Читать книгу Сварщик и сольфеджио. Эротическая драма с элементами продакт-плейсмента - Виолетта Лосева - Страница 6

– Катюша, привет! Какая же ты умничка! Видела статью?

– Здравствуйте, Ольга Николаевна. Еще не видела. А что, уже разместили?

– Не то слово! Разместили с утра, а сейчас уже больше 500 лайков и 100 перепостов.

– Отлично! Я даже не думала, что так пойдет. Писала просто как писалось…

– Наверное, это самый лучший вариант. Не вгонять тебя в рамки каких-то требований и технических заданий. Поздравляю. Ты – молодец! Виталик еще такие картинки подобрал, что просто закачаешься. Посмотри, если будет время.

– Обязательно посмотрю. Нужно же полюбоваться своим творением!

– Это, действительно, творение. Ты пишешь – как поёшь. Это один из комментариев. Тем более, если учесть, что это не пост, не короткая заметка, а, практически, лонгрид… Как вообще у тебя дела? Как малыш?

– Спасибо! Все хорошо. Растем потихоньку.

– Ну и слава Богу! Время пролетит незаметно, не успеешь оглянуться, как уже в школу будешь собирать, а потом к свадьбе готовиться.

– Ой, до свадьбы нам еще далеко. Хотя я уже не знаю, какой барышне я могла бы доверить его.

– О, так ты уже злая свекруха?

– Ага, как представлю, что он кому-то другому будет улыбаться, прямо не знаю, что делать.

– А сколько ему уже сейчас?

– Послезавтра будет два месяца.

– Ты вовремя начала беспокоиться. Оглянуться не успеешь, как он начнет улыбаться кому-то еще.

– Да он еще и мне-то улыбается непроизвольно. Я читала, что это не улыбка, а просто мимика такая у младенцев.

– Скажу тебе, Катюша, что мимика такая у них начинается после двадцати, когда они знают кому нужно улыбнуться, а кому – нет. А сейчас – все искренне. Улыбаются, когда им хорошо. Радуйся, пока эта улыбка только твоя, и больше ничья.

– Ясно, Ольга Николаевна. Спасибо вам за звонок и вообще… За то, что дали возможность писать, пока я в декрете.

– Это тебе спасибо, Катюша. За то, что находишь время. Ты – наш бриллиантик. Деньги на карточку перевести?

– Да, если можно. Спасибо вам еще раз.

Катя положила трубку и посмотрела на спящего Левушку. Наелся и уснул, пупсик маленький. Можно поспать полчасика – неизвестно, какая будет ночь, – а можно полюбоваться статьей и лайками.

Катя открыла блог и увидела уже почти 600 отметок «нравится» и длинную ветку комментариев. Ай да Катя! Бриллиантик? Так сказала Ольга Николаевна?

Ай да автор! Перемешала все, что только можно было перемешать и получилась премиленькая статейка.

А комменты?

Любо-дорого смотреть! Как активно люди включаются в полемику, не замечая провокаций!

«Я не совсем согласна с автором. Злодеев и негодяев тоже можно любить. Более того, „плохие мальчики“ всегда были в орбите внимания как плохих, так и хороших девочек. Только плохие девочки понимают, что это за тип, а хорошие… воспринимают его эгоизм и грубость – как мачизм и брутальность…»

Катя любила все классифицировать.

Может быть именно поэтому статейки и заметки в формате лайфхаков у нее получались просто «на отлично»?

Она хорошо помнила, как в детстве, засыпая, старалась объединить и рассортировать людей по каким-то признакам и качествам, чтобы легче было делать выводы и прогнозы. Тогда, ещё до знакомства с высшей математикой, это казалось просто, занимательно и полезно, но чем глубже и качественней она старалась все анализировать, тем чётче понимала, как это сложно, а иногда и бессмысленно… Хотя до сих пор обожала графики и таблицы… И четкие, просто идеальные фразы… Как в геометрии, например. В условии задачи: «необходимо и достаточно». Это же гениально! Как понять, сколько и чего человеку одновременно необходимо и достаточно для решения какой-то задачи?

С этим немного сложнее: – мы – к сожалению или к счастью – не в «матрице»…

Несмотря на то, что категоричность считается признаком ограниченности, у Кати в голове маячила одна мысль, которую она даже сама с собой не могла оспорить…

Об идеальных женщинах…

Катя считала, что идеальная женщина должна быть как ротвейлер… Ну… название породы не имело значения… Смысл заключался в наборе качеств: сильная и свирепая для чужих и красивая и преданная для своих.

Кто предпочтёт такой диванную болонку, писающую под себя по поводу и без? Или питбуля, с которым и самому страшновато в голодный год оказаться в замкнутом пространстве?

