Читать книгу Твои грязные правила - Виолетта Роман - Страница 1

Я никогда не была азартной. Не любила игры, даже на спортивные состязания меня было не заманить. Я не была лидером, никогда не считала себя красоткой, не отличалась выдающимися способностями в чем-либо. Поэтому предпочитала всегда держаться в стороне, была незаметным серым мышонком. Но даже мои старания избегать лишних стрессов и проблем не спасали от бесконечных бед, сыплющихся на голову как из рога изобилия.

А началось все с моего рождения. Одним лишь своим появлением на свет я сломала жизни своим маме и бабушке. По крайней мере, так мне всегда говорили.

Мама бросила меня в двухмесячном возрасте. Укатила в неизвестном направлении, оставив бабушке меня, орущую, в мокрой пеленке, и записку о том, что она не хочет рушить свою карьеру модели и тратить жизнь на бесконечные стирки и детские какашки. Мама писала, что хочет быть счастливой, а для этого мы должны ее отпустить.

Бабушка оставила меня, не стала сдавать в детский дом. Но и она никогда не любила меня. Женщина обвиняла меня и маму в том, что мы сломали ей жизнь.

Я никогда не видела ни ласки, ни тепла. Мне казалось, что даже в детдоме относятся не так плохо к воспитанникам, как относилась ко мне родная бабушка. Она никогда не называла меня моим настоящим именем. Говорила, что моя чокнутая мамаша придумала мне самое несуразное имя, какое только есть на свете. Звала меня она в основном вертихвосткой или выродком. А уж когда была в настроении, коверкала мое имя Лейла, называя Лейкой.

Но все это сущие пустяки. К бабушкиным ежедневным оплеухам и бранным выражениям я привыкла, никогда не воспринимала их всерьез. Самое страшное произошло со мной почти три года назад. В день моего восемнадцатилетия. После тех событий я долгое время не могла прийти в себя. В один момент дошла до самой крайней точки, думала о том, чтобы покончить со всем разом. Но не смогла. Возникло одно обстоятельство, не позволяющее мне опустить руки…

В настоящем все вроде бы устаканилось, наконец-таки жизнь вошла в более или менее спокойное русло, но, будто гром среди ясного неба, появился ОН… Жестокий, циничный, искусный манипулятор. Без моего на то ведома он втянул меня в опасную игру, установил свои правила… И я не знала, как выбраться из всего этого сумасшествия.

Сколько боли мне принес этот человек, сколько слез я выплакала… И все бы бросить. Сбежать без оглядки. Но приняв один раз его правила, я больше не имела шанса на спасение. Если бы я знала в тот день, чем закончится на первый взгляд спасительное предложение подруги, я бы обязательно отказалась. Я бы возвращалась домой не по той улице, чтобы никогда не встретить дьявола, сумевшего убить мою душу…

***

– Ну что? – налетает на меня Карина, стоит выйти из кабинета. Подруга так смешно выпучивает свои и без того немаленькие глаза, что мне смешно становится.

– Сдала, – вздыхаю в облегчении, прижимая к груди зачетку.

– Вот видишь, а ты боялась, – произносит радостно подруга и, схватив меня за руку, тянет к окну напротив. Оглянувшись по сторонам, вижу, что уже практически вся группа ушла. Я была предпоследней.

– Не зря сидела, учила, попался двадцать пятый билет, – удивляюсь своему везению. Ведь именно его я повторяла перед экзаменом.

– Пойдем скорей в столовую. По традиции после удачно сданного экзамена нам полагается вкусный кофе и пицца, – сложив учебники в сумку, заявляет подруга.

– Кариш, мне бежать надо. Малая у Юли, нужно через час забрать.

– Бабка твоя опять с ума сходит? – хмурится Карина. Взяв меня под руку, тянет в сторону столовой.

– Не переживай ты, десять минут погоду не сделают. Перекусим хоть, а то я знаю тебя, до ночи носиться по делам будешь, так и не поешь ничего.

Киваю, не решаясь с ней спорить. Да и, честно говоря, я с утра ничего не ела. На нервной почве кусок в горло не лез.

Зайдя в просторное помещение, заставленное круглыми столиками, подходим к витрине. Купив пару кусков пиццы и кофе, усаживаемся за свободный столик.

– Так что у тебя с бабулей?

– Да как всегда, ты же знаешь, – откусывая огромный кусок аппетитной пиццы, думаю о том, что сейчас, за обедом, меньше всего хотела бы говорить о Галине Сергеевне. – Я с ней вообще стараюсь не оставлять дочку без сильной на то надобности. Сегодня вот соседка выручила.

– А с садиком что? – спрашивает Карина.

– Она приболела – насморк. Пока дома на больничном сидим.

Подруга понимающе кивает. Отпив немного чая, наклоняется к сумке, висящей на спинке стула. Порывшись в своем саквояже, достает телефон.

– Что у тебя с работой? – спрашивает, не отрывая взгляда от экрана.

– Пока ничего, – мысли о работе вводят меня в депрессию. – Сессия закрыта, теперь можно по собеседованиям отправляться. Жалко прежнюю было терять, зарплата хорошая была, еще бы пару месяцев повкалывала, и смогла бы жилье снять. А так придется еще месяца три, минимум, с бабушкой жить.

– Да уж, с твоей бабулей день за год идет, сочувствую, подруга, – вздыхает Карина.

– Да ладно, справлюсь. Она сильно не достаёт. Я ж на работе постоянно, дома с мелкой только ночуем.

