Читать книгу Закономерность круга. Роман - Виктория Чуйкова - Страница 16

– И все-таки я не понимаю! – Вел уселась на кровать и, будучи обиженной, не смотрела на мужа: – Почему вы нас остановили?! Мы же все можем исправить, всего за пять минут! Ев только чуть-чуть подкорректирует мысли Карла.

– Не сможет! Войти в его голову, не значит подчинить себе.

– НО!

– Нет никакого но. Гелио! Наивная моя. Они пришли толпой, пусть и ведомые одним человеком. И кто сказал, что это Карл их привел? Ну, подумай хорошенько.

– Я не наивная! Я боюсь за детей. А ЭТИ, могут и к ним добраться.

– Это не фильм. – не уступал Эдгар.

– Ага! Ты мне так всегда говоришь, а в итоге… – Вел не договорила, отвернулась и уставилась в окно. Муж сразу оказался рядом и его горячие руки немедленно закрыли ее от всего, а дыхание успокаивало. Голос, который она обожала уже много лет, опять начал брать верх над ее эмоциями.

– Тебя расстроил и взбудоражил приезд Ольги. – тихо говорил он. – Ты жаждешь сделать все что угодно, чтобы скорее остаться без ее контроля.

– Это ее дом! И он всегда будет ее домом. И приехала она его защищать, ну и вас, конечно.

– Я понимаю. Нанесенные ею раны всегда будут кровоточить. Только, мне кажется, что она примчалась защитить семью, а ты, как и Ев, и наши девчушки – часть этой семьи. Перестань плакать.

– Я не плачу!

– Солнце мое ясное! «Бывает, что глаза не плачут, но море слез кипит в груди»!

– У!

– Вот именно, тебе и ответить на это нечем. – Эд нежно целовал ее, не отпуская из объятий. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы это был страшный сон. Вот сейчас он раскроит глаза и все будет по-прежнему. Еще секунду…. И дети заверещат в холле, споря над чем-нибудь. А руки жены обнимут его и губы ответят на поцелуй. НО, этого не случилось, ни через секунду, ни через минуту, которую они промолчали. – Как же я вас безумно люблю. Как же я не могу без тебя дышать. Как же мне трудно думать о серьезных вещах, когда ты рядом.

– Так отпусти меня.

– Никогда, ни за что, ни за какие сокровища мира! Я уже дважды чуть не потерял тебя, больше этого не случится!

– Купишь наручники?

– Булавки!

– Ага! Занимаешься плагиатом! Это Дэн обещал и не сделал.

– Помнишь? – он получил крупицу счастья и от этого улыбался.

– Не забыла. – вздохнула Вел.

– И как с обрыва чуть не навернулась? – Эд продолжал возвращать дорогие ему мгновения прошлого.

– И фонарный столб! – буркнула Вел и еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Как же комично выглядела она тогда, сердясь на него за проявленную заботу.

– А вот тогда, я был совсем не виновен, за что же ты меня так чихвостила?

– На будущее!

– А стоило ли? Ты надела на меня строгий ошейник, еще даже не зная меня. Заметь, я и не сопротивлялся и не сопротивляюсь.

– Мазохист!

– Не по адресу. Признавать верность жене, не значит быть подкаблучником. Хотя я и этого бы не стеснялся. Если только так можно выказать свою любовь.

– Слова, слова!

– Солнышко! Ну, ты же знаешь, что я говорю правду. Столько лет я доказываю тебе собственное обожание. Хоть раз, признай, что я хороший.

– Ты очень хороший. Ты лучше всех!

– И даже Ларсана? – его губы растянулись в улыбке, а ее зубки впились в его кожу. – Прекрати эти подражания сестре! Тебе не идет! – он уложил ее и навис над нею сверкая глазами и беззвучно смеясь.

– А ты чудище! Причем тут щенок – подросток? И к чему это ты его помянул? Боишься не справиться…, без оборотня?