Конечно, люди очень разные и, плюс к этому, ещё и каждый странный по-своему. И невозможно рассчитать идеальные формулы отношений, счастья или хотя бы чего-то вообще конкретного для всех. Рецепты счастья зависят именно от тех секретных ингредиентов, которые находятся в душах каждого отдельного человека и соответственно неповторимы… Главное – чтобы эти ингредиенты сочетались друг с другом…

«Я – о-о-очень далека от идеала, но… я – девушка – ротвейлер, – думала Катя, – Я не бешеная кровожадная тварь, но, наверное, перекусить горло врагу сумею легко и с удовольствием, как порцию пиццы, в случае, если его вина будет доказана на 1000%, из 100 возможных. Я не обижаю слабых, а сильные и так видят, что со мной лучше не драться. Ну, а проходя мимо аллигаторов или кого ещё страшнее, я и сама не поднимаю глаз…

Все мои мужчины – очень разные люди. Настолько разные, что ничего общего у них даже нет. Но каждый из них, после долгого времени сказал: я готов и хочу пожать тебе руку, как равному, в знак уважения. И это для меня важнее всех комплиментов, которые я слышала и хотела бы услышать…»

А не врешь ли ты сама себе, Катя?

Вру… А что, уж и соврать нельзя?

«И несколько слов об авторе, – с улыбкой подумала Катя, любуясь тем, как отметки «нравится» прибавлялись прямо на глазах, – Я – модель 1982 года выпуска, и мои самые близкие подруги тоже, хоть и не все. Много раз убеждалась, что есть действительно большая разница между нами и другими моделями. Может это так кажется всем, а может и правда мы другие, потому что время тогда было особое, на момент начала осознанной социальной жизни – поступления в школу, была перестройка, и не только в стране, а и во многих других аспектах, которые повлияли на воспитание и формирование нашего мировоззрения. Конечно, это только мое мнение, но… года с 1985 модели пошли совсем другие. И я не только о внешности говорю, но и о «начинке», и функциях.

Очень люблю сравнивать несравнимые вещи, мне кажется, что это упрощает понимание более сложных механизмов. Так вот – мы – это такой 124-й мерседес или БМВ в 39-м кузове… С такими комфортно и надежно… И детали недорогие, и ремонт простой, и бензина «ест» немного. Нас нужно просто искренне любить, тогда и скорость будет и манёвры как на Формуле 1. А если не пожалеть полироли и надеть новые чехлы, то, управляя таким аппаратом, можно получить прямо эротическое удовольствие от поездки. Хотя по фасаду (читай «по взгляду») видно, сколько дорог пройдено, и что таких больше не выпустит родной конвейер никогда… Ещё немного, и попадём в разряд ретро, а это уже эксклюзив, стоит только подождать ещё лет 100… Такая подойдёт, практически, каждому – и мальчику, который только учится водить, и ровесникам, которые уже никому ничего не доказывают длинной капота и количеством «лошадей» под ним, и тем, кто постарше, которые не хотят выглядеть глупо на китайской подделке, пусть и с конвейера…»

Интересно, я сама это придумала или навеяло каким-то текстом? При том обилии информации, которую приходилось перелопачивать каждый день, разобраться в том, откуда появляются мысли, было трудно…

Левушка проснулся, и Катя в уютных сумерках устроилась кормить свое маленькое чудо.

Эпизод 3. Середина 90-х. Еще один неприятный момент

Никита спал. Ира укрыла его поплотнее и вышла на кухню. Эдик встал ей навстречу.

– Хочешь чаю?

– Нет.

– Пойдем спать?

– Да, сейчас.

– Ты звонила родителям?

– Да.

– Ну что там?

– Завтра Марину забираем.

– В котором часу?

– После трех.

– Я тоже подъеду.

«Зачем ты там нужен? – подумала Ира, но вслух сказала: – Как хочешь.

Эдик подошел к ней поближе и обнял за плечи.

– Устала?

– Немного.

– Хочешь чаю?

– Ты уже спрашивал.

«Неужели он не понимает, что убил во мне все, что было, – думала Ира, не глядя на мужа, – А было ли оно, это „что-то“? И куда оно делось, если было? Лежит где-то, убитое?»

Сама себе удивляешься, насколько все стало безразлично.

Эдик снова попытался обнять ее.

– Оставь меня в покое.

– Почему?

– Я ничего не хочу.

– Давно?

– Давно.

– А может, ты никогда и не хотела ничего?

– Было время, когда я боялась тебя потерять

– С трудом верится.

– А теперь все прошло, и мне, действительно, все равно.

