Читать книгу История моей лжи - Виктория Игушова - Страница 6

Я много раз мечтала о том, как могла сложиться моя жизнь, отказав тогда Кристиану. А ведь могла, да и хотела расстаться с ним, но почему-то согласилась. Ещё задолго до свадьбы наши отношения уже приелись, он будто камнем висел на моей шее: ничего в нем ценного не было, а вот бросить не хватало духа. И откуда ему взяться сейчас? И даже если отбросить Мачея, как основную причину, то куда мне идти? Опять мотаться по съемным квартирам, перетаскивая с места на место свои скромные пожитки? Да и собственно говоря, что же я за свои почти под сорок нажила? Не беря в счёт шкатулку с драгоценностями, части дома и бизнеса Кристиана, которые имеют ценность лишь для него – только и остаётся признаться себе в том, что все эти годы я прожила впустую. Я бы, конечно, могла уйти в абсолютный отрыв и сбежать с Мачеем, но где уверенность в том, что и эта затея не обернётся для меня полным крахом?

А сегодняшнее утро я встречала в квартире любовника, как всегда в его крепких объятиях, из которых невозможно было выбраться, не разбудив его.

– Ну почему ты всегда встаёшь так рано? – сонным голосом, пробурчал Мачей.

– Это, мой дорогой, участь всех женщин. Им, в отличии от вас, мужчин, нужно не только приготовить завтрак, но и привести себя в порядок.

– А ты и так красивая, – затягивая меня обратно в постель, настаивал он. – Не нужна тебе никакая косметика и одежда тоже не нужна!

– А как быть с завтраком? Я вот, между прочим, ещё со вчерашнего дня голодная, а знаешь из-за кого?

– Я от тебя тоже в постоянной жажде, – усадив меня к себе на живот и сжав обе мои кисти одной рукой, он сделал так, чтобы я не сопротивлялась.

Каждый раз, поддаваясь Мачею, я все ближе подбиралась, возможно, к самым разрушительным для себя идеям. Мне становилось мало, я хотела полностью принадлежать этому нежному злодею; потребность в нем превращалась в наваждение и, забываясь, я начинала делать ошибки.

Тем утром мы выбрались из дома лишь к десяти часам, и высадив меня в центре, Мачей поспешил на работу, я же никуда не торопилась, и поэтому решила пройтись по магазинам. И вдруг мой взгляд застыл на запонках. Такой важный атрибут мужского костюма, но, к сожалению, так редко используемый; однако Мачей их-то как раз и носил. И вот я стою у прилавка, продавщица вежливо обслуживает меня, как вдруг из-за спины меня окликает знакомый голос:

– Ну здравствуй дорогая! Давно тебя не видела, думала встретимся на поминках мамы, но Кристиан сказал, что ты очень сильно заболела, – застала меня врасплох золовка.

– Да, было немного плохо. Отравление, – в ступоре ответила я.

– А ты тут по работе? Ой какие красивые! – увидев запонки, воскликнула Марта.

– Ага… у помощника Кристиана день рождение, юбилей. Он носит такое… Вот думаю подарить… – бессвязно сочиняла я на ходу.

– И думать не нужно, бери конечно! Раз носит, хороший подарок получится. Слушай, ну раз ты в городе, приходи вечерком к нам, посидим, посплетничаем, когда ещё такой шанс выпадет, да и тем более без моего ворчуна-брата.

– Да, давай, – обреченно пробормотала я.

– Тогда в шесть. Ты успеешь?

– Конечно, – уже обдумывая повод для своего предстоящего поспешного ухода, согласилась я.

Черт меня дернул, сказать, что запонки на подарок, а ещё и про юбилей ляпнула… Ладно, мы не так близко общаемся, чтобы она смогла упомнить такие вещи, а Кристиану скажу, что просто в торговом центре столкнулись. Разумеется, я была не в восторге от предстоящего вечера, но больше всего расстраивало, что завтра после нескольких часов дороги, я вновь окажусь дома, где все мне уже не в милость…

Было около полудни и, чтобы не терять время, я отправилась готовиться и к приему у Марты, и к встрече с Мачеем, подарок для которого я все-таки купила.

Кристиан был удивлён неожиданному гостеприимству сестры, хотя повод уже давно назрел: я была приглашена по новому адресу ее новой квартиры, купленной за пока ещё фактически несуществующее наследство матери. Марта никогда бы не смогла обеспечить себе такую дорогостоящую покупку, если бы не смерть свекрови, на которую она и ее такой же беспринципный муж-подкаблучник так надеялись. Я всегда держалась от Марты подальше: лживая, насквозь погрязла во всякого рода скандалах, она не способна была на какие-либо отношения, если только это не касалось какой-нибудь выгоды. Вот и я решила сегодня извлечь что-то полезное и для себя тоже, а почему бы и нет?! Все знали, что помимо бесконечной болтовни, Марта ещё и любила хорошо выпить, точнее после встречи с ней можно было ещё сутки проваляться в постели, страдая дикими болями и спазмами от чудовищного похмелья, а я вроде как много не пила и, чтобы выиграть ещё один день, у меня возник безупречный план. Все просто: сегодня я напьюсь, а завтра не смогу уехать домой!

