Читать книгу Эмигрантский синдром - Виктория Фельдман - Страница 3

2009 год, Нью-Джерси, Америка.

В семье Фимы Гольдмана в этом году отмечали очень важное событие, был праздник. Ровно 40 лет назад он приехал сюда с юга Украины. Приехали они с женой по гостевой визе с одним чемоданом и 100долларами в кармане. Фиму часто спрашивали, как это получилось? Ведь жили-то они вполне благополучно. При этом Фима вместо ответа, рассказывает один старый анекдот:

– «На мосту через реку собрался народ. В реке болтая руками, тонет человек и кричит при этом: – Помогите! Все стоящие на мосту сочувствуют ему, но прыгать в воду не торопятся. И вдруг с моста в воду, в одежде прыгает молодой человек, и спасает тонущего. Когда прыгнувший оказывается на берегу, вокруг него сразу появляются корреспонденты газет и кричат: – Вы герой!!! А он при этом тихо отвечает: – Герой то я герой, но вот какая сволочь меня с моста сбросила?»

Итак, 40 лет, срок немалый. Вначале в чужой стране было очень тяжело и одиноко. Ведь Фима приехал по приглашению школьного товарища всего на 14 дней, а потом попросил убежища и остался. И начались у них с женой проблемы, как у всех. Сначала языковые курсы и велфер (социальное пособие), потом поиск работы, квартиры, рождение ребенка. В его семье за 40 лет родилось трое детей, но никто из них не говорит по-русски. Потом пошли внуки. Он им очень рад, но общаться приходится со словарем.

Если ему с женой хочется что-то скрыть от детей и внуков, они переходят на русский. Сын женат на итальянке, средняя дочь замужем за датчанином, а младшая – за немцем. Кто бы мог подумать, что простой учитель математики с Украины будет иметь в семье такой интернационал. Можно считать, что Фиме в жизни очень повезло. Они с женой в тот период были одними из первых, уехавших без конфликта с властью. Конечно, ситуация была больше, чем странная. Об этом хочется рассказать подробнее.

Время было брежневское. Еще все помнили о хрущевской оттепели, об осуждении сталинизма. Тогда, в июне 1968 года, Фима окончил университет и получил диплом, где числилось «преподаватель математики высшей школы». Именно в этом году он удачно женился. Его жена Рая (Ривка), тоже получила диплом, где писалось – «преподаватель химии».

Родители Фимы выбором жены были очень довольны. Девочка была скромная, из еврейской семьи, хозяйственная и без капризов.

– Сыграем свадьбу, чтобы было как у людей! – решил папа.

Из всех городов бывшего СССР на свадьбу были приглашены папины родственники. Большая свадьба не вызывала ни у кого удивления. Фимин папа занимал по тем временам очень высокий пост, он был главным диспетчером Черноморского пароходства. В пароходстве папа был уважаемым человеком, несмотря на то, что Гольдман. Даже сам начальник пароходства здоровался с папой уважительно. Папа получал очень приличную зарплату, имел служебную машину, шофера и бесплатный билет на любой зарубежный круиз один раз в году. Папу так уважали, что даже разрешали брать в морской круиз маму.

Родственников у папы было много. Его дед еще до революции жил в еврейском местечке и имел 12 родных братьев. У многих из братьев выросли дети, внуки. Все братья были религиозны, ходили в местные синагоги и верно соблюдали законы Торы. Родня была большая. Гости съезжались к назначенному дню отовсюду: из Западной Украины, Грузии, Москвы, Ростова. Гостей необходимо было разместить и накормить. Был заказан большой зал в самом шикарном ресторане города. Ресторанный оркестр приготовил по просьбе молодых много музыкальных сюрпризов. Песни должны были петь, как на украинском, так на русском, молдавском, и еврейском языках.

Правда, молодые еще не имели своей квартиры, не имели работы. Но папа решил, что все эти проблемы решаемы и вторичны. Молодые временно поселились у родителей жены.

