Читать книгу Объект «Укрытие» - Виктория Олеговна Рогозина - Страница 11

Наше время

Очень много кошек. Чрезмерно, прям через край. Здесь пробыли недолго, увидели фигуру «Трубящего ангела», показали автовокзал. Почему-то все это казалось знакомым. В Чернобыле (бывшем Стрежеве) в основном нет населения, лишь вахтовики, которые сменяются. Здесь нет привычной в больших городах рекламы, нет суматохи, нет будущего. Мне хотелось плакать, видя заброшенные и разрушенные здания. Когда-то здесь жили люди, строили планы. Не судьба. Или напротив, именно судьба и такое будущее оказалось им уготовано?!?

Мемориал пожарным в Чернобыле, совершившим невероятный подвиг. Запоминающееся место. Туристы фоткаются, смеются, кривляются. Мне стыдно за них. Как можно глумиться над такой трагедией? Изображаете из себя ликвидаторов??! Если бы только попробовали побыть в их шкуре… Я тихонько выдохнула, понимая, что начинаю кипятиться.

– Может кто-нибудь сможет назвать хотя бы одну фамилию героя? – иронично спросил гид, по большей степени обращаясь к «клоунам». Народ виновато потупил взгляды, признавая поражение. Приятели в белых комбинезонах пытались сделать вид, что знают, только вот забыли и теперь активно щелкали пальцами, типа вот-вот вспомнят.

– Я знаю, – негромко отозвалась я и ко мне обернулись все.

– Давай, загибаю пальцы, – с ободряющей улыбкой гид поднял руку. – Интересно, скольких знаешь.

– Леонид Телятников, Виктор Кибенок, Владимир Правик, Николай Титенок, – уверенно начала я с абсолютной уверенностью, будто называла знакомых, товарищей и коллег. – Григорий Хмель, Иван и Леонид Шаврей, Николай Руденок, Николай Ващук, Борис Алишаев, Анатолий Найдюк, Владимир Прищепа, Иван Бутрименко, Анатолий Захаров, Михаил Головленко, Виктор и Сергей Легун, Петр Пивовар, Александр Петровский, Степан Комар, Николай Ничипоренко, Андрей Половинкин, Владимир Палагеча, Владимир Тищура, Петр Хмель, Андрей Король, Василий Игнатенко.

– Одного забыла, – улыбнулся гид, пока туристы подбирали челюсть с земли.

– Владимир Александрович Прищепа и Владимир Иванович Прищепа, – кивнула я, зная, что до этого упомянула их имена без отчества.

Мужчина согласно кивнул, явно потрясенный такими знаниями. Неспешным шагом мы направлялись к пруду-охладителю кормить сомов. Прозрачная вода, тишина… нет, тишина была бы, если б не гомонящие туристы, которые так и норовят сделать атмосферное фото.

Я задумалась. Во сне как-то видела, как прямо тут, на этом самом месте, мы с Мирославом стояли, держась за руки и планировали наше будущее. В наших мечтах оно казалось волшебным, светлым, идеальным. Нам всегда было хорошо вместе. Борька, хоть и подкалывал, радовался, желая стать свидетелем на свадьбе. И крёстным для наших будущих детей. Он забавный человек, иногда кажется через чур несерьезным, но надежным. Мирослав уезжал на учебу, очередное повышение квалификации, и внезапно дома произошла поломка. Бориска приехал и без лишних вопросов все починил. Он хоть и частенько пререкался, но в первую очередь являлся отличным другом. Василиса (или все-таки я в прошлом) иногда знакомила его со своими подружками, в глубине души, надеясь подыскать ему отличную жену, но Борька оказался убежденным холостяком не желающего ни с кем связывать свою жизнь, считая это пустой тратой времени, нервов и сил. И тем не менее, мы втроем были вместе, поддерживали друг друга, помогали. Жаль, что все это лишь сон. Такой реалистичный, в который хочется поверить. Будто генетическая память.

