Читать книгу Оллвард. Разрушитель миров - Виктория Авеярд - Страница 4

– Эндри —

Он обменял кольчугу на пищу еще неделю назад. Его зеленая, расшитая золотом мантия превратилась в лохмотья, изорванные и покрывшиеся коркой из крови, грязи и пыли. Эндри Трелланд стоял, преклонив колено, дрожал всем телом и изо всех сил пытался не лишиться чувств. В столице перевалило за полночь; к тому же долгие недели, проведенные в седле, прошли для него далеко не бесследно. Никогда еще каменный пол не казался Эндри таким притягательным.

Он не закрывал глаза лишь потому, что страшился сна.

«Кошмары дожидаются меня, – думал он. – А вместе с ними и жуткий шепот».

Они преследовали его со дня битвы у храма. С того самого дня, когда он выжил в кровавом месиве, поглотившем стольких героев. Красные руки, белые лица, запах паленой плоти. Он моргнул, пытаясь отогнать воспоминание. А теперь еще и голос, подобный зиме, который пронзает меня насквозь.

Два рыцаря из Львиной гвардии стояли по обе стороны от пустого трона, и в их позолоченных доспехах отражалось пламя свечей. Эндри знал и одного, и другого. Сэр Эйрос Эдверг и сэр Хайл из Золотистого Холма. Они были земляками павших рыцарей, чьи тела остались лежать в грязи у подножия холма. Ни один из них не сказал ни слова, хотя в их взглядах читалась тревога. Эндри снова перевел взгляд на пол и принялся изучать прожилки на камне, не нарушая обжигающую тишину.

Наконец Эндри услышал тяжелые, грузные шаги. Со стороны королевских покоев шли рыцари: их стальные доспехи лязгали и звенели. Когда двери распахнулись и в тронном зале появилась выстроившаяся в ромб гвардия, Эндри сжал зубы так крепко, что они грозили раздробить друг друга. Его сердце оборвалось, а к глазам подступили жгучие слезы. Он приготовился к тому, что сейчас его поглотит новая волна боли.

Остальные пали, погибли ужасной смертью. Ты должен сохранять самообладание; это самое малое, что ты можешь для них сделать.

Глядя на королеву Галланда, становилось понятно, почему за ее руку сражалось столько мужчин. Она была молода и прекрасна – девятнадцатилетняя девушка с изящным телосложением, фарфоровой кожей, пепельно-русыми волосами и серебристо-синими глазами, которые она унаследовала от покойного отца Конрада Третьего. В дополнение к ним королеве достался его несгибаемый характер. Пусть сейчас она была облачена в одежду для сна и ночной халат, пусть на ней не было ни короны, ни роскошных драгоценностей, и пусть в этом одеянии она казалась маленькой и хрупкой – все равно от ее фигуры исходили величие и сила. Опускаясь на трон, она рассматривала Эндри сквозь свободное пространство между гвардейцами и не отводила от него пристального взгляда ни на мгновение.

Она сплела пальцы на груди и, опершись локтями на подлокотники, слегка наклонилась вперед. Зеленый бархатный халат струился по ее фигуре, словно прекрасный наряд. Из украшений на ней было одно лишь королевское кольцо – темный изумруд, оправленный в золото. Камень был грубо огранен, скорее всего, много столетий назад. В тусклом свете он казался черным, словно глаза существ из кошмаров Эндри. Словно разверзшаяся пасть бездны.

– Ваше Величество, – прошептал Эндри, склонив голову.

Королева Эрида окинула его пронзительным взглядом, остановившись на запачканной мантии. Казалось, она читает историю его пути по пятнам, словно это были страницы книги.

– Оруженосец Трелланд, пожалуйста, поднимитесь с колен, – сказала она мягко, но ее голос все равно разнесся по длинному парадному залу громогласным эхом.

Эндри с трудом встал, пытаясь удержаться на нетвердых ногах. Взгляд королевы потеплел.

– Дорога была к вам немилосердна. Вам нужен отдых? Возможно, вы хотите отужинать или принять ванну? Если необходимо, вас может осмотреть мой личный врач.

– В этом нет нужды, Ваше Величество.

Эндри опустил глаза, окидывая взглядом свою одежду. Ему казалось, что он покрыт грязью с головы до ног и недостоин находиться перед королевой своей страны.