– Красавица! – парировал Эд. – Ну, как мне кажется, с самым главным я прекрасно справлялся все эти годы. – он хитро улыбался. – К чему вспомнил? Да просто так, ради прикола. Да и пробудить в тебе новые чувства. – Вел опять сжала его плечи, вонзая ногтики еще больше. А Эд, словно не заметив, продолжал: – Видно ты запамятовала, кто его приручил…. Причем, решив найти разницу в мужчинах.

– Ну, это уж слишком! За такие слова можно и сдачи получить! – но она не спешила реагировать на его глупую шутку, прекрасно понимая, что совсем маленькая, толика правды есть в его словах.

– Молчишь?

– Молчу!

– Мне всех вспомнить, кем ты лечила мою ревность?

– Эд!

– Умолкаю! Я прекрасно знаю, кто я для тебя. Поцелуй меня, пожалуйста. – он опустил лицо ниже и ее губы потянулись к нему. Поцелуй был страстным, хотя и коротким.

– Эд! Все наладится?

– Не может быть другого. Потому, что в тот день, когда ты вошла в воду, ты загадала Любовь. А она у нас, в самом начале, нашей жизни, наших чувств.

– Правда?

– Истинная! Хочешь, я поклянусь на книге.– Вел замотала головой. Эд лег рядом и повернулся набок: – Милая, родная, самая дорогая моему сердцу. Ты еще и не поняла всю силу моей любви к тебе и Славочкам.

– И какая она?

– Как весна!

– Конечно, как же я не догадалась. С грозами, ливнями…

– С капелями, подснежниками, прилетом птиц и цветущими садами! Люблю тебя! И не устану повторять об этом!

– Кажется, ты это подслушал у Шекспира.

– Это он писал о нас.

– Какой же ты… замечательный!

– Спасибо, золото мое.

– Значит я уже не знак: «Стоп, а то убьет»?

– Нет! Теперь ты лозунг: «Люби меня крепче»!

– А я, когда-нибудь, доживу до любимой женщины?

– Ты ею родилась. – Он опять поцеловал ее пылко и очень долго. Затем спросил: – А что ты больше помнишь из нашей жизни?

– Все!

– И как встретились?

– Как встретились, не помню, помню твои глаза, как в них я окунулась и теперь, вот уже столько лет, пытаюсь вынырнуть.

– Я тогда закрою их, чтобы ты не выбиралась.

– Знаешь. – Вел замерла на очередной, глубокий вздох: – Жизнь наша, разнообразная. Но каждый раз, каждый эпизод начинался с твоих глаз. Когда я ногу подвернула, когда вы с домом знакомили. Потом, когда я проснулась…. И когда вы, первый раз вернулись со своей охоты. Да и тот момент, когда я столкнулась с копией Ев. Вот, как-то так получается, что сначала ты выхватываешь меня из жизни, ну или наоборот, втягиваешь в жизнь, цепляя взглядом, а уж затем окутываешь голосом, согреваешь телом.

– Потому что, лишь единственная моя жена, не любит ушами, как…

– Я просто люблю тебя. – она обняла его крепче, всунув носик в ворот его рубашки. – Дорогой, скажи, только честно, неужели это шлейф от кончины Татти?

– Дорогая, вот что ты такое говоришь?!

– Не спеши противоречить, просто подумай, она не смерится с тем, что мы вместе. Ее ненависть ко мне и любовь к тебе настолько была сильна, что хватит не на одно столетие! Помолчи, пожалуйста, минуту, дай договорить. Вспомни, с чего все началось? Ну, я же вижу по твоим глазам, что ты это признаешь, только сказать вслух не можешь. Мне надо простить ее…. Только я не знаю, как это сделать, ибо я ни Господь. Да и простить, значит надо обвинить. А за что? Я запуталась.

– Вот и не думай об этом.

– Не могу. Все-таки в этом есть связь. Ох! Тяжело.

– Неужели я это от тебя услышал? Мне больно слышать такое, но и радостно в то же время. Потому, что я чувствую себя мужчиной, который может подставить свое плечо.

– Я хочу быть просто женщиной, маленькой, хрупкой и любимой!

– Вел. Ты не забывай об этом никогда. И о том, что ты – это все в моей жизни.

– Мы прощаемся?

