Читать книгу Естествознатель. Книга 2. Тернистый путь - Виолетта Орлова - Страница 7

В какое-то мгновение Артур заметил, что ландшафт стал потихоньку меняться. Сначала с путниками попрощались высокие ели, помахав им вслед ветвями, затем как-то неожиданно исчез мягкий мох, который создавал иллюзию того, что идешь по одеялам, набитым перьями.

Пропала также крупная черника, которая всю дорогу неизменно радовала ребят. Они употребляли ее в совершенно разных видах и формах, насколько только хватало фантазии у их проводника Алана. Сейчас же, увы, этот ценный продукт безвозвратно ушел из их рациона. Черника не исчезла совсем – вернее будет сказать, что кустики остались, но она сама превратилась в чахлое растение с крошечными полувысохшими ягодками и пожелтевшими листьями.

Да и вообще лес перестал уже быть теми сказочными вратами в неизведанный мир: теперь же он больше напоминал обычную заросшую дубраву с низкорослыми деревьями, где можно было встретить не сказочных существ, а лишь приземистые дубки и орешники. Идти стало сложнее, ведь храбрым путешественникам приходилось продираться сквозь колючие кусты. Алан, как и подобает проводнику, шел первым; он ловко орудовал кривым длинным ножом, расчищая дорогу от ненужных веток и докучливой паутины, которая здесь присутствовала в таком несметном количестве, что залепляла глаза и забивалась в нос.

К счастью, подобное продвижение было не таким уж и продолжительным и вскоре, к обеду седьмого дня путешествия, ребята, наконец, вылезли из леса, отплевываясь от липкой паутины и стряхивая со своей одежды несносных клещей и гнусов.

– Ну, сестренка, скоро тебе прощаться с нами! – энергично проговорил Алан с неприкрытой радостной улыбкой, и по всему было видно, что он невыразимо счастлив оставить здесь неугомонную Тэнку, которая, по мере того как путники приближались к Кагилу, становилась все более капризной. Порою она всячески старалась замедлить их продвижение, ссылаясь на хроническую усталость и плохое самочувствие. Пару раз девочка жаловалась на больную ногу, которая якобы стерлась в кровь от постоянной ходьбы. Впрочем, Артур подозревал, что все эти жалобы являются по большей степени надуманными, ибо Тэнка, хоть она никому и не признавалась в том, ужасно не хотела оказаться в Кагилу в отличие от своих спутников.

В последние дни белокурая девушка пребывала в неизменно отвратительном настроении, чьи перепады от просто плохого до невыносимо скверного уже начинали немало раздражать ее компаньонов. Лицо ее под выгоревшими белыми волосами то розовело, то краснело, то бледнело, и вся эта палитра цветов отчетливо проявлялась на нем. Будучи от природы болтливой и веселой, сейчас же Тэнка почти не разговаривала с ребятами и хмуро шла чуть поодаль от них.

За минувшую неделю девочка окончательно нафантазировала себе влюбленность в загадочного юношу, который так неожиданно забрел в их края. Ей нравилось его чувство юмора, немногословность, смелость, решительность, оптимизм. Последнее качество Тэнка особенно ценила, так как чувствовала, что, несмотря на кажущуюся беззаботность и хорошее настроение, у него на сердце имеется что-то, о чем он думает день и ночь. Проницательная девочка видела в нем заботы, которых у нее пока, к счастью, не было; также она отчетливо понимала, что ее голубоглазый красавец сильно тоскует по своим друзьям.

Впрочем, девочке, возможно, отчасти из-за недостатка жизненного опыта, все же не хватало проницательности понять, насколько необходимо Артуру поскорее добраться до места назначения. Тэнка, увы, не осознавала всей важности этого похода, который для нее был не более значимым, нежели увеселительная прогулка по саду. К тому же белокурая бестия привыкла все время добиваться своего; родители ни в чем не могли отказать прелестной дочери, а бабушка с дедушкой и подавно. Братья умело потакали всем ее капризам, даже самым диким и абсурдным, что в итоге плохо сказалось на ее характере. Тэнка мечтала, что Артур в конце концов непременно оценит ее прямоту и смелость и, при лучшем исходе, останется с ней в Кагилу.

Как же она разозлилась, когда вдруг юноша осторожно поинтересовался, не знает ли она некой Дианы. Артур надеялся, что раз Тэнка родом из Кагилу, возможно, она сможет что-то поведать о его подруге.

– Не знаю и знать не желаю! – в совершенно оскорбленных чувствах заявила девушка удивленному юноше, который все никак не мог привыкнуть к перепадам ее настроения. – И хватит задавать мне подобные вопросы, я что, похожа на книгу адресов? – с этими словами Тэнка отбежала от них с Аланом, невероятно рассерженная. Бедняжка слишком явно представляла себе красивую длинноволосую брюнетку или же блондинку, рядом с которой она сама, низкорослая, с коротенькими жиденькими белесыми волосиками и образом пацаненка смотрелась бы просто смешно.

Алан весело рассмеялся и язвительно сказал Артуру:

– Жаль, что в школе не учат, как надо разговаривать с девушками, не так ли, школяр?

Юноша хмыкнул, но благоразумно промолчал. Про себя же он подумал, что с такими девушками, как Тэнка, лучше совсем не разговаривать и вообще желательно держаться от них подальше, насколько это возможно.

Наконец перед глазами путешественников раскинулась равнина – бескрайняя, покрытая однообразными низкорослыми ползучими кустарниками и полевыми цветами: пушистым клевером, адонисом, дурманом. И не было конца этим прекрасным лугам, заботливо укутанным сочным травяным ковром, который, впрочем, не был сплошным – то тут, то там виднелись проплешины, заполненные коричневым песком. Этот песок, подхваченный сильным ветром, поприветствовал ребят, как только они выбрались из леса, при этом чуть не сбив с ног. Видно, в здешних краях он был главным обитателем и властелином.

– Армуты любят степи… – вдруг мечтательно заметил Алан, с восхищением глядя перед собой. Было видно, что юношу тоже привлекал подобный пейзаж: песчаная равнина, совершенно лишенная каких-либо признаков жизни и этот несмолкающий ветер, заунывно жалующийся на свое одинокое существование.