Свадьба на юге Украины всегда была мероприятием безудержным и богатым. Туда нельзя было прийти без подарка. Дарили все: большие суммы долларов в конвертах, столовые сервизы, постельное белье. Один из близких родственников принес лотерейный билет, который выиграл Запорожец (Была в те времена такая супермашина). Фима и Рая были на десятом небе. Гостей было более 100 человек. Они шли в ресторан сплошным потоком, и при каждом новом госте оркестр играл «Марш Мендельсона». Поздравления длились больше часа. Наконец, все расселись за столы, и веселье началось. Тосты, пожелания, танцы, смена блюд, за всем этим наблюдал тамада. Профессиональный фотограф, приглашенный из фирмы «Свято», работал без перерыва. К концу вечера основные пробные фото членов семьи должны были быть готовы. Это потом молодые закажут альбомы на память для себя и для членов семьи, а перед альбомом необходимо было много трудиться. Тогда это был для фотографа очень приличный заработок. Праздник длился до трех часов ночи. Только вначале четвертого утра гости стали расходиться по домам. Хозяевам – же спать было некогда. Необходимо было привести все в порядок и отправить приезжих гостей по домам. В суматохе и радостных переживаниях прошла неделя.

Отец Фимы, Леонид Ефимович Гольдман, снова приступил к своим производственным обязанностям. Мать Фимы, Соня Лейбовна, никогда не работала. Она больше сидела дома или болтала по телефону. Ведь телефон тогда был только в домах высоких чинов. А у нее был.

Все то, что в это самое время происходило в других городах мира, до Украины доходило с большим опозданием.

А происходило вот что: Александр Дубчек первый секретарь ЦК КП Чехословакии(с января 1968 по апрель 1969года),решил начать реформы экономики в страна, что очень не понравилось руководству ЦК КПСС Советского Союза, а именно Леониду Ильичу Брежневу. Не секрет, что после великой Отечественной во всех странах Варшавского договора стояли советские войска. Такие же подразделения стояли и в Чехословакии. Узнав о том, что Дубчек что-то творит сам, не согласовав с руководством СССР, очень взволновало руководство ЦК, и они решили срочно направить на улицы Праги стоявшие в отдаленных пригородах, советские танковые подразделения. Об этом нигде не сообщалось. Узнать об этом можно было, только прослушав радио «Свобода».

В семье Гольдманов в это время было столько суматохи, что ни о каких новостях они просто не имели возможности узнать. А в это время в Москве проходило «Дело четырех» Были осуждены писатели Даниэль и Синявский за Самиздат. Велось уголовное дело против писателя А. Гинзбурга.

Однако все это было далеко от юга Украины, и подробная информации нигде не публиковалась. Голос «Свободы» слушать можно было не везде и с большой опаской. Ведь, кроме радиоточки, мало у кого были нормальные радиоприемники. Чтобы послушать новости, люди собирались в квартирах у друзей на кухнях, вроде как за чаем. А в конце августа 1968, случайно стало известно о «Демонстрации семерых», которая прошла на Красной площади в Москве. Прямо на Лобном месте. Говорили, что люди вышли с самодельными плакатами, на которых было написано «За вашу и нашу свободу», «В защиту Пражской оттепели». Их имена стали известны спустя много лет, а тогда это было большой тайной. Рассказывали, что как только эта группа расположилась на Лобном месте, вокруг нее сразу собрались любопытные прохожие, которые высказывали свое мнение по поводу происходящего. Спустя 30 минут всех стоявших, как демонстрантов, так и любопытных, задержал наряд милиции и доставил на Лубянку. Начались обыски по квартирам и допросы. Люди оказались совершенно не подготовлены к такому повороту дела. Оказалась, что «Пражская оттепель» кончилась сворачиванием хрущевской оттепели, и все ощутили это на своей шкуре. Некоторых отправили в Сибирь, некоторых в психушку, а другим предложили покинуть страну.

