Читать книгу Каждое лето - Виктория Виннер - Страница 4

После допроса с пристрастием от Семаны, который она провела, утащив меня за угол клуба, как только Ратсел-младший ушёл, я отправилась в нашу комнату, чтобы осмыслить произошедшее. Сёма спрашивала, почему я была так агрессивно настроена, заметила ли, что между мной и Ратселом воздух искрится, симпатичен ли мне Дэймин… На все вопросы был один ответ – не знаю. Этот парень вызывал во мне очень противоречивые чувства. С одной стороны, мне хотелось уколоть его побольнее, а ещё лучше огреть чем-нибудь тяжёлым по голове, чтобы с его индюшачьих перьев пух полетел. Но с другой стороны, невыносимо хотелось ему улыбаться и потрогать ямочки на щеках, чтоб Дэйминовская лёгкая небритость поколола самые кончики пальцев…

Великий, да что ж за ерунда творится? Я всегда была абсолютно равнодушна к подобным типам! Даже когда одноклассницы вздыхали по самым смазливым и сексуальным киноактёрам, я лишь неопределённо пожимала плечами, искренне не замечая в этих мужчинах ничего привлекательного.

Следующие три дня я наблюдала… Каждое утро, проходя мимо дома средних на завтрак, исподтишка смотрела на Дэймина, который провожал наш строй задумчивым взглядом с крыльца дома средних. И потом в течение дня парень постоянно попадался мне на глаза, несмотря на то, что территория лагеря была довольно большой. Наши дома располагались рядом, и мы с сестрой много времени проводили у крыльца, общаясь с Ником и его другом – плохим парнем Джоном, который оказался вполне себе ничего. Здесь же мы обсуждали с нашей младшей воспитательницей Юлей предстоящие мероприятия и даже помогали писать сценарий к клипу, который надо будет продемонстрировать на сцене через два дня – межкомандный конкурс.

Ратсел-младший со своими ребятами обычно ошивался где-то поблизости, а я не могла удержаться и то и дело поглядывала в его сторону, стараясь не выдать своего интереса. То, что видела, совершенно не вязалось с тем образом, который я нарисовала в голове. Дэймин Ратсел казался добрым парнем, практически всегда искренне улыбающимся, любящим детей – это было совершенно очевидно. Он постоянно проводил время со своими воспитанниками и получал от этого неподдельное удовольствие. Он учил мальчишек приёмам боевых искусств, что, как правило, переходило в обыкновенное баловство, и я спешно отводила глаза, пытаясь скрыть улыбку, чтобы никто не догадался о причинах моего приподнятого настроения. Ещё Дэймин учил ребят различать птиц по пению, девчонкам показывал приёмы самообороны и даже плёл с ними венки! А когда они, в рамках подготовки клипа на конкурс, начали вытанцовывать чисто девчачьи движения, я всё-таки не удержалась и прыснула со смеху – брутальный Дэймин очень старательно и женственно вилял бёдрами с серьёзным более чем мужественным лицом, покрытым щетиной – это было выше моих сил.

И я не верила своим глазам. Такие парни не умеют различать птиц по голосу и плести венки из ромашек! Они умеют задирать носы и смотреться в зеркало. А лучше всего они разбивают девичьи сердца. И мне нельзя об этом забывать!

В этом мне отлично помогал Ратсел-старший. Каждый раз, когда я видела профессора, моё воображение рисовало картины его сального взгляда на теле моей любимой сестры, и я невольно проецировала эти впечатления на Дэймина. С одной стороны, я осознавала, что у парня с его отцом может быть ровно столько же общего, сколько у меня с моей старомодной маман. Нет, я её безумно люблю несмотря на пуританские нравы. Вот и Дэймин может любить своего отца и ничего не знать о его пристрастиях к юным девушкам, если таковые вообще имеют место быть. Но я ничего не могла с собой поделать и судила сына по отцу.

