Читать книгу Наперегонки с ведьмой - Виктория Миш - Страница 2

Магический хрустальный шар таинственно поблескивал. Разноцветные всполохи, словно тысячи молний, проносились туда-сюда, отказываясь складываться в одну полноценную картину.

Серафима молчала.

На лбу предсказательницы образовалась глубокая складка, что означало крайнюю степень напряженности, а губы сжались в одну тонкую малиновую полосу.

Шар ей не подчинялся.

Шутка затянулась.

– Знаете, я, пожалуй, пойду, – скрипнула я стулом и встала,  –  молоко и фрукты оставила на столе. По графику навещу вас послезавтра утром. Что-нибудь вам купить, или вы потом позвоните?

– Подожди, – глухо отозвалась предсказательница, – дай мне еще одну попытку.

Стараясь спрятать подальше всколыхнувшуюся жалость, я поглядела сверху вниз на старушку.

Пожилая почтенная женщина, а занимается ерундой!

Нет, в том, что она красит волосы и наносит броский макияж – в этом ничего плохого я не вижу. Естественная потребность женщины чувствовать себя красивой. Пусть ей и 73.

Но увлекаться черной магией и колдовством – это уже как-то перебор. Даже единственную комнату в маленькой квартирке она обставила в соответствии со своим хобби: черные портьеры, непонятные предметы на полках, среди которых был даже пластиковый череп, и тяжелые старинные  фолианты.

А мне еще стирать с них пыль!

Да, я социальный работник, и в мои обязанности входит присматривать за такими вот беззащитными старушками, от которых отвернулись родственники.

Или у которых их вообще нет, как у Серафимы Ивановны. Мне ее искренне жаль, и, в отличие от других социальных работников, я не беру с нее денег за то, чтобы протереть пыль или вымыть полы. Мне не трудно, да и площадь небольшая.

Но вот эти фолианты меня раздражают. Не могу на них спокойно смотреть. И картинки в них – дурацкие, словно рисовал малолетний ребенок. К чему она их держит? И обернуты они, между прочим, тканью! Когда протираешь такую книжку мокрой тряпкой, пыль сваливается в комья и еще больше прилипает. Брр…

– Леночка, ну подожди, – все-таки отвлеклась от своего занятия старушка и опустила руки, которыми пыталась подчинить себе шар, – сама не понимаю, что с ним случилось. Всегда меня слушался…

Я понятливо кивнула.

– Конечно, Серафима Ивановна, день на день не приходится. Вы, главное, не волнуйтесь! А то опять давление поднимется и врача придется вызывать…

– Да нет, Леночка! Ты не понимаешь. Шар – это продолжение меня… Он – мой слуга, мои глаза и уши! Как они могут вдруг  перестать видеть и слышать?

И такой у нее был несчастный вид, что жалость затопила мое сердце. Мельком глянув на часы, я предложила:

– А давайте попьем чаю? У меня есть  полчаса до следующей клиентки. Она живет неподалеку, так что в магазин заскочить я успею.

Серафима Ивановна некоторое время все еще пытала шар силой своей мысли.

Но он не поддавался.

Ни в какую не хотел показывать мое будущее.

Хотя старушка и уверяла, что в прошлом она не раз подрабатывала колдуньей.

Шар молчал и отказывался идти на контакт.  Во сколько я выйду замуж – абсолютно точно не хотел показывать.

Я еще с горечью подумала, что, вероятно, никогда.

Не то, чтобы была старой девой – всего-то 25, какие мои годы! – но и потенциальных мужей на примете у меня давно уже не было. Так что несбыточных иллюзий я не питала.

Встретится, полюбится – выйду замуж. Нет – заведу кота. От отсутствия отношений не умру.

Но Серафима Ивановна столько раз предлагала мне погадать. Сегодня мне почему-то  неловко было отказываться.

– Шарик, миленький, ну что же ты бунтуешь? – натянуто улыбнулась колдунья и после ответного молчания все-таки сдалась: – Ладно, давай отложим на следующий раз. У меня остались твои любимые конфеты!

И мы пошли пить чай.

Как всегда, старушка меня закармливала сладким и убалтывала историями из своей жизни. Сколько она выдумала и сколько из ее рассказов были правдой – я не знала, но слушала всегда с удовольствием. Иногда она показывала мне фотографии разных мест, в которых бывала.

Удивительно, как много она путешествовала! Сама родилась недалеко от Иркутска в небольшом городке – Нерюнгри, а вот на старости лет приехала и обосновалась в Москве.

– Сколько всего я умею – ты и не догадываешься, деточка, – между делом говорила она мне, и взяла меня за руку. – И школу бы мне открыть, да преподавать разные науки… Да все ноги нейдут. Я уж и отварами, и кореньями…

Сочувственно покачав головой, я все-таки не могла не признать факт, что старушка преувеличивает. Бегает по квартире – быстрее меня самой, а таблеток я у нее вообще никогда не видела.

Хоть врачи и ведут над нею шефство.

– Благодарю за чай и сладости. Всё было очень вкусно, – любезно улыбаюсь я и собираю сумку. – Если вспомните, что нужно купить – звоните.

Она рассеянно кивает, и я ухожу в коридор. Проверяю, все ли сложила в сумку, не забыла ли мобильник.

Так… Ключи захватила, взяла.

Мне их  на всякий случай Серафима Ивановна  отдала. Хоть и не принято их давать социальным работникам. Но у старушки никого нет, да и я – не мошенница какая-нибудь. Вдруг что случится? Хоть я могу прийти и помочь…

Когда натягивала сапоги, случайно подняла голову и наткнулась на яркий свет, исходящий из гостиной.

