Читать книгу Инструкция к полётам - Виктория Шуйская - Страница 2

Вероника, здравствуй! Как жизнь молодая?

– Знаете, Кирилл Евгеньевич, все плохо.

Дело происходило в коридоре новенького университетского корпуса, который в шутку называли "УраНовый!". А в каждой шутке есть доля шутки. Корпус, действительно, больше походил на восьмиэтажную пластмассовую коробку с панорамными окнами во дворы частного сектора и лифтом.

Историков поселили на третьем и четвёртом этажах. Самой тяжкой ношей историков были соседи – экономисты, занявшие верхние этажи. Они были на редкость прожорливы, как будто готовились к очередному кризису. А ещё их было так много, что бедным историкам в столовой приходилось довольствоваться тем, что осталось и отвоевывать себе жизненное пространство на лестничных площадках и вечно занятых лифтах. Так как Вероника Бражкина была историком, она тоже не испытывала нежных чувств к экономистам.

– А что такое? – спросил Кирилл Евгеньевич.

– Поесть не дали. Аркадий Андрианович впервые в жизни отпустил на пять минут пораньше, а очередь в столовой была длиннее, чем Китайская стена. Они, как будто, вообще, не учатся, а только едят! Это же нечестно, Кирилл Евгеньевич!

– Ника, "это нечестно", судя по всему, твой девиз по жизни.

Кирилл Евгеньевич Краев был профессором с большой буквы "п". Свежий костюм, прямая спина, аккуратная бородка, ленинский профиль, кожаный портфель, четкая речь, пятнадцать монографий и гигантский багаж знаний. Это тебе не хухры-мухры. Это мощь Российской исторической науки!

Надо сказать, что ко всем вышеперечисленным достоинствам профессора относилась ещё доброта и чувство опеки над своими юными студентами, а Вероника была как раз из этой категории.

– Cкажи, Ника, помнишь ли ты, я обещал тебе ещё в Новгороде дать какую-нибудь работенку? – Ника смотрела на профессора с немым восхищением и великой благодарностью, что он не забыл её просьбу. В Великом Новгороде она ещё в школе попала в археологическую экспедицию Владимира Седова, а после первого курса проходила археологическую практику, и профессор был для нее и ее однокурсников самым настоящим отцом в эти археологические дни. – Так вот, я подумал и решил, что дам тебе Владимирские епархиальные ведомости. Почитай их, подумай, что можно взять для статьи. Я тут набросал темки публикаций в ведомостях. Это тебе поможет.

– Спасибо огромное, Кирилл Евгеньевич! А то у меня с этими франками, вообще, никак не складывается, – франки – были темой Никиной курсовой. И писала она её у самого Вениамина Михайловича Лепорского. Ника совершенно не понимала Раннее средневековье, странных франков и профессора Лепорского. Он был для неё личностью тёмной и недоступной, как и франки. На диалог он не шёл, да и сам к этому не располагал. Как, уж, тут ему скажешь, что не знаешь, о чем писать?

– Слушай, Вероника, может, перейдешь ко мне писать курсовую? – спросил добрый Кир Генич.

– Да нет, Кирилл Евгеньевич, я, уж, как-нибудь справлюсь… – Ага! Сейчас! Так она и скажет милому, интеллигентному Кириллу Евгеньевичу, что до смерти боится профессора Лепорского, ещё больше боится показать Вениамину Михайловичу, что не хочет писать у него курсач и, вообще, ей ближе краеведение, а не какие-то далёкие франки.

– Знаете, я, уж, лучше в следующем году сразу с самого начала запишусь к вам на курсовую, а там и до диплома недалеко. А сейчас пока буду почву прощупывать.

– Ну как знаешь. Тогда вот тебе жёсткий диск, на нем папка "ВЕВ". Советую тебе начать просматривать газеты с конца. Там информации побольше.

– Спасибо! Я вам диск завтра на кафедру занесу.

Полная восторгов по поводу предстоящей работы, Ника вернулась в свою аудиторию.

– Ну и где шлялась? – с порога огорошил, как обычно беспардонным вопросом Макар Макаронкин.

– Не твоё дело! – Макар, хоть и нравился Нике, но раздражал ещё больше. Это было общим мнением о Макаре. Он раздражал всех. Особенно странным было то, что при всем своём нахальстве, несдержанности и невоспитанности Макар работал учителем в школе. И был достаточно хорошим преподавателем.

– Да, ладно тебе, – сказал он. При этом, ухмыляясь и, теребя свой галстук, подошёл к Нике и выхватил жёсткий диск. – Так, так, так, что это у нас? Где взяла?

– Вер, ну ты хоть скажи ему. Тебя, как самую адекватную здесь, он послушает.

– Макар, отдай, а! У тебя руки, что ли, чешутся? – сказала Вера, закатив глаза.

– Пускай сначала на вопрос ответит, – сказал он и спрятал диск за спину.

– Слышь, ты! Белены что ли объелся? – закричала Ника.

