Читать книгу Мальчик, который знал всё - Виктория Форестер - Страница 8

О смерти Конрада его отец объявил по национальному телевидению. Эту передачу смотрели все, но внимательнее всех – сам Конрад. Очень, знаете ли, необычное ощущение – слышать о том, как твой родитель объявляет о твоей смерти, хотя сам ты прекрасно знаешь, что по-прежнему жив и здоров.

Это был самый обычный день на ферме Макклаудов. Пайпер, как всегда, поднялась на рассвете и отправилась «размять крылышки», прихватив с собой Фидо за компанию. Как только они возвратились на ферму, Фидо тут же заявился к Конраду, который работал в своей лаборатории над АТС. Конрад уже успел привыкнуть к сопению и топанью своего нового домашнего любимца и даже позволял ему спать в ногах на своей кровати. В свою очередь, Фидо тоже привязался к Конраду и не любил выпускать его из виду. Кстати говоря, маленький носорог стал вести себя значительно спокойнее – вероятно, размеренная деревенская жизнь и на него подействовала благотворно.

После обеда Конрад помог Джо починить забор на дальнем поле, и Фидо, конечно же, был вместе с ними, вился у ног своего хозяина. К тому времени, когда с забором было закончено, а животные накормлены на ночь, как раз подоспел ужин, и Бетти принялась названивать в свой колокольчик.

– Пайпер, надеюсь, ты всё это съешь, да ещё добавки попросишь, – суетилась у стола Бетти, накладывая на тарелку Пайпер щедрую порцию жареного цыплёнка. – Конрад, я тебе на кровать новую пару носков положила. У тебя за неделю нога снова на целый размер выросла, просто диво какое-то. Так что я решила, что тебе и носки теперь нужны размером больше.

– Спасибо вам, миссис Макклауд.

Бетти постоянно делала что-то приятное для Конрада. С тех пор как он поселился у них, сердце подсказало ей, что мальчику нужна материнская ласка, вот она и старалась заботиться о нём. Конрад, конечно, был очень умным мальчиком, но, как казалось Бетти, чувствовал себя одиноким, поэтому она внимательно следила за тем, чтобы у него всегда были тёплые носки и чистая рубашка.

– И не надо прикармливать у стола этого… – Бетти поискала слово, которым можно было бы назвать Фидо, сидевшего у ног Конрада и клянчившего еду, но так и не нашла.

– Да, миссис Макклауд.

Тем временем Пайпер тайком от матери подвинула к отцу маленький, размером не больше банана, кусочек плавуна – принесённой водой древесины.

– Вот, заметила его, когда летала, – тихо сказала Пайпер. – Решила, что это как раз то, что надо, и подобрала.

Насколько говорливой была его жена, настолько же молчаливым был сам Джо Макклауд. Лёгкий вздох, едва заметный кивок головой или пожатие плечами – этого вполне хватало Джо Макклауду для того, чтобы выразить свою точку зрения по любому вопросу. Он был идеальным собеседником для любого, кому необходимо выговориться. Когда Джо чинил забор, вспахивал поле или чинил кормушку для скота, рядом с ним обычно отирался кто-нибудь из детей и болтал, болтал, болтал… Ну, язык же без костей, сами знаете. И редко бывало так, чтобы после этого они уходили от Джо, не чувствуя себя намного лучше оттого, что их наконец-то выслушали.

А сейчас Джо осторожно взял принесённый Пайпер кусок дерева своими загоревшими на солнце и обветрившимися на ветру руками, повертел его и кивнул. Если бы Джо не был фермером и не называл бы свою резьбу по дереву хобби, его поделки в городе могли бы считаться произведениями искусства.

Джо с довольным видом сунул кусок дерева себе в карман, а Пайпер накрыла мощную ладонь отца своей маленькой бледной ладошкой.

Уговорив по два больших куска испечённого Бетти яблочного пирога на брата, всё семейство Макклаудов, сыто отдуваясь, уселось перед своим новеньким, недавно купленным телевизором. Этим вечером должны были подводить итоги национальных выборов, и Бетти не терпелось узнать их результат. Как обычно, она болтала одна за всех и безо всякой опаски высказывала всё, что думала о каждом из кандидатов.

– Я считаю, что сенатор Харрингтон будет очень хорошим президентом. Я за него голосовала, – одобрительно кивнула Бетти, когда на экране появилось лицо сенатора Харрингтона. – Он всегда режет правду-матку, и мне это нравится. Народ должен верить своему президенту, а сенатор Харрингтон человек чистый как стёклышко.