Фима с Ривой, ни в каких политических действиях не участвовали, а жили и радовались своему счастью. Счастью первой любви. Но праздники кончились, и начались будни. И начали Фима с Ривой искать работу. Но, увы. Ни в одно учебное заведения города их не принимали.

– Да, специалисты нам нужны, но увы….,-отвечали им и многозначительно молчали. Тогда за дело взялся сам папа Гольдман.

Он зашел к начальнику первого отдела пароходства и, закрыв предварительно все двери, спросил: – Объясните мне, Иван Васильевич, почему мой сын и невестка, два молодых учителя, не могут устроиться на работу?

– Очень просто, – ответил КГБист, – пришло закрытое письмо ЦК КПСС из Москвы. В связи с расширившимся политическим движением диссидентов, в котором большинство евреев, прекратить прием евреев в учебные заведения, как на учебу, так и на работу. К сожалению, мера временная. Но вы ведь знаете, что нет ничего более постоянного, чем временное.

После этого разговора папа Гольдман сильно призадумался. Он, молча, ходил вечерами по квартире и тихо что-то решал, словно задачу с тремя неизвестными.

Спустя неделю он предложил сыну поговорить с мамой его бывшего одноклассника, который плавал на сухогрузе, и часто посещал Америку. Мама одноклассника обещала помочь. Но для этого требовалось время. Если с квартирой у Фимы проблем не было, то кушать необходимо было каждый день. Устроились они с Ривой преподавателями в деревенскую вечернюю школу рабочей молодежи на полставки в 50 км от города.

Больше загрузки им не давали. Но и на этом спасибо. В этой вечерней школе всегда требовались преподаватели. Ученики там были очень трудные. Колхозники, с низким интеллектом, часто пьющие. Но аттестат в то время был нужен всем. Вот и отсиживали они вечерами в школе за партой.

Так прошло полгода. И вдруг Фиму позвали к маме школьного друга. Оказалось, что школьный друг все в Америке узнал и привез Фиме с женой приглашение в гости к «двоюродному дяде». Является ли этот человек по-настоящему дядей, проверить было невозможно. Чтобы оформить все бумаги, необходимо было ехать в Москву. Фима отсутствовал на работе «по болезни» 10 дней, а когда наступили летние каникулы, на всех законных основаниях улетел с женой в далекую неизвестную Америку к неизвестному дяде.

Так все начиналось. В Америке его встретили. Временно разместили, а потом он пошел «сдаваться». Всем, кто ему помог, Фима хорошо заплатил. Через три месяца он и Рива получили временную визу, и пошли на курсы. Потом – как у всех: квартира, работа, машина, дети.

О возврате домой не было даже разговора. Так они и живут уже 40 лет. Сам Фима с женой купили квартиру. А каждый из детей имеет собственный дом. Детям, конечно легче. Они родились в Америке и здесь их родина. Английский для них родной.

А на Украине дела разворачивались необычные. Ровно через три месяца, после отъезда Фимы, в органах безопасности города стало известно, что он попросил там политического убежища.

Все это стало известно по месту работы Леонида Ефимовича. Папу вызвали в первый отдел. Папин хороший знакомый, Иван Васильевич, смотрел исподлобья. Он не разговаривал, как прежде, доверительно, сев за свой письменный стол, он грозно произнес:

– Нам стало известно, что ваш сын предатель Родины, отщепенец. Он надумал не один сбежать, а захватил с собой еще и жену…. Мне поручено предупредить вас. Либо вы срочно вызываете его обратно, либо через неделю положите на стол партбилет! Разговор окончен!!! Получается, раз у вас сын диссидент, то и вы ненадежный человек. А в партии таким не место.

(Многие, живущие в ХХIвеке наверное не знают, что все руководящие работники должны были быть обязательно членами коммунистической партии).

Папе к тому времени было всего 52 года. Уже не молод, но еще не стар. Как быть?