– Эти пятна остались не от моей крови.

Рыцари принялись переступать с ноги на ногу, обмениваясь встревоженными взглядами. Эндри мог без труда прочитать их мысли. Кровь пролилась из ран их братьев, рыцарей Львиной гвардии, которым не было суждено вернуться домой.

Эрида не повела и бровью.

– Вы успели увидеться с матерью? – спросила она, продолжая изучать Эндри.

Оруженосец покачал головой и перевел взгляд на свои сапоги, забрызганные грязью и пропахшие лошадиным потом.

– В такой поздний час она, должно быть, уже спит. Не стоит ее тревожить, ведь она отчаянно нуждается в отдыхе, на который способно ее тело. – Он вспомнил мучительный кашель, из-за которого мать часто просыпалась по ночам. – Я могу подождать до утра.

Королева кивнула.

– Чувствуете ли вы в себе силы рассказать мне, что с вами произошло? Мне и нашим дорогим друзьям?

Услышав этот вопрос, Эндри почувствовал себя так, словно по его коже провели лезвием ножа.

Белые лица, красные руки, черные доспехи… Рыцари, истекающие кровью, пепел, дым и гниль…

Он зашевелил губами, но с них не сорвалось ни звука. Эндри хотелось развернуться и убежать. Его пальцы дрожали, поэтому он спрятал их за спину, приняв обычную для придворного позу. Затем он поднял голову и стиснул зубы, призывая на помощь все свои силы.

«Сохраняй самообладание; это самое малое, что ты можешь для них сделать», – снова подумал он. Чувство вины обжигало его изнутри.

– Оставьте нас, – внезапно проговорила Эрида, окинув взглядом рыцарей, стоявших по обе стороны от нее. От молодой королевы исходила неистовая сила, делавшая ее похожей на льва, который украшал ее флаг. Она сжала руки на подлокотниках трона, и возникло ощущение, что кольцо на ее пальце превратилось в щит.

Ошеломленные гвардейцы не сдвинулись с места.

Эндри был поражен не меньше их. Королева почти никогда не показывалась на людях без своих верных рыцарей, поклявшихся защищать ее ценой жизни. Оруженосец переводил взгляд с Эриды на ее воинов, следя за безмолвной битвой характеров.

Лицо сэра Хайла порозовело сильнее, чем обычно.

– Ваше Величество… – запальчиво начал он.

– Этот мальчик пережил нечто страшное. А вы нависли над ним вдевятером, – произнесла королева, не моргнув и глазом, а затем снова перевела пронзительный взгляд на оруженосца. На ее бледном лице проступила печаль. – Я знаю Эндри Трелланда с рождения. Всего через несколько лет он станет рыцарем наравне с вами. Я могу остаться с ним наедине, так же как с любым из вас.

В это мгновение, несмотря на ужас последних дней, Эндри ощутил, как в его груди разливается гордость. Однако она растворилась так же стремительно, как и возникла. «Рыцари всегда справляются с возложенной на них задачей; я же потерпел поражение», – подумал он. Рыцари Львиной гвардии явно придерживались того же мнения. Они не сдвинулись с места, словно статуи, облаченные в позолоченные доспехи и зеленые мантии.

Но Эрида восседала на троне с непоколебимым и не терпящим возражений видом. Ее пальцы, на одном из которых поблескивало кольцо, сжались в кулак.

– Выполняйте приказ своей королевы, – произнесла она с каменным выражением лица.

На этот раз сэр Хайл не стал возражать. Он коротко и сдержанно поклонился, после чего сделал жест рукой, затянутой в перчатку, призывая растерянных рыцарей последовать за собой. Они зашагали к двери, грохоча доспехами и рассекая воздух мантиями.

Лишь когда дверь за их спинами затворилась, Эрида позволила себе ссутулить плечи и согнуть спину. Затем она выждала несколько секунд и сделала глубокий, медленный вдох. Королева, правившая страной вот уже четыре года, снова превращалась в юную женщину, которая еще вчера была ребенком.