Желание задержаться хоть на денёк заглушало всю трезвость ума, для меня любой способ был хорош, а что там будет дальше – я старалась не думать и, незаметно отливая алкоголь из рюмки, продолжала облачать себя в состояние явной неадекватности. Спустя нескольких показов квартиры и еще трёх часов обсуждения ремонта в деталях ни я, ни моя напарница уже не могли ни пить, ни есть; а после тщетной попытки уговорить меня на ночевку, муж Марты вызвал мне такси. Для пущей правдоподобности я оставалась в своём импровизированном образе до самого конца поездки, однако мне не удалось сразу перепрыгнуть в машину Мачея, уж сильно порядочный водитель попался и не уезжал ещё минут с десять, светя фарами в окна моего подъезда, в который я все-таки вынуждена была зайти.

– А я, грешным делом, подумал, что планы опять поменялись, – недовольно процедил Мачей, поднимая опущенную спинку сиденья.

– Так надо, – невозмутимо ответила я. – Так мы едем или нет?

– А ты точно уверена, что заботливый муженёк не будет тебя искать?

– А я и не собираюсь пропадать, да и навряд ли из-за такой ерунды он приедет сюда.

– Как знать, будь ты моей женой, я бы уже давно заметил неладное.

И заведя мотор, мы отправились к самому тихому и спокойному месту, где можно, не оборачиваясь, смотреть только на него: домик у озера стал для нас настоящим укрытием. Я не жаловалась, если бы мы и месяц не выходили на улицу, лишь бы была возможность; между нами зарождалось какое-то особое чувство, то, что уже нельзя было назвать страстью, но и до любви мы ещё не дошли, стоя по разные стороны невидимой грани наших жизней.

– В моём доме тоже есть камин, – отчего-то вспомнила я, и уже смущаясь добавила, – но мы им почти не пользуемся.

– Это участь всех каминов, от которых нет тепла. Со временем этот элемент декора и вовсе превращается в стойку для фотографий или какой-нибудь доски почёта с медалями, грамотами и кубками. У меня как раз-таки был второй вариант.

– А ты мне не рассказывал о своих высоких достижениях, – удивилась я.

– А потому что они не мои. Отец полжизни посвятил спорту, был одним из лучших борцов. Дааа… Потом у него разве что и остались лишь воспоминания об этих проклятых медалях, – тяжело вздохнув, Мачей отвернулся от меня.

– С ним что-то случилось? – осторожно спросила я.

– Да, и достаточно рано. Мне было шестнадцать, когда ему посоветовали забыть о карьере спортсмена и задуматься о тренерстве. Ты знаешь, он ведь только и жил этим. Ему по сути никто был не нужен, он хотел быть лучшим и только первым. Мать давно это поняла, а я, когда увидел, как он разнёс пол дома после проигрыша на каком-то захудалом чемпионате. В общем, все решилось в один день, точнее, он решил. Мы уже не жили с ним, мама позвонила ему в десять утра и предупредила, что заедет за оставшимися вещами, а в двенадцать она открыла дверь своим ключом и увила его в кресле у камина в луже крови. Сомнений и быть не могло – он оставил записку.

– Мне очень жаль, такое тяжело пережить.

– А вот мне не очень, – чуть сдерживая себя, выдал Мачей. – Я же говорил, что семья для него была обузой среди его великих побед. Он, кстати, так и указал в записке, не упомянув ни слова о нас. Целая страница рукописного текста о себе и о своём горе. Мать ненавидит его за этот грех, все отчего-то переживает за меня.

– Говорят, что таким образом на страдания обрекаются дети, наверное, это имеет ввиду твоя мама.

– Ты готова? – резко встав, спросил Мачей.

– К чему, – расстерялась я.

– К самой великолепной ночи в твоей жизни! – и легонько приподняв меня, он опустил мои ступни на свои ноги, после чего мы неуклюжа зашагали к спальне.

Ночь была поистине восхитительна: сквозь голые ветви деревьев что есть мочи светила полная луна, а из леса доносились глухие звуки его обитателей. И казалось, что у себя за городом я-то уж точно имела возможность любоваться красотой природных явлений, но только для меня это было повседневно естественным; я бы и сейчас уже давно, продрогнув, зашла бы в дом, и, задёрнув занавески, уснула бы под какой-нибудь бред из телевизора – и только трепет любви заставляет нас видеть даже тонкие детали ранее невзрачных вещей.