Читать книгу Невеста поневоле, или Чужой трофей - Виктория Стрельцова - Страница 1

Софи

– Софи, – громкий скрипучий голос пронесся по петляющим коридорам старого, покосившегося на один бок, дома. – Маленькая дрянь, выходи по-хорошему!

Я сидела в кухне, спрятавшись от тетушки в грузовом лифте, на котором поднимали еду для гостей и самой хозяйки этого злачного места.

Чтобы не говорила Эстелла, я прекрасно знала, что «по-хорошему» уже не будет. Никогда. Впрочем, и не было раньше.

«Маленькая, прожорливая пигалица, которая не в состоянии отработать корку хлеба».

Так говорила тетушка Эстелла.

Будучи одной из ее подопечных, в отличие от остальных девиц в борделе, я могла позволить себе не торговать телом. Точнее это позволяла мне тетя. Как бы она не прикрывала сей порыв добрыми намерениями, уж я-то знала, что все они направлены на пополнение тугого кошелька, что женщина прятала у себя в глубоком декольте. Тетушка Эстелла надеялась однажды продать меня, словно товар – дорогой и эксклюзивный – состоятельному мужчине.

– Софи! – Голос вновь эхом разнесся по дому. В старом навесном шкафу зазвенела посуда.

За дверью кухни раздались шаги. Громкие, четкие, словно поступь гвардейца в форменных сапогах.

Я подтянула колени к груди, пытаясь стать меньше. От ароматов еды, которые витали в грузовом лифте после подачи завтрака, желудок скручивало в тугой узел. Со вчерашнего вечера во рту у меня не было и хлебной крошки.

Обхватив голову руками, я ждала. Спина ныла, а ободранный локоть саднил. Я торопилась укрыться от тетушки, оттого не заметила ржавый гвоздь, который кто-то вбил у квадратной стальной дверцы лифта, чтобы повесить на него потертое клетчатое полотенце.

– Будь проклята твоя мать, за то, что произвела на свет столь бесполезное создание! – сыпала проклятиями Эстелла, поднимаясь на второй этаж, где находились жилые комнаты ее «подопечных». Сама тетушка обитала на третьем этаже дома, в небольшой комнатушке с мансардной крышей.

Мать…

Я уже успела позабыть как она выглядит. Разве что ясный взгляд ее зеленых глаз навсегда отпечатался в моей памяти.

Мама покинула этот мир, когда мне было всего восемь лет. Я осталась одна в холодном доме рядом с ее окоченевшим телом, которое безуспешно пыталась согреть, кутая в заштопанное одеяло.

Нет…

Я тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Слишком много боли в них таится. Эти обрывки прошлой жизни насквозь пропитаны горечью. Не хочу, чтобы она вновь осела на губах, заставив глаза наполниться солеными слезами.

Глаза… Такие же зеленые, как у нее. Словно омут… Тихий, глубокий, опасный.

Приоткрыв дверцу, которая предательски заскрипела, я выглянула из укрытия.

Никого.

Я опустила ноги на старые деревянные половицы, затем упираясь руками в холодную металлическую поверхность лифта, вытащила голову. Тело затекло от долгого пребывания в столь неудобной позе.

Расправив длинную серую юбку, я повязала на голову чепец, спрятав под дешевой тканью копну длинных огненно-красных волос. Их я считала не чем иным, как проклятием. Словно бельмо. Они бросались в глаза каждому. Я чувствовала себя, словно заклейменный воришка, решивший пройтись по городской площади в будний день.

Накинув на плечи старую шаль, припрятанную заблаговременно на дне корзины с овощами, я вышла в коридор.

Дом тонул в тишине. Казалось, здесь нет ни единой живой души. Виной тому ранний час, в который все обитатели этого места спали, набирались сил перед бессонной ночью. Как только сумерки окутают город, бордель тетушки Эстеллы откроет свои двери для мужчин, в чьих карманах позвякивает хотя бы пара серебряных монет.

Преодолев расстояние от кухни до входной двери, я вышла на прогнившее крыльцо. Набрав полную грудь воздуха, я побежала, изо всех сил помогая себе руками. Боюсь, мои старые туфли не переживут этот марафон.

– Софи! Пигалица неблагодарная! – голос тетушки настиг меня, сорвавшись с окна третьего этажа. Ужалил, словно ядовитая змея.

Я прибавила скорости, стараясь как можно быстрее преодолеть расстояние от злачного дома до перекрестка. Там я смогу укрыться от колючего взгляда тети и перевести дух.

– Я заставлю тебя все отработать, дрянь неблагодарная! – не унималась Эстелла. – Ты слышишь, Софи? Все!

