Читать книгу Дни минувшие. Сборник малой прозы - Виктория Вольская - Страница 7

В крохотном домике на окраине города Ф. жил дядюшка Леви вместе с супругой Идой, прелестной маленькой женщиной, которая больше всего на свете любила кухню и вставать с первыми лучами солнца.

Леви работал фонарщиком в Ф. вот уже полвека – он приступил к работе, когда ему было двадцать пять. Тогда, много лет назад, его отовсюду прогоняли из-за здоровья: в детстве Леви сломал себе ногу, та неправильно срослась и он стал хромым; конечно, почти никто не хотел брать на службу инвалида: «С вами такими хлопот не оберешься, а работаете вы все втрое меньше и усерднее, чем здоровые мужики» – говорили ему с пренебрежением трудяги в столярских и кузнецких мастерских, на лесопилках и фабриках; клерки в дорогих и дешевых костюмах, отказывая, или пытались помочь советом, или старались избавиться от Леви как можно вежливей. А потом сама судьба ниспослала на его путь человека по имени Поль – француза, который тогда был старшим фонарщиком в Ф., и который пригласил Леви стать его помощником. Оказалось, что такая работа не только по силам Леви и его слабой ноге, но и подходит ему больше всех прочих по некоторым причинам – Леви был силен и энергичен, да и нравилось ему ходить по маленькому городку, приветствуя жителей ранним утром (тогда он тушил фонари) и разговаривать с ними о том, о сём – сколько полезных и интересных знакомств он заимел среди постоянных жителей Ф. и приезжих! Ему казалось, что он выполняет важную миссию: кто, если не он, будет ходить каждый вечер, неся в руках гигантскую стремянку, зажигательный фонарь, канистру с маслом для дозаправки, кувшинчик и фитили; кто, если не он, пойдет, ни свет ни заря, тушить огонь? Да, он часто, будучи молодым, вспоминал легенду о Прометее, давшем людям огонь: он точь-в-точь Прометей, целый фонарщик! Легенда эта в его сознании была созвучна с историей одного писателя, чьего имени он не помнил, о некоем Данко, который вырвал сердце из своей груди, чтобы помочь своему народу выбраться из тьмы. Так ведь и он, фонарщик, зажигая фонарь, думает в первую очередь о том, сколько пользы он приносит людям, скольким из них осветит путь. День ото дня Леви набирался опыта, и уже через год работы помощником официально занял пост старшего фонарщика Ф. С какой гордостью он в один прекрасный летний вечер поделился этой вестью с женой, тогда ещё совсем юной Идой, работающей в одной единственной городской библиотеке!

Леви был доволен своей работой и часто говорил и жене своей, и друзьям, и первым встречным, что большего желать не смеет и что работа фонарщиком его полностью удовлетворяет; и он не лгал.

Лучшее время для фонарщиков было то, с которого все начиналось. Конопляное масло, то самое масло, что было съедобно и что использовалось для приготовления каш, пирогов, печенья, было доступно фонарщикам в любое время дня и суток, ведь именно благодаря ему зажигались первые фонари. Бывало такое, что Леви тащил бутылку-другую домой и, подавая её Иде, подмигивал глазом, как бы намекая, что ждет к вечеру сдобу с сахаром, его любимую; бывало, что он хранил в ящике эти бутылки и затем раздавал тем, кто нуждался – беднякам или детишкам, которые могли бы это масло продать и выручить средства на леденцы. И все же лафа эта закончилась тогда, когда правительство прознало о хитростях фонарщиков и не стало добавлять в конопляное масло скипидар. «Треклятые шельмы», – ругалась Ида, понимая всю несправедливость таких запретов, – «Вы, фонарщики, и без того зарабатываете с гулькин нос, могли бы войти в положение! Ну, хорошо, не литры бы они вам выдавали, но хотя бы стакан…».

Процедура была простая – фонарщик подходил к деревянному столбу, влезал по ступеням стремянки к небесам и, открыв стеклянные дверцы фонаря, шустро зажигал фитилек; когда требовалось, он подливал масло или менял фитиль.

Затем масло было заменено керосином. А потом…

В последнее время Леви стал очень часто погружаться в глубокие раздумья и, сидя вечерами на крылечке своего домика, он грустил о сгинувшей молодости и даже той поре, что была семь лет назад – тогда и морщин было меньше, и колени не болели так сильно, и Ида была рядом. Он почти не вспоминал свое детство, мрачное и совершенно одинокое, и все же, когда вспоминал-таки его, то морщился и хмурился, точно минувшие дни кусали, как назойливые комары. Гораздо чаще поры плохой он думал о той, что последовала после знакомства с Идочкой, как он ласково называл свою жену, и после его назначения старшим фонарщиком.

День, когда они с Идой познакомились, навсегда отпечатался в его памяти – он зашел, ещё будучи помощником Леви, в библиотеку, и попросил какую-нибудь вещицу о храбром человеке. Ида подала ему тут же сборник рассказов, среди которых он и нашел историю о Данко; много дней после того похода в библиотеку он, Леви, думал о кареглазой и тоненькой девушке, с улыбкой протягивающей ему книжку, и в конце концов заявился к ней с букетом полевых цветов, благо здешние поля были богаты и на ромашки, и на колокольчики, и на ещё много всякой вкусно пахнущей и красиво выглядящей растительности.