Я обернулась и никого не обнаружила. Никого из тех десяти человек, с кем я ехала в автобусе. И автобуса тоже нет. Беспомощно крутясь на месте, не понимая, как меня могли забыть. Благо дорога до Припяти тут была единственная и все время по прямой. По идее, сначала мы должны посетить Янов, а после направиться в город-энергетиков Припять. В конце концов наверняка же они поймут, что кого-то забыли и вернутся, либо подберут на обратном пути.

Подтянув лямку небольшого дешевого рюкзака, я вышла на дорогу и уверенным шагом направилась вперед. Удивительно, но здесь асфальт был явно лучше, чем во многих городах моей страны. Мысль о том, что путешествовать пешком не безопасно я всячески отгоняла. Выбора все равно не было. Хотя возможно мне посчастливится набрести на патруль и они помогут. Или же…

Да и на горизонте уже виднелся постамент города Припять. Город моих снов и видений. Поразительно продуманная инфраструктура, мирное население, состоящее в основном из молодежи. По-прежнему тишина. И только призраки прошлого, как молчаливый укор, сопровождают меня всю дорогу. Почему я здесь?!? Много ли тех безумцев, стремящихся попасть в зону отчуждения? Для каждого это несет свой особый смысл. Что значит это для меня? Дань памяти? Уважению? Надежда? Это странно, но все же я надеялась получить ответы, иначе почему столько снов посвящено этому месту? Надежда на то, что все это правда и я не сошла с ума.

Идеально ровная дорога и абсолютная тишина. На самом деле непривычная тишина. Я брела уже около получаса, но не встретила ни одной птицы. Рыжий лес уже не был таким уж рыжим. После аварии здесь было впечатляющее радиационное пятно и деревья вынуждено спиливали и захоранивали, снимали не раз слои земли. Работа, проведенная по ликвидации и дезактивации проделана колоссальная по своим масштабам. Для этого подвига вряд ли найдутся когда-либо подходящие слова, чтобы по достоинству оценить. Да и вспоминают об этом все реже. Увы, память человеческая короткая. Но вряд ли это последний случай, когда «мирный атом» показал на что способен. Человечество так и спешит избавить само себя от себя же, от своего существования. Придумываются новые виды оружия, техники, и все больше встречается откровенного раздолбайства, надежды на «авось». За столько лет ничего не поменялось, те же проблемы и то же бездействие, как и раньше.

– Да-да, людям впадлу учиться на собственных ошибках. Одно сплошное разгильдяйство, – бормотала я себе под нос, чувствуя, как нарастает раздражение. – Ну как так можно?! Взять и человека забыть на экскурсии на охраняемом объекте. Уму не постижимо. Если к строительству подходили также, а судя по всему да, так и было, все делалось на….короче, не очень хорошо. Я в шоке, – я остановилась, осматриваясь.

Прямая дорога и никаких отворотов. Природа конечно не хило так восстановилась. Деревья с зеленой здоровой листвой без болезненной рыжины. Я даже видела несколько лошадей Пржевальского. Но тем не менее здесь воцарилась поразительное безмолвие. Меня это не напрягало, ведь Чернобыльская зона не молчала в прямом смысле этого слова. Если прислушаться, нет, не ушами, а сердцем, душой, то можно услышать. Она говорит. Она плачет о своем горе. Она делится историей. Призраки прошлых лет шепчут. Они готовы поведать, их нужно лишь услышать.

Удивительно, но создается ощущение, что я помню, как свои собственные воспоминания. Словно не из прочитанного, а действительно нечто из моей собственной памяти нагнетает своими воспоминаниями. Александр Григорьевич не раз рассказывал о своих вещих снах. Он мог их расшифровать и даже угадывал более-менее точные даты реализации своих снов. Красин еще в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году увидел сон, в котором четвертый энергоблок Чернобыльской Атомной Электростанции был разрушен в следствии аварии. Предполагалось, что катастрофа произойдет в августе того же года, но этого не случилось. Тем не менее общая нервозность копилась. Хотя пожалуй я, если это действительно была я, не сильно-то и волновалась. Все мои мысли тогда крутились вокруг предстоящей свадьбы и работы мечты.