Посреди полей можно было заметить огромный холм. Казалось, в этом месте земля вспучилась, образовав гигантский пузырь. Интересное дело, но если вокруг в основном преобладали низкорослые травы, характерные для степей, то этот холм весь зарос высокой зеленой крапивой. И, пожалуй, ни один прохожий был бы не в силах распознать в этой неблагоустроенной возвышенности купол гигантского подземного города, имя которому – Кагилу, что в переводе с местного наречия означало «рудокоп».

Такое название было выбрано не случайно. Дело в том, что холм, под которым располагался город, в действительности был самой настоящей горой, которая, по прихоти природы, уходила не ввысь, как обычные уважающие себя горы, а внутрь, будто амбициозно пытаясь достичь центра земли. В недрах этой природной диковинки были обширные залежи железной руды.

Здешние мастера считались самыми лучшими в обрабатывании драгоценных камней; все свои изделия умельцы продавали армутам, испытывавшим слабость к подобным безделушкам. Несмотря на несметные сокровища, которые таила в себе гора, обитатели ее были весьма бедны, и уровень жизни у них был скорее ниже среднего. Рудокопы, к сожалению, очень рано умирали от болезней – в основном от пневмокониоза и бронхита. Люди рады были бы покинуть это негостеприимное место, но чаще всего такой возможности у них просто не существовало. Кагилу был единственным крупным городом после Беру и Гераклиона. Но до Гераклиона путь был не близок, а в огромном Беру, и так страдающем от перенаселения, уже не имелось свободных веток.

Кагилу – это не просто город, составная часть беруанского Королевства. Он сам по себе был как маленькое царство подземного мира, со своими обычаями, законами, властителями и даже языком. Местные жители между собой говорили на особом наречии – кипачу. Но в школах, разумеется, детей учили официальному языку. На кипачу разговаривала в основном молодежь и люди из совсем уж неблагоприятных районов.

Город был выдолблен в шахтах, оставшихся после добычи драгоценных камней. Дома здесь плавно переходили один в другой, и порою, чтобы добраться, например, до центра, невольно приходилось пересекать чужие владения. Улицы здесь были узкие, и по ним никогда не проезжали повозки, запряженные лошадьми. Местные детишки играли не в чудесных садах на свежем воздухе, а подобно дворовым собакам лазили по бесконечным колодцам города, измазанные черной пылью с ног до головы. Их игры показались бы дикостью изнеженным беруанским детям, но кагилуанцы не жаловались. Это был их особый мир, к которому они полностью привыкли. Люди здесь, уже забывшие, что когда-то жили на древе, мнили себе, что именно в Кагилу находится центр мира, средоточие всех торговых и экономических интересов. Здесь кипела жизнь, которая, как им казалось, была просто невозможна за пределами подземелий.

Гору, где располагался город, в народе прозвали Ортилиан, от слова «ортий» – крапива. Данное растение как-то сразу прижилось на здешних полях, и оно же являлось основным продуктом, который предпочитали употреблять в пищу местные жители. Подобно тому, как беруанцы воспевали листья Ваах-лаба, кагилуанцы курили крапивные сигары, а на особые празднества вместо винотеля предпочитали крепкой крапивной настоечки. А так как жизнь здесь была сурова и безжалостна, к настойке некоторые прикладывались гораздо чаще, чем следовало бы.

Под горой люди употребляли в пищу также просперитей – личинки насекомых, которые по своему вкусу напоминали куриное мясо, но только более нежное. Некоторые даже разводили этих существ прямо в своих домах, так как огородами никто не располагал. Зажиточность кагилуанца определялась размерами его дома. Некоторые пещеры были поистине огромны, с несколькими уровнями, множеством спален и даже с погребами. Другие же напоминали проходной двор – сквозь них безнаказанно могли проходить граждане, которым надо было попасть в ту или иную часть города.

Проходных домов было много, и их жители, как правило, знали друг друга очень хорошо и постоянно сплетничали между собой. Их времяпрепровождение напоминало жизнь одной большой семьи, где родственники вместо того, чтобы с любовью и терпением относиться друг к другу, напротив, становятся непримиримыми врагами. Легко критиковать близкого, хорошо знакомого человека, чьи недостатки тебе прекрасно известны, а чужого, далекого и неизвестного, не маячащего ежедневно перед глазами, возводить на пьедестал.

В проходных домах люди критиковали друг друга постоянно. В непрекращавшихся сплетнях, подглядывании за соседями, обсуждениях чужих проблем и бултыхались «счастливые» обладатели этих жилищ, впрочем, вполне довольные своим положением. И, подобно короедам, которые, раз попав в главное блюдо, уже не осознают этого печального факта, они также не придавали значения тому, что, сплетничая и подглядывая, они совсем не делают себе чести.

Тэнке же повезло – ее родители являлись счастливыми обладателями огромного дома-пещеры, состоящего из целых десяти отсеков. Отдельное помещение использовалось в качестве кладовой и места для разведения просперитей, в остальных с относительным удобством проживала большая семья. У Тэнки было много братьев и сестер, в том числе и двоюродных. Отец ее был весьма удачливым рудокопом, которому однажды неслыханно повезло: во время своих работ он случайно наткнулся на залежи драгоценных камней. Ему удалось выгодно продать их проезжим армутам и на полученные деньги приобрести славную пещеру, где он поселился с молодой красивой женой. У них было столько денег, что иногда они даже арендовали у армутов единорогов, чтобы отправлять младшую дочь в Ту-что-примыкает-к-лесу.

Когда Артур, Алан и Тэнка подошли к гигантскому холму, Алан остановился и сказал им:

– Есть несколько колодцев, по которым можно спуститься в город: на западе, на востоке и с южной стороны. К южному входу я идти не хочу, так как там постоянно околачиваются армуты. Сестренка, я надеюсь, ты взяла с собой проходной лист?

– Конечно, я же ничего не забываю, в отличие от тебя, – огрызнулась девочка, все еще думая о предстоящей разлуке с Артуром. В ней боролись два чувства: с одной стороны, она страстно хотела увидеть свою семью, с другой – приходила в ужас от перспективы оставаться одной в подземелье.