– Нет! Мне очень важно сказать тебе об этом.

– И говори, и молчи, а еще и пой мне, чаще.

– Обещаю! Только у меня есть маленькая просьба. – Вел прикрыла глаза, показывая, что слушает. – Я прошу лишь об одном, не высовывайся, побереги себя, это может быть опасно.

– У меня тоже условие. Ты должен беречь себя для меня и девочек.

– Это моя обязанность. – Эд поцеловал ее в висок и принялся цитировать ее любимую, некогда, а может и до сих пор, книгу. Только сейчас осознав, что и он, не только ассоциировал жену с главной героиней, со Скарлетт, а так же уважал это произведение, ибо всегда, как в трудные моменты, так и в минуты полного счастья, в его голове всплывали строки именно из «Унесенных ветром»:

«… Да, Боже Иисусе! Я хочу тебя. И мне плохо без тебя. Ты, как наркотик для меня. Я видел людей, которые не могли достать опиум и мучились. Это почти, то же самое. Я знаю, что случается с наркоманом. Он становится рабом, затем гибнет. Это практически случилось со мной. Но я избежал. И не хочу рисковать опять»…

– My beloved, you are my river of life, my sun, my music*. – ответила она ему, отбрасывая любые эмоции, да и все не нужные чувства, кроме любви к нему…

****

Ольга, молча, курила у окна одну сигарету за другой. Дух матери настойчиво пытался потушить огонек ее сигаретки, взъерошить ей волосы и прочее, чтобы начать разговор. Однако Ольга была нема, ровно до тех пор, пока мать не хлопнула дверью. Ее пугали изменения, но и радовали одновременно. Эти девчонки, шутя – играясь, взяли верх над всем. Причем ясно было видно, что, не ущемив самолюбия мужчин. И Жан с мальчиками поднялись морально, стали сильней духом, ответственней.

«Грустно. – думала она. – Меня никто не любят, но в этом только моя вина. Хотя я старалась, как могла, для семьи, для их общего блага. Да, что сетовать! Я здесь на короткое время, только до разрешения проблем»…

– Ник! – произнесла она, не отворачиваясь от окна. – Как вы здесь жили, все эти годы?

– Мирно. Работали, растили детей. Было не скучно. – ответил он твердым голосом и Ольга прикрыла глаза, говоря:

– А ты изменился.

– Возможно. – Николя отложил в сторону все, чем занимался и подошел к ней. – Ольга! Я хочу тебе сказать…. Спасибо тебе, родная. Я сейчас понимаю, какое это счастье иметь такую семью, таких детей, внуков! Я знаю, как ты меня любила и чувствую вину, за холодность души. Но, но я по – своему тебя любил и люблю. Прости, если сможешь.

– Любит! – повторила она с вызовом. – Я вижу, как ты любишь…, с томиком вздохов Анны! – Железная Ольга смотрела на него и впервые, со дня смерти ее родителей, по щеке прокатилась слеза. Николя заметил блеск, но боялся спугнуть, оттепели ее сердца. А еще ему показалось, что кто-то, за его спиной, вздохнул. А Ольга махнула рукой и отвернулась.

– Оль! Оленька! Олюшка! Я верен тебе. Люблю тебя, но по – своему. А Анна…, это же первая, юношеская любовь… Оля, Оленька! Вот тебе легко, твоя первая любовь стоит перед тобою и конючит.

– Да, ну тебя! – вздохнула она и улыбнулась. Но тут же надела маску безразличия. И опять пронесся прохладный ветерок, скрипнула створка окна, подскочила штора и чуть приоткрытая дверь, отъехала сильнее. – Николя, Николя! – качала она головой. – Всю жизнь ты доводишь меня до…

****

Виен прилегла и прикрыла глаза. Ей, наверное, впервые в жизни, ничего и никого не хотелось, кроме маленькой детальки: чтобы в семье было спокойствие. Шквал голосов, которые она не отпускала, держа все под контролем, очень выматывал. Жан видел ее усталость и не доставал разговорами, хотя так хотелось сказать ей ласковые слова.