Не услышать скрипучий голос тети было невозможно. В отличие от своей младшей сестры – моей матери – она обладала громким, зычным голосом, способным загнать душу в пятки.

Вот он – перекресток. Последний рывок и я, буду вне поля зрения сварливой родственницы.

Через мгновение, опершись спиной о холодную каменную стену, я смогла выровнять дыхание.

– Софи! Софи!

Я обернулась, вздрогнув от неожиданности. Слева от меня, на крыльце, утопающем в зелени, стоял мистер Фокс, приветливо размахивая правой рукой. Левой, к сожалению, он лишился еще в молодости, защищая границу королевства от вражеских нападок детей «псов».

– Доброе утро, мистер Фокс! – Я приветливо улыбнулась мужчине, заметив, что с последней нашей встречи на его лице прибавилось морщин, а черные волосы с проседью стали полностью седыми. – Рада вас видеть.

– Слышал, Эстелла сегодня не в духе? – усмехнулся мистер Фокс, подмигнув мне.

Я вздохнула. Разве бывает иначе? Тетушка всегда чем-то недовольна.

– Кажется, я знаю, чем тебя взбодрить, – губы мужчины растянулись в улыбке. – Идем, – мистер Фокс распахнул передо мной дверь, приглашая войти в лавку, откуда доносились умопомрачительные ароматы свежесваренного кьяра[1] и горячей выпечки.

Внутри было тепло. Несмотря на хорошую погоду, в камине за барной стойкой потрескивали поленья, охваченные пламенем. На столе дымились рогалики с фруктовым джемом, булочки с корицей и заблаговременно нарезанный лимонный пирог. У окна тихо рокотал внушительных размеров аппарат для приготовления кьяра. Из отверстия сверху вырывался пар, от которого толстые оконные стекла покрывались испариной.

Раздался тихий свист, и керамическая кружка с тонкой изящной ручкой стала наполнятся кьяром. Мистер Фокс незамедлительно взял ее с подставки и протянул мне.

Я жадно вдохнула обжигающий ноздри аромат. Немного терпкий, с нотками корицы.

– Запишите стоимость кьяра, мистер Фокс, – виноватым голосом произнесла я. – Как только устроюсь на работу, сразу возмещу вам все убытки. Обещаю.

– Глупости, – отмахнулся мужчина, взяв со стойки пухлый рогалик с апельсиновым джемом. – Ешь, Софи, – он протянул выпечку мне. – Ты должна питаться как следует.

– Моя наглость бьет по вашему карману, – я смутилась и опустила глаза. – Сколько я уже должна вам? Сто или двести серебряных?

– Ты же знаешь, что я от чистого сердца, – улыбка украсила лицо мужчины, подчеркнув глубокие морщины.

Я это знала, но чувствовала себя просто ужасно. Булочная мистера Фокса и так едва сводила концы с концами. В столь непростое время не просто было владеть лавкой или магазином. Полгода назад герцог Сарский удвоил налоги и теперь, вместо привычных ежегодных трех золотых, требовал шесть. Уму непостижимо. Эту сумму торговцы с улиц Третьего кольца едва способны были платить. Джон Фокс не был исключением.

– Как поживает тетушка Эстелла? – мистер Фокс опустился в мягкое кресло по правую руку от меня. – Слышал, она начала поиски потенциального жениха для тебя?

Я сделала небольшой глоток кьяра. По телу разлилось приятное тепло.

– Скорее покупателя, – я смущенно пожала плечами. – Для нее это сделка, из которой она желает получить максимальную выгоду.

Улыбка испарилась с лица мужчины.

– Я знаю, что ты не одобряешь действий Эстеллы, – голос мистера Фокса дрогнул. – Но ты, Софи, уже взрослая. Возможно и тебе пора научится извлекать выгоду из происходящего. Иначе, остаток твоих дней так и пройдет в борделе. Поверь мне, брак, не самое худшее, что может с тобой случится.

Отправив в рот последний кусочек рогалика, я отставила в сторону чашку с недопитым кьяром.

– Я никогда не стану лгать ради выгоды, мистер Фокс, – я покачала головой, отгоняя мысли о замужестве.

До моего восемнадцатилетия остался всего один месяц. Время слишком быстротечно.

– Все лгут, Софи. – Джон Фокс откинулся на широкую спинку кресла. – Кто-то во благо, а кто-то ради выгоды. И ты, – его взгляд скользнул по моему лицу, – рано или поздно сделаешь это. Вопрос в том – зачем? Чтобы уберечь или чтобы разрушить?