– Ну, школяр, что выбираешь: запад или восток? – поинтересовался Алан.

– А где находится Черное море? – спросил мальчик, несказанно удивив Тэнку и Алана.

– Откуда это у тебя такие познания в географии, школяр?

– Я бы хотел на него взглянуть, – уклончиво ответил Артур. Он вспомнил, как Диана рассказывала ему историю о том, что чуть не утонула в этом озере, которое жители Кагилу называли морем. Так может, она жила где-то недалеко от озера? Впрочем, все это лишь мечты, и Артур это очень хорошо понимал. Найти сейчас Диану в Кагилу было предприятием настолько невероятным и малоосуществимым, словно, выражаясь на беруанский манер, искать короеда на гигантском древе.

– Тогда нам на восток, а дом Тэнки на юге. Так что без разницы, где заходить, – с этими словами рыжеволосый юноша уверенно двинулся вдоль холма, ловко расчищая дорогу от крапивы. Вокруг была такая тишина, что Артуру плохо представлялось, что где-то под его ногами кипит жизнь. Люди работают, обрабатывают камни, учатся, едят. Конечно, воображение позволяло мальчику нарисовать себе различные картины жизни кагилуанцев, но все же он не мог не отметить, что его фантазии при этой тихой окружающей обстановке были слабо сопоставимы с реальностью. Когда вокруг ни души, а в воздухе такая оглушительная тишина, что даже насекомые не выдают своего присутствия, а ветер также замолкает, поддержав всеобщее безмолвие, то действительно слабо представляется оживленный таинственный город, который сейчас казался не менее призрачным, нежели мираж.

– Мы вряд ли еще увидимся, да, Артур? – продираясь сквозь заросли жгучей крапивы, серьезно заметила Тэнка. Она уже мучилась угрызениями совести оттого, что недавно так грубо разговаривала с объектом своих симпатий.

– Я не знаю, – честно ответил мальчик, не глядя на подругу.

– Я волнуюсь за тебя. Из-за моих капризов вам придется проделать сложный путь. Наверное, я была неправа, когда попросила взять меня с собой, – с сожалением проговорила девушка.

– Зато не было скучно, – ухмыльнулся Артур, вспомнив все проказы девочки-сорванца.

– Просто Алан… Он, конечно, отличный проводник… Но от Кагилу пешком ему приходилось идти лишь несколько раз, и он, вероятно, не так хорошо помнит путь. Вам нужно обязательно найти дорогу купцов, и она приведет вас прямиком в Беру.

– Я думаю, мы ее найдем, – беспечно ответил Артур, глазея по сторонам. Они вот уже более часа обходили холм, но пока никаких колодцев не было видно и в помине. Артур уже с нетерпением ждал встречи с подземным городом, так как она несла в себе, пусть даже небольшую, но все-таки надежду увидеть Диану.

– Тебе не терпится встретиться с ней, да? – пробормотала проницательная Тэнка, в два счета угадав его мысли. Артур не ответил, только посмотрел на нее, и этот взгляд красноречиво говорил о том, что девочка совсем недалека от истины.

Алан чуть отдалился от них; видимо, ему хотелось поскорее оставить взбалмошную сестру и идти дальше. Во время похода клипсянин заметил, что их проводник как-то особенно торопится. Иногда он даже заставлял ребят идти до самой поздней ночи, ссылаясь на свои неотложные дела в Беру. Артура, в принципе, это устраивало, так как и он хотел поскорее оказаться в древесном городе.

Алан ушел совсем далеко, но, впрочем, через некоторое время вернулся с каким-то странным обеспокоенным выражением лица.

– Что-то не так? – поинтересовался Артур.

– Я не совсем понимаю… – в волнении пробормотал рыжеволосый юноша. – Но колодца больше нет!

– Как нет? – удивилась Тэнка. – Может, ты просто проглядел его, братец?

– Нет, прохода действительно нет, я очень хорошо помню дорогу… Возможно, жители завалили его камнями, но зачем, я не знаю. В любом случае, это удлиняет наш маршрут на несколько часов. Попробуем войти через западный вход… Не могу понять, эти колодцы всегда служили дорогой в город… Я думаю, нам не следует возвращаться, давайте просто пройдем по холму. Но будьте аккуратны, камень хрупкий и может осыпаться. Тем более что под нами жилые пещеры.

Ребята забрались на пологий холм и теперь шли по нему. Земля действительно была очень мягкой, сыпучей, и порою, наступая на камни, Артур ощущал, что под ним, кроме тонкой прослойки земли с растениями находится пустота, и возможно, чей-то подземный дом. В такие моменты ему хотелось весить не более, чем растущая здесь повсеместно крапива. Тэнка тоже шла осторожно. Вероятно, им лучше было бы пройти вдоль подножия холма, но они предпочли более короткий путь, потому что и так потеряли много времени. Алан начинал волноваться, и на его загорелых щеках от беспокойства проступал кирпичный румянец.

Ребята шли около часа и, в конечном итоге, когда уже стало темнеть, они, наконец, оказались у второго колодца.

– В степи большие перепады температуры, – с сильным беспокойством заметил Алан. – Днем в оюне температура может подниматься до сорока градусов, зато ночью снижается так, что на траве порой образовывается иней. Помимо этого, может начаться гроза с ветром. Очень славно, что мы нашли вход в город. Мы переночуем внизу.

С этими словами рыжеволосый юноша приблизился к едва заметному колодцу, который был прикрыт плоским и совершенно гладким круглым камнем. По бокам его росла высокая трава, удачно маскировавшая проход. Казалось, западным колодцем давно не пользовались, и он, заброшенный и покинутый людьми, от безысходности завел дружбу с полевыми растениями. Плита, закрывавшая проход, была темно-коричневого цвета, что делало ее практически неотличимой от песчаных островков, которыми изобиловал здешний ландшафт.

Тем временем Алан достал из своей сумы маленький драгоценный рубин, по форме напоминающий ромб.