– Придет время, когда будет все, но не будет никого. Как же точно было сказано, – я тяжело вздохнула, продолжая вспоминать. Да, память выуживала какие-то невероятные факты, будто я их действительно знала, только спустя какое-то время забыла.

Помню, как в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году кучка людей не могла пережить самого главного и дорогого – правды. Любовь Ковалевская, удивительный журналист с хрипотцой в голосе, весьма серьезно подходила к своей работе стремясь докопаться до правды и не боясь этого. Ее статьи били точно в цель, содержа точную информацию и четко передавая суть проблемы. В восемьдесят седьмом рассказ был встречен стойкой неприязнью. Люди априори не любят тех, кто сильнее них, кто готов говорить Правду. Удивительная женщина. Ковалевская не спасовала перед трудностями, идя до победного, отстаивая правдивость собственных слов, отвечая за каждое из них. Миниатюрная женщина держалась и впрямь мужественно. Герой своего времени.

– Но ведь работать так недопустимо! – повторила я под нос цитату из одной из самых знаменитых статей Ковалевской. К сожалению, эта статья была по достоинству оценена лишь после аварии.

Память снова словно заглючило и я невольно в слух цитировала то, чего никак не могла знать. Да, я могла об этом читать, слышать, но знать досконально – никогда!

– Его назвали Припятью по имени полноводной красавицы реки, которая, причудливо извиваясь голубой лентой, соединяет белорусское и украинское Полесье и несет свои воды седому Днепру. А своим появлением город обязан сооружению здесь Чернобыльской атомной электростанции имени В. И. Ленина. Начальные страницы летописи трудовой биографии Припяти написаны четвертого февраля тысяча девятьсот семидесятого года, когда тут был забит строителями первый колышек и вынут первый ковш земли. Близость железнодорожной станции и автотрассы, наличие реки определили выбор этого места для создания первой на Украине атомной электростанции… пятнадцатого августа тысяча девятьсот семьдесят второго года в торжественной обстановке был уложен первый кубометр бетона в основание главного корпуса электростанции… Успехи в возведении станции неразрывно связаны с успехами в строительстве нового жилья, городских объектов социально-культурного и бытового назначения. В городе сооружены Дворец культуры, Дом книги, кинотеатр, гостиница, четыре библиотеки, школа искусств с концертным залом, комплекс медицинских учреждений, благоустроенные средние общеобразовательные школы, профтехучилище. Создана широкая сеть бытовых учреждений, столовых, кафе, магазинов. Построено свыше десятка детских садов. Строительству различных дошкольных и спортивных учреждений уделяется особое внимание, ведь средний возраст жителей юного города составляет двадцать шесть лет. Ежегодно здесь рождается более тысячи детей. Только в Припяти можно увидеть парад колясок, когда вечерами мамы и папы гуляют со своими малышами… Припять уверенно шагает в будущее. Ее промышленные предприятия продолжают наращивать производственные мощности. В ближайшие годы будут построены энергетический техникум, еще одна средняя школа, Дворец пионеров, молодежный клуб, торговый центр, крытый рынок, гостиница, новые здания авто- и железнодорожного вокзала, стоматологическая поликлиника, кинотеатр с двумя кинозалами, магазин «Детский мир», универсам и другие объекты. Въезд в город украсит парк с аттракционами. По генеральному плану в Припяти будет до восьмидесяти тысяч жителей. Полесский атомоград станет одним из красивейших городов Украины.

