытывала желание, жаждала поцелуев, томилась по его ласкам. Не столь уж велика цена в обмен на всю его жизнь.

Испытывала ли Джиллиан подобное желание хоть раз за долгие годы после смерти мужа? Ричард не помнил никаких сплетен насчет нее и какого-то мужчины. Или мужчин. И Томас наверняка упомянул бы о любовных связях сестры.

Неужели никто не делил с ней ложе, кроме мужа? У Ричарда стеснило грудь – он, пожалуй, знал ответ на этот вопрос. Черт возьми, эта женщина почти девственна! Он терпеть не мог девственниц и никогда ни с одной из них не вступал в связь. С ними необходимо соблюдать исключительную деликатность как в постели, так и в любом другом отношении. Ричард предпочитал женщин опытных.

Само собой разумеется, в обычном, житейском смысле слова Джиллиан не девственница, а вдова. Но, опять-таки в чисто практическом смысле, существует ли значительная разница между невинной девушкой и женщиной, которая не была в близких отношениях с мужчиной почти десять лет?

Улыбка играла на лице у той, на кого он сейчас смотрел, как если бы сам портрет забавляла эта дилемма. Он мог бы изобразить ее такой, но это не соответствовало действительности. Ричард не сомневался, что Джиллиан не находит ничего смешного в создавшейся ситуации. Быть может, и ее гордость задета тем, что она вынуждена выходить замуж по финансовым соображениям? Он до сих пор не понимал, почему она так стремится получить это наследство, хотя вряд ли бы стал осуждать ее за отказ лишиться подобного состояния.

Ричард снова взглянул на портрет. Эту работу следовало бы считать пустым времяпрепровождением. Наверное, стоило потратить время на нечто более выгодное, но по некой абсурдной причине – или по шести сотням тысяч причин, ни одну из которых нельзя назвать абсурдной, – лицо Джиллиан оставалось в его воображении, заслонив собой любой другой сюжет, какой он мог бы перенести на полотно.

Может, подарить ей эту миниатюру? Скрепить их соглашение памятным подарком. Абсурдная мысль! Откуда у графа Шелбрука деньги на такой дорогой подарок?

Нет, это невозможно. Такой поступок в высшей степени возбудил бы ее любопытство. Однако соблазнительно до крайности. Ричарду понравилась оценка его работы Джиллиан.

Ричард осторожно, держа за самые края, снял медальон с мольберта и вгляделся в него. Почему бы не отдать его Джиллиан? Не напрямую, разумеется. Попросить Томаса, объяснив другу, что написал портрет в знак признательности за доброе мнение о его пейзаже. Нет, Томас этому ни за что не поверит. Задаст не меньше вопросов, чем его сестра. Что за семейка! Любопытство у них в крови.

А почему бы миниатюру не мог послать сам Этьен Луи Туссен?

В самом деле, почему? Пусть даже произведения самых модных художников никогда не продавались иначе как через посредников, это еще не резон, чтобы Туссен не мог послать Джиллиан миниатюру без участия агента или какой-либо галереи. В конце концов, она похвалила его работу, а ее слово, несомненно, принесет пользу его карьере художника. Что может быть более приемлемо для выражения благодарности? В этом случае нет ничего лучше подобного подарка на память. Простой жест вежливости.

Ричард усмехнулся, но подавил желание рассмеяться и вместо этого зевнул. Он понимал, что та же самая гордость, из-за которой он не хотел незамедлительно дать Джиллиан согласие на брак, подтолкнула его сделать ей такой подарок. Гордость – это единственное, чего он не утратил вместе со своим состоянием. Вероятно, в один прекрасный день она послужит причиной его гибели.

Он улыбнулся портрету, который все еще держал в руке. В один прекрасный день – возможно. Но если повезет, то не сегодня.