На пятый день лагерной смены мы с Сёмой привычно вместо дискотеки сразу направились в теннажный зал. Там нас уже ждали Ник и Джон, с которыми мы проводили практически всё время. Я замечала симпатию Николаса в мою сторону, поэтому пыталась держаться с ним как можно холоднее, оставляя при этом между нами только дружеские отношения. А по вечерам я обожала наблюдать за теннажными поединками Ника и Дэймина. Пока Николасу так и не удалось победить, а я стала замечать за собой, что переживаю уже не за него и желаю победы Дэймину.

В какой момент я сменила сторону, заметить не успела, но осознание этого факта меня сильно напугало. Я резко подняла испуганный взгляд на лицо только что одержавшего очередную победу Ратсела и, заметив, что он смотрит прямо на меня, испугалась ещё сильнее. Он нахмурился.

Я быстро отвернулась и сделала глубокий вдох, останавливая разбушевавшееся сердце. Подошла к весело заигрывающим друг с другом Сёме и Джону и упала на скамейку, пытаясь сохранить невозмутимый вид.

Буквально через минуту рядом со мной кто-то присел, обдавая жаром бедро. Каким-то шестым чувством я поняла, что это не Ник. Глубоко вдохнув, ощутила терпкий запах мужского парфюма и чего-то ещё, посылающего по всему телу мурашки… Подозреваю, что это был естественный запах Дэймина Ратсела. Великий, почему в прошлый раз, когда мы стояли близко друг к другу в этом же зале, я не чувствовала ничего подобного рядом с ним? Я не ощущала даже этого волнующего запаха. Возможно, дело в том, что тогда я относилась к нему по-другому? Мне надо срочно что-то делать со своими эмоциями! Нельзя западать на таких парней!

– Тебе нравится теннаг.

Это был не вопрос. Это была констатация факта. Я сжала вмиг вспотевшие руки в кулаки и рискнула посмотреть на неожиданного собеседника. Дэймин улыбался! Так искренне, как он улыбается детям. Может это у него отрепетированная улыбка такая? Он наверняка часто снимается для каких-нибудь модных журналов, и там надо уметь вот так вот улыбаться… Или не снимается? Тогда это просто преступление. Прятать такую улыбку от широких масс! А может эта его улыбка и проявляется лишь по отношению к детям? Ну а что… Он тут воспитатель, хоть и младший, а я – ребёнок. Именно так ему и положено относиться ко мне. Отсюда и улыбка. Я попыталась собрать разбегающиеся в разные стороны мысли и всё же ответила:

– Нравится.

– Почему не играешь? – заинтересованно спросил Дэймин.

– Магии нет.

Он был так расслаблен и всем своим видом, а особенно этой самой улыбкой, располагал к себе, и я перестала дрожать. Отвечать правду на подобные вопросы я привыкла с детства. Никогда не стеснялась того, что я бездарность. Я такая, какая есть.

– Совсем нет? – перестав улыбаться, уточнил Ратсел.

Я хмыкнула. Сейчас Дэймин кинет ещё парочку дежурных фраз и сольётся обратно в свою идеальную жизнь, оставляя такую неидеальную меня позади, и не удостоит больше ни единым взглядом до самого конца смены. Такие как он, не водятся с такими как я. Брезгуют. Одарённые часто брезгуют нами. А уж такие, как Ратсел, и подавно. Идеальный во всём. Не терпит несовершенства.

Пока я не сталкивалась с подобным отношением, но готовлюсь к этому. В школе у всех одноклассников источник уже проснулся. У кого-то ещё в младших классах, у кого-то в средних… Но все мы изначально были в равных условиях, мало у кого магия пробуждалась в дошкольном возрасте, и в нашей школе таких эксклюзивов не было, поэтому косо на меня никогда не смотрели. Лишь изредка спрашивали, не изменилось ли что-то. Кто-то интересовался, искренне переживая, а кто-то и злорадствовал.

Однако после этого лета всё изменится. Отсутствие у меня магии обязывает поступить на немагический факультет, но мои корни не позволяют не посещать уроки магии…

Насколько я знаю, подобных случаев в истории Магитара пока не зафиксировано. Такие, как Семана, были – от смешанных браков вполне мог родиться немаг, хоть и не часто. А вот у меня всё было странно. И теперь первый раз в жизни нам с Сёмой придётся разлучиться. Мы учились в одном классе и уже получили уведомление о зачислении в одну группу для немагов. Но магический совет при правительстве государства обязал меня посещать уроки теоретической магии, рассмотрев дело в особом порядке.