– Ты не думай, школяр, я не богач, – хмыкнул Алан, проследив за удивленным взглядом Артура. – Это ключ, – с этими словами он прислонил камень к еле заметному отверстию в плите, напоминавшему небольшую трещину. Вдруг послышался неприятный скрип, какой издают обычно несмазанные телеги, и плита стала гостеприимно отодвигаться в сторону.

– Добро пожаловать в прекрасный град Кагилу, господа путешественники, – шутливым голосом провозгласил Алан, указывая рукой на открывавшийся проход.

Глядя на эту глубину, развертывающуюся у них под ногами, Артур почувствовал легкое головокружение. Слишком живы еще были у него воспоминания о мрачной пещере, где остался отец с Вингардио.

– Тэнка, давай пропуск. Внизу будут часовые, они церемониться не любят. Я пойду первым, вы за мной.

Тэнка протянула ему какую-то заскорузлую бумажку, и Алан, бережно положив ее к себе в карман, начал спускаться по каменной лестнице. Артур пошел следом, а замыкала шествие Тэнка.

Когда ребята только начали спускаться, клипсянину показалось, что колодец освещается красноватым, заходящим над равниной солнцем. Однако вскоре сделалось очевидным, что вовсе не солнце является главным источником освещения под землей. Гладкие стены колодца, отполированные до блеска, казалось, были выкрашены в бордовый, цветочно-желтый, серебристо-сиреневый, горчичный цвета. Однако они не только были цветными – от них еще исходило мягкое свечение, и казалось, будто за своими массивными стенами они заточили само солнце. Преломляясь и смешиваясь между собой, как в камере обскура, эти цвета окрашивали стены волшебной светящейся краской, подобно самым искусным художникам. Артуру чудилось, будто он спускается в неведомую сказочную страну, которая поражает изобилием красок и света, несмотря на отсутствие солнца. Сама радуга отпечаталась на стенах подземелья. Впрочем, спустя какое-то время эта неописуемая красота начинала становиться надоедливой; краски больно резали глаза, мешая рассмотреть дорогу.

А тут тоже было чем восхищаться. Лестница, по которой они спускались, дышала стариной. Она поражала своей великолепной мастерской кладкой, изящной формой и удобными ступенями. Все было задумано так, чтобы ноги не скользили на гладкой поверхности; вероятность неудачного падения была сведена к минимуму. На каждом камне умелые мастера вырезали красивые узоры и какие-то инициалы, которые не повторялись ни на одной ступеньке. Возможно, то были имена самих мастеров, которые приложили руку к этому великолепию. При одном даже только взгляде на эту изящную витиеватую лестницу можно было понять, что Кагилу – город отнюдь не посредственный, а напротив, достойный звания одного из величайших рукотворных чудес.

С любопытством глазея по сторонам, Артур даже как-то не заметил, что уперся прямо в спину Алану, который почему-то замер на месте как вкопанный. Свет, исходивший от камней, причудливо окрашивал лицо рыжеволосого юноши, которое, несмотря на комичные оттенки, выражало сильную тревогу. Можно было даже подумать, что Алан побледнел, хоть это и не было заметно на первый взгляд.

– Отойди чуть назад, – грубо приказал Алан, и мальчик в недоумении подчинился.

– Что случилось? – с любопытством спросил он, тщетно всматриваясь вперед через плечо Алана. Но лестница делала крутой поворот, и Артуру ничего не было видно.

– Тэнка… ей нельзя сюда, – пробормотал сквозь зубы проводник, и Артур наконец смог понять причину, по которой они так внезапно прекратили свое продвижение.

Чуть ниже, там, где заканчивался колодец и начинался сам город, стоял стражник, прислонившись к светящейся стене. Расслабленная поза и чуть опущенные плечи могли говорить о том, что мужчина, за неимением посетителей, небрежно заснул на своем посту. Однако что-то в его позе было противоестественным, и Артур даже сперва не понял, в чем дело. Присмотревшись же повнимательнее, мальчик с ужасом обнаружил, что человек этот, по всей видимости, мертв. Ни одно живое существо не смогло выжить, если бы его голова развернулась под таким углом. Похоже, что у несчастного была перебита шея.

Алан какое-то время находился в оцепенении, в ужасе глядя перед собой, затем он резко развернулся к Артуру.

– Не дай Тэнке…

– Что там опять стряслось? – недовольно буркнула девочка, показавшись на несколько ступеней выше от ребят. – Что вы шепчетесь? – ее обиженный голос как-то слишком звонко прозвучал в пещере и эхом отозвался в ее сводах.

– Тише! – шикнул на нее Алан вне себя от увиденного. Но проводник опоздал с предупреждением. Девочка заметила охранника и вскрикнула так, что Артур на мгновение подумал, что стены колодца не выдержат такого звука и обрушатся прямо на своих незваных гостей.

– Что тут происходит? – уже шепотом перепросила Тэнка, и этот шепот выглядел еще более ужасно и противоестественно, чем крик.

– Похоже, что… Что на город напали, – предположил Алан, в волнении облизав губы. Надо отметить, что этот храбрый малый в своей еще недолгой жизни сталкивался со многими неприятностями, но именно сейчас, когда прямо на него в упор смотрела мертвая голова часового крупнейшего города людей, ему стало нехорошо. – Может… Может, нам не следует заходить внутрь? – тихо и как-то неуверенно сказал Алан Воришка, но в ответ ему было дружное «нет». Тэнка переживала за родителей, а Артур, конечно же, надеялся не найти здесь Диану, так как по всему было видно, что ей сейчас куда лучше оказаться в любом другом месте, но только не в этом злополучном городе.

– Просто… Идти вперед, вы понимаете… Это может быть слишком опасно. Мы не знаем, что убило часового, но вдруг мы сейчас с этим столкнемся? – опять забормотал Алан. Надо отметить здесь, что его поведение было вызвано отнюдь не доводами разума. Бесстрашный рыжеволосый юноша имел одну неприятную слабость: он страдал клаустрофобией. Представить хоть на секунду возможность оказаться под землей в замкнутом пространстве лицом к лицу с непредвиденными опасностями – одна только эта мысль повергала Алана в совершеннейший ужас.

– Надо посмотреть, что с часовым, – предложил Артур и, превозмогая отвращение, приблизился к почившему навсегда стражнику.