– О, сейчас будет что-то интересное, – посыпалось с задних парт.

– Ник, бей между ног! – Крикнула Света со своей парты у задней стены. От смеха у нее на голове забавно дергались дреды.

– Да что там между ног. Пальцы в нос и головой в лоб, чтоб знал, – как будто давал совет по поводу обеда, добавил с парты у окна Кирилл.

Егор из своего угла ехидно смеялся и приговаривал: "Да ладно тебе, Маак, отдай ты ей". А сам снимал на телефон.

Наступая на ноги Макару и щекоча его, Ника загнала Мака к двери. Казалось, что победа была за ней.

– Гони флешку, а то в Красную армию отправлю!!! – проорала Ника, со всей силы топнув по ноге Макара. Тот от боли не удержался на месте и стал падать на дверь, при этом, потянув за собой Нику. Дверь же в это время открылась с другой стороны. Не успевший вовремя отбежать в сторону преподаватель только и закричал: "Чтоо?!" И все вместе вывалились в коридор. Студенты подскочили со своих мест, посмотреть на происходившее за дверью.

– Здравствуйте, Валерий Сергеевич, – пролепетала Ника, глядя сверху вниз на Валерия Сергеевича, которого в свою очередь придавил Макар.

– Нет, ну это уже за все рамки выходит! Вы что в детском саду? Или в Красную армию резко захотели, – это было его любимым грозным выражением. – Надо же до такого додуматься! – визжал доцент Точиков, пока все трое поднимались с пола. – А вам интересно, да? – сказал Точиков, входя в аудиторию и глядя, как студенты разбегаются по местам.

– Значит, первый курс меня вывести не смог, так третий в прямом смысле добил. Ника, вы опять в своём репертуаре? Ваш ор на весь коридор было слышно. Вы кого тут в Красную армию отправлять собрались? Макаронкина, что ли? Нет, ну вы двое меня удивили. У меня крутится на языке только ненормативная лексика. Вам что, жить спокойно надоело? Так я вам устрою! Оставлю вас после пар работы "одаренных" проверять. Так, ладно, на чем мы там остановились? – подвыпустив пар, решил вернуться к лекции Точиков.

– СССР и соцстраны в 60-е годы, – ответила Вера, которая всегда знала, на чем остановился преподаватель на прошлой лекции.

– Да, кстати, Бражкина, Макаронкин, я вам серьёзно, жду после пар.

Точиков начал лекцию. Говорил он достаточно быстро, часто делая отступления от темы. Веру это немного раздражало. Она была слишком практичной, чтобы слушать, как преподаватель льёт воду. Ника сидела рядом с Верой с опущенной головой и пыталась успокоиться. Она была возмущена на Макара, и ещё ей было страшно стыдно перед Точиковым. Так попасть перед замом декана по воспитательной работе ей ещё не доводилось. Она подняла глаза на Макара, тот сидел перед ней на соседнем ряду. Он тоже глянул на Нику, в его глазах проскальзывали нотки стыда и беспокойства. Он ерзал на стуле и вздыхал.

–Ник, не спи, – прошептала Вера, толкнув Нику локтем.

Ника еще сильнее опустила голову на локти и завесилась волосами, словно шторами.

– Да не сплю я. – скорее прошипела, чем прошептала Ника. – Просто думаю. Думаю о курсаче и о новом докладе по ведомостям, который мне задал Кирилл Евгеньевич, и о сегодняшнем проколе, а ещё о "Келье". Вот, глянь, – и Ника пододвинула Вере свою тетрадь, где вместо лекции была записана пара стихотворных строк:

По швам трещит,

Как узковит.

Предсмертно блея,

Распалась "Келья".

– Мда, – вздохнула Вера. – Точно, блея. Предсмертно.

– Наверное, твой день рождения будет последним вздохом Кельи – прошептала Ника.

– Да нет, последним был Женькин день рождения, – без особых надежд ответила Вера. – У Инги постояли 5 минут на работе, а потом втроем так посидели в кафе, что неуютно было всем. Нет, она уже мертва. Не думаю, что теперь удастся всех собрать.

– Девочки, у вас, что там за базар-вокзал!? – сделал замечание Вере и Нике Точиков.

Ника, в порыве отчаяния, что маленький мирок из четырех подруг, появившийся на раскопках перед первым курсом, во время археологической экспедиции на территории Новгородского монастыря, где Инга, Женя, Вера и Ника жили в одной келье, так быстро и неумолимо распадается, притянула к себе Верину тетрадь и написала на полях: "Как-нибудь возьму и напишу книжку под названием "Келья. Расцвет и падение дружбы". И почему так всегда? Ведь, редко же дружба длится вечность.."

Вера только вздохнула. Да и что на это можно было ответить? Грусть давила на сердце, а воспоминания о днях проведённых вместе наворачивали на глаза слёзы.

Из коридора стали доносится звуки ходьбы, голоса.