– Я все слышу! – произнесла она тихо. Жан улыбнулся и принес в спальню комп, поставил на прикроватную тумбочку, присел на краешек кровати, просматривал камеры и поглаживал ее руку. – Вот никогда не скажет вслух! – не сдержалась Виен. – Ты что, стесняешься сказать мне о своей любви?

– Привереда! Я кричу о ней, постоянно. Поспи, сокровище мое, кто его знает, что ждет нас впереди?

– Успокоил, спасибо!

– Виен, ну прости! Ты же знаешь, о чем я говорю.

– Я-то, знаю! Но знаю не от тебя. А хочу слышать, ушами! И пусть слова вылетят птицей и никогда не вернутся, но! Их скажешь ты. Ты! Мне.

– Милая моя! Вот ты-то и слышишь первоисточник, раньше, чем воспроизводитель. Мои мысли проходят через тебя, а уж что выходит на свет Божий – это другое дело.

– И почему это?

– Потому, что ты мой цензор… Эх! – поднялся и обошел кровать: – Пять минут я имею права посвятить своей жене! – спустился на одно колено и взял ее руку. – Мы так с тобою мало прожили, еще меньше я приносил тебе счастливые, спокойные дни. Как же я благодарен, что ты выше упреков и жалоб. Спасибо милая. Я очень люблю тебя, и также сильно буду любить, даже…

– Ты решил проститься? – Виен села. – Жан, прекращай эту сырость. Я не знала, на что иду, принимая твое предложение стать женой. Но кому легко? Нет! Ну что ты за человек! Постоянно просишь прощение, словно повинен, во всех грехах мира! Работай, а то пропустишь гостей незванных, и я буду виновной.

– Вредина! – Он нежно поцеловал ее и, усмехнувшись, взялся за комп.

– Вот так-то лучше. И ты прав, первоисточник говорит красивее и правильней. – Ее руки легли на его плечи, а голова на плечо, но тут же Виен выпрямилась и насторожилась. – Жан! У нас гости. Да, да! К нам идут, вернее крадутся.

– Где? Я не вижу…. Вот я тугодум…. Надо было по периметру камеры ставить!

– Смотри, со стороны набережной. Да, я слышу море…, технику. Стой! Охотничий домик. Ой! Я не могу определить точно, как раздваивается.

– Проверяют. – догадался Жан.

– Поднимай мальчишек, они скоро будут здесь, я послежу за камерами. Наушник! – крикнула она ему вдогонку и положила рядом телефон.

– Эд! У нас гости, встречаемся в фойе! – Оглянувшись, Жан попробовал вселить в нее надежду взглядом, но понял, что как ей не страшно, а она будет делать вид безразличия. Не закрывая двери, помчался вниз.

Виен просмотрела все до одной картинки, выведенные на монитор, и, развернув экран к гардеробной. Подобрав соответствующий наряд, занялась макияжем.

– Что, началось? – влетели к ней дочери.

– Спокойно! Чего так кричать. Началось и что? Разведывают, пытаются найти лазейку, но ведь мы здесь! Правда, девочки? Идите, надо встретить их, царственно!

– Мама, мы быстро.

– Нет уж, на этот раз торопиться не стоит. Мужчины на страже. Нас не приняли, так дадим им усомниться в собственном мнении. – проговорила Виен, намеком, но дочери все поняли.

Большой экран в аппаратной был более точен в мелочах, чем экраны компьютера. Тени двигались, практически прижавшись к земле.

– Трое! – насчитал Жан. – Если Ви не перезванивает, значит я не ошибся.

– Ошибся. Я вижу четвертого. – Показал Эд рукой на новую точку.

– Проглотим их разведку? – Не теряя из вида гостей, спросил Жан.

– Я бы взял их. – Сказал ИВ.

– Согласен. – Дэн рвался в бой. – Прижать, как следует. Узнаем, что да как, а не будем гадать.

– Кто еще «за»? – Жан повернулся лицом ко всем. Руки всех до одного поползли вверх. – Так чего стоим? ИВ, подежурь у камер.

– Жан!

