Читать книгу 48 минут, чтобы забыть. Интенция - Виктория Побединская - Страница 3

2008 год, мне тринадцать лет

За год я вырос на два дюйма6, что было хорошей новостью. Плохая же заключалась в том, что остальные парни выросли тоже.

Чуть наклонившись вперед, я посмотрел в конец строя, мысленно пересчитывая людей. Долго считать не пришлось.

Вот же засада.

Ну почему, когда в нашей семье все мужчины не ниже шести футов7, я все еще стою пятый с конца? Джесс упрямо уверял, что начал вытягиваться после пятнадцати, так что оставалось уповать только на его слова.

Несмотря на то, что ростом я не отличался, мое имя все равно толкалось в первых строчках рейтингов. Я делал все исключительно так, как учил Джесс, ведь каким-то чудом он всегда оказывался прав. Поэтому я не спорил. Брат обычно говорил: «Устраивает киснуть в середине – слушай чужое мнение. Хочешь стать первым – имей свое (подразумевалось «слушай мое»)». И я слушал.

Именно тогда я понял: никто не любит тех, кто выделяется.

Поначалу мои навыки вызывали восхищение, пока спустя пару месяцев какой-то гад не проболтался, что я тренируюсь по ночам со старшим братом. После этого моя репутация слегка пошатнулась.

Было обычное утро понедельника. Мы спускались по лестнице, когда кто-то толкнул меня в спину, и я, споткнувшись, полетел по ступенькам вниз. Не нужно было напрягаться, чтобы понять, кто именно это сделал. Бен Штольц, завистливый ублюдок.

Опираясь руками в пол, я потряс головой, почувствовав во рту отчетливый металлический вкус крови, которую хотелось выплюнуть. Но я ее проглотил. Эти придурки были бы безмерно счастливы, узнай, что я еще и лицо разбил. За спиной раздался смех.

– За перила надо держаться, Лавант.

Я коснулся языком ранки на губе, слизывая кровь. И когда Бен проходил мимо, схватил его, повалил следом и, вывернув руку, уселся сверху. Он взвыл. Но только я собрался хорошенько его отделать, сбоку раздался высокий голос:

– Оставь его в покое!

Я обернулся и чуть не свалился со Штольца от неожиданности.

Девчонка. Передо мной абсолютно точно стояла девчонка. Вроде я не бился головой.

– Я сказала: слезь с него!

Тряхнув волосами, стянутыми в тугой хвост, пара прядей из которого уже успели вырваться на свободу, она вплотную подошла к нам. Я окинул ее взглядом.

Фигура подростка, худая и неказистая. Речь быстрая, отчетливая. Вся такая чистенькая и вылизанная, типичная преппи из лондонской школы для девочек, не хватало только белых гольф и галстука в клетку.

– Ты нанял для охраны «юбку», Штольц? – рассмеялся я, вставая с ублюдка и, пнув его потертым носком ботинка, собирался уйти, но мне не дали.

– Ты мерзкий трус, раз бьешь только тех, кто слабее, – выкрикнула она.

Все застыли. Даже Штольц так и остался лежать на полу.

– Иди, куда шла. – Оценивающе взглянув на девчонку сверху вниз, я изобразил гримасу сожаления и насмешливо ухмыльнулся. – Посмотри на себя и проваливай, мелкая!

И тут произошло то, чего я уж точно не ожидал. Потому то она ударила меня. Кулаком. В лицо.

Я почувствовал себя так, словно меня окунули с головой в холодную воду, выдернули, а потом окунули снова. Какая-то девчонка! Наглая рыжая девчонка! Тишина к этому моменту разрослась так, что я кожей чувствовал каждый обращенный ко мне взгляд.

Репутация в коллективе, где одни парни, многого стоит, и я не позволю разрушить ее одним глупым поступком. Сердце у меня забилось так, что я слышал, как каждый удар отдавался эхом где-то в горле.

В ее глазах играл гнев, и подспудно я смог разглядеть самодовольство. Вот как? Гордишься собой, значит? В тот момент, когда она собиралась победно покинуть зал, я не смог придумать ничего более умного, чем сделать шаг вперёд и, схватив её лицо двумя ладонями, поцеловать, а затем под поднявшийся хохот, аплодисменты, свист и всеобщее одобрение, изображая полную невозмутимость, с улыбкой развернулся и, засунув руки в карманы, пошел в свой класс.

Да, да, да! Этот раунд явно остался за мной!

Правда, торжество победы оказалось недолгим.

– Думаешь, это смешно? – раздался за спиной незнакомый голос. – Или только с девчонками такой крутой?