Это был мужчина лет сорока, облаченный в доспехи, которые для красоты были игриво украшены драгоценными камнями. Его голова небрежно откинулась в сторону, словно тело неожиданно усомнилось в ее надобности. Лицо несчастного выглядело смиренным и покорным своей судьбе, оно не выражало печали или страха. Казалось, сама смерть перед тем, как унести его душу, спросила его позволения, и он согласился без малейшего ропота.

Признаки тления не затронули беднягу, но виной тому была, возможно, довольно низкая температура в колодце. Мужчину могли убить когда угодно, и сложно было определить точный срок, не имея достаточных медицинских познаний в этой области.

– Выглядит так, словно совсем недавно умер, – прошептал Алан побелевшими губами. Он продолжал неотрывно смотреть на мертвеца, будто в этом был какой-то мистический смысл, доступный только ему одному.

– Пошли, – скомандовал Артур, и Алан послушно двинулся вслед за ним, словно их роли поменялись в этот момент, и ученик Троссард-Холла неожиданно сделался новым проводником.

Часовой стоял перед каменным сводом, который являлся своеобразным входом в подземелье. Когда Артур ступил внутрь, его глаза были ослеплены еще более сильным свечением, исходившим от стен, которые, казалось, были выложены драгоценными камнями.

Убранство города было прекрасным. Разноцветные пещеры, разные по величине, были нанизаны одна на другую, и, издалека обозревая эти туннелеобразные проходы, создавалось впечатление, что смотришь на яркую радугу, только появившуюся после дождя. Сталактиты и сталагмиты, сформированные естественным путем, служили жителям города украшениями и декорациями для подземных улиц. Из них местные мастера формировали прекрасных животных: большие камни явились подспорьем для создания красивых оленей, стоявших рядом и любовно переплетавшихся рогами, маленькие полевые зверьки, похожие на хомяков и сусликов, были сделаны из камней поменьше. Некоторые сталагмиты мастера превратили в настоящие сады – с яблонями, декоративными деревьями, цветами – короче говоря, во все то, что так восхищает наш взор на земле. Можно даже было понять в какой-то степени нежелание кагилуанцев покидать свой город. Конечно, он находился под землей и, возможно, не отличался благоприятным климатом, но при этом – как же он был прекрасен!

Артур шел вперед, очарованный этим местом так же, как он когда-то восхищался Беру. Главное отличие человека от животного – это то, что он не приспосабливается под среду обитания, меняя оперение или сбрасывая шерсть. Человек старается все переделать под себя, чтобы ему было удобно жить, не меняясь самому. И подобные великолепные города лишний раз показывали, насколько человек способен изменить мир вокруг себя.

Впрочем, подземелье только в первые минуты очаровывало своим роскошным убранством. Внешняя красота не могла затмить той тревожной обстановки, которая была навеяна встречей с мертвым стражником, а также неприятной пустотой подземных улиц. Кагилу был неприветливо молчалив, словно находился в ожидании чего-то страшного, и шаги путников звучали здесь звонко, отражаясь гулким эхом от сводов, немного дико и странно. Пришельцы казались лишними в торжественной обстановке почившего города, который отчего-то растерял всех своих жителей.

– Ты идешь не туда, – заметил Алан, который наконец-то овладел собой. – Нам нужно брать правее.

– Иди первый, – предложил Артур.

– Я не знаю, стоит ли нам подходить к ее дому, – шепотом произнес Алан, когда поравнялся с юношей. – Здесь произошла какая-то ужасная трагедия, и я сомневаюсь, что мы… э-э-э… найдем кого-либо в живых…

Но предупреждение это было напрасным, так как Тэнка обогнала ребят и решительно устремилась вперед по длинным витиеватым коридорам. Она никого не слушала, ибо ею двигало желание увидеть родителей в целости и сохранности.

– Подожди, сумасшедшая! – в отчаянии крикнул Алан, но девчонка, не слушая его, уже неслась по давно знакомым ей проходам.

– За ней! – воскликнул Алан и побежал следом. Путешественники в данный момент пересекали проходные пещеры – чьи-то своеобразные жилища и одновременно улицы города. Эти пещеры были обставлены довольно лаконично, так как лишь немногие из бедняков могли позволить себе вещицу, более или менее украшавшую их скромный быт. Порою на стенах мелькали картины, написанные самими же жителями. Иногда встречались красивые предметы, вырезанные из камня. У каждой пещеры имелись круглые окошки, не закрытые занавесками, и проемы побольше, что служили дверьми. В некоторых пещерах потолок был так низко, что приходилось наклоняться, в других же, напротив, можно было стоять вполне комфортно, выпрямившись во весь рост.

Среди мелькавших комнат Артур узнавал гостиные, столовые и кухни. Залы были обставлены весьма скудно, но, тем не менее, их назначение легко угадывалось по разбросанным предметам. За все время своего продвижения ребятам не встретился ни один человек, который мог бы хоть сколько-нибудь объяснить произошедшую здесь трагедию.

О том, что это была трагедия, мальчик не сомневался ни на секунду. Сами стены, подпиравшие город, стенали от боли.

И вот, наконец, перед друзьями возникла пещера, где когда-то жила семья Тэнки. Девочка уже скрылась в одной из многочисленных комнат этого большого зажиточного дома. О том, что пещера принадлежала богатым людям, говорили драгоценные украшения на внешних стенах. Оконные проемы здесь были закрыты деревянными ставнями, и даже кованая дверь в этом странном пещерном доме присутствовала.

Ступив в первую комнату, Артур поразился красоте внутреннего убранства. Тут стояли резные медные сундуки, по которым были аккуратно разложены вещи и предметы обихода. Гостиная была украшена столами с красивыми каменными стульями, чьи спинки были вырезаны в виде морды какого-то дикого животного, не то волка, не то лисицы. Стол вальяжно разместился на четырех столбиках, которые также представляли собой лапы каких-то диковинных зверей. Шикарные комоды из темного дуба, расписные ковры на полу и на стенах с рисунками единорогов, резвившихся в лесу, дополняли образ этой роскошной пещеры. Стены в доме были темными, освещался только потолок, вследствие чего в комнатах не рябило так сильно в глазах, как на улицах города.