– ИВ! Тебе пока, как и Нику, там делать нечего. Их всего четверо.

– Мы возьмем их «без шуму и пыли»! – Поддержал отца Эд. – Мы справимся с Дэном сами, ну хорошо! Михаила возьмем, пусть развеется. Так что, отец, держи руку на пульсе.

– Да я как-то не успел застояться, с дороги. Но пройдусь. – хмыкнул Михаил: – Жан, Эд прав, побудь здесь, мало ли что. – И троица ушла, улыбаясь, принимая все за развлечение.

– Иди с Михаилом. – Кивнул Юрию Жан и уставился в камеры.

Мужчины разбились на пары и выскользнули из дому, сразу же сработали замки дверей.

Дом проснулся. Их дом стал их оплотом, их броней, их частью.

Первой спустилась Ольга и принялась мерить шагами холл первого этажа, поглядывая на дверь, за которой только что скрылись внуки. К ней присоединилась Жаннетт:

– Началось?

– Пока не пойму. Стефан и Мария… – услышала она шаги и не ошиблась. – Вы мне нужны! – уверенным шагом подошла к ним и достала серебряный флакон. – Вот! Вы должны восстановить силы для борьбы. Это не просьба, а приказ!

– Ольга! – начал Стефан.

– Знаю я, чего вы хотели, только сейчас не время! Поймите, Род в опасности! Мы обязаны выжить и исправить ошибки. Идите к себе, я дам знать, когда вы мне понадобитесь. – Стефан кивнул, принимая ее приказ и, соглашаясь с доводами. Они сразу удалились, а им на смену пришла вторая семья. Пшешики очень нервничали, от чего не могли находиться на одном месте, ходили вдоль окон и поглядывали в темноту сада. Ольга глянула на лестницу – ни Ви, ни девочек не было. Прищурила глаз, соображая, что они могли задумать, но ни одной подсказки не нашла. Тогда она направилась к полякам:

– Думаю, вам не стоит тут топтаться. Идите в свои комнаты, тут не происходит ничего опасного. Вам предстоит завтра встретиться с Карлом и его сторонниками, прошу об одном – уверенность на лицах.

– Не сомневайся в нас, мы сделаем все как надо.

– Я не сомневаюсь. Прошу. До рассвета тут ничего не произойдет. Идите. – проводив их взглядом и оставшись только с Жаннетт, Ольга повернулась туда, где чувствовала мать. – Я знаю, что ты здесь. Не будешь ли добра, помочь мальчикам? – Ветер прогулялся вокруг нее и Ольга догадалась, по еле заметной волне штор, что мать удалилась. – Жаннетт! Мне нужен твой дар. Иди, надень свое лучшее платье, нам спать не придется, я присоединюсь к тебе минут, через десять.

– Хорошо, я буду готова. – Не успела Жаннетт скрыться, как Юрий привел мужчину. Ольга сорвала маску – молодое лицо, с выражением «запрограммированной» ограниченности.

– Ты обыскал его?

– Чист! – коротко ответил парень.

– В подвал его, утром решим, что делать! – отдала приказ и снова уставилась на дверь.

Следом один за другим появились остальные. Эд своего, нечаянно вырубил, вот же принес на плече и сбросил на пол. Еще двое пытались вырваться из рук Михаила.

– Кто главный? – Жан взял их под прицел своих глаз.

– Ну, я! – скривившись, ответил один.

– Задание!

– Ага, сейчас! Только разбегусь и все выложу.

– Задание. – повторил Жан, не отводя глаз, у мужчины расширились глаза, затем и зрачки увеличились до максимума. Однако он держался.

– Может нам Ев позвать? – прошептал на ухо брату Дэн.

– Справимся! – бросил Жан и подался вперед. Он не моргал, проникая в сознание все глубже. Мужчина попытался отвести взгляд, напрягался из последних сил, но пошевелиться не мог, а язык, словно гулял сам по себе:

– Нас послали на разведку. Найти и подготовить место для прибытия остальных.

– Сколько вас?

– Мне не ведомо!

– Как держите связь?

– Мне звонят! – протянул рацию и телефон.