Слова мистера Фокса были мне чужды. Они не откликались в моем сердце. Я не принимала ложь ни в каких ее проявлениях. А уж тем более не смела оправдывать ее благими целями и добрыми намерениями.

– Я не стану выходить замуж за того, с кем договорится о цене тетушка, – тихо произнесла я, выпрямляя спину. – Я вообще никогда не пойду к алтарю под руку с мужчиной.

Во взгляде хозяина булочной промелькнуло смятение и неприкрытый интерес. Я не стала томить мистера Фокса.

– Как только мне исполнится восемнадцать, я покину дом тетушки Эстеллы. Я хочу учиться, мистер Фокс! – Я невольно сжала пальцы на резных подлокотниках.

Джон вздохнул.

– Ты ведь знаешь, что образование в Сарсе нынче стоит целое состояние, – покачал головой мужчина, с сочувствием взглянув на меня.

– Я знаю, мистер Фокс, – кивнула головой, нервно поглаживая пальцами шероховатую обивку кресла. – Поэтому я буду вынуждена уйти в обитель. Они предоставляют кров всем желающим. Дав обет, я смогу получить их покровительство и знания. Я буду образованной, мистер Фокс! – воскликнула я, чувствуя, как внутри все начинает трепетать от предвкушения. – Мама была бы рада, – прошептала я уже тише.

– Обет – это серьезный шаг, Софи. Ты уверена, что готова провести всю жизнь в одиночестве, так и не узнав всех прелестей любви? – Мистер Фокс ждал моего ответа, пристально глядя в глаза.

Я замешкалась. Уверена ли я? Ну, конечно!

Вот только сказать об этом доброму соседу я не успела. Дверь булочной широко распахнулась. Над порогом зазвенел одинокий колокольчик, оповещая хозяина о визите первого покупателя. В зал ворвался порыв прохладного ветра, освежающего лицо. Он скользнул по плечам, коснулся макушки, без стеснения выбив алую прядь волос из-под чепца.

Я обернулась и ту же встретилась взглядом с мужчиной. Его цепкий, холодный взор пригвоздил меня к месту. Кажется, я разучилась дышать. От страха, трепета и ужаса одновременно по телу пробежала дрожь. Он лениво оглядел меня с ног до головы и отвернулся.

Незнакомец переступил порог и, стуча сапогами по начищенному до блеска полу, приблизился к прилавку. Его широкие плечи закрыли собой аппетитные рогалики и булочки.

– Кьяр, – отрывисто произнес мужчина и вынул из кармана горсть серебряных монет, которые, упав на прилавок, жалобно зазвенели.

Айзек

Я люблю улицы Третьего кольца Сарсы – отдаленной окраины, где все измеряется количеством серебряных монет. Здесь все просто. Любую проблему тут решит тугой, под завязку набитый, кошелек. Хочешь отыметь пышногрудую красотку? Сунь ей в декольте пару-тройку серебряных, и она будет старательно крутить задом до тех пор, пока тебе не надоест.

Да, Третье кольцо лишено блеска и помпезности центра Сарсы, где возвышается дворец герцога. Чужд ему и лоск улиц Первого и Второго кольца, где обитает знать и челядь, успевшая сколотить внушительных размеров состояние и обзавестись связями. Здесь – на окраине Сарских земель – царит голод и разруха, процветает преступность.

Вся прелесть состоит в том, что управлять голодными животами куда проще, чем сытыми. За кусок хлеба они исполнят любую твою прихоть, любое желание. Даже самое аморальное, не вписывающиеся в привычную картину их никчемной жизни.

Ни одна из дам, приближенных ко двору, не умеет так работать ртом, как девицы с окраины Третьего кольца. Уж я-то знаю. Слишком много женщин пыталось добиться моего расположения через постель. Тщетно. Я знаю цену приятно проведенной ночи и она, во всех случаях без исключения, измеряется только количеством монет.

Я поднимаюсь на крыльцо, чувствуя, как под ногами проседают старые прогнившие доски. Скоро эта забегаловка перестанет существовать. У меня на этот клочок земли свои планы.

Над головой противно звякает колокольчик. Дешевая безделушка нарушает утреннюю тишину улицы. Высокий звук раздражает. Я крепче стискиваю зубы, пытаясь сдержать дикое желание сорвать эту нелепость ко всем чертям и выбросить за порог.

К моему удивлению старик не один. Кажется, этому пройдохе снова улыбнулась удача. Но ничего. Вечно это продолжаться не может. Рано или поздно я совершу задуманное. Своих решений я не меняю. Ни при каких обстоятельствах.

Переступаю порог, под пристальным взглядом девицы, которая скромно, из-под ресниц изучает меня. Наверняка уже прикидывает в голове сколько сможет выручить, если стянет со своего тела дешевые заштопанные тряпки, чтобы показать себя во всей красе. Вынужден отметить, фигура у нее и правда ничего. Пышные бедра, тонкая талия и аппетитная грудь, которую, судя по всему, она пыталась старательно спрятать. Набивает себе цену? На голове нелепый чепчик, из-под которого выбилась прядь волос. Алая, словно свежепролитая кровь. Глаза у девицы зеленющие. Стоит мне заглянуть в них, как она скромно отводит взгляд в сторону. Тоже мне недотрога! Очередная блудница, которая желает продать себя подороже.

– Кьяр. – Горсть монет рассыпается по стойке. Часть из них падает на пол. Я заплатил с лихвой. Но и этого не хватит, чтобы покрыть долги дешевой булочной. Тем лучше.

Старик спешит за стойку и, бормоча что-то себе под нос, торопливо наливает напиток в чашку, ловко управляясь одной рукой.

Тем временем я отчетливо ощущаю на своей спине взгляд. Любопытный, изучающий, оценивающий. В голове девица прикидывает, сколько монет я заплачу ей за умение обслужить мужчину.

Усмехаюсь, постукивая пальцами по деревянной лакированной поверхности.

– Подойди, – отрывисто произношу я, тоном, не терпящим возражений.

Девчонка ввязалась в игру, о которой в скором времени пожалеет. Я не из тех, кто возносит женщин к вершинам блаженства. Безжалостно терзая их, я поднимаюсь туда сам, после чего сбрасываю с небес на землю, получив желаемое.

Старик на секунду оборачивается. В его взгляде тревога. Неужели она его родственница? Племянница? Дочь? Плевать! Даже если ему известна моя репутация, возражать старик точно не станет. Не в его интересах. Впрочем, мы не смогли бы с ним договориться, будь у него хоть дюжина таких дочерей!

Девчонка покорно следует к стойке, изображая смирение. Черт, а у нее неплохо выходит! Жила бы на Первом или Втором кольце, крутила бы задом на сцене, участвуя в вечерних спектаклях. Даже учтиво поклонилась, зараза!

– Как тебя зовут? – зачем-то спрашиваю я, отпивая кьяр, который старик уже успел сунуть мне под нос.

Молчит, дрянь. Дольше, чем следовало!

– Извините, сэр, но тетушка не велит мне знакомиться мужчинами. Она говорит, это будет дурно влиять на мою репутацию, – все же отвечает девица, пытаясь вложить в голос хоть каплю уверенности. Получается у нее плохо. Я слышу, как голос дрожит, а грудь, стянутая тугим корсетом, вздымается и опускается. Жаль, что под ним платье, с высоким горлом. Было бы любопытно взглянуть, что эта «недотрога» так старательно от меня скрывает.

Я поворачиваюсь к ней. Боится, но гнет свою линию. Продолжает игру. Что ж, она еще не знает, что выйти из нее она может только проигравшей. Победитель здесь один. Я.

Трусливо прячет взгляд, стоит мне только заглянуть в ее зеленые глаза.

– Я смотрю, твоя тетя знает толк в том, как набить цену, – усмехаюсь я. Меня начинает забавлять эта девчонка с ее ужимками.

Вскидывает голову, отчего чепец чуть съезжает на затылок, демонстрируя мне копну красных волос. Неужели злится?

– Я не товар! – упрямица девчонка.

– Все продается и покупается, – с уверенностью отвечаю я, глядя, как ее щеки наливаются краской. – Просто у каждого товара своя цена. Столько хватит? – мои губы изгибаются в кривой ухмылке, а на стойку падает один золотой. Этого хватит, чтобы кутить в борделе по соседству пару месяцев. Уверен, она прямо сейчас потянет вниз за шнуровку корсета, не стесняясь присутствия старика.

Но вместо этого девчонка тянет свою тонкую ручку к чашке с кьяром.

– Этого хватит, чтобы я возненавидела вас! – выплевывает мне в лицо и следом на него же выплескивает горячий кьяр.

– Маленькая дрянь! – кричу, соскочив с места, вытирая лицо рукавом камзола.

За спиной слышу топот ног и звон чертова колокольчика над дверью булочной.

– Далеко не убежишь! – шепчу ей в след, отчетливо понимая, что найду. И тогда, она поплатится за то, что осмелилась дерзить канцлеру.

[1] Кьяр – местный аналог кофе (прим. автора).