Я повернулся. Передо мной стоял новичок, по крайней мере, раньше я его не видел. Так я познакомился с Тайлером Ламмом. Кто б знал, что спустя пять лет именно бок о бок с этим парнем мне предстоит пройти через столько дерьма.

Я задрал подбородок:

– Ну тебя я целовать точно не собираюсь!

– Я не договорил! – крикнул он и кинулся на меня, а я, не успев увернуться, получил прямо в челюсть, да так, что аж зубы заскрипели. Что мне оставалось, кроме как вдарить по его мерзкой физиономии в ответ?

Мы сцепились, как два пса. Улица научила меня не бояться драк, но парень оказался совсем не промах, и я мог здраво оценить, что он как минимум на пару дюймов выше и на порядок сильнее. Только я замешкался, он тут же схватил меня за шею, зажав голову, но я был быстрее, поэтому вывернулся и со всей силы ударил кулаком по его правому боку.

Оскорбления сыпались как дождь. Вокруг уже сомкнулось плотное кольцо из ребят, подливающих масла в огонь, потому что ни один из нас не собирался останавливаться. Я пропустил удар под дых, и Тай повалил меня на каменный пол, следом ударив локтем в горло. Попытался согнуться пополам, спасаясь от боли, но этот говнюк уселся сверху, вытащив нож из моего ботинка. Нож, о котором никто не знал. Который я забыл вытащить со вчерашнего дня, когда мы с парнями дали кровную клятву.

– Слабак! – растянулся он в мерзкой ухмылке. – Думаешь, нож прибавит тебе мужественности?

– Да пошел ты! – прохрипел я.

Ламм поднес лезвие к моему лицу, касаясь горла, так что мне пришлось запрокинуть голову. Я пытался освободиться, чтобы ударить его в ответ, но не мог, ведь он коленями прижал мои руки.

– Дерешься, как твой неудачник-отец! – оскалился он. – Или ты больше похож на свою шлюху-мать?

Если и существовал хоть один способ разозлить меня настолько, чтобы я смог скинуть его с себя, это был он. Произнесенное его мерзким ртом упоминание о моей матери сработало похлеще искры, поднесенной к полному бензобаку. Вспомнив, как Джесс меня учил, я зацепил Тайлера ботинком и скинул с себя, тут же садясь сверху. Уже ничего не чувствуя, кроме собственной ярости, которая струилась отравленным потоком по венам. Мне хотелось стереть его в порошок, поэтому я бил без остановки, пока толпа не вскинулась, и нарастающий шепот не заставил остановиться. «Комендант», – перескакивало слово из уст в уста.

Я отскочил от Ламма, зная, что за драку нам обоим точно несдобровать, и тут же столкнулся со взглядом куратора. Не знаю, как сам выглядел в ту минуту, но, бросив взгляд на Тая, ухмыльнулся, потому что один его глаз уже покраснел, губы были полностью разбиты, но виду он, как впрочем и я, не подавал. Прижал ладони к швам брюк и вытянулся по стойке смирно, как этого требовали правила.

– К полковнику! – Комендант развернулся и широким шагом направился вверх по лестнице, недалеко от которой развернулось побоище. – А все остальные быстро по комнатам!

Арт, подбежав сзади, незаметно подсунул мне в руку нож, и я уложил его как обычно за шнуровку ботинок. Никому в Эдмундсе не было дела до того, носишь ли ты с собой нож. Просто у большинства ничего такого не было. Драки наказывались, но, по правде говоря, если бы кто-то кого-то случайно убил, проблемы из этого не сделали. Беспризорные мальчишки. Кому до них вообще есть дело?

Мы молча поднимались по ступенькам, и через несколько лестничных пролетов мое тело вспомнило о том, что его избили. Адреналин схлынул, и боль стала пульсировать в местах, куда особенно сильно приложился Ламм, а мышцы тянуло так, словно я весь день оттарабанил на плацу.

Комендант завел нас в кабинет и, усадив в деревянные полукресла, оставил ждать своей участи, захлопнув тяжелую дубовую дверь. Я оглядел помещение с высокими потолками, выходящее центральными окнами на площадь. Всю заднюю стену занимали стенды с книгами, что мне показалось странным в таком месте, как это.

– Надо отдать должное, дерешься ты неплохо, – произнес Тай, потирая ушибленное плечо, – но поступил как свинья!

– Ой, да заткнись уже! – Я плюнул в ладонь, стараясь стереть его кровь с костяшек собственных пальцев. – Что я, по-твоему, должен был еще сделать? Отлупить ее в ответ?