Откуда я могу это знать?! Да нет, как сейчас помню этот фотоальбом изданный в год аварии киевским издательством «Мистецтво», в котором напечатаны живописные фотографии и душевные статьи Ю. Евсюкова. Кстати, имя почему-то вспомнить не могу, будто как прочитала в фотоальбоме заглавную букву с точкой, так и вспомнила.

Начинало смеркаться. Единственную отворотку на Янов я давно пропустила, наверняка экскурсия уже отсюда уехала дальше по плану. Мост через железнодорожные пути открыл мне невероятный вид. Рыжие пути по которым никогда уже не пойдут поезда.

Странно, что автобус не едет мне на встречу. Времени много вообще прошло. Да и за все время ни одной машины, патруля или просто милиции. Подозрительно все это.

Первые дома появились в зоне видимости не раньше, чем минут через тридцать-сорок. Но я уже теряла счет времени. Блокпост встретил меня пустой коробкой, ржавым забором и табличкой «Припять». Поозиравшись и поискав людей, я махнула рукой и обогнув шлагбаум пошла вперед по дороге. Город встретил меня безмятежностью и неширокими заросшими улицами. Расстояние между домами казалось приличным. В двух шагах от проходной находилась небольшая площадка с крестом и распятой на нем фигурой с венками пластмассовых цветов. Я шла по центру улицы, слушая мертвый город. Проспект Ленина окружали кустарники и невысокие деревца. Я впитывала обстановку поражаясь собственному восприятию происходящего – все кругом мне мерещилось знакомым. Так я уверенным шагом добрела до Центральной площади. Обогнув парк, вышла на улицу Лазарева. Пройдя мимо знаменитого дома номер семь с гербом УССР, вспомнила как не раз в фильмах этот дом разрушали. А рядом стоит не менее знаменитое здание с огромными буквами, составляющими надпись, над который в интернете часто глумятся. Срезав между домами я вышла к бассейну Лазурный. Прогрессивный для своего времени. Я сверилась с часами – экскурсионная группа должна была быть тут, но ее не было. Что делать? Хотя нет, изначально почему они не тут? Разминуться по дороге к городу мы не могли, да и галдящих туристов в самой Припяти вряд ли я бы пропустила. Тогда что??? Какая-то чертовщина. Складывалось впечатление, что город изначально зазывал меня сюда и теперь жаждал открыть свои тайны, вверив их мне в пользование. Небольшая тревога и чувство ожидания терзали меня, заставляя на что-то надеяться.

Я покинула здание, даже в полной мере не успев насладиться атмосферой. Что мне делать? Темнеет стремительно и где-то невдалеке слышится волчий вой. Я читала, что они теперь частенько в город наведываются. Бояться-то им некого.

Очередной вой послышался совсем близко. Не желая дожидаться неприятностей, я бегом направилась в противоположную сторону от звука опасности, стремясь покинуть пугающую территорию. Я боялась, что волки почувствуют мой страх и начнут преследование, поэтому летела вперед, не помня себя.

Очнулась только тогда, когда совсем выдохлась. Высокое здание, но какое-то родное. Аккуратно ступая на всю стопу я неспешно поднималась наверх. Я знала этот подъезд – он частенько появлялся в моих снах. Поднявшись на девятый этаж, подняла коврик, под которым лежал ключ от квартиры. Удивительно, что за столько лет его никто не спер. Уютная квартира. В комнате стоит большой сервант с хрустальным сервизом, на противоположной стене ковер. Телевизор накрыт вязаной салфеткой. Пыльно только очень. Но здесь все такое родное, такое знакомое.

Заперев дверь, я быстренько проверила квартиру на предмет чужих вещей, но по всей видимости с восемьдесят шестого года сюда никто не заходил. Уже окончательно стемнело, на улице выли волки, но никаких других звуков мертвый город не издавал. Я чувствовала свою усталость и не расстилая кровать, завалилась спать, стараясь не думать о том, какую дозу облучения получу. Утро вечера мудренее.