На мгновение Эндри увидел ее такой, какой она была в детстве, – истинной принцессой, чье чело, однако, еще не было отягощено бременем короны. «Она так любила корабли», – вспомнил он. Ей нравилось ездить к Зеркальному заливу, и ее обычно сопровождали все дети, жившие во дворце, – кузены и кузины благородных кровей, юные пажи и будущие придворные дамы. Там они играли в моряков: воображали, что управляют лодкой, учились завязывать морские узлы и поднимать паруса. Но Эрида не веселилась с ними. Она сидела у штурвала и управляла настоящим кораблем, указывая команде, что делать и куда держать курс.

Теперь она управляла страной и указывала на Эндри.

– Я исполнила просьбу Древней, – произнесла она тихим хриплым голосом. Ее глаза сияли неестественно ярко, отражая пламя свечей. Она скользнула рукой в складки халата и, стиснув пальцы, извлекла из них свиток пергамента.

Эндри сглотнул комок. Ему страшно хотелось сжечь это злокозненное письмо.

Королева развернула свиток дрожащими руками, прожигая чернильные буквы взглядом. Внизу страницы еще виднелся зеленый воск – следы древней печати Айоны. Теперь при ее виде на Эндри накатывала тошнота, но еще хуже ему становилось от воспоминаний, которые она вызывала.

Сэр Грандель и Норты преклонили колено перед королевой, сидевшей на троне. Красота Эриды ослепляла: на ней были роскошные одежды, бесценные драгоценности и сияющая корона. Эндри тоже склонил спину, немного поодаль от остальных. Из всех оруженосцев лишь его одного пригласили на аудиенцию к королеве. Он не знал наверняка, зачем он здесь, но мог сделать предположение. Норты всегда были слегка более… самостоятельными, чем сэр Грандель, нуждавшийся в помощи оруженосца в любом деле, независимо от его сложности. Если королева намеревалась дать поручение сэру Гранделю Тиру, Эндри Трелланду предстояло последовать за ним.

Оруженосец не поднимал головы и видел королеву лишь боковым зрением. Она была облачена в зелено-золотистые цвета – так же, как и ее рыцари, – и сжимала в руке странный пергамент.

Эндри сразу же заметил печать с неровными очертаниями оленя. Он начал перебирать в уме гербы лордов и знатных семей, хорошо известные любому пажу. Но оленя среди них не было.

– Это призыв, – проговорила королева, переворачивая письмо, чтобы показать его рыцарям.

Сэр Эдгар, стоявший на коленях перед королевой, побледнел.

– Кто смеет отправлять призыв королеве Галланда, величайшего королевства во всем Варде, возродившего славу Древнего Кора?

Королева Эрида склонила голову набок.

– Что вы знаете о Древних?

Рыцари зашептались, обмениваясь растерянными взглядами.

Сэр Грандель расхохотался, закинув назад голову с копной каштановых волос, подернутых сединой.

– Это лишь детские сказки, Ваше Величество, – все еще смеясь, произнес он. – Обычные выдумки.

Эндри осмелился поднять взгляд. Слова сэра Гранделя не рассмешили королеву; ее губы были поджаты, а лицо – совершенно серьезно.

Она не шутила.

– Они бессмертны, миледи, – внезапно для самого себя проговорил Эндри. Его голос дрожал. – Это дети Веретен, пришедшие в Оллвард из другого мира. Они попали в западню: проход на их родину закрылся незадолго после того, как они оказались здесь. Древние застряли в нашем мире, хотя никому не известно, живут ли они здесь до сих пор.

«Мистические существа, редкие, словно единороги, которых мне никогда не доведется увидеть собственными глазами», – мысленно добавил он.

– Сплошной вымысел, – повторил сэр Грандель, бросив на своего оруженосца осуждающий взгляд.

К щекам Эндри прилила кровь, и он снова опустил голову. Не в его правилах было подавать голос, когда его ни о чем не спрашивали. Теперь он ожидал услышать строгий упрек – как от своего лорда, так и от королевы.

Но этого не произошло.

– Сказки и выдумки всегда уходят корнями в истину, сэр Грандель, – невозмутимо ответила королева. – И мне хотелось бы узнать правду, которая скрывается за этим посланием.

Эрида пошевелила письмом, и оно засияло, отражая пламя свечей.

– Та, что зовет себя правительницей Айоны, приветствует нас и смиренно просит о помощи.

Сэр Грандель фыркнул.