Помню, я ещё боялась, что меня вызовут на заседание и придётся краснеть перед десятком одарённых высших магов за то, что я такая бездарность, несмотря на свои «богатые» корни. Но, слава Великому, обошлось. Они там сами по себе, без моего участия, решили, что источник может просунься и позже, поэтому я обязательно должна посещать занятия, чтобы знать, что делать с магией, которая, по их мнению, «пока дремлет и ждёт своего часа». А вот я в этом очень сильно сомневаюсь.

И вот там-то меня ждут настоящие испытания! Одарённые доченьки и сынишки оторвутся на мне, ошибке природы, с лихвой. Придётся попрактиковаться в плевании ядом. У меня с этим не очень. Не люблю конфликты.

Я была готова и ждала, когда Ратсел брезгливо скривит свои идеальные губы и отойдёт от меня подальше, но парень меня удивил, снова… Он широко и задорно улыбнулся, заставляя моё сердце биться в истерическом припадке, и спросил:

– Влюбиться не пробовала?

«Да вот, боюсь, если ты не перестанешь мне вот так улыбаться, попробую…», – подумала. А вслух сказала:

– Считаю, что оно того не стоит.

Дэймин удивлённо приподнял брови.

– Хочешь сказать, что магия не стоит того, чтобы полюбить кого-то?

Я неопределённо пожала плечами.

– Ну знаешь… Это ведь не происходит по заказу. Я бы может и рада была влюбиться, тем более, если бы это повлекло за собой пробуждение источника. Да вот как-то не задалось.

– Это верно… С любовью всё сложно.

– Говоришь, как знаток, – я посмотрела парню в глаза, надеясь найти там ответы, но его огромные бездонные омуты молчали. Мне всегда казалось, что по карим глазам вообще невозможно что-то прочитать. Вот и настоящие эмоции Дэймина я не могла разглядеть. Почему-то мне не верилось в его искреннее дружелюбие и заинтересованность, казалось, что где-то есть подвох.

– Да нет, вообще-то. Мне кажется, я ни разу не влюблялся… – как-то грустно сказал Ратсел, уставившись куда-то в пустоту перед собой.

– А вот в это я верю, – пробубнила себе поднос.

Дэймин снова посмотрел на меня, но ничего не сказал. Может, не расслышал…

– И?

Этот вопросительный звук мне ни о чём не сказал, и я не поняла, чего красавчик от меня ждёт, о чём поспешила ему сообщить недвусмысленным поднятием обеих бровей.

– Тебе нравится теннаг, – снова констатировал Дэймин.

– Ну, допустим, – я подозрительно сморщилась.

– До встречи, Колючка, – Ратсел подмигнул мне и гордо удалился в неизвестном направлении, не забывая на ходу подбадривать своих подопечных, провожающих его восхищёнными взглядами.

А я весь вечер обдумывала произошедшее. Почему Ратсел вообще обратил на меня своё внимание? И как он умудрился заметить страсть к теннагу? Даже Сёма не знала, что сыграть в эту игру – моя тайная мечта, ведь я должна сохранять легенду о том, что магия мне совершенно не нужна и дочь одарённых родителей без магии – это нормально.

Я думала о том, кто же всё-таки такой этот Дэймин… Может ли быть, что при своей внешности, при повышенном внимании противоположного пола, при деньгах своего отца-профессора, чьи услуги стоят баснословных денег, он остаётся искренним, добрым и внимательным, не зазнаётся и не задирает свой индюшачий нос к потолку? Или он лишь искусно притворяется? Но зачем?

И где-то глубоко-глубоко в моём сознании проскакивала бредовая мысль, что я могла ему просто понравиться… Иначе, зачем ему уделять мне своё внимание? Я ведь наблюдала за Дэймином. И не видела, чтобы он общался с кем-то кроме своих подопечных… Только играл в теннаг с Николасом каждый вечер, а со мной завязывал диалог уже несколько раз. Почему?