Тэнка сидела на стуле, положив голову на руки.

– Никого не нашла, – глухим безжизненным голосом произнесла она, и Артур, глядя на потухшие карие глаза смешливой девчонки, не узнал ее. Сейчас это была маленькая старушка.

– А отец… Кажется, с ним что-то случилось, – добавила Тэнка все тем же голосом и протянула ребятам какой-то лист.

Кагилуанцы писали на бумаге, используя вместо чернил разведенный древесный уголь. На листке, который Тэнка показывала ребятам, этим самым углем было начертано послание. Сложно было понять, кому оно адресовано; письмо являлось скорее посланием всем и в то же время никому. Как потом понял Артур, записи принадлежали матери Тэнки, Лейланде.

«В Кагилу начались волнения. Люди посходили с ума, а рудокопы просто озверели. Мы старались не покидать дома, чтобы не участвовать во всеобщем сумасшествии, но на днях нас вынудили примкнуть к одной из группировок. Я осталась дома, а мой муж так и не вернулся. Я слышала звуки резни и боюсь, что он вряд ли когда еще переступит порог родной пещеры. Половина жителей погибла от рук своих же соседей. Я не понимаю, что происходит, и мне страшно за детей. Завтра мы постараемся выбраться из города, но, по слухам, восточный колодец уже завалили. Боюсь, сейчас даже у армутов спокойнее, чем в родном доме…»

Страшными были эти письмена женщины, которая в нескольких фразах смогла передать весь ужас случившейся трагедии. Ужас, но все же не то, что на самом деле произошло. Непонятным был тот факт, почему одни жители города стали нападать на других. Какая воля побудила мирных кагилуанцев совершить подобное зло?

– Мы должны дойти до озера, – предложил Артур. Он хотел осмотреть весь город, хоть и смутно предчувствовал, что ничего хорошего увидеть ему не придется.

– Я останусь здесь, – уставшим голосом проговорила Тэнка.

– Нам лучше не разделяться, – возразил Артур. Ему было ужасно жаль подругу, но он не хотел это показывать. Ему было известно, что жалость только угнетает дух, а сейчас им всем надо быть сильными и готовыми к любым неприятностям.

– Хорошо, – безразлично подчинилась Тэнка и вяло побрела за ребятами. Она слабо понимала, что происходит и что ей следует делать. Было очевидно, что остаться в Кагилу она уже не сможет ни при каких обстоятельствах.

– Алан, где озеро? Мы должны выйти к нему, – попросил Артур, сам не зная, что он желает увидеть.

– Что ж, пошли, – ответил проводник уставшим безвольным голосом. Ему также не хотелось ничего предпринимать.

Ребята вышли на главную улицу города. Это был огромный длинный туннель, по обе стороны которого виднелись фасады неуклюжих кособоких домов-пещер. Рядом с каждой постройкой местные мастера вырезали из камня деревья, чтобы вид улицы напоминал жизнь на поверхности, вне подземелья. Наверное, в былые времена главная улица города была оживлена беспечными прохожими, черномазыми трудягами-рудокопами и веселыми ребятишками, но сейчас она будто издевалась над своими неожиданными гостями, которые так беспардонно посмели нарушить ее безмолвное одиночество.

На некоторых мраморных деревьях висели плоды из камней агата размером с кулак, что наверняка раньше выглядело богато и благородно, ведь они отдаленно напоминали гранаты. Однако сейчас их неестественный ярко-красный цвет вызывал лишь негативные эмоции – он действительно ужасал, ведь казалось, что плоды до краев наполнены кровью. Были здесь и кустарники пониже, и даже фонтаны, которые сейчас уже не функционировали. Некоторые пещеры оформлялись кагилуанцами на манер лавочек и магазинов – у них отсутствовала передняя стена, и можно было увидеть каменные прилавки. На полочках лежала всевозможная снедь, которая, судя по всему, уже начала портиться, несмотря на прохладу.

Кстати, на центральной улице отчего-то было теплее, чем в колодце, где ребята нашли тело мертвого стражника. Еда, которая здесь находилась в изобилии, не внушала желания ее отведать. В своеобразных мясных лавках в беспорядке валялись беловатые склизкие личинки просперитей, источавшие невообразимый смрад.

Создавалось ощущение, что Кагилу продолжает в какой-то степени жить, но уже самостоятельно, без непосредственного участия горожан. Чудилось, что сейчас из-за угла вылетит призрак и нападет на испуганных и расстроенных путников.

– Скоро выйдем к озеру, – предупредил Алан, когда они миновали главную торговую улицу и опять стали идти через проходные дома. Артур услышал эти слова, но странное дело: еще до того момента, как Алан их произнес, мальчик каким-то немыслимым образом почувствовал, что они приближаются к озеру. В его душе взвились отголоски прошлого, чего-то знакомого и неприятного. Сердце сжалось, и какой-то дикий, неконтролируемый страх овладел всем его телом.

А потом появилось странное, плохо поддающееся описанию, острое желание идти вперед. Оно как бы манило и подталкивало его, сулило необычайные наслаждения и неизведанные ощущения. Однако же, несмотря на эту манящую силу, мальчик чувствовал в своем сердце, что правильным будет собрать в кулак всю волю и не поддаваться сладкому зову. Иногда мы очень многое оправдываем своими неконтролируемыми желаниями и считаем, что не поддаться им было нельзя, ибо это противоречит нашей природе. Но сильные духом люди знают, что наша воля сильнее любых страстей мира, и если однажды вы сами захотите сказать «нет» какой-нибудь пагубной привычке, то, поверьте, вы от нее избавитесь.

Артур не осознавал еще вполне эту мудрость, но сердце подсказывало ему правильные действия. Сопротивление, которое он выказал по отношению к этому сладкому призыву, совершенно лишило его сил. Юноше стало так плохо, что он в изнеможении остановился, прислонившись к одной из пыльных стен. У него закружилась голова.

– Я.… не могу, – прошептал Артур тихо и жалобно. Алан и Тэнка не проявили ни малейшего участия; более того, они даже не обернулись в его сторону, а продолжали устремляться вперед, словно ведомые какой-то непостижимой, нечеловеческого происхождения силой.