– О помощи? Какую просьбу могла придумать эта старая, немощная ведьма?

По голосу королевы Эндри понял, что она улыбается.

– Вам хотелось бы это выяснить?

– Мне стоило обуздать свое любопытство и оставить эту просьбу без ответа, – пробормотала она, не отводя взгляда от пергамента. Если бы в ее крови была хоть капля магии Веретен, письмо бы уже давно поглотил огонь.

– Кто мог знать, что все так обернется? – прошептал Эндри.

«Я точно этого не знал. Даже когда они предупреждали об опасности и говорили, что наш мир обречен». Все это происходило лишь несколько месяцев назад, но казалось, что с тех пор минула целая жизнь.

События, которые он пережил за эти дни, промелькнули в его памяти единым размытым пятном. Дорога в Айону; великолепные своды старинного города; совет, на котором Древние и смертные приняли совместное решение. А затем – герои, бредущие в глуши навстречу собственной гибели.

Эндри яростно заморгал, борясь со слезами и образами, не желавшими покидать его голову.

Королева опустила взгляд и провела пальцем по кольцу с изумрудом.

– Это я подвергла вас страшной опасности, приказав отправляться туда, – прошептала она. – Вина за то, что произошло с сэром Гранделем и Нортами, лежит на мне одной. Не нужно взваливать эту ношу на свои плечи, Эндри. – Ее голос дрогнул. – Оставьте ее мне.

Секунды уносились прочь, словно палые листья, подхваченные стремительным потоком, но терпение Эриды было подобно камню. Наконец Эндри заставил себя заговорить.

– В Айоне Древние… то есть, их правительница… она рассказала нам, что из их сокровищницы похитили меч, – с трудом выдавил он.

Однако рассказ уже был готов вырваться наружу, словно подземная река. Эндри лишь надеялся, что не утонет в ней.

– Не обычный меч, а Веретенный клинок, выкованный за пределами Варда и наделенный магией Веретен. Его забрал человек по имени Таристан. Он происходит из Древнего Кора, и в его жилах течет Веретенная кровь. Объединив силы своей крови и клинка, он получил возможность вскрывать Веретена, запечатанные множество лет назад, создавая проход между Оллвардом и другим, неизвестным, миром.

Королева Эрида широко распахнула глаза, так что они стали похожи на луны, которые затмила серебристая синева радужки.

– Он направлялся к заброшенному храму Древних, который находится в нескольких милях к югу от Трекийских врат. Насколько известно, именно там в последний раз открывалось Веретено.

Эндри сжал зубы.

– Чтобы остановить его, мы выступили отрядом из тринадцати человек.

По его щеке скатилась первая, неистово-жаркая слеза.

– И двенадцать из нас погибли.

Голос Эндри эхом пронесся по залу, наполнив его яростью и скорбью. Боль утраты взлетела вверх по колоннам и забралась внутрь кованых люстр, затаившись среди мерцающих свеч. Эндри сжал руки в кулаки, чувствуя, что его решимость грозит разлететься вдребезги. И все же он рассказал о страшной гибели своих Соратников, о поражении Кортаэля, о запахе бессмертной крови и о сожженном мире, из которого явилось войско мертвецов. О Красном маге, о злой белозубой усмешке Таристана и о мече, пронзившем его грудь. О том, как сэр Грандель споткнулся и упал, чтобы никогда больше не подняться. И о том, что оруженосец лишь наблюдал за резней, а потом сбежал, сохранив разве что свою кожу да кости.

Эндри ожидал, что вместе с воспоминаниями вернется и промозглый шепот, но, пока он говорил, в его голове звенел лишь собственный голос.

– Я должен был сражаться вместе с ними, – прошептал он, глядя на свои истертые сапоги. – Я не исполнил свой долг.

Эрида стукнула ладонью по подлокотнику трона, и этот резкий, яростный хлопок, похожий на удар плетью, эхом прокатился по залу. Эндри поднял взгляд и увидел, что королева пристально на него смотрит, раздувая ноздри.

– Вы вернулись домой. Вы выжили, – твердо произнесла она. – Более того, вы принесли очень важную информацию.

Она решительно встала, и ночной халат заструился вокруг ее фигуры. Легким шагом она спустилась с возвышения на каменный пол, остановившись рядом с Эндри.

– В детстве я уделяла больше времени дипломатии и иностранным языкам, чем Веретенному фольклору. И все же я знаю нашу историю. Оллвард был местом, где открывались проходы в другие миры; местом, где существовали страшные чудовища и мощная магия. В те времена мы, смертные, сражались с ужасами, возвращения которых нельзя допустить. Никогда больше люди не должны сталкиваться с подобным. Если то, что вы рассказали, правда, и этот Таристан может открывать давно угасшие Веретена, то он действительно крайне опасен и может призвать себе на помощь целое войско.

– Никому из нас не приходилось видеть войска, подобного этому, – произнес Эндри и снова ощутил, как за его одежду цепляются белые руки. Существа из войска Таристана визжали в его голове голосами, напоминавшими скрежет металла и хруст костей. – Я понимаю, что все это звучит неправдоподобно.

– Не помню, чтобы вы когда-нибудь были лжецом, Эндри Трелланд. Даже в детстве, когда мы все рассказывали кухаркам выдумки, чтобы выпросить вторую порцию десерта.

Она вздохнула, наклонив голову набок.

– Я соболезную вашей утрате.

Хотя Эндри был младше королевы на два года, ростом он значительно ее превосходил. Но Эриде удавалось сохранять величественность, даже глядя на него снизу вверх.

– Они были рыцарями из вашей гвардии, а не из моей, – произнес он.

– Я говорю не об этом, – тихо проговорила она, снова окидывая его взглядом.

Эндри увидел в ее глазах маленькую девочку, которой она когда-то была. Улыбчивую и смешливую, но в то же время одинокую. Она всегда оставалась принцессой, и это отдаляло ее от других детей, лишая свободы, которой могли наслаждаться паж, будущая придворная дама и даже юный слуга.

Эрида стиснула зубы, и маленькая девочка исчезла.

– Никому не рассказывайте об этом, оруженосец, – произнесла она, обернувшись к своему трону.

Не думая, что делает, Эндри сделал несколько быстрых шагов вслед за ней. У него заныл живот. Нас застали врасплох. Нельзя, чтобы такое произошло снова.

– Мы должны предупредить людей…

Эрида перебила его без колебаний, и, когда она заговорила, ее голос звучал сурово, не допуская возражений. Королева знала, как сделать так, чтобы ее услышали.

– Большинство людей считают Веретена легендой и вымыслом, равно как единорогов, Древних и прочую магию, пришедшую из других миров. Вы предлагаете рассказать им, что Веретено вернулось, что оно было вскрыто человеком, который готов, словно копьем, проткнуть им наши сердца? Неуязвимым человеком, стоящим во главе войска мертвецов?

Она обернулась к Эндри и взглянула на него сияющими, словно сапфиры, глазами.

– Я правлю Галландом, но вы должны помнить, что я королева, а не король. Я должна следить за своими словами и не вкладывать оружие в руки своих врагов. Я не дам людям повода называть меня слабовольной или безумной, – резко произнесла она, явно огорченная тем, что ей приходилось говорить. – Я не могу совершить подобный шаг, не имея доказательств. Но, даже если бы они и были, такая новость посеет в столице панику. А паника в городе, населенном полумиллионом душ, принесет больше жертв, чем любая война. Я должна действовать крайне осторожно.

Перенаселенный, раздувшийся Аскал располагался на многочисленных островках в дельте Большого Льва. На тесных улицах и маленьких рынках было не протолкнуться, в каналах текла грязная вода, а мосты грозили в любой момент рухнуть. После смерти короля Конрада вспыхнуло несколько мятежей: не все были довольны тем, что на трон взошла юная девушка. В трущобах возникали пожары, порты страдали от наводнений. Случались неурожаи. Между религиозными орденами вспыхивали конфликты. Невидимая, но прочная паутина преступности оплела весь город до основания.

«Только все это – ничто по сравнению с будущим, которое нас ждет, – думал Эндри. – Это ерунда по сравнению с тем, на что способен Таристан».

Эндри сжал зубы.

– Я не понимаю, – только и смог выговорить он, врезаясь в стену непоколебимости, которой окружила себя королева.

Перелезть через эту стену было невозможно.

– Вам и не нужно понимать, Эндри, – произнесла Эрида и постучала в дверь, ведущую в королевские покои. Та распахнулась; рыцари Львиной гвардии ожидали королеву в коридоре, стоя в несколько рядов и напряженно вытянувшись. – Вам нужно лишь выполнять приказ.

Спорить с королевой Галланда было невозможно.

Эндри низко поклонился, проглотив все возражения, что приходили ему в голову.

– Хорошо, Ваше Величество, – произнес он.

Рыцари окружили королеву, вставая в строй, но она медлила.

– Спасибо, что вернулись домой, – произнесла она, последний раз взглянув на оруженосца. В ее взгляде читалась радость, смешанная с горечью. – По крайней мере, вашей матери не придется хоронить еще одного рыцаря.

Я не рыцарь. И никогда им не стану.

У него заныло сердце.

– Невеликое утешение.

– Да хранят нас боги от того, что за этим последует, – прошептала Эрида, отворачиваясь.

Дверь захлопнулась, и Эндри едва ли не бегом бросился прочь из тронного зала. Ему не терпелось сорвать с себя одежду и смыть с кожи события прошедших недель. Ноги несли его по знакомым коридорам Нового Дворца, подгоняемые гневом, который ненадолго взял верх над скорбью в его душе.

Боги упустили свой шанс.

Во сне леди Валери Трелланд не выглядела больной. Она лежала в удобной позе, укрытая одеялом, с шелковым чепцом на голове. На ее лице не осталось забот, а морщинки в уголках глаз и рта разгладились без следа – и она словно бы помолодела на несколько десятилетий.

Леди Валери оставалась красавицей, несмотря на вгрызавшуюся в ее тело болезнь. Ее кожа была темнее, чем у Эндри, – цвета отполированного черного дерева, – но в остальном он очень напоминал мать. Он унаследовал ее высокие скулы, пухлые губы и густые черные кудри. Эндри было странно глядеть в зеркало и видеть в своем лице мать. Но еще удивительнее было осознавать, какой красотой она блистала, прежде чем к свече, ярко горевшей у нее внутри, протянулись сырые, стылые пальцы болезни.

Валери издала чуть слышный хрип, и Эндри поморщился, собственным горлом ощущая шершавую, царапающую боль.

«Спи, мама», – беззвучно взмолился он, следя за тем, как поднимается и опускается ее грудь. Он считал секунды, готовясь к тому, что Валери вот-вот зайдется кашлем, но этого так и не произошло.

В камине горели аккуратно сложенные друг на друга поленья, разливая по комнате жар и духоту. Эндри, переодевшийся в чистую одежду, обливался потом, но не двигался с места, замерев у стены, между гобеленом и узким окном.

Несмотря на тепло, он ощущал, как ледяной палец ужаса скользит по его спине.

Его нужно спрятать.

Ломкий и трескучий, подобный зиме голос снова шептал внутри головы Эндри. Он не поддавался описанию и звучал на все лады: он был то женским, то мужским, то старческим, то детским. Оруженосец вздрогнул, когда голос зазвучал снова, постепенно переходя на крик.

«Он уже спрятан!» – хотелось закричать Эндри. Он изо всех сил сжал челюсти, ощущая, как холод играет с его ребрами.

Не говори никому.

Он заскрипел зубами.

«Я ничего не говорил. Ни единому человеку. Даже королеве», – беззвучно ответил он. Ему казалось, что он сходит с ума. Возможно, безумие и правда подкрадывалось к нему, рожденное скорбью и страшными воспоминаниями.

Впервые он услышал голоса, когда скакал домой на коне Древнего с привязанным к седлу Веретенным клинком. Он едва не упал на землю, но все же удержался, стараясь умчаться прочь от того, что поселилось в его голове. Но сколько он ни гнал коня вперед, скрыться от них не удавалось.

В этих нашептываниях звучали и смех, и грусть. «Спрячь надежней этот меч, – шипели голоса, отпечатываясь в мозгу Эндри. – Ты избран, чтоб его сберечь».

Эндри хотелось от них отмахнуться, но все же он стоял неподвижно, прижавшись спиной к стене, и безмолвно охранял сон больной матери.

А также Веретенный клинок, спрятанный под ее кроватью, о котором, помимо Эндри Трелланда, не знала ни одна живая душа.