С этими мыслями я заснула, с этими же мыслями я проснулась… Почувствовала приятное покалывание в районе груди, когда, проходя мимо дома средних в столовую, увидела, что Дэймин стоит на крыльце и, как обычно, провожает наш строй своим чёрным взглядом. И сегодня мне показалось, что он смотрит именно на меня. Я знала, что Сёма тоже любуется парнем каждое утро и покосилась на неё, испугавшись, что сестра тоже заметит ратселовский интерес к моей персоне. Но та лишь мечтательно вздохнула и шепнула мне на ухо:

– Ну вот, увидел сутра Дэймина – считай день задался.

И, хихикнув, завела беседу с шагающим рядом Джоном.

Похоже, мой мозг выдаёт желаемое за действительное. Иначе Сёма точно заметила бы неладное и поспешила обсудить это со мной.

– Надо подготовить плакат, – щебетала сестра, некультурно разложив руки на обеденном столе в столовой. После завтрака мы решили обсудить предстоящую магианаду и решить, как будем поддерживать участников соревнований. – Ты ведь помнишь, что вытворили в прошлом году девчонки из «Ионида»?

Я кивнула. Говорить не могла. Я активно пыталась переварить то, что запихала в себя за завтраком. Вообще я не привыкла плотно завтракать. Но здесь так вкусно кормят, что не съесть утреннюю ароматную кашу было бы просто кощунством!

Что касается «Ионида»… Конечно я помнила, что группа поддержки их команды по иудагу вытворила в прошлом году. За день до этого случился мой первый поцелуй. Парень мне нравился, я думала, что это взаимно. Но, как оказалось, голые сиськи болельщиц из «Ионида» ему понравились больше.

Девчонки сотворили огромный магический плакат, напустив на него заклинание запрета для всех, кому больше семнадцати лет и меньше пятнадцати. В итоге все, кто отдыхал в лагерях в старших домах имели честь лицезреть буфера раскрепощённых болельщиц, скромно прикрытых плакатом для глаз детей и взрослых.

Надо заметить, что парни из «Ионида» на это внимания не обращали, видимо, любовались каждый день и без соревнований. А вот наши пооткрывали рты и бездарно слили игру. И мой новоиспечённый возлюбленный не оказался исключением. Он и ещё трое ребят из нашей команды по иудагу вернулись только под утро, за что были, кстати, «строго» наказаны – их лишили апельсинов из прощальных подарков. Но парни не расстроились. Зачем им апельсины из «Звезды», если на всю ночь им были предоставлены ионидские «арбузы»?

К чести моего несостоявшегося дружка, он не пытался после этого ко мне подойти. Только смотрел виновато издалека. А вот Семана была возмущена, считая, что парень мог бы объясниться. А что тут объяснять? «Прости, просто ты перед поцелуем-то неделю ломалась, а там всё готовое…». Я это и так понимала. Какому парню в шестнадцать лет не хочется пообщаться с раскрепощёнными девушками? Надежда ведь умирает последней… Вдруг и потрогать дадут?

В общем я не чувствовала себя оскорблённой. И уж точно не страдала. В конце концов при виде него мои коленки не подкашивались, сердце не пыталось сбежать и спрятаться за желудком, который и сам должен был бы сжиматься от волнения… Всё это я испытывала теперь при виде младшего воспитателя «средних». И мысли мои всегда были где-то в районе крыльца их дома, поэтому и сейчас я слушала Сёму в пол уха, наблюдая за приближающейся к нам звездой лагеря, воспитанником Дэймина.

Джейми был невероятно обаятельным мальчишкой девяти лет, обладающим потрясающей открытой и искренней улыбкой, на которую просто нельзя было не ответить такой же. Его знали и любили абсолютно все. Даже плохой парень Джон, с которым, к слову, у Семаны начал закручиваться роман, не мог пройти мимо Джейми, не потрепав того по маленькой кудрявой головке.

И вот сейчас эти полтора метра сплошного позитива двигались прямо к нам с загадочной улыбкой, адресованной мне.

– А теперь догони! – мальчуган схватил мой алла, мирно лежащий на столе рядом с салфеткой, и бросился наутёк.