– Валерий Сергеевич, кажется, пожарная сигнализация сработала, – сказал Никита Цветков. Он всегда был за то, чтобы прогулять пару.

– Да, там все эвакуируются, – добавил Пашка. Пашка был любителем вставить что-нибудь, ну или, на худой конец, кивнуть.

–Тогда встаем и без толкотни выходим, – сказал Валерий Сергеевич, встав со стула.

Пока все выходили, Ника дернула Макара за рукав. Он обернулся.

– Чего тебе? – в своей обычной манере гаркнул Макар.

–Давай уйдём с этой пары. Тебе надо на работу, ну а мне… мне просто надо, – Ника очень хотела поскорее уйти и, уж, тем более не хотела сегодня возиться с какими-то работами школьников, которых преподаватели называли «одаренными».

– У тебя мозгов, что ли нет!? Точиков нас сожрет, когда увидит, что мы ушли, – Макаронкин был приличным паникером.

– Никого он не сожрет. Ему сейчас явно будет не до нас. Посмотри в окно, корпус действительно горит.

409 аудитория, в которой занимался 2 курс, находилась ровно над столовой. Именно из-за подгоревших булочек и каши обычно срабатывала сигнализация. Но сегодня произошло что-то посерьезнее, раз до четвёртого этажа доходил чёрный дым и запах жженой пластмассы.

– Ну, тогда быстрее погнали в раздевалку, иначе и мы сгорим. Уже отработка не нужна будет, – сказал, после минутной паузы Макар. – Ты уже собралась? – удивился он, так как Ника вместо сборов потянула его за рукав по коридору. Из аудитории все уже вышли. Они были последними.

– Ключ я отдала Вере, она сдаст его потом на вахту, – быстро сказала Ника, как староста заведовавшая ключами.

Они подбежали к двери на лестничную площадку. Дверь не поддалась.

– Отойди в сторону, кнопка! – сказал Макар, толкнув Нику. Но дверь не поддалась и ему.

– Может все-таки на лифте?

– Какой лифт? Ты что правила поведения при пожаре не читал? Слышишь, как гудит вентилятор с той стороны двери. Вытяжка работает, слишком сильный поток воздуха, он буквально присасывает дверь. Давай вместе попробуем.

Они взялись за дверь и стали изо всех толкать её от себя. Наконец дверь со свистом открылась и, втянув ребят на лестничную площадку, громко хлопнула за ними. Спустившись в гардероб, беглецы никого не обнаружили.

– Здесь никого, – проконстатировал Макар. Потом он подошёл к двери вовнутрь раздевалки, – тоже заперта.

– А вот это уже странно. Похоже, кто-то также, как и ты, не читал правил пожарной безопасности. Двери при пожаре категорически запрещается запирать нельзя.

– Ты заколебала со своими правилами. Как мы без одежды-то уйдем? – Ещё чуть-чуть и Макар впал бы в истерику. Его страх перед научруком был сильнее, чем перспектива прогулять уроки в школе и педсовет с директором-истеричкой и кучей других истеричек учительниц. Его научруком был, конечно же, Точиков.

– Успокойся, Макар, а то защекочу, – Макар до ужаса боялся щекотки. – Сейчас все будет, – сказала Ника, подходя к перегородке, из-за которой обычно протягивались руки, предлагавшие обменять одежду на номерки.

– У тебя номерок с собой? Давай сюда! – и, заглядывая за стекло, продолжила. – Если окошко с той стороны деревянным бруском не подперли, значит, откроется.

– А ты откуда знаешь?

– Видела.

Ника свободно отодвинула незапертую перегородку, оперлась руками о небольшой портик, подпрыгнула, перекинула ноги и оказалась по ту сторону гардероба.

–Такс, ваш номер 675, вот он. Держите, пожалуйста, ваше пальто, – затем она взяла свою морковного цвета куртку, накинула на себя и перебралась обратно к Макару, который все ещё не мог отойти от такой наглости своей однокурсницы.

Преодолев последний форпост – турникет – беглецы, наконец, оказались на улице. Здесь отношения между ними кардинально изменились. Уже не было однокурсников, общей идеи, дружелюбия. Хотя дружелюбия не было и раньше. Они буркнули друг другу слова прощания и разошлись в разные стороны.

Тем временем с другой стороны университетского корпуса толпились студенты. Каждый курс образовал свои кучки. Своя кучка была и у преподавателей. От неё отделился один из них: невысокий, коренастенький, с волосами – ершиком. Валерий Сергеевич подошёл ко второму курсу и, не увидев Нику и Макара, обратился ко всем.

– Ребята, ну вы видите, повара основательно накачегарили. Весь первый этаж задымлен, второй тоже. В общем, вы понимаете, занятий сегодня больше не будет. Одежду вынесут минут через 10-15 и будут выдавать у главного входа. Я не вижу вашей старосты, куда она пропала? Ну, не важно. Вера, передайте ей и Макару, что сегодня я их не жду. Пусть приходят ко мне в четверг.

–Да, Валерий Сергеевич, передам.