– Стойте, – слабо пробормотал клипсянин, не имея в себе достаточно сил произнести это более убедительным голосом. Действовать нужно было быстро, и мальчик, превозмогая ужасную слабость, схватил с земли первый попавшийся камень и кинул его в сторону Алана. Камень больно ударил проводника по ноге, и тот в недоумении остановился. Он словно какое-то время размышлял, откуда мог прилететь этот осколок мрамора, который причинил ему такую боль. Затем он перевел взгляд на Артура, и глаза его неестественно помутнели.

– Это ты, да? Ты! – Эти фразы Алан с ненавистью исторгал из своей глотки и представлялось, что они принадлежат вовсе не ему, а другому, неизвестному чужаку, но по какой-то немыслимой причине эти слова помимо воли выходили именно из его рта. А потом случилось совсем невероятное: проводник медленно достал из-за пазухи кривой нож.

– Очнись, очнись! – в волнении шептал Артур, но тщетно.

– Кто ты вообще такой? – распалял себя Алан. Его рыжие волосы разметались по плечам, а глаза горели огнем ненависти. – Появился невесть откуда и неизвестно, куда идешь. В то время как другие должны вкалывать в поте лица ради какой-то там ничтожной ветки! Я не верю тебе, не верю, что ты ищешь своих друзей. Ты не тот, за кого себя выдаешь! Ты – ме-е-ерзость! – во весь голос кричал обезумевший юноша, а его выкрики эхом разлетались по пещерам.

Все эти слова напоминали бред, и действительно, Алан будто постепенно сходил с ума. Взметнув своей рыжеволосой гривой, в несколько громадных прыжков он подлетел к Артуру и хотел было ударить того ножом, и даже успел замахнуться, но между ними неожиданно встала Тэнка, загораживая собой мальчика. Смелая девчонка была в страшном гневе, ее глаза метали молнии, и в этот самый момент она вдруг стала женственной и вместе с тем прекрасной. Девушка была готова пожертвовать собой ради того, кого она любила. Эта жертвенность остановила Алана и как-то мгновенно привела его в чувство.

Еще минуту рыжеволосый юноша с недоумением смотрел на свой нож, не понимая вполне, как это страшное орудие оказалось у него в руках, когда должно бы висеть на поясе. Потом он перевел испуганный, почти детский взгляд на своих друзей и умоляюще произнес:

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Что вообще тут творится?

– Назад, быстрее, – сказал Артур, и ребята, чуть не падая от слабости, кинулись обратно на главную улицу. Только когда беглецы миновали несколько проходных домов, Артур ощутил, как голова просветляется, а силы восстанавливаются.

– Прости меня, школяр, – виновато проговорил Алан. – Я, право же, совсем не понимал, что делал. Безумие какое-то, честное слово!

– Я знаю, – ответил Артур. Мальчик теперь знал и еще кое-что. Голоса в школе имели то же происхождение, что и это зло, разлившееся по пещерам подземного города Кагилу: необъяснимая ярость Алана и реакция Тина на слова, произнесенные Артуром на неизвестном языке в спальном домике, были слишком похожими. У них был один источник, и это вдвойне опечалило его. Дела оказывались совсем плохи. Чем быстрее он доберется до Беру, тем лучше.

От осознания того, что они могли уже быть на полпути к столице, у Артура сжалось сердце. Где-то его ждали друзья, ждала и Диана, а он здесь и по чьей вине? Его глаза заметались, ища виноватого, и взор его упал на Тэнку, глупую капризную девчонку, увязавшуюся вслед за ними.

– Я был бы уже в Беру, если бы не ты! – зло сказал юноша, чувствуя, как желчь изливается из него и заставляет говорить гадости. Тэнка удивленно посмотрела на Артура, но ничего не сказала. Она была слишком слаба, чтобы как-то на это реагировать.

– Слышишь? Я был бы уже с Дианой! Зачем ты только напросилась с нами? Сидела бы в своей деревне! Из-за тебя, да, именно из-за тебя мы застряли в этом отвратительном городе! Ты во всем виновата! И как ты вообще могла думать, что понравишься мне, это же неле-е-епость! – голос мальчика будто не принадлежал ему больше, в нем даже появились какие-то визгливые истерические нотки, совсем не характерные для Артура.

Тэнка остолбенело остановилась, с укором взглянула на юношу, и со всех ног побежала вперед, не останавливаясь. По ее щекам текли слезы, но она не вытирала их.

– Эй, придержи коней, иначе пожалеешь, школяр! – с возмущением воскликнул Алан, намереваясь, забыв все на свете, опять кинуться на мальчика с ножом, но тот и так уже очнулся от своего временного умопомрачения.

– Я… Нет, Тэнка, постой, – крикнул Артур. – Подожди нас, не убегай, пожалуйста. Что же я наделал! – с болью в голосе воскликнул он. – Как же я так ему поддался?

– Кому – ему? – широко раскрыв глаза, спросил Алан. Проводнику уже начинало казаться, что все вокруг посходили с ума, и он – в первую очередь. Ситуация была такой странной, что Алан вообще перестал что-либо понимать. Происходящее было как во сне, страшном, безумном сне.

– Ему! – опять повторил Артур и широкими шагами подошел к неработающему фонтану, выложенному мраморной плиткой. – Если я прав, то… – мальчик заглянул внутрь и стал внимательно рассматривать каменное дно. – Да, я прав, – хриплым голосом подтвердил он и указал пальцем на чашу, которая в былые времена была наполнена водой. – Ты видишь?

Алан наклонился к фонтану, все еще не понимая. И тут он разглядел на камне странные желтые лужицы. Как если бы из фонтана била не ключевая вода из подземных родников, а настоящее оливковое масло. Такая же желтая, жирная, эта мерзкая субстанция обволакивала собой камень, вызывая рвотные рефлексы у любого, кто посмотрел бы на нее.

– Что за?.. Что это? – с отвращением проговорил Алан, отшатнувшись от фонтана. Ему тут же захотелось отбежать как можно дальше.