Мы с Джейми успели подружиться, да и все в лагере знали о его любви к разным проделкам, поэтому я не сильно удивилась такому поступку ребёнка и была даже рада, что не придётся принимать участия в разработке мотивационного плаката в поддержку спортсменов – мысли не о том.

Я выбежала на улицу, сверкая улыбкой, и успела заметить кудряхи Джейми, скрывающегося в здании клуба. Что ж, поиграем в прятки…

Я не спеша открыла дверь и пару секунд постояла у входа, пытаясь привыкнуть к полумраку после яркого уличного света. Прошла в центр зала и огляделась. Джейми было не видно, но дверь в теннажный зал скрипнула, и я ринулась туда, не раздумывая. В помещении было светло и… пусто. Поняв, что меня обманули, я развернулась обратно к выходу, но дверь распахнулась, впуская Дэймина Ратсела с моим алла в руках. Я впала в стопор.

– С меня дополнительный десерт, как договаривались, – сообщил Ратсел кому-то в темноту танцевального зала, – беги, малыш.

Джейми – предатель.

А Ратсел достал из кармана серых спортивных брюк маленький медный ключ и запер дверь, отрезая нас от всего мира.

И я испытала… страх. Настоящий дикий ужас! Я была уверена, что сейчас в дверь, ведущую в кладовую, в которой хранится инвентарь администраторов по уборке лагерной территории, войдёт Ратсел-старший, и они вместе с сыном сделают со мной нечто ужасное. Лишат меня чести, достоинства, а в самых страшных фантазиях я лишилась и жизни. Мне правда было страшно. Именно в этот момент я осознала, что между мной и Дэймином пропасть, и я ничего о нём не знаю. И сейчас мне начало казаться, что Дэймин – маньяк. Такой же, как и его отец.

Я уже начала оглядываться по сторонам в поисках оружия, но Ратсел-младший повернулся и снова меня удивил… Он опять улыбнулся своей искренней и доброй улыбкой, но, видимо заметив мой испуганный взгляд, помрачнел. А моё сердце оставило попытки спастись бегством и стало замедлять ритм, страх отступил, но осталось чувство неловкости и неправильности всего происходящего.

Дэймин вопреки моим опасениям не стал подходить близко, а направился в противоположный конец зала и повернулся ко мне спиной, перебирая магические артефакты для теннага, которые находились в круглосуточном доступе для всех отдыхающий в лагере магов. Жаль, что я – немаг.

Я продолжала стоять на месте и боялась пошевелиться, стараясь дышать бесшумно. Образовавшаяся тишина, казалось, создала вокруг вакуум и давила на уши и мозг, заставляя вздуваться вены в районе висков. Лишь постукивания о деревянный стол артефактов, перебираемых руками Дэймина, изредка нарушали атмосферу недосказанности. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Дэймин заговорил.

– Почему ты меня боишься, Колючка?

Парень повернулся и посмотрел на меня. Я впервые видела его таким. Серьёзным, задумчивым. Показалось даже, что в его взгляде затаилась обида. Сейчас он не походил на беззаботного повесу, плюющего на всех вокруг с высоты своего чемпионского пьедестала. Сейчас он выглядел обычным человеком, у которого полно забот. Таким же, как все.

Я была в замешательстве. И в первую очередь из-за того, что ответа на его вопрос у меня не было. Поэтому я задала встречный вопрос:

– Зачем мы здесь?

И голос вроде бы даже не дрожал, хотя был немного хриплым. Дэймин грустно усмехнулся, и ответил:

– Ты же любишь теннаг.

– Люблю, – подтвердила я, – и с удовольствием посмотрела бы очередную партию, вот только играть тебе не с кем.

И в этот момент холодок страха снова пробрался куда-то внутрь моей всё ещё трепещущей души, ожидая появления Ратсела-старшего. Я даже тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Но Дэймин опять удивил.

– Ну почему же не с кем. С тобой.

«Ну, всё. Умом тронулся», – подумала, возобновляя поиски оружия.

– Дэймин, – заговорила я медленно и разборчиво, пытаясь максимально спокойно смотреть ему в глаза. Говорят, с психами только так и надо. – Ты забыл? Я немаг. Я не играю в теннаг. Я не смогу воспользоваться артефактом, чтобы сотворить щит. У меня источник не проснулся, магии нет.

– Зато у меня есть, – и он снова улыбнулся.

А до меня дошло, что он задумал. И я удивилась так, как ещё никогда в жизни не удивлялась. Даже когда в семь лет узнала, что детей не хвистаи приносят.

– Почему? – спросила я, подобрав челюсть с пола.

Дэймин небрежно пожал плечами.

– Ты любишь теннаг. А мне не сложно.

Ничерта себе несложно! Да это дьявольски сложно!

Дэймин собрался поделиться со мной магией. И мало того, что это очень выматывает, опустошает собственный резерв минимум на сутки, и делать это вообще могут только одарённые. Очень одарённые. Так это ещё и незаконно и наказывается очень строго. Так строго, что мне опять страшно стало.

– Ты осознаёшь, что тебя заблокируют на несколько лет, если узнают?

– Ну ты же не скажешь, – Дэймин подмигнул мне и вложил в мою ладонь маленький камушек-артефакт, которые всегда используются для создания теннажных щитов.

И я попыталась расслабиться. Осознать, что сейчас, похоже, сбудется моя мечта, уголки губ сначала немного приподнялись, а уже через пару секунд я разулыбалась, как дурочка!

На моего персонального волшебника я теперь смотрела, не мигая. Всё ещё не до конца веря, что он всё-таки сделает это. Поделиться с кем-то магией – это непросто незаконно и выматывающее. Это сложный ритуал, проводить который надо уметь, если хочешь избежать последствий. В связи с чем, у меня возник вопрос, который я и поспешила задать.

– И часто ты это делаешь?

– В первый раз, – совершенно серьёзно ответил Дэймин, не поднимая на меня взгляд.

Сейчас парень очень внимательно раскладывал на теннажном столе какие-то треугольные камушки вокруг небольшой дощечки, а когда он достал нож, я снова напряглась.

– Подойди, – Дэймин посмотрел мне в глаза, и взгляд его был таким напряжённым, что я засомневалась. Но, присмотревшись, не увидела и доли сомнений в выражении его лица, парень определённо знает, что делает, и мне захотелось ему довериться. Что уж лукавить – Дэймин Ратсел внушает уверенность. За его могучей спиной хочется спрятаться и переложить на него решение всех своих проблем, а самой пойти покупать платьишко. Которое Дэймин потом снимет своими сильными руками… От этих мыслей я, кажется, покраснела, тряхнула головой и сделала пару несмелых шагов в его сторону, остановившись буквально в метре от стола. Дэймин закатил глаза к потолку и притянул меня ближе, схватив за запястье.

– Я не съем тебя, Колючка. Чтобы ты там себе не напридумывала.

– Я ничего не придумывала, – пробубнила себе под нос, невероятно смутившись. Не говорить же ему, что ещё пару минут назад я действительно боялась его, но вовсе и не думала, что он планирует меня съесть… В моих фантазиях было совсем другое. И уж точно я никогда не скажу, что после такого короткого прикосновения к моей руке тёплой ладони Ратсела-младшего я уже не то чтобы сильно против подобного развития событий…

Я снова потрясла головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но оно само быстро сошло, стоило Дэймину занести нож и полоснуть по подушечке своего большого пальца, окропляя кровью доску, вокруг которой ровным овалом уже были разложены треугольные камушки.

– Ты что делаешь? – зашипела я, шарахаясь в сторону. – Откуда ты знаешь, что это нужно? Ты же никогда этого не делал…

– Отец научил. Он проводил этот ритуал не один раз, – Дэймин снова посмотрел мне в глаза и продолжил. – Вия, доверься мне.

Я нахмурилась, обдумывая, а Ратсел хитро ухмыльнулся и спросил, кивнув в сторону теннажного стола:

– Разве ты не хочешь сыграть?

Да конечно хочу! Очень хочу!

И я молча протянула Дэймину левую руку, продолжая удерживать в правой артефакт теннажного щита. Ратсел, не разрывая со мной зрительного контакта, аккуратно взял её и быстро полоснул по подушечке большого пальца.

Я дёрнулась. Не от боли. Скорее, от неожиданности, хоть и знала, что именно сейчас произойдёт. Дэймин поднёс мою ладонь к столу, немного сжал палец, дождался, пока капля упадёт на ритуальную доску, а потом немного наклонился, слизнул вновь образовавшуюся на моём пальце капельку крови, что-то прошептал и провёл рукой, и ранка зажила прямо на глазах!

И вот после этого я снова стала бояться. Только теперь не того, что Дэймин сделает со мной что-то нехорошее. Теперь я испугалась, осознав, что если вдруг Ратсел-младший всё же что-то сделает, я его не остановлю. Не смогу. Не захочу. Даже пытаться не буду.

В следующую минуту, пока Дэймин стоял с закрытыми глазами, опершись двумя руками на стол прямо перед ритуальной доской, окроплённой нашей перемешанной кровью, передавая в это самое мгновение мне часть своей магической силы, я окончательно осознала, что влюбляюсь в этого человека. И мне осталось совсем чуть-чуть до точки невозврата. Этого совершенно точно нельзя допустить. И я сделаю всё, чтобы наше общение с Дэймином сошло до минимума. Но завтра. А сейчас я просто позволю себе насладиться мгновением, в котором парень, в которого я влюблена, исполняет мою мечту.

Я пользовалась моментом, пока у Ратсела были закрыты глаза, и нагло его рассматривала. А когда он пошатнулся, будто от удара, ринулась в его сторону, но остановилась, почувствовав, как в меня что-то врезалось и словно разлилось по венам штормовой волной, разнося по всему телу огромную мощь. Неужели?

Я посмотрела на свои ладони, пытаясь разглядеть на них характерное магическое свечение, и мне даже показалось, что кончики пальцев слегка искрятся под определённым углом. И тогда я подняла взгляд на Дэймина. Он смотрел на меня и улыбался. Я неуверенно улыбнулась ему в ответ, предвкушая нечто невероятное.

– Что дальше? – спросила у него. Ведь наличие у меня магии не означает, что я теперь всё умею.

– А дальше мы поиграем, – Ратсел подошёл к теннажному столу, тряхнул правой рукой, и вокруг его ладони образовался едва заметный купол щита. Затем он покрутил пальцами левой руки, создавая теннажный шарик. А я внимательно следила за его движениями, подошла к противоположной стороне, подняла правую руку, собираясь намагичить щит, но Дэймин меня остановил.

– Не спеши. Не расходуй магию. Ракетку сотворить не так просто. Начни с малого.

Я вопросительно приподняла брови, переминаясь с ноги на ногу в нетерпении. Дэймин слегка улыбнулся и продолжил:

– Попробуй сперва магический светильник. Это самое простое.

– Хорошо-о-о-о, – протянула я и снова посмотрела на свои руки.

Я невероятное количество раз видела, как маги создают эти светящиеся шарики, не говоря уже о том, что у нас в школьной программе был предмет «теоретические основы магии», где нас этому учили. Посветить себе в тёмном углу библиотеки или осмотреть сомнительный бутерброд в столовой, чтобы лучше разглядеть, не заветрилась ли в нём ветчина – обычное дело для каждого мало-мальски одарённого школьника средних и старших классов.

Но даже эта обыденная для рядовых магов вещь всегда казалась мне настоящим чудом. Поэтому, когда я представила в своём воображении маленький светящийся шарик и потёрла друг о друга пальцы правой руки, и ровно такой же шар, который я представляла в своём воображении, с лёгкостью загорелся прямо напротив меня, я взвизгнула и, кажется, даже подпрыгнула на месте.

– Вау, – никак иначе выразить свой восторг от этого созданного мной впервые чуда я выразить не смогла. Я подула на светильник, и он отлетел прямо к Ратселу, освещая под собой теннажный стол.

– Вот видишь, – сказал парень, отмахиваясь от шарика, – это просто.

– Ну, знаешь, – я не могла перестать улыбаться, – довольно многое становится простым, когда у тебя есть магия.

Ратсел хмыкнул.

– Какая мудрая мысль.

А я смутилась. Из уст Дэймина в этой ситуации любой комплимент казался мне каким-то… порочным. Поэтому я не стала затягивать. Да и вообще уже очень хотелось приступить к игре…

– Как сделать щит? Нам в школе это не объясняли, а в секции по теннагу я, само собой, не ходила…

– Практически так же, как и светильник. Только тебе надо не просто представить светящийся шар, а почувствовать энергию внутри и направить в руку, формируя её в щит. Пробуй, – скомандовал Дэймин.

А я впервые в жизни обрадовалась тому, что у меня есть дар. Если бы не он, я, наверное, до вечера провозилась бы с формированием энергии в щит. А сейчас… мне это было уже знакомо, благодаря дару. Я уже научилась формировать энергию в нужную мне форму и направлять куда следует. Но Дэймину я об этом не сказала, поэтому, когда у меня с первого раза получилось сформировать щит, он откровенно удивился.

– А ты очень способная, – задумчиво протянул Ратсел.

Я слегка улыбнулась и не стала его разочаровывать. Пусть буду способная. Не говорить же, что я неделю потратила, прежде чем научилась управлять энергией дара.

– Ну, поехали? – спросил мой напарник, подбросил шар и ударил по нему щитом, отправляя на мою половину стола.

Я проследила за траекторией его полёта, обрисовавшейся светящейся дугой, и с замиранием сердца отбила шар, посылая обратно.

Мы играли больше часа. Сначала шар перелетал с одной стороны на другую максимум раза три, и картинка из полосок света, оставляемых шариком, которую я мечтала нарисовать уже очень много лет, была скудновата. Но часа через пол у меня стало получаться довольно неплохо, и когда впервые над нашим столом образовалось непроглядное светящееся полосатое полотно, я снова радостно взвизгнула, потеряв, правда, при этом концентрацию и не отбив шар, но это было уже неважно. Я стояла и смотрела на стол, над которым медленно по очереди потухали полоски света, и подпрыгивала на месте – сдержать этот порыв было просто невозможно, ведь хотелось кричать от восторга, но я стеснялась.

Дэймин вёл себя вполне непринуждённо и был очень доволен, хотя я не могла понять причин его радости. Он должен был чувствовать себя не лучшим образом… Ведь магия для мага – это буквально часть тела, часть души. А он добровольно отрубил от себя кусок и передал мне. Я бы не улыбалась так, если б отдала кому-нибудь во временное пользование собственную почку, например. А этот довольно скалился всю игру, хотя и играть ему явно было неинтересно – я до его уровня не дотягивала, мягко говоря. И даже глаза Дэймина радостно блестели, выражая степень его удовольствия. Ну что ж. Раз ему нравится всё происходящее, я тем более не буду чувствовать себя неловко.

– Великий, Дэймин, – я благодарила своего волшебника, пока мы возвращались из клуба к домам. Прошло почти два часа, магия, подаренная мне парнем, ослабела, или я не могла её удержать как следует, но мой щит стал мерцать. Да и вообще пора было уже возвращаться, Сёма наверняка меня обыскалась. – Я не знаю, как тебя благодарить. Это просто невероятно. Я никому не скажу! Обещаю! Хотя очень хочется, честно говоря…

– Вий, – перебил меня Ратсел, – я не сделал ничего особенного, правда. Это несложно, и твои восторженные прыжки того стоили.

Дэймин посмотрел на меня с ехидной улыбкой, а я смутилась и, наверняка, покраснела, как варёный окунь.

– Ладно, беги к друзьям, – парень подмигнул мне, и направился в сторону дома «средних», оставляя одну.

Я стояла на месте и смотрела ему вслед, глупо улыбаясь, а Деймин обернулся и крикнул:

– До встречи, Колючка!

Мне захотелось броситься за ним и обнять крепко-крепко. До хруста костей, так, чтобы одежда помялась, чтобы дышать было нечем. Никто никогда не делал для меня ничего подобного. А ведь я даже не просила. Даже не говорила, что мечтаю об этом. Сам заметил, сам организовал… Всё же Дэймин Ратсел – потрясающий человек, и было бы замечательно иметь такого друга. А ещё лучше – парня. Или мужа… Именно поэтому нам необходимо срочно прекращать всяческое общение!