У старушки одна только комната, но она называет ее гордо – гостиная.

Так вот шар, который все еще стоял не закрытый  на столе, ярко светился.

Намного сильнее, чем в то время, когда его пытала Серафима Ивановна.

Я даже отложила в сторону второй сапог, проверяя, не привиделось ли…

Но сомнений быть не могло. Темная комната, и единственная свеча на полочке чуть в стороне.

Черная парча, отодвинутая в сторону. И яркое золотое свечение, исходящее из шара толстым широким лучом.

– Серафима Ивановна, ваш шар! – хотела крикнуть я, но взгляд зацепился за наручные часы, и я аж подпрыгнула.

На пятнадцать минут опаздываю к другой клиентке! А мне нужно еще зайти в магазин и купить продукты по списку. Пять позиций, три из которых – овощи…

Кратко бросив "До свидания", я спешно оделась и выбежала на лестничную клетку. На бегу заматывая шарф и волнуясь, что Нина Андреевна будет как всегда ворчать на мое опоздание, я совсем забыла про странное свечение в шаре.

И долго не вспоминала бы о нем, но случилось страшное…

В тот же вечер Серафимы Ивановны не стало. Правда, после шести она прислала мне смску, но я не придала тогда ее словам большого значения. Думала, что старушка шутит.

"Забери мой шар, ведьмочка" – написала на прощание мне она.

***

Моя репутация оказалась подпорчена. Конечно, никто не обвинял меня напрямую в убийстве или халатности, но на работе поглядывали  с опаской. Когда я зашла с утра в офис, две девушки даже не поздоровались со мной.

Тогда  еще я не понимала, что моя размеренная привычная жизнь скоро изменится навсегда.

Не успела я сесть за свой стол и достать документы, как меня вызвала к себе начальница. Она устроила настоящий допрос:

– Ты не замечала ничего странного? Недомогания, болезненности или бледности Серафимы Ивановны?

Отрицательно качала головой.

– Лидия Павловна, почему вы спрашиваете? Она в хорошем расположении духа и в полном здравии. Шутила вчера и улыбалась. Даже пыталась мне погадать…

Увидев вздернутую бровь начальницы, я смешалась, поняв, что ляпнула лишнее.

И вот тогда-то мне и рассказали.

Сложно описать, какие чувства и эмоции эта новость во мне всколыхнула. Жалость, горечь и злость на судьбу за ее несправедливость – ведь ушел такой добрый и приятный человек, и много всего другого… Того, что даже не выскажешь словами.

Незаметно для меня самой старушка заняла важное место в моем сердце. Возможно, дело было в том, что своих родителей я никогда не знала, а после сиротского приюта плохо сходилась с людьми. Чего уж скрывать. Плохих людей на земле больше, чем хороших.

– С ней всё было в порядке, честное слово, – вернулась я к действительности, – не знаю, как так получилось…

– Никто тебя не винит, – поспешно сказала начальница, – но, согласись, удивительно, почему она вдруг взяла и умерла. Жил себе человек, почти не болел, а бац…

Мне стало не по себе. Столько циничности прозвучало в словах начальницы. Так нельзя. Ушел человек, и это трагедия. Конечно, причины важны. Но… это же не убийство, зачем акцентировать?

Я впилась ногтями в сидение стула. Не могу в это поверить. Вот просто не могу и всё.

Ведь только вчера она рассказывала мне историю, как взбиралась на Эверест. Кажется, что вкус ее фирменного травяного чая все еще остался на губах.

На сердце скребли кошки и дул поганый ветер.

– Что говорят врачи? – сквозь силы выдавила я.

– Остановилось сердце, – начальница зашуршала бумагами и включила компьютер. – Ладно.  Эта ситуация – как гром среди ясного неба. Не переживай сильно. Если хочешь работать в соцслужбе, к такому стоит привыкнуть. Сколько ты уже у нас?

– Год, – помертвевшими губами прошептала я.

Привыкнуть к чьей-то смерти? Она серьезно?!

– Возьми сегодня выходной, – застучала по клавишам Лидия Павловна, – на тебе лица нет. Сходи погуляй в парке. Подыши свежим воздухом. Ты  живешь рядом, а, небось, не ходишь совсем…

Начальница уже во всю заполняла отчеты, бодро щелкая мышкой, и моя аудиенция подошла к концу.

Но я не могла оторваться от жесткого стула.

Меня словно накрыла пелена, и она изменяла окружающий мир, словно пропуская его через себя.

Внезапно я услышала часы и их размеренное тиканье на стене, равнодушное и холодное.

Светло-желтые стены кабинета давили на меня и выгоняли вон. Всё вокруг было хорошо знакомо мне, и в то же время – чужое, острое и равнодушное. Анкеты и опросы, отчетность и данные, цифры…

– Да. Не очень люблю прогулки, – механически ответила я и всё-таки направилась к двери.

Улица встретила меня запахами осени. Передо мной стоял октябрь, золотой и великолепный. Но теперь я чувствовала его по-другому.

Бордовый шарф, купленный мною для теплоты, потому что я всегда мерзла, сейчас мешал.

И мешал именно впитывать холод, свежесть, этот легкий ветерок и даже шум машин.

После душного офиса только на улице моя голова прояснилась.

Она умерла…

Не знаю, почему эта новость так потрясла меня. Я живу в городе, в столице, где каждый день умирают тысячи человек. Это грустно и неизбежно. И Серафима Ивановна – для меня чужая. Я не должна так остро скорбеть, так болезненно сопереживать…

Наверное.

Последовав совету начальницы, я действительно поехала домой, в Сокольники. И впервые за год, что я здесь живу, пошла не домой – а в лес.