– Когда следующий сеанс связи?

– Каждые полчаса.

– Условные слова?

– Нет. Связной только я.

– В подвал их! – отвернулся от него Жан и обратился к сыновьям: – Ребята, мы же можем поселить всех отдельно?

– Да нет проблемы. – пленных повели, Жан повернулся к Ольге:

– Что скажешь…, мама? – произнес и понял, что легко далось ему это слово, не произносимое много лет, а вот ей оно стало, пощечиной.

– Я ограничена в видениях, растеряла дар. Однако похоже на отвлечение нашего внимания. Нет, этот сказал правду, Карл прислал их нарочно, проверить нашу бдительность.

– Мне тоже так показалось. Без оружия, одна рация… – размышлял Жан. – Да, им нужно было убедиться, что мы ничего не заметим. Ну, так мы и ответим им.

– Прости, у меня есть важные дела. – заявила Ольга. – Ты дорос до того, чтобы решать дела самостоятельно. Увидимся позже. И, пожалуйста, сообщи, если будут новости.

Жан, в согласии, наклонил голову, Ольга ушла, а он смотрел ей вслед и думал, неужели меняется, не уж то девушки и ее норов пошатнули. Он даже и не сразу заметил, что дребезжит отобранный телефон.

– Слушаю! – прошептал Жан в трубочку.

«Чего бормочешь?»

– Так на позиции.

«Где?»

– На месте!

«И как там?»

– Тихо. Похоже, спят.

«Ты уверен, что в доме вообще есть люди?»

– Да, мы прибыли, они еще сновали из комнаты в комнату, свет везде горел.

«Ага…. Сколько их там не заметил?»

– Особого движения не было. Несколько дамочек и приблизительно столько же мужчин.

«Значит на месте…»

– Чего?

«Ждите, говорю, сигнала. До этого в дом не соваться».

– Есть. – Ответил Жан, Карл отключился сам.

– Они? – Ольга услышала его разговор и вернулась.

– Лично!

– Значит, до утра не сунется. Но не теряй бдительность.

– Не в первый раз… – раздумывая, ответил он и, не дожидаясь от нее ответа, медленно пошел наверх. Рядом с ним, нога в ногу, двигался ветерок, Жан уже понимал присутствие Веры. – Ты рядом, жаль, что не могу тебя увидеть, или хотя бы слышать. Мне бы хотелось тебя узнать, твою жизнь, понять вас с дедом. – ветерок обласкал его и взъерошил голову. – Тебе хочется нас покинуть, а мне, как не покажется странным, тебя удержать. – и опять холодок коснулся его щеки. – Смешно выгляжу. Разговариваю сам с собой… Пообещай, когда все закончится, сразу не улетать. – Ему показалось, что он услышал тихий, добрый смех. Массивная портьера на окне коридора приняла очертание миниатюрной женщины – поднявшей и опустившей руку, привлекая его внимание, и тут же силуэт головы кивнул в знак согласия. Штора осиротела, и Жан услышал легкие шаги побежавшие вверх. Вздохнув, зашел к себе.

– Ты не спишь? – он увидел жену при полном «параде» и усмехнулся.

– Не хочется. Как все прошло?

– Ну, ты же знаешь.

– Прости, не следила за тобой, было нечто интересней.

– У нас все успешно, их было четверо. Поделись новостями. – присел на диван, выглядел немного уставшим, но Ви не стала донимать его вопросами, налила выпить и сообщила:

– Как тебе сказать-то? Их совет длился не долго. Разошлись. Филипп не изменяет себе, наслаждается вином. Пауло мысленно рисовал картину победы над Дэном. Почему – то думает, что Лера именно его внебрачная дочь и на этом строит свои обвинения. Жан, скажи, а с чего у них начались эти соревнования?

– Виен, мы до сих пор даже не предполагали, что они есть. Дэн с ним-то и общался всего пару месяцев, а потом как-то забыли о его существовании. Он у нас ни разу не появлялся.

– А за эликсиром?

– Тут все просто. Он в содружестве с одной семьей, те и приезжают. Пока нам не сообщают, что ушел кто-то, мы выдаем определенное количество флакончиков.

– Постой! Что значит – не сообщают? А если кого-то давно нет, а на его имя берут, то…, что же это получается?

– Не понял?

– Жан! Ты действительно не понимаешь? – Его глаза говорили красочней слов. – Господи! Все настолько просто! Взяв один лишний флакон, можно годами проводить исследования и создавать свой эликсир. Зачем тогда вы им, если столько химиков голодных на этой земле?! Как же вы не задумались! Уж если вы их держите каплями, так защитите себя! Ладно, проехали.

– Нет уж, не проехали! Признаюсь, ты полностью права. Но у Ольги был свой контроль, я не вникал. Но теперь, задумаюсь над этим, серьезно. Спасибо! А что там с остальными?

– Карл меня удивил! Он решил взять детей в заложники.

– Ты так говоришь спокойно.

– А чего бояться? Они уверены, что дети здесь. Кстати, этих именно для этого и послали. Им указано, Фил постарался, где детские комнаты. С них они и должны были начать.

– Вот оно что! А я и не подумал. Единственное что смутило, так это их занятые позиции. Все думал, ну почему не разбились на два входа? Вот значит как? Заманчиво. Так и быть, мы уж их порадуем. Собственно я волновался, что они начнут искать детей, не смотря на то, что машину вывели по подземке. Признаюсь – тревога была. Теперь могу часик расслабиться. Прослушку они не установили, сторожей мы определили. – Он говорил, а Виен как бы отсутствовала. И Жан замолчал, ожидая ее «возвращения».

– Жан! Они собрались у Анатолия. Собираются нагрянуть на рассвете, взять нас врасплох.

– Интересно, как это?! Предупредили и думают, что мы будем сидеть и ждать, бездействуя? Неужели так примитивно мыслят? Мы что – лохи?

– Жан! Ты где нахватался таких слов? Это самоуверенные снобы, что ты от них хочешь! Порадуйся, что среди них нет ни одного стратега.

– Неужели элементарная жадность?

– Увы! Им хочется все и сразу. А где это можно взять – правильно, у Гаев! Дома, бизнес и ЖИЗНЬ! Сон твой отменяется. Будут здесь в течении часа. Плюс – минус, как они двигаются и на чем.

– В пять… Хорошо рассчитали. Самое время крепкого, утреннего сна. За несколько минут можно все изменить. Значит, у нас есть тридцать минут спокойствия.

– Жан! Мы не знаем где они…

– Я хорошо знаю Розу и Анатолия – им машины не нужны. – Он обзвонил всех мужчин в доме, не забыл и матери дать сигнал. Потом лег на диван и попросил. – Родная, дай мне забыться на десять минут. – ее улыбка была ответом.

Вилена же подошла к окну, приоткрыла его и мысленно унеслась туда, в «осиное гнездо».

4:20 утра. Звонок на отобранный телефон:

«Все тихо?»

– Да! – коротко ответил Жан, сел и прислушался к происходящему на том конце. Виен повернулась к нему.

«Будьте готовы, мы на подъезде. К пяти должны быть на месте. Остальные подтянулись и ждут твоего сигнала, за стенами. И смотрите мне, чтобы ни один камушек от моего поместья не сдвинулся!»

– Уяснил! – Не успел Жан отодвинуть руку от уха, как заработала рация. – Слушаю!

«Мы на месте».

– На месте – это где?

«У ворот, начальник!» – раздался саркастический смешок.

– Не высовывайтесь, у них полно сигнализации и камеры. Ждите, я пришлю человека, он проведет. Отбой! – Жан поднял голову к жене. – Началось!… Боишься?

– Соврать?

– Не надо! – Жан подошел к ней, обнял. – Спасибо, мои ушки! И не бойся. Я вниз!

– Спущусь, как только услышу главарей!

– Ох, как ты их! – поцеловал и скрылся за дверью.

_____________________________________________

*My beloved, you are my river of life, my sun, my music. (нем.) – Мой возлюбленный, ты моя река жизни, мое солнце, моя музыка.