– Ты удачно скрывала страх меня потерять. Я этого не видел.

– Может быть.

Они помолчали.

– Ты звонил по объявлению, где нужен архитектор?

– Нет.

– Почему?

Пауза опять затянулась Вопрос повис в воздухе. Ира уже начала думать о другом, когда Эдик сказал:

– Я не звонил. Я был занят. В том числе, заезжал к Марине вчера.

– Понимаю. Значит ты не ищешь работу из-за моей сестры. И из-за меня.

– Я этого не говорил.

– Но ты так считаешь.

– Я просто был занят.

– Для того, чтобы позвонить по объявлению, нужно десять минут. Покурил бы на один раз меньше.

– Ну, началось…

– Нет, уже закончилось. Мне работа не нужна. Тебе перед твоим ребенком не стыдно, что ты получаешь десять долларов в месяц? Мне тебе сказать нечего.

– Я ищу работу.

– Поиски затянулись.

– Как умею.

– Ну как хочешь. Мне все равно.

– Я вижу.

Они молча легли в постель. «Ну сделай же хоть что-нибудь», – с тоской думала Ира, не столько желая близости с ним, сколько ожидая хоть какого-то действия с его стороны. Хотя после слов, которые она ему сказала… Она понимала, что слова были обидными.

Правильными, справедливыми, но… обидными.

Эдик погладил ее по голому плечу. Она лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к своему телу, и не чувствовала ничего, кроме скуки.

– Ты устала? – в третий раз за вечер спросил он.

– Нет, – еще раз безучастно ответила она. Ира уже не помнила, что она ответила первых два раза. Это было не важно.

– Ну спи, – Эдик поцеловал ее в висок и повернулся на другой бок.

«Как смешно, – подумала Ира с тоской, – мне было бы приятнее, если бы он по-мужски настоял на своем. А он думает, что поступил благородно, оставив меня в покое. А может быть он только делал вид, что хочет меня. И отвернулся с облегчением…»

Она долго лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию Эдика, пока, наконец, прокрутив в мыслях план на завтрашний день, уснула.

Марину забирали в четыре часа дня.

У дверей роддома бестолково толкались все – Ира с Эдиком и Никитой, мать с отцом, Лена с Виктором. Чуть позже подошла Оля, одетая просто шикарно, теребя в руках пять белых роз. Было несколько девочек из институтской группы.

Ира думала о том, что, несмотря на такое количество встречающих, Марине придется пережить еще один неприятный момент.

Наблюдая за другими группами, Ира заметила, что всех встречали мужья. Среди них были и простые, неважно одетые парни, и мужчины среднего достатка, видно из числа «вшивой интеллигенции». Были и супермены на собственных Мерседесах.

Их группа ничем не выделялась. Но Ира знала: среди всех близких людей Марины, нет того, кто должен был бы быть здесь хотя бы по своему статусу. Хотя бы сегодня.

Они показались в дверях – старенькая нянечка с белым кружевным свертком в руках – таким малюсеньким, что даже не верилось, что там лежит настоящий человечек, и Марина – опять красивая, яркая, на каблуках, с раздавшейся грудью, что делало ее еще более пикантной.

Ира подтолкнула Эдика и он, шагнув вперед, взял сверток из рук нянечки, в то время, как все остальные обнимали Марину, вручали ей цветы и одаривали нянечку.

«Вот и Эдик хоть за чем-то понадобился, – пронеслось в голове у Иры, и она с благодарностью смотрела на то, как ее муж, чуть ли не на вытянутых руках, несет ребенка к машине.

– А я Витьку готовила, – шепнула Лена Ире на ухо, и они понимающе переглянулись.

Марина улыбалась всем, но видно было, что она ждет одного: скорее приехать домой и избавиться от посторонних взглядов. Никите показали двоюродную сестричку, и он рассматривал малюсенькое красноватое личико, где, как казалось Ире, слишком заметны были черты Руслана – темные глаза, высокий лоб, тонкие рельефные бровки. Но что-то было в девочке и от Марины – какая-то неуловимая женственность, которая обычно не видна у младенцев.

– Красавица, – сказала Оля, – просто красавица.

– Сплюнь, – рассмеялась Лена, – Маринка, не показывай никому, чтоб не сглазили.

Виктор несколько раз щелкнул фотоаппаратом – всех вместе, потом бабушку и дедушку с внуками, потом Марину с дочкой, и, наконец, все расселись по двум машинам и поехали домой.

«Дай Бог тебе счастья, маленькая», – думала Ира, сидя в машине рядом с Мариной и держа в руках девочку.

Никита ехал молча и смотрел в окно. Потом изрек:

– А когда мы ее назад отдадим, эту сестричку?