Как бы неприятно ни было это признавать, даже Пайпер понимала, почему её мать с таким восторгом относится к Харрингтону. Что и говорить, умел, умел сенатор Харрингтон заставить людей слушать себя, и не только слушать, но и – что гораздо важнее – верить. Это было что-то сродни гипнозу.

Внезапно Бетти прищурилась и сказала, наклонившись ближе к экрану:

– Нет, вы только посмотрите. На этом телевизоре картинка гораздо более чёткая, и теперь я точно вижу, что сенатор Харрингтон очень, очень похож на нашего Конрада. Тебе так не кажется, мистер Макклауд?

Джо молча кивнул, переводя взгляд с телевизионного экрана на Конрада и обратно.

Пайпер неловко заёрзала. Что подумают её родители, если узнают, что Конрад на самом деле сын сенатора Харрингтона? Бетти и Джо никогда не спрашивали о том, кто такой Конрад и откуда он. Для них Конрад был просто подростком, у которого нет ни дома, ни семьи, и они с радостью приняли его, чтобы дать ему и первое, и второе.

– Сенатор Харрингтон – мошенник и прохиндей, каких поискать, – быстро и горячо откликнулась Пайпер. – Да, у него такие же светлые волосы, как у Конрада, ну и что же? У нас в стране блондины на каждом углу. Лично я сенатору Харрингтону ни на грош не верю. Ни капельки.

Пожалуй, её слова прозвучали резче, чем требовалось, и Пайпер скосила глаза на Конрада, хотела увидеть его реакцию на них. Конрад сидел, рассеянно поглаживая лежавшего у него на коленях Фидо, и не отрываясь смотрел на экран. Лицо Конрада было напряжённым и в то же время беззащитным, он словно забыл о том, что рядом с ним есть люди. В глазах его было столько тоски, он так жадно впитывал каждый жест, каждое слово отца, что, казалось, готов был влезть в экран телевизора, чтобы встать рядом с ним.

Пайпер не знала, только лишь представить могла себе, каково это, когда твой бессердечный отец отказался от тебя и не хочет больше видеться с тобой. И каким бы беззаботным ни пытался выглядеть Конрад, память об этом не могла оставить его и не могла не причинять ему боль.

Без малого целый час семья наблюдала за тем, как идёт голосование, слушала комментарии обозревателей, и вот наконец наступил момент самого большого, самого главного объявления.

– В итоге с большим отрывом победил сенатор Харрингтон! – возбуждённо прокричал очередной телевизионный репортёр. – Повторяю, сенатор Харрингтон только что официально стал новым президентом Соединённых Штатов Америки!

Бетти восторженно захлопала в ладоши. Конрад покраснел, и Пайпер показалось, что он с гордостью смотрит на своего вновь появившегося на экране отца.

Сейчас рядом с новым президентом была его жена, которую он всем представил, и их четырёхлетняя дочь Алета. Пайпер знала, что свою младшую сестрёнку Конрад увидел сейчас впервые – она родилась уже после того, как его самого увезла к себе доктор Хуллиган. Алета вела себя очень тихо, стояла, держа свою мать за руку, и только моргала огромными глазищами. Президент Харрингтон начал свою победную речь, и все, кто был в зале, сразу притихли.

– Я верю в действие и результат. Я человек, который умеет делать своё дело, и все мы – народ, который умеет делать своё дело, – Харрингтон обвёл руками зал, расправил широкие плечи, поднял к свету своё красивое мужественное лицо. Сейчас они с Конрадом были похожи друг на друга как две капли воды. – Недавняя смерть нашего сына стала тяжёлым испытанием для меня и для моей жены, но мы преодолели это, потому что, как и наша великая нация, отыскали глубоко спрятанные внутри нас силы. Силы, которые помогли нам вытерпеть нашу боль и направили наши усилия вперёд, к достижению новых, лучших целей.

Пайпер была ошеломлена.

– Он только что сказал, что его сын умер? – переспросила она.

Лицо Конрада сделалось белым, как мел. Одно дело отречься от своего сына, и совсем другое – объявить его мёртвым перед всем миром.

Но Конрад же знал, что он жив. И своим умом, и своим телом знал, что он жив, жив, жив. Тем более странно было ему ощущать, словно жизнь покидает его, утекает, словно вода из прохудившегося шланга.