Читать книгу Проклятые замки - Виктория Глигорова - Страница 7

В то время, когда освещенные луной Франтишек и Роберт говорили на балконе по душам – возможно, впервые за много лет, нечто похожее происходило и у других героев нашего повествования. Дождавшись, когда Франтишек ушел, Каролина поднялась с постели, быстро застегнула серьги, и, набросив на плечи ткань накидки поверх ночного платья, побежала в сторону комнаты Марека. Возлюбленный ждал ее. Не говоря ни слова, они заключили друг друга в объятия. Немного отстранившись первой, Каролина прошептала ему, что здесь опасно, их могут увидеть, и нужно подняться в мастерскую, где они рисуют. Стараясь не скрипеть лестницами во мраке холодного ночного замка, беглецы вновь оказались на самом верху Малой Башни. Для надежности Марек подвинул кресло к двери так, что ее невозможно было открыть снаружи. Удивительно, откуда в довольно худом юноше взялась такая физическая сила, способная двигать из одного угла комнаты в другой тяжелое дубовое кресло с бархатной обивкой? Но Каролину совершенно не волновали подобные мелочи: все ее мысли захватила роковая опасность любви. Подойдя вплотную к окну и прислонившись к перекладине рамы, она спросила:

– Что, если кто-то все равно придет?

Завитки ее волос блестели в слабом свете ночи.

– Они не откроют дверь.

– Но они поймут, что мы здесь вдвоем, и все станет очевидно.

– Роберт уже знает, – заметил Марек. – Когда узнают остальные – это дело времени и его чести.

– Думаешь, он всем расскажет, и мы погибли? – безнадежно вздохнула Каролина.

Сильный ветер, невидимым вихрем бушующий на улице, со свистом врывался в щели вековых стен Квиливитра.

– Нет, не думаю. Мне показалось, что он тебя жалеет и видит, как ты несчастна. Вот что – нам нужно дружить с Робертом. У него доброе сердце; у остальных Лишек оно вообще отсутствует.

Она несколько успокоенно кивнула и поправила волосы. Марек подошел к ней и обнял за плечи, почувствовав сквозь ткань одежд приятное тепло ее живого тела.

– Скажи, Звездочка, ты действительно меня любишь?

Каролина удивленно подняла глаза.

– Я не помню своих родителей. Но я помню, как давным-давно голос матери рассказывал мне сказку о Звездочке, которая падала с неба. Она выросла из цветка у моря, но всегда хотела быть выше, выше, дальше от земли. Однажды Звездочка стала настолько яркой и сильной, что не заметила, как оказалась на небе. Она была очень счастлива, ведь звезды для того и рождены, чтобы сиять. Один злой человек захотел, чтобы эта звезда была его проводником, но она не согласилась. Тогда он разозлился и ударил по небу огромным молотом, и Звездочка не удержалась и рухнула вниз. Она упала на землю именно в том месте, где рос цветок, и морская волна смыла ее. Звездочка навсегда погасла. Мама говорила при этом, стоило ли Звездочке высоко подниматься, чтобы однажды все равно упасть?

– Я тоже слышал эту сказку, – прошептал Марек.

– Не знаю, почему ты так назвал меня, – она уткнулась в мягкие складки его одежд и погладила по волосам, – но ты сразу напомнил мне мой дом, мою маму. Не поверишь, но ты пахнешь, как что-то из далекого детства! Наверное, поэтому я так привязалась к тебе. Прошу, не уходи! Не натягивай нить, протяную к тебе из моей груди!

– Я не уйду… Не уйду…

Луна двигалась по небу, медленно изменяя положение теней в комнате. Марек сидел на диване и смотрел на нее сквозь решето окна, чувствуя, как грудь распирает от нестерпимой жажды. Рядом на его плече лежала Каролина. Может, ему стоит попробовать?.. Нет, не сейчас, не время. С улицы доносились мужские голоса, и художник напряг слух. Это Франтишек и Роберт разговаривали на несколько этажей ниже. Узнав, какой оборот приняла их душераздирающая беседа, он злорадно усмехнулся. Если Роберт не выдал его сейчас, значит, не выдаст и в будущем. Кто же теперь младший Лишка – простой слабак, которого легко обвести вокруг пальца, или наоборот, хитрый трикстер, сам просчитавший все на несколько шагов вперед?