– Не подходи к ней больше, – резко бросил он, повернувшись в мою сторону. До этого момента я и не собирался, но теперь мне этого отчаянно захотелось. В его глазах застыла угроза. И что-то ещё. Какое-то чувство, которое я не мог разобрать.

– А то что? – Повисла долгая пауза. – Влюбился что-ли? – растянул я губы в ехидной ухмылке и тут же понял, что пытаться улыбнуться, когда твоя губа разбита, охренительно больно.

– Да пошел ты, – отвернувшись, ответил Тай и принялся оттирать пятно крови с рукава. – Просто так нельзя с девчонками. – Поняв бесполезность своих попыток скрыть улики, он сложил руки на груди. – Тем более она – дочка Максфилда.

– Врешь! – Развернулся я всем корпусом к нему так, что ножки кресла, на котором сидел, на секунду поднялись над полом и с громким стуком опустились вниз. Бах! Именно с таким же звуком упали мои внутренности. Разум уже принялся рисовать жуткие картины, какие непередаваемые ощущения обеспечит мне полковник за то, что я обидел его любимую дочь.

– Она мне сама сказала.

На скуле Тая к этому моменту налился синяк, и я инстинктивно коснулся своего пульсирующего глаза. Надо ж было так вляпаться!

Время как будто замедлилось. А тишину можно было взвесить, настолько густой и вязкой она казалась, растекаясь между нами.

– Лавант, – произнес Тай спустя пару минут, пока мы сидели, пялясь в пол и ожидая своей участи. В его голосе больше не было той дерзости, с которой он разговаривал со мной прежде. – Извини, что сказал так про твоих родителей. Это было низко.

– Проехали, – засунув руки в карманы, ответил я. – Что полковнику скажем?

В тот раз мы коллективно свалились с лестницы. Это, естественно, не спасло нас от наказания, но, по крайней мере, оно было не настолько суровым, как я предполагал. Либо девчонка промолчала, либо полковник не предал произошедшему значения. Обе версии тогда показались мне странными.

***

Я стоял неподвижно у дверей и смотрел во двор. Виола и Тай сидели на каменной ограде, тесно прижимаясь друг к другу. Я как раз поймал их на том, как он пытался привлечь ее внимание, но Виола не смотрела в его сторону. Он положил ей руку на плечо, но она осторожно ее сняла, чтобы наклониться и завязать шнурки. Это выглядело забавно.

– Девчонки – такие дуры, – подпёр стенку рядом со мной Арт, присоединившись к просмотру спектакля. – Эй-эй, ты глянь на Ламма, – захохотал он.

– Прекрати на них пялиться, – шикнул я на друга, и, будто услышав, Виола тотчас же повернулась в нашу сторону. Мы встретились взглядами.

– Вон, видишь, как на тебя смотрит, – качнул головой Арт. – Я же говорил, стоит их раз поцеловать, и все! Сразу теряют голову!

Я подумал, что в этом есть смысл. Потому как после нашей стычки в коридоре, куда бы я не шел, Виола Максфилд оказывалась там же, хотя вела себя так, словно ненавидела меня. Логика в ее действиях явно отсутствовала.

– Эй, Лавант, – окликнул меня Тай. Его синяки к этому времени пожелтели, как и мои, но над бровью все еще красовалась ссадина. – Давайте после занятий на пруд, посоревнуемся.

Арт усмехнулся, а я вопросительно нахмурился и повернулся к нему:

– А мы с ними теперь что, друзья?

Он пожал плечами:

– Почему нет? Мы же их сделаем, сам знаешь.

Я покачал головой и поднял взгляд вверх, где ветер уже начал гнать в нашу сторону дырявые облака. Дождь будет, к гадалке не ходи.

– Я тут подумал, – глянул я на Виолу. В красном спортивном костюме в придачу к огненным волосам она напоминала пылающий факел, так что захотелось даже рассмотреть поближе и дотронуться, не обожжет ли? – Не хочу, чтобы девчонка возле нас крутилась, так что я пас.

– Ой, вечно ты! Думать вредно, Ник! – тихо усмехнулся Арт и направился к шумящей компании. Ламм вдруг куда-то сорвался, о чем-то внезапно вспомнив, и скрылся внутри замка, что только подтверждало мои догадки: у него навоз вместо мозгов. Раздался дружный гогот, и орава, развернувшись, зашагала явно не в сторону пруда. Они направлялись к границе школы. Я мысленно ругнулся, в очередной раз убедившись, как этих баранов легко подбить на любую несусветную чушь, и, догнав Арта, все-таки пошел следом за остальными, хотя процентов на девяносто был уверен, что не стоило.