– У меня для тебя, кстати, хорошая новость, – подавшись немного вперед, возбужденно произносит подруга. – Вчера к нам в салон на маникюр приходила одна мадам, моя постоянная клиентка.

– Ну и..?

Она работает администратором в крутом клубе. Супершикарное место, публика там очень богатая. Так вот, им нужен бармен. Прежняя девушка то ли в аварию попала, то ли еще что… – в общем, на длительном лечении, и им не хватает теперь персонала. Я вспомнила, что ты работала прошлым летом барменом, ну и… немного приукрасила… сказала, будто у тебя пара лет опыта имеется.

– Пара лет? Да я три недели там пробыла!

– Ой, да никто не проверит! – хмурится Карина. – Им срочно человек нужен. Большое мероприятие планируется. Не думаю, что там будут дотошно расспрашивать и досконально проверять. А ты у меня девчонка хваткая. Все запомнишь быстро, научишься.

– Карин, мне не очень нравится такая идея. Если дорогой ресторан и гости… меня раскусят в два счета, потом позора не оберешься…

– Эля, администратор эта, сказала, что зарплата будет от сорока тысяч.

– Сколько? – от удивления едва ли не поперхнулась чаем.

– Именно, – кивает Карина. – Так что ты за пару месяцев сможешь насобирать на съемное жилье и умчаться подальше от своей бабули.

Новость подруги окрылила меня. Выходила из института я в великолепном настроении. Несмотря на страх перед новой работой, я была очень взбудоражена предстоящей перспективой. Сорок тысяч в месяц – для меня это огромная сумма. На прошлой работе самый большой заработок был тридцать тысяч. И то выходило далеко не всегда. А тут – сорок, и, как сказала подруга, это не предел. Вроде как в том клубе гости оставляют хорошие чаевые.

Карина при мне созвонилась с администратором Элей, и мне назначили собеседование на завтрашний день.

Мысли о работе так захватили меня, что я не заметила, как дошла до остановки. Посмотрев на циферблат часов, поняла, что осталось у меня всего полчаса. Алина просила забрать Софи не позднее трех часов. Теперь оставалось надеяться на то, что мой автобус придет вовремя, и по дороге не будет пробок.

Утром было прохладно, поэтому я надела свой парадный брючный костюм с пиджачком, а сейчас погода разгулялась так, что мне было невыносимо жарко в своем одеянии. Стянув с плеч пиджак, и аккуратно сложив его, перекинула через сумку. Автобуса все не было, и это заставляло меня нервничать.

Вдруг перед перекрестком, в нескольких метрах от меня остановилась красная спортивная машина. Я не разбираюсь в марках, но весь ее вид кричал о крутости и дороговизне. Шикарная, стильная – такая привлечет внимание кого угодно. Но меня зацепила не она. Водитель. Мужчина лет тридцати на вид, безумно красивый. Будто греческий бог, сошедший с Олимпа. Белокурые волосы были уложены в модную прическу, а пронзительные глаза были устремлены на меня. Но больше всего меня поразил их цвет: небесная гладь и немного облаков. Их бесконечная синева разбудила во мне творческий порыв. До зуда в пальцах захотелось вдруг сесть и запечатлеть его на холсте. Мужчина все еще смотрит на меня, и по телу дрожь бежит от этого смущающего взгляда. Неужели я сумела стать объектом внимания этого бога? Внутри что-то невообразимое происходит. Замираю, даже улица прекращает существовать и шум вокруг смолкает. Из салона машины раздаются громкие басы танцевального трека, и слова солиста проникают под кожу вместе с будоражащим душу взглядом мужчины.

Слышу, как дышишь рядом со мной,

Пытаешься тише, но нет, не стоит.

Закрой глаза, я тебя научу

И глубоко-глубоко с собой заберу…¹

Его выразительные губы кривит улыбка. С восхищением отмечаю, насколько у него ровные и белоснежные зубы. Он вдруг приподнимает руку, лежащую все это время на руле, и немного опускает голову. А в следующий момент на пассажирском сидении вдруг появляется длинноволосая блондинка. Она поднимает голову с колен мужчины, вытирает украдкой уголки губ, в то время как блондин, погладив ее по голове, с довольной улыбкой, резко дает по газам, срываясь с места. От колес машины во все стороны летит грязь из лужи. Весь мой белоснежный костюм забрызгивает омерзительной жижей. Растерянная, шокированная, так и остаюсь на месте, разведя руки в стороны. От заполонившего меня гнева дыхание перехватывает. В голове все наконец-то проясняется. Тот его взгляд, от которого я здесь, как дурочка, растеклась лужицей, был взглядом в никуда. Это был дурман от оральных ласк его подружки. Подумать только, она делала блондину минет в машине посреди белого дня. Боже, что за извращенцы эти богачи?! Мне вдруг становится так мерзко, так противно. И эта грязь на мне… казалось, что он меня своей личной грязью запятнал. Передернувшись от отвращения, оглядываюсь по сторонам. Вижу, как впереди, в нескольких метрах от меня, закрываются двери нужного мне автобуса, и он начинает движение. Просто замечательно! Из-за этого блондина мне придется идти пешком, потому что следующий будет только через полчаса.

***

– Алина, прости, пожалуйста. Я на автобус не успела, пришлось бежать, – выпаливаю на одном дыхании, стоит соседке открыть дверь.

– Что с тобой? – спрашивает она, удивлённо осматривая мой неопрятный вид.

– Лужа на дороге, – вздрогнув от воспоминаний, захожу в комнату. