Читать книгу Моя измятая невинность - Вильда Коко - Страница 5

Я просыпалась рано от пения петухов, блеяния коз и просто ужасного мычания голодных по утрам коров. Бабушка в восьмом часу выводила из сарая Аленку (да, так звали ее корову) и она послушно шла за ней в очередное место на поляне за двором, в которое в этот раз ее решили оставить пастись. Сашка же дрыхнула до одиннадцати крепким, совершенно нечутким сном.

В это утро бабушка сказала, что ей нужно съездить в центр поселка за каким-то продуктами, в том числе сахаром, потому что скоро пойдет жимолость, а она каждый год варила из ягоды варенье. Я предложила ей свою помощь, но вместо того, чтобы сопровождать ее, она попросила меня достать из кладовки банки подходящих размеров и хорошенечко помыть их в тазу.

И вот я осталась дома одна. Саша крепко спала в летней кухне и навряд ли что-то было способно нарушить ее сон в ближайшие три часа. Я открыла деревянную дверь кладовки, которая тоже была пристроена отдельно от дома и сразу же забыла о всяких банках, потому что помимо всего прочего там стоял велосипед! Причем не старый и довольно симпатичный – бирюзового цвета, с корзинкой на руле. Мне он сразу же приглянулся, и я решила, что как только вернется бабушку, я попрошу у нее разрешение прокатиться. Честно говоря, это было даже приятнее, чем водить машину. Последнее до сих пор вызывает во мне чувство паники.

Я успела вымыть несколько десятков литровых и полулитровых банок, которые затем вывесила на частокол деревянного забора, которых ограждал одну часть двора от другой, где находился довольно немаленький сад из разных деревьев и кустов. Сейчас, когда они едва успели отцвести, трудно было ответить, что где растет, но кусты жимолости я определила сразу, так как на них уже весели продолговатые, немного синенькие ягодки.

Бабушка еще не вернулась, и я пошла в дом, чтобы поставить чайник и чем-нибудь перекусить. Конечно, деревенская еда не совсем соответствовала нашему привычному рациону, но пышки и оладья у нашей бабули были самыми лучшими в мире.

Пока чайник грелся, я прошла в зал, обставленный по последней деревенской моде – красный, узорчатый ковер на стене, деревянные полы, выкрашенные не на один слой яркой оранжевой краской, старая советская стенка на всю стену, диванчик, устеленный такое чувство, что вязаным в ручную покрывалом и по всюду эти салфеточки, – на телевизоре, под фарфоровыми ангелочками, на журнальном столике. Мы могли с Сашей спать именно тут, но на этот диван вдвоем не поместиться, а в кухне к тому же было свежо, в то время, как в доме не открывались окна на деревянной раме и внутри стоял немного застоявшийся душный воздух, пропахшийся выпечкой и молочными продуктами.

Я прошла мимо зеркала, но потом вернулась и посмотрела на свое отражение.

– Соня, Соня, – сказала я, прикоснувшись руками к своей шеи. – Ты выглядишь младше, чем твоя сестра!

Я, конечно, не была похожа не семиклассницу, но дело в том, что и Саша не очень походила на восьмиклассницу. Не знай я сколько ей на самом деле лет, дала бы на скидку восемнадцать-девятнадцать. А я? Еще раз покрутившись и внимательно осмотрев свою хрупкую тоненькую фигуру с слегла выпирающими из-под платья бугорками, я пришла к выводу, что семнадцать мне все же можно дать, но не больше.

Я подняла руки вверх, чтобы замотать в «гульку» свой длинный хвост из почти таких же как у сестры пшеничных волос, но более белого оттенка и еще раз провела руками по оголившейся белой шеи. Что она, что я, – мы имели искони славянскую внешность. Но типажи у нас немного отличались и внешне мы были мало чем схожи.