– На счет три! – выкрикнул Арт, стоя спиной к краю настила. Он сделал сальто назад, глухо приземлившись в огромную кучу сена, и я прыгнул следом. Отплевавшись от мелких травинок, отряхнул голову и уселся на деревянный ящик, подперев плечом деревянную балку.

– Я тебя раздражаю, – вдруг заявила Виола, встав рядом.

Двое парней, я не знал их имен, спрыгнули вниз, подняв столб пыли.

– Кто сказал? – повернулся я.

– Никто, я просто чувствую это. У тебя на лице написано. Скажешь нет? – покосилась на меня Виола.

Я медлил, не зная, что сказать, и это само по себе, наверное, уже являлось положительным ответом.

– На самом деле ты меня тоже раздражаешь, – ответила она вместо меня. – Хорошо, что Тай не попал в ваш отряд. Его ребята гораздо дружнее и лучше, чем ваши.

Я хмыкнул.

– Куда он в таком случае подевался? – злобно-непринужденно спросил я. – Что ж ты его бросила? Или он тебя?

– У него дежурство на кухне, – спокойно ответила Виола.

– Там ему самое место.

Со стога донесся дружный хохот.

– Думаешь, задирать других – круто? – Виола бросила в мою сторону раздражённый взгляд.

– Если ты про себя, то заметь, я слова тебе не сказал.

– Ты первым начал. Не трогай ты других, мне не пришлось бы вступиться.

– Раз уж на то пошло, то первым начал придурок, который столкнул меня с лестницы, за что получил по заслугам. А вмешиваться в мужские разборки просто глупо. Лучше иди и займись тем, чем девчонки обычно занимаются. Повышивай там или еще что.

– С какой стати ты решаешь, чем я должна заниматься? – попыталась возразить она.

– Ты привела всех сюда, а сама трусишь даже наверх подняться, – ухмыльнувшись, покачал я головой. – Это место не для тебя, принцесса.

Виола посмотрела на меня странным взглядом, то ли пытаясь им пристрелить, то ли мысленно посылая к чертям, а потом резко развернулась и зашагала наверх, к остальным. Я еще раз внимательно ее рассмотрел. И чего Тай в ней нашел? Плечи острые, ноги тонкие, и на макушке рыжий хвост, который раскачивался от каждого шага из стороны в сторону. Туда-сюда, туда-сюда. Ни дать ни взять, ну точно морковка. Я прыснул со смеху.

А дальше? Видимо, мне все же придется вытащить из себя эту отвратительную историю, чтобы не забыть.

Пару раз сверкнула молния. Поднялся ветер, и начал собираться дождь. В этом, в общем-то, весь Эдмундс. Дождь, туман и озера. Озера и придурки ученики, которые слишком громко смеются. Так громко, что услышал фермерский сторож.

Сначала со стороны поля донесся неясный шум, на который никто не обратил внимание. И только когда раздались тяжёлые шаги и скрипнула дверь, парни сорвались в поле, а Виола замерла наверху, застыв в нерешительности. Она была похожа на загнанного зверька, и я не мог не помочь ей. В конце концов, я же ее туда отправил.

– Уходи! Беги, как они, чего стоишь? – бросила она, уверенно подняв подбородок. Хотя глаза ее кричали обратное.

Я оглянулся, шаги стали громче. А потом, вместо того, чтобы уйти, протянул руки кверху: – Я обещаю, что смогу тебя поймать!

В тот момент я был готов сказать что угодно, лишь бы заставить ее спрыгнуть с того клятого настила. И она поверила мне.

А потом я подставился.

Убегать было слишком поздно. Так что мы попрятались в высокой траве, и когда сторож почти подобрался к Виоле, я встал, взяв всю вину на себя.

До сих пор не могу понять, зачем сделал это. Может, во всем виновато воспоминание о том, как она рыдала в коридоре после того поцелуя.

Не знаю.

Это было спонтанное решение.

Когда мне было семь, а Джессу тринадцать, родители возили нас в Норвегию на горнолыжную базу. Разбегаясь и делая сальто, Джесс нырял с парапета в огромные сугробы, что навалило за ночь. Когда наступила моя очередь, я застыл у края. Именно тогда брат сказал мне: «Не думай! Забей на все! Вот что помогает решиться на последний шаг. Ты просто отталкиваешься и прыгаешь, не думая о том, что произойдет дальше, не беспокоясь о последствиях».

И находясь там, на поле среди желтеющей травы, я просто «прыгнул».

«Приземлился» же у широкой дубовой двери, где золотыми буквами была вытравлена надпись: «Полковник Фрэнк Максфилд».

Снова. Второй раз за месяц.

Комендант распахнул прямо перед моим носом дверь, чуть не хлестанув полотном по лицу, и толкнул внутрь. Я подавил приступ паники и сглотнул.

Дверь позади закрылась.

– Николас Лавант, – медленно произнес полковник и уставился на меня из-за своего стола. Я вытянулся по стойке смирно. – Дурная слава летит впереди тебя.

Я почувствовал, как от его тона волосы на затылке встают дыбом.

– Позовите Джесса, – по телефону приказал полковник и, не говоря больше ни слова, уставился в бумаги. А я так и стоял, не шевелясь. Через десять минут брат вошел в кабинет.

Джесс казался равнодушным, но я-то знал: внутри он кипел. Его руки, выпрямленные по швам, напряглись так, что при желании можно было пересчитать все выпирающие синие вены.

– Я привык видеть фамилию Лавант исключительно в наградных листах. – Максфилд выдержал паузу, словно давая мне возможность переварить сказанное им заявление. Впившись в бока ногтями, я молчал. – Надеюсь, Ник, ты понимаешь, что уронил не только репутацию этого учебного заведения, но и своей семьи.

Я выдержал его взгляд, уставившись полковнику прямо в глаза, надеясь, что он не истолковывал это как своеволие. Максфилд подался чуть вперед, опираясь локтями о стол, между его бровями прорезалась заметная морщина.

– Учитывая заслуги твоего брата и твои личные успехи, я готов забыть об этом инциденте, если ты назовешь мне имена тех, кто был на поле. Виновные должны понести наказание.

Я не произнёс ни слова. Не разгадав моего молчания, он продолжил:

– Сержант Мур видел, как из казармы выходило не меньше семи человек. Лица он не рассмотрел, но мне-то точно известно, что по одиночке здесь никто никуда не ходит.

– Я был один, сэр, – спокойно произнес я. На этот раз желания дерзить не возникло.

Полковник перевел взгляд на Джесса, а потом смерил меня леденящим взором.

– Николас, – обратился он практически по-отечески, – мне прекрасно известно, что с тобой было еще минимум шестеро ребят. Поэтому давай ты не будешь тратить мое время и назовешь имена.

– Я уже сказал, сэр. Я был один, – уверенно повторил я.

И без того сощуренные глаза Максфилда превратились в узкие щелки.

– Джесс, поговори с ним сам, может, тебя он послушает. Я вернусь через пять минут.

Полковник подхватил со стола кожаную папку с торчащими из нее бумагами и вышел за дверь. Я посмотрел снизу-вверх на брата и тихо спросил:

– Насколько будет плохо?

– Прилично, – ответил он. – Подумай, стоит ли оно того.

Не желая быть еще и им отчитанным, я уперся взглядом в окно. Заморосил мелкий дождь. Джесс не произнес в мой адрес ни слова упрека, понимал, наверное. Хотя поддержки я не услышал тоже. Максфилд же вернулся быстрее, чем я ожидал.

– Ну что решили, Джесс?

Брат молча покачал головой.

– Хорошо, Николас. Как скажешь, – полковник бросил документы на стол. – Хотелось бы мне знать, что творится в твоей голове и почему ты так отчаянно защищаешь тех, кто этого явно не достоин.

Вопрос застал меня врасплох. Признаться честно, я сам не знал на него ответа. Но даже если бы знал, полковник Максфилд был бы последним человеком, перед которым хотелось душу выворачивать.

– Ответь только на один вопрос, – напоследок поинтересовался он. – Зачем ты полез туда?

Ответ всплыл в голове моментально. Казалось, более незатейливой и убедительной лжи и придумать было невозможно.

– Рисовал, – ответил я, чуть улыбнувшись. – Оттуда красивый вид открывается.

Воцарилась тишина. Очень, очень нехорошая тишина. Джесс прикрыл глаза, запрокинул голову и, сжав губы, тяжело вздохнул. Кажется, я лишнего болтанул.

– Джесс, позови капитана Торна, – довольно скомандовал директор. Заметив его гадкую ухмылку, я понял, что мой язык опять довел до беды, из которой на этот раз я вряд ли смогу выбраться.

Так и случилось.

Меня повели по длинном тёмному коридору, а затем по каменной лестнице. Мы с парнями никогда не бывали в этом крыле, но нам всегда хотелось узнать, что там находилось. Казалось, именно в таких башнях на стенах должны висеть прогнившие цепи с превратившимися в скелеты покойниками. Лампы на стенах подрагивали, отчего это место казалось ещё более жутким. Мы остановились напротив одной из них. Свет бил прямо в лицо, слепил глаза, и я опустил взгляд вниз на собственные руки.

– Последний раз даю тебе шанс, Ник, – повторил капитан Торн. – Ты был один и рисовал?

На самом деле он отличный мужик. Но это его работа, я понимал. Была бы его воля, он бы не стал надо мной измываться.

Я сильнее стиснул зубы.

– Так точно, сэр.

Торн посмотрел на меня сверху вниз, засунув руки в карманы.

– Уверен?

Я кивнул. В его голосе мелькнуло сожаление, даже печаль.

– Руки! – приказал он. Я не успел подать, как он сам схватил мои запястья, выставляя ладони вперед тыльной стороной вверх.

– Мне жаль, – коротко произнес он.

Я даже почти поверил, что ему действительно жаль, когда он рассекал тонкими прутьями мои ладони. В горле поднялась желчь, но я сглотнул ее, стараясь смотреть на его длинную тень, отсчитывая сколько раз дрогнет свет в лампе.

– Руки на стену! – скомандовал он, и я послушно прислонил их к холодному камню. Прохлада приносила облегчение.

В следующий миг мое сердце заколотилось так, что я ничего не слышал из-за громко шумящей крови в ушах. В руке капитана был кирпич. Как только он приблизился, я инстинктивно отдернул руки, спрятав их за спину.

– Ладони на стену! – строже повторил он.

Собрав все силы, я напряг свои руки – исцарапанные и кровоточащие – и, закрыв глаза, прислонил к серому камню. Пальцы дрожали.

Я со всех сил зажмурился, чтобы не видеть того, что произойдет. Торн замахнулся. Наступила оглушительная тишина.

Но удара не последовало.

Капитан резко развернул меня к себе, схватив за подбородок, поднял голову, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

– Это было последнее предупреждение, Ник! В следующий раз, если я или кто-то еще застанет тебя за какой-нибудь ерундой вроде рисования, я этим самым кирпичом, – он потряс им возле моего лица, – разобью каждый твой палец. Так что ты не просто карандаш в руках держать не сможешь, но и курок больше никогда не спустишь. Ты вылетишь отсюда за ненадобностью в самый паршивый интернат, ты меня понял?

Я, боясь даже моргнуть, кивнул. Он резко меня отпустил. Вернее оттолкнул.

– «Солдат не должен рисовать!» Именно эту фразу ты сейчас напишешь столько раз, сколько места хватит!

Я, стиснув зубы, бросил взгляд на то, что капитан засунул мне в руки. Кусок мела.

И целая каменная стена расстилалась прямо передо мной.

***

Казалось, этот день никогда не закончится. Мы стояли с братом перед выходом на улицу, где на центральной площади, которую парни между собой так и именовали «позорной», в два ряда выстроились курсанты. В этом и заключался смысл порки – одним махом напугать как можно больше учеников. Когда в интернате несколько сотен мальчишек, то с каждым не побеседуешь по душам – проще выдрать одного, чтоб другие боялись.

– Только не плачь, – строго сказал Джесс.

Я хотел было возразить, что и не собирался, но не успел раскрыть рот, как брат незаметно пропихнул сквозь мои губы две таблетки адвила.

– Они все записывают. То, как ты себя поведешь, может повлиять на всю твою дальнейшую жизнь.

Долгие месяцы тренировок научили меня брать под контроль боль, не обращать внимание на ее уколы, но если б я знал тогда, чем мне обернутся эти минуты стойкости на плацу, то клянусь, лучше разрыдался бы, как девчонка. Но я не знал.

Ветер дул прямо в лицо, осыпая сверху потоками воды. Я инстинктивно съёжился, стараясь не думать о том, что будет происходить дальше. «Виновен!» – методично зачитывал Торн.

Джесс, хотя уже и не являлся старшим нашего отряда, все равно встал напротив. «Смотри на меня. Я рядом», – произнес он перед тем, как меня вывели на середину площади. По коже поползли мурашки. То ли от холода, то ли от страха, мне уже самому было не ясно.

– В центр, – скомандовал капитан. Я сделал шаг, неожиданно чувствуя, как подгибаются колени, но тут же выпрямился и, расправив плечи, шагнул к деревянной колоде.

***

В моей палате было тихо. Слишком тихо. А может, я просто привык, что под ухом без умолку болтает Арт, скрипят койки, переговариваются парни.

Почему я не удивился, когда Виола тихо зашла и встала возле моей кровати? Есть ли в этой проклятой школе хоть одно место, где она меня не достанет? От одного ее вида меня уже захлестывала паника.

Я пошевелился. Боль ударила в спину, и я, стиснув зубы, зажмурил глаза. Хотелось отключится минимум на неделю, чтоб проснувшись, снова не скрючиваться от каждого движения.

Виола обошла мою койку, тяжело и шумно вздохнула и, присев на край, уставилась в окно. Я решил, что надо просто извиниться за ту самую первую встречу, и, может быть, тогда она оставит меня в покое.

– Думаю, теперь мы в расчёте, – не поворачиваясь, произнёс я. – Прости, но ты не оставила мне выбора. Как я ещё мог отреагировать тогда? Я и не думал, что ты обидишься, что я типа украл твой первый поцелуй. Если тебе станет легче, то это был и мой первый поцелуй тоже. Обещаю, никогда больше к тебе не притронусь даже. Мир?

Я краем глаза посмотрел на Виолу. На ее скуле алел огромный синяк. Она вся сжалась, как от холода, хотя, несмотря на дождь, погода для этих мест стояла до неприличия жаркая. Я почувствовал, что ей больно. Но это была не физическая боль. Иная.

– А с тобой-то что случилось? – спросил я.

Виола не шелохнулась. На мгновение ее глаза расширились, словно она сама не могла поверить в то, что я задал такой очевидно глупый вопрос.

– Я упала. С лестницы. – она опять посмотрела в окно, крепко сжав губы.

Вранье.

Почему-то после того, как я извинился, и всего, что пережил по ее вине, я рассчитывал хоть на каплю искренности, но зря.

Зная, как аккуратно она вышагивает, у нее не было ни малейшего шанса оттуда свалиться. И я ни за что бы не поверил, что в этом интернате найдется хоть один отчаянный, кроме меня, естественно (но я-то тогда не знал), кто в здравом рассудке хоть пальцем посмел бы тронуть дочку полковника.

– Я тоже часто падал. С лестниц, – бросил я, не глядя ей в глаза.

Поморщился и, улегшись на матрас, уткнулся щекой в подушку. Моя спина горела огнем, как если бы кто-то прижег ее раскаленной кочергой. Минимум сотню раз. Пальцы пульсировали, словно их дверью прищемили, и в довершении всего еще и голова разболелась.

Все, чего я хотел, чтобы эта девчонка исчезла, и я больше никогда не видел ее снова.

***

В самом конце лета, прямо перед отъездом Джесса из Эдмундса, нас всех загнали слушать устав, хотя не понятно зачем. Ладно новички, но нам он на кой черт сдался в десятый раз?

Арт зевал. Шон кончиками пальцев поглаживал щеку, словно проверяя все ли волоски на месте. У него уже начала рости борода. У нас с Артом ничего не росло.

Я сидел за партой, подперев кулаком щеку, и глядел на часы. Еще пять минут. Брат должен ждать меня ровно в десять. Куда его распределили, он не сказал. Вернее, бросил, что это военная тайна и открывать ее никому нельзя. Даже мне.

Нудный голос миссис Эрл вгонял в такой сон, что держать глаза открытыми требовало неимоверных усилий.

– Эй, – услышал я чей-то шепот и обернулся.

Виола сидела через проход с отрядом Тая. Наши парни после случая с моей поркой девчонку недолюбливали. С какой целью ее посадили это выслушивать, было вообще не ясно. Я не разговаривал с ней уже две недели. Просто наблюдал с расстояния. На всякий случай.

Виола смотрела прямо, изображая примерную ученицу, не зря же я говорил: «преппи она и есть преппи», но ее рука под столешницей вдруг протянула мне записку.

Я глянул по сторонам, удостоверившись, что никто не смотрит, и выхватил из ее рук сложенный в миллион раз листок. Разгладил бумажку и прочел:

«Мне жаль, Ник. Я не хотела, чтобы вышло так.

Узнала, что ты рисуешь. Прими в качестве извинения.

Я уезжаю сегодня в десять».

Я прочитал записку еще раз. И еще раз, перевернув другой стороной. Но больше ничего в ней не было. Зачем мне знать, во сколько она уезжает? Правда Арт говорил: странные они, девчонки эти.

Раздался сигнал окончания занятия. Миссис Эрл дала команду, что все свободны, и мы тут же повскакивали с мест, создав толкотню. Вдруг на парту опустилась небольшая коробочка. Я поднял глаза. Передо мной стояла Виола Максфилд. Я озадаченно на нее посмотрел.

– Это тебе, – улыбнувшись, произнесла она и откинула деревянную крышку. Внутри ровными рядами лежали восковые мелки.

А дальше произошло нечто, расскажи о таком совпадении кто-то другой, я бы расхохотался. Только вот мне было совсем не смешно. Распахнулась дверь, и в кабинет вошел капитан Торн, кивком поздоровавшись с мисс Эрл. Меня чуть на месте не подбросило! Стоило приблизиться к этой девчонке хоть на дюйм, беда тут же липла следом. Она словно ходила за ней по пятам.

Я соскочил с места как ошпаренный. Схватил со стола коробку, оттолкнув Виолу с дороги, в два шага преодолел расстояние до урны, и выкинул мелки прямо туда, молясь, чтобы Торн не заметил. Кирпичи мои пальцы уже не переживут.

Резко развернувшись, бросил на Виолу раздраженный взгляд. Она вжала голову в плечи и стала мрачнее здешних стен.

– Виола, идем, я провожу тебя! – словно из воздуха, материализовался за ее спиной Тай.

– Ник, ты идешь? – крикнул Шон. Они с Артом уже стояли у выхода. Виола же выглядела так, будто собиралась что-то сказать, но так и не решилась.

И тут я вспомнил, что меня ждет брат. Бросил быстрый взгляд на часы и выбежал на улицу, со злостью пиная попадавшиеся по дороге камни. Мало того, что девчонка снова чуть не подставила, так еще из-за нее я почти опоздал.

Джесс, опираясь бедром на автомобиль, уже ждал у ворот. Под ярким солнцем его волосы казались темнее, черты лица – резче. На нем красовалась новенькая выглаженная форма, и выглядел он до одури потрясающе.

– Почему так долго? – спросил он, глядя на часы.

– Прости, меня задержали, – выпалил я.

– Mieux vaut tard que jamais, – что означает «Лучше поздно, чем никогда» произнес он, на мгновение снова став моим старшим братом. Так обычно говорила мама. Я улыбнулся в ответ. Было что-то родное и до боли знакомое, когда мы разговаривали на французском. Как раньше. Хотя я был почти уверен, что это было кодовым сигналом для внеочередного «Надо поговорить без свидетелей».

Я попросил парней подождать меня, потому что хотел попрощаться с братом наедине перед тем, как он уедет.

– Я всегда буду рядом, – сказал он по-французски. – Если нужна будет помощь, обращайся.

– Относительно рядом, – понуро ответил я. – В соседнем городе.

– Всего пять лет, Ники. И ты, как и я, будешь свободен.

– Пять лет – большой срок. За это время может что угодно произойти.

– Ты прав. – Брат закинул вещи в машину и, отсалютовав рукой, широко улыбнулся и добавил на прощание: – В следующем году хочу увидеть на почетной доске твою фамилию. Понял, мелюзга?

Я отдал ему честь и, развернувшись, зашагал с ребятами обратно к казарме. Теперь, когда мы шли, наши ноги будто сами старались уловить один темп. Мы засмеялись, одновременно подумав об одном и том же. Видимо, привычка маршировать неистребима. Как умение плавать – один раз научился, никогда не забудешь.

Осталось пять лет. Действительно, за это время всякое может случиться. Вдруг Джесс встретит девушку и уедет с ней на другой континент? А может, он выберет карьеру и станет выдающимся командиром. Виола с Таем наверняка сойдутся, не зря же он за ней все лето ухлестывал. Мы с Артом и Шоном так и останемся друзьями. А может, и нет. Вдруг жизнь нас разлучит, как разделила мою семью когда-то. Как знать? Я посмотрел на парней и подумал, что в жизни невозможно ничего загадывать наперед. Да это и не нужно.

И тут Шон застыл, как вкопанный, чуть не впечатавшись в Максфилда, выходящего из здания. Мы с Артом врезались в его спину и, не желая нарваться на неприятности, втроем вытянулись по стойке смирно.

– Виола, может, сфотографируешься на прощание с друзьями? – раздался голос полковника.

– Нет, пап… вернее, сэр, – промямлила она, явно не желая, чтобы мы слышали.

– Да брось. Вы же хорошо подружились. – Он указал рукой на полуразвалившийся фонтан, подразумевая, чтобы мы туда встали. По-видимому, ее отец понятия не имел, что подружилась она не с нами, а с дубинами из отряда Тая.

– Не буду я с ней фотографироваться, – нахмурившись, шепнул я Арту.

– Мы их потом отрежем, – подмигнул он и потащил нас с Шоном туда, где с уже недовольным видом стояла Виола, держа Тая за руку.

Я обнял Арта за шею, вернее, сжал так, что он аж захрипел, и широко улыбнулся. Щелкнула вспышка. Полковник повел Виолу к автомобилю, Тай поплелся позади, словно хвост. А мы с парнями остались у фонтана, глядя им вслед, пока машина не уехала, наконец, увозя девчонку с собой.

Фотографию нам так и не прислали.