– Марек, где мой ключ? – внезапно очнулась от дремоты Каролина.

Он похлопал по краю ее накидки, показывая, что все на месте.

– Скажи мне, – даже темнота не могла скрыть презрения в ее взгляде, – почему ты украл мои ключи? Как? Когда? Зачем?

Марек пояснил, что ничего не крал, так как Марла сама их отдала, предварительно вытащив связку из платья своей госпожи. Каролина недовольно хмыкнула. Марла! Завтра же она выдерет волосы этой проходимке! На вопрос, зачем, Марек ответил, что иногда ему всего лишь нужно переходить в Большую Башню, а до тошноты радушное гостеприимство Лишек отбирает у него всякую свободу передвижения. Но, заверил он Каролину, его ночные похождения – маленькая, но необходимая прихоть, которая никому не способна помешать.

– Не понимаю, зачем вы взяли его тайком? Ты мог бы попросить – я люблю секреты; я бы с удовольствием тебе дала свои ключи на время.

– Тогда сделай это сейчас.

– Господи, да зачем он тебе? Ты можешь мне объяснить?

От упоминания Бога Марек вновь покривился, но быстро овладел собой.

– Поверь мне, Каролина. Мне нужно. Это вопрос жизни и смерти.

Он увидел, как она вытащила из накидки ключи. Помедлив, Каролина рассмотрела их в лучах лунного света. В ней боролись два чувства – злость и жажда авантюры. Она злилась на художника и служанку за их сговор, и в то же время сама мечтала прикоснуться к тайным полуночным переходам Марека, не оставляя Марле никаких шансов ощутить свою важность. Второе чувство победило – ключи перешли в руки возлюбленному. Он с благодарностью прижался к ней, но, словно услышав что-то, недоступное другим ушам, мигом бросился двигать кресло обратно, умоляя ничего не соображающую от усталости Каролину поскорее бежать к себе в спальню. Она неслась по коридорам и лестницам, касаясь босыми ступнями ледяного каменного пола и прижимала к груди обувь, которая предательски создавала лишний шум. Кровь стучала в ее висках: боязнь не успеть раньше мужа сменялась постыдным желанием быть обнаруженной. Влетев в комнату, Каролина на бегу избавилась от накидки, со скоростью подстреленного зайца плюхнулась в кровать, растрепала волосы и укрылась до самого подбородка, замерев, подобно мертвецу. Через несколько минут послышались шаги. Франтишек остановился в дверях. Увидев сквозь небольшой просвет, что жена все так же спит, он развернулся и зашаркал ногами по направлению к своей спальне.

Утреннее солнце еще только поднималось над горизонтом, краснея сквозь лапы лесных елей и окрашивая небо в светло-розовый цвет, а служанка Агнес уже занималась делами. Она по обыкновению пришла к амбару, поплотнее укутываясь в платок от холодного ветра, отворила деревянные двери, как тут на нее вылетела стая летучих мышей. Сердце пугливой и суеверной девушки ушло в пятки, но делать было нечего – работа есть работа, а сегодня поварихе нужна мука. Пройдя внутрь, Агнес увидела еще больше этих уродливых созданий. Они прицепились кто куда и повисли вниз головами, прижав к себе крылья, а красные глаза горели по темным углам амбара.

– Кыш, кыш, твари! – запищала девушка. – Прочь! Кровопийцы!

Около бочек с зерном она обратила внимание на несколько лежащих дохлых крыс. Неужели они наелись пшена и отравились? Кто-то отравил запасы? Служанка осторожно попятилась к двери, словно боясь наступить еще на чей-то труп.