– Я уже видел его, – задумчиво сказал Артур. – Желтое море. Только вот как оно оказалось здесь? В городе есть подземные реки, Алан? – спросил он.

– Я… не знаю. Вроде есть, но я вообще не понимаю, о чем речь.

– Мы должны догнать Тэнку! – воскликнул Артур и, ничего не объясняя, кинулся по подземным коридорам, пытаясь предугадать, куда могла побежать сумасбродная девчонка. Если бы он держал себя в руках, если бы не поддался жалости к самому себе, если бы гнев и гордость не взыграли в нем, путники никогда бы не разделились. Артур сам – сам! – позволил Желтому морю одержать над собой победу. Именно оно заставляло его говорить гадости и обижать ту, которая спасла его от ножа Алана.

Юноша чуть не плакал, ненавидя самого себя. Одна ошибка, одно послабление – и все, все идет крахом! Ребята бежали по пустынным улицам города, и мимо них мелькали пещеры с черными глазницами окон. Тэнка пропала. Ее не оказалось даже в родительском доме, и мальчиков постепенно начала охватывать паника.

– Вдруг она ушла к озеру… – взявшись за голову, стенал Алан.

– А разве к озеру ведет не единственная улица, по которой мы шли? – спросил Артур, который умудрился сохранить ясность ума, несмотря на пережитые испытания.

– Да, одна… – невнятно проговорил Алан и вдруг заплакал. И так это было жалко: плачущий юноша, не в силах совладать с эмоциями, ревел как ребенок, по-детски наивно, утираясь от слез своими же прекрасными рыжими волосами.

Артур в бессилии сел на богато украшенный каменный стул, принадлежавший когда-то родителям Тэнки, и задумался. Мальчик вспоминал слова единорога. «Мы называем их Тенями… Берегись моря… Старайся, чтобы оно не вошло в тебя…» Чего, собственно, хочет море? Или, вернее сказать, эти Тени? Им нужно освободиться, а сделать они это могут, только завладев человеческой душой. И человек сам вправе разрешить им это сделать.

«Море не заставляет нас ненавидеть… Оно позволяет нам это делать, – подумалось Артуру. «Все мерзкие качества, которые когда-либо присутствовали в каждом из нас, проявляются только в том случае, если мы сами этого хотим. И море позволяет осуществлять наши желания. Я проявил эгоизм по отношению к Тэнке, Алан же – ненависть по отношению ко мне. Все эти чувства были в нас, но они дремали. А Тэнка… Какое чувство море вызвало в ней?» – размышлял Артур. Мальчик понимал, что только это сможет помочь ребятам найти пропавшую девочку.

– Я понял! – вдруг воскликнул он, прервав жалкие всхлипы Алана. – Море вызвало в ней обиду! И она захотела убежать как можно дальше от нас! Она уже не в городе! – воскликнул он.

– Но где же она выбралась? – с недоумением проговорил Алан.

Артур уже не сомневался.

– Южный колодец. Она побежала туда.

– Ты уверен? С какой стати ей так далеко отходить от нас? Кем ты вообще себя возомнил, прозорливцем? – Алан опять начинал горячиться, но Артур подошел к нему и спокойно сказал, доверительно положив руку проводнику на плечо:

– Если хочешь найти свою сестру живой, ты должен делать то, что я тебе скажу. По моей вине она ушла, и я смогу ее найти. Но тебе желательно помочь мне, а не мешать. Мы здесь в ловушке, и море способно управлять нашими эмоциями. Все плохое, что есть в нас, вблизи этой желтой воды многократно усиливается. Ты должен верить мне и не допускать, чтобы зло входило в твое сердце.

Алан мало что понял из этой тирады, но он любил свою сестру, и это сильное чувство возобладало над остальными. Он согласно кивнул и повел Артура к южному колодцу. Теперь рыжеволосый юноша снова выглядел как проводник, и только еще не высохшие слезы на щеках говорили о его недавних переживаниях.

Мальчики вновь бежали по городу, гонимые злыми чарами, что властвовали в подземелье. Ничто уже не останавливало их, и они совершенно перестали бояться.

Желтое море безвластно, когда мы делаем что-то ради других людей.

Несколько раз ребятам приходилось подниматься по крученым лестницам, иногда спускаться глубже под землю. Они не встретили на своем пути мертвых людей, но при этом ребята не сомневались, что большинство из тех, кто жил в этом городе, погибли. И вот наконец на их пути появилась шахта, где трудились рудокопы. Она вела прямиком к южному колодцу. Здесь-то ребятам и пришлось столкнуться с ужасной действительностью.

На полу и везде, куда только проникал взгляд, лежали люди. Все они, без сомнения, были мертвы. Кто-то стиснул в руках кирку, кто-то держал в руках оружие. По ранам на их телах можно было сделать вывод о том, что всеобщее безумие поразило их неожиданно, и многие даже не были к этому готовы. И повсюду, решительно повсюду витала смерть.

Мальчикам пришлось, сжав зубы, пройти по этим телам несчастных, от которых распространялся невыносимый, тошнотворный запах разлагающейся плоти. Кагилу отныне войдет в историю человечества, как город мертвых, где уже вряд ли когда-нибудь захочет селиться человек, так как сочтет это дурным предзнаменованием. Никогда больше не будет идти торговля, и местные мастера никогда не изготовят красивых безделушек для армутов. Все безвозвратно останется в прошлом, и это прекрасное место, в величественных залах которого должен бы по праву звучать торжественный орган, так и останется огромной могилой для этих безымянных несчастных.

Когда ребята поднимались по каменной лестнице, они не оглядывались назад. За их спинами была смерть, а впереди – жизнь. Кагилу выплюнул из своего негостеприимного желудка непрошенных гостей, которые убегали, улепетывали в страхе, но не за себя.

Двое вылезли из полумрака подземелья к свету, правда, к лунному свету, так как сейчас была глубокая ночь. И легко у них стало на душе, как бывает, когда одержишь победу над самим собой. Они справились и прошли это испытание. Теперь оставалось только отыскать Тэнку. Выйдя на поверхность, Алан помог подняться своему напарнику. Лицо у него было испуганным.

– Армуты, – только и проговорил он.