Читать книгу Варкалось. Роман - Виктория Травская - Страница 12

Маша обещала подумать.

За столом сидели порознь. Мать не ударила лицом в грязь, и на столе было всё, чем богата обычная работящая семья в это скудное время: разнообразные соленья, варёная молодая картошка со свежей зеленью, салат из своей, прямо с грядки, редиски в сметане, розовое сало. Ради такого дела Игорь Семёныч отлучился к машине и вернулся с двумя бутылками водки, но пили мало: сам он за рулём, Маша кормит, а отец её вообще не любитель. Наталья Леонидовна, мать и Алексей пригубили по стопке, тем дело и кончилось. За столом, как это бывает в таких случаях, разговор шёл натужно оживлённый, все как сговорились не дать тишине ни единого шанса, словно в паузу может проникнуть что-то непоправимое. Говорили старшие – о садово-огородных делах, о Перестройке и растущих ценах, о видах на будущее – тщательно обходя только то, что было целью этого внезапного приезда. Алексей, уставясь в свою тарелку, энергично жевал и только изредка бросал робкие взгляды на жену. Однако день начал клониться к вечеру и, чтобы не ехать в ночь, гостям надо было трогаться в обратный путь. Мать, глянув на отца, робко предложила им остаться переночевать, но он промолчал, да и гости идею не поддержали – засобирались. Наталья Леонидовна, помогая хозяйке убирать со стола, выразительно глянула на мужа, и тот поставил вопрос ребром:

– Ну что, Маша, собирай детей, да поехали домой!

Все сразу затихли, и в этой тишине прозвучал ровный Машин ответ.

– А я дома…

После минутного замешательства свёкры заговорили одновременно: что это такое, Маша, это никуда не годится, ты же нам уже как дочь, и потом, это наши внуки тоже, и мы не дадим тебя в обиду, ты же знаешь, мы всегда на твоей стороне…

Маша молча слушала эту сбивчивую тираду. Когда она иссякла, а Маша так и осталась сидеть за столом и, судя по всему, трогаться никуда не собиралась, то оба набросились на сына, который по-прежнему молчал – свёкор строго: «Алексей!», свекровь: «Лёша, ну же!» Алексей покраснел пятнами и набрал воздуха, чтобы ответить, но заговорил Машин отец.

– Ну, вот что… – Его голос, неожиданно сильный, прозвучал поверх всех голосов. Когда все стихли и оборотились на него, Пётр Иваныч смущённо прокашлялся и, уже тише, но тоном, не сулящим ничего хорошего, продолжил: – Дочь моя взрослая и знает, что делает. Мы с матерью на неё не давим, и вам не следует. Дайте ей время…

– Как же так, Петя… Пётр Иваныч, уже месяц! – вскинулась было Наталья Леонидовна. Супруг взял её за руку: «Наташа», она резко дёрнулась: «Ну что?», но продолжать не стала.

Маша не смотрела на отца, но знала, что этот разговор даётся ему непросто.

– А вы, Наташа, поставьте себя на её место и, может быть, этот срок не покажется вам таким уж долгим.

Это была самая суровая отповедь, которую она когда-нибудь слышала от отца – свекровь, как норовистая лошадь, шумно втянула воздух и отвела глаза. На Алексея жалко было смотреть, он выглядел, как напроказивший школьник, и если бы мог, то, наверное, растворился бы в воздухе.

– В общем, моё мнение такое. Давайте не будем пороть горячку и успокоимся. Там будет видно.

Спустя долгую, звенящую от напряжения паузу Игорь Семёныч хлопнул себя по колену и поднялся.

– Что ж. Будь по-вашему… Тогда нам пора!

…Когда Рангуловы, расцеловав внучку, уехали и шум их машины растворился в глубине улицы, мать, энергично вытирая тарелку, заговорила (Маша, обессиленная, оставалась сидеть за столом):

– Ишь… Видали вы таких?! – она не проронила почти ни слова за всё время, пока сваты были в доме, обходясь короткими вежливыми репликами. – Порода у них, видите ли! Дед, говорят, такой был – руки не распускал, но бабку тиранил, она от него, бедная, натерпелась. Порода! Видали?! А мы, значит, дворняжки, нам тявкать не полагается… Права была мама, ой как права!

И она яростно швырнула полотенце на стул.