На улице она заметила, как другая рабочая женщина бежала к ней навстречу.

– Агнес, Агнес! Поди сюда!

Запыхавшаяся, она оперлась на ее руку и принялась объяснять:

– Встала пораньше, пошла кормить птицу. Захожу в сарай – а там! Дохлых трое! Два гуся и одна гусыня! Бедные мои птицы! И я смотрю – а у них будто кровь вся истекла, и кое-где на досках, на сене есть бурые пятна! Что же за сволочь напала на моих гусей?

Птичница чуть не плакала от жалости. Агнес испуганно прикрыла рот рукой.

– Господи! – воскликнула она. – Я думала, только у меня беда с утра! Крысы сдохли в амбаре! И все стены в мышах летучих! Может, кто отравил птицу и зерно? Или… сначала отравили зерно, а потом гусей им накормили, да они тоже лапы протянули?

Птичница покачала головой.

– Ну нет, Агнес. Если зерно ядовито, тогда бы сдохли все, ведь они едят одно и то же. А их трое валялись, остальные живы-здоровы, тьфу-тьфу.

– Тогда что случилось?

– Говоришь, кровопийцы по стенам?

– Точно, они!

– Вот они и попили кровь, – птичница прищурилась, – это ж вампиры проклятые. Не к добру они здесь.

– И крыс высосали?!

– А чего им? Все живое, где кровь-то можно найти. Она им, думаю, вся одинакова. Бедные мои гуси…

– Что же нам делать? – растерялась Агнес.

– Пойдем искать экономку. Может, выслушает нас, да передаст слово в слово графине Аннете. Расскажем все, как оно есть, как своими глазами видели. Не сойти мне с места, если я это выдумала!

– А ты слышала, – Агнес таинственным шепотом уже начала сплетничать, – что вчера в замке-то творилось?

– Откуда ж мне знать? Я там редко бываю.

– Так я тебе сейчас расскажу… Сели господа ужинать. И графиня Аннета начала читать молитву. Так художник, ну, который графиню Каролину рисовательной науке обучает, взял и свалился в обморок! Все были в шоке! Я сказала им, что в нем бесы поселились, раз от молитвы его скрючило, так Каролина меня чуть на месте не пришибла! Говорит, не смей так о нашем госте! А я-то что, скажи мне? Разве ж я виновата, что из кого-то нечисть выходит? Ой, как я теперь боюсь этого рисовальщика, как боюсь, господи, прости меня!

Для убедительности она покрестилась.

– Жуть… – протянула птичница. – Точно, проклятый какой-либо этот их гость. А молодая графиня сама бесноватая! То и сошлись, раз оба с чертями за душой. Того гляди, у них хвосты да рога появятся – сущность из нутра полезет!

– Марла мне как-то шепнула, что художник неровно дышит к госпоже, а она вчера так пеклась о нем, я своими глазами видала! Да, прям следом за ним понеслась, когда его отнесли отдыхать! Муженек-то несчастный ее, граф Франтишек, так и остался сидеть столбом! Ужас… Совсем эти богачи с ума посходили…

– Это от того, что весь день не заняты. Мы-то все время в работе, ни выходных нам, ни отдыха! А они небось сидят и только деньги свои пересчитывают. А жалованье, между прочим, никто не поднимает… И маменьке послать нечего, тьфу! Работа! Ой, Агнес, вот бы мы с тобой родились дворянками, мы бы все делали правильно! Не свезло!

– Не говори, не говори…

Иногда всем нужно отвести душу от бытовых хлопот, поэтому две служанки, удовлетворенные перемыванием хозяйских костей, наконец обрели силы для трудового дня и разыскали старшую помощницу графини, пересказав ей все, что произошло в хозяйстве за ночь. Роберт уже проснулся, а точнее, даже не смыкал глаз до восхода, и теперь задумчиво прогуливался по первому этажу родительской башни. Сначала он не придал значения экономке, которая столь рано утром пришла к хозяйке. Но долетавшие обрывки разговора его насторожили. Мертвые гуси? Крысы? Нашествие на замок летучих мышей?

Вскоре графиня Аннета вышла в прихожую и встретила там Роберта. Младший сын всегда заставлял ее улыбаться и дарил хорошее настроение, поэтому она принялась обнимать его.

– Ты, Роберт, как всегда – ранняя пташка! Не то что Франтишек. В этом ты похож на меня, а твой брат на отца. Константин тоже спит, и, наверное, залпы артиллерии его не поднимут раньше двенадцати часов дня. Ну же, сын мой, почему на тебе нет лица? – мать взволновал вид синих кругов под глазами ребенка. – Ты разве не спал всю ночь?

– Долго не мог уснуть, мама, – уклончиво ответил Роберт.

– Опять сочинял что-то до самого утра?

– Да, матушка… сочинял…

Его усмешку вызвало то, что прошедшей ночью реальность превзошла любую сказку про выдру. Но графиня и знать не знала о том, что происходило после того, как унесли обморочного гостя, потому что сразу же занялась пищей, а после ушла к себе, поэтому не распознала сарказма в словах сына.

– Какие-то проблемы по хозяйству? – Роберт перевел тему.

– Представляешь, экономка мне пересказала: служанки жаловались ей на то, что летучие мыши попили кровь у гусей! Уму непостижимо! Скоро начнут рассказывать, что в подвалах скребется не мышь, а Кощей Меднобородый.

– Он может. Того гляди, украдет красивых девушек из нашего замка.

– К счастью, – Аннета поджала губы, – таких у нас не водится. Роберт, ты же понимаешь, что это абсурд? Наверняка, гуси заболели очередной птичьей болезнью, и их придется всех вырезать. Ох! Больше владение – больше от него проблем.

Мать пошла дальше раздавать ежеутренние указания слугам, а Роберт, у которого были свои планы, отправился в Малую Башню. Уже внутри, на лестнице, в него чуть не влетела Каролина, которая быстро-быстро стучала туфлями по ступенькам и придерживала руками полы юбки, чтобы не споткнуться.

– А влюбленным все не спится! – шутливо поздоровался он.

Каролина кинулась наверх, но его рука вовремя поймала ее за локоть. Она дернулась, желая освободиться, но убегать не стала.

– Ты так часто крутишься поблизости, дорогой деверь, что боюсь, как бы Франтишек не начал ревновать уже к тебе. Кто знает, может, рассказать ему, что ты преследуешь меня по замку?

– Кто знает, может, мне тоже есть, что ему рассказать?

Каролина поникла. Ладно, его взяла.

– Ты почему так рано поднялась?

– Я не спала. У меня бессонница. Я не сплю в полнолуния.

– Но ты никогда не выходила из комнаты раньше обеда, а еще не звали на завтрак, как ты уже куда-то несешься?

Каролина демонстративно вздохнула. Действительно, Роберт начинал ее утомлять, но теперь уж точно были причины опасаться его родственной власти. Она помнила слова Марека о дружелюбии и гуманности их пособника, но все еще немного сомневалась.

– Я иду по своим делам, и ты иди, Роберт. Пожалуйста, не заставляй меня мучиться и испытывать вину за то, что хочу проводить время с другим человеком, а не с твоим братом!

– Как интересно ты говоришь… По имени мужа называешь редко. «Мой муж» раньше слышалось чаще, но теперь он уже просто «твой брат». Нечего сказать! Бедный «мой брат»! Мне больно видеть, как ты поступаешь с ним, нечестная!

Каролина взбесилась. Она схватила Роберта за воротник рубашки и со всей силы притянула к себе. Люди, чей рассудок страдает от неизвестной болезни, в моменты отчаяния откуда-то черпают неистовую физическую мощь. Порой их глаза застилает пелена гнева, а руки становятся настолько сильны, что сами ничего не понимая, они могут причинить вред другому или даже убить. Каролине показалось малым держать его за одежду, поэтому она вцепилась ему в шею. Тонкие пальцы начали сжимать горло, и Роберт почувствовал, как ему трудно вдохнуть. От недостатка кислорода потемнело в глазах, а тело охватила настоящая паника. Разъяренная девушка и не замечала, как все ближе становится к тому, чтобы задушить жертву. Ее глаза покраснели, а лицо искривила жуткая гримаса, но рот при этом абсолютно спокойным голосом, даже по-дикому спокойным для такого момента, отчеканил каждое слово:

– Запомни: я не люблю твоего брата. Я его ненавижу.

Роберт испуганно постарался кивнуть. Он понимал, что сумасшедшей ничто не мешает убить его прямо здесь, а поэтому нельзя никаким образом ее спровоцировать. Тем временем, руки Каролины немного вздрогнули и стали слабее.

– Я вас всех ненавижу! – закричала она, но прежняя уверенность испарилась, и вновь началась истерика. – Вы издеваетесь надо мной! Этот урод принуждает меня родить ребенка! Я ненавижу его! Я буду убивать всех детей, которые родятся от этого противного борова, так и знайте! Отпустите меня, отпустите, не трогай! Я хочу убежать навсегда с моим любимым! Если вы не отпустите меня, я сожгу вас!

Она продолжала кричать и плакать, уже совсем слабо тряся мужчину за плечи. После приступа она замолчала, рухнула на ступеньку, и так и осталась сидеть, неподвижно смотря в одну точку. Роберт потер шею. Кожа немного болела от ее цепких пальцев, а ворот был порван, но, по крайней мере, сам он остался цел и уже смог восстановить дыхание. От обиды и злости ему хотелось тут же пойти и рассказать отцу о ее безумстве, но вид несчастной, сидевшей на холодных ступеньках с раскрытым ртом, сжал сердце от приступа жалости.

Не делая резких движений, он тихо опустился рядом, прислонившись к стене.

– Я чуть не убила тебя, – заговорила Каролина. Ее голос звучал низко и хрипло, потому что за два дня истерик она окончательно его сорвала.

– Я не держу на тебя зла. Я понимаю, что ты больна, и тебе нужна помощь.

– Я устала. Мне не нужна помощь, потому что ничего уже не поможет. Я сумасшедшая. Я чуть не убила тебя. Вдруг однажды кто-то действительно умрет? Пусть это буду я. Я должна умереть. Я не могу так жить.

Роберт осторожно обнял ее.

«Если она кричала правду, то, получается, мой брат принуждает больную жену понести от него. Куда ж ей, если она себе ладу не находит? Неужели Франтишек не замечает этого? Он думает, вся проблема в том, что его любовь не взаимна, но теперь я вижу, что все не так просто. Быть может, мой брат не такой уж порядочный человек, как я о нем думал?»

– Послушай, – сказал он вслух. – Давай я поговорю с ним? Попрошу, чтобы он тебя, ну, не трогал. Я объясню ему степень твоей болезни, и что тебе нужно сначала поправиться.

«Господи, ну и во что я собрался влезть?»

– Хорошо, – тихо раздалось в ответ. – Убеди его разорвать со мной. Скажи, что я испорченная и грязная.

И неважно, что вчера она умоляла совершенно о другом: не говорить, не давать Франтишеку повода отказаться от нее…

Роберт решил, что в таком состоянии принимать какие-либо решения бесполезно. Он стал опорой для Каролины во время подъема по лестнице, потому что ее тело значительно ослабло. Еле переставляя ноги, она то и дело останавливалась, будто погружаясь в глубокий транс, поэтому пришлось отнести ее на руках. Уложив невестку в постель, Роберт еще некоторое время сидел рядом и смотрел на нее. Ее лицо побледнело от эмоционального напряжения, а губы казались синими. После резких всплесков энергии у Каролины наступало полное опустошение.

«Церковь не одобряет разводы, – думал он. – Но что, если люди так страдают в подобном браке?»