Домой папа пришел в ужасном настроении. Обычно веселый и отзывчивый человек, весь вечер не произнес ни слова. Соня боялась подходить к нему с расспросами, так грозно он выглядел. На следующее утро он сказал жене: – Сонечка, нас ждут большие неприятности. Но я очень доволен, что наш Фимочка уже там устроился.

– Откуда ты об этом знаешь? – спросила жена.

– Меня вчера вызывали в первый отдел и предупредили, что если он не вернется, они заберут у меня партбилет. А это значит, что я потеряю место работы.

– Боже, – испуганно заплакала Соня, – как же мы будем жить?

– Еще неизвестно, как дело повернется, но нужно готовиться к худшему. Постарайся пока никому ничего не говорить. Ничего лишнего в дом не покупать. Экономить деньги и при этом меньше болтать по телефону. Его могут прослушивать.

И он отправился на работу.

Спустя три месяца папу вызвал начальник пароходства.

– Послушай Леонид. Мы с тобой работаем уже 20 лет. Я всегда был очень доволен твоей работой, но наступило сложное время. Из-за этой политики нам было «сверху» указано тебя уволить. Я не знаю, кого мне взять на твое место. Но не выполнить приказ я тоже не могу. Иначе уволят меня. Даю тебе срока 6 месяцев. За это время ты должен уладить все свои и наши дела, и спокойно подать заявление на увольнение. Если ты этого не сделаешь, мне приказано уволить тебя с записью «Диссидент» в трудовой книжке, а я этого не хочу.

Вечером папа, закрыв предварительно все окна и двери, позвонил в Америку сыну. Много говорить обо всем он не мог. Но сын его понял и через месяц он получил тем же путем, через школьного друга сына приглашение в гости.

За шесть месяцев папа оформил въездную визу в гости, продал все, что было в доме. Уволился, вышел из партии. Квартира, в которой он жил, тоже была ведомственная, поэтому после его увольнения он автоматически ее лишался. Перед отъездом папа позвал в гости своих двоюродных братьев. Они приехали из разных городов. Все люди уважаемые, примерно одного возраста.

Один из Львова, один из Ростова, один из Одессы. Все они были главными инженерами разных заводов. Но узнав обо всем, что случилось с Леонидом, они стали задумываться. Ведь с ними тоже может такое же произойти. У каждого из них были дети.

Полететь в Америку можно было только через Москву, поэтому папа решил сделать это в мае. Погода стояла теплая и приятная. Окна домов были открыты настежь. Братья сидели за обеденным столом, на котором даже не было скатерти. Квартира была пустой. На столе стояли только стаканы для напитков и несколько бутылок шампанского. Старший из братьев сказал:

– Дорогой Леонид, ты прекрасный человек, и мы все тебя очень любим, но так получилось. Мы не очень готовы к подобным событиям, но если бы у нас произошло подобное, мы поступили бы так же. Все молча выпили. Один из братьев тихо стал рассказывать, что происходит в мире. Как по радио «Свобода» все громче выступают разные государства в поддержку советских евреев. Одно из главных государств – это Израиль.

В аэропорт приехали провожающие родственники с детьми. Для тех, кто улетал в Америку, даже через Москву, был отдельный контрольный пункт. Особенная проверка, особенный зал регистрации.

Он улетел. А потом, как и я попросил убежище. По приезде он устроился на работу и еще 10 лет проработал в разных портах Америки. С тех пор он никогда не был на Украине.

В этом году ему исполняется 92. Он полон сил и оптимизма. Моя мать Соня тоже пытается еще быть молодой, правда у нее это уже плохо получается. Через несколько лет после него все его братья попали в похожую ситуацию. С 1970 года они все в Америке. Каждый нашел свое место в этой гостеприимной стране. Иногда они звонят на бывшую Родину, но все их друзья и сослуживцы давно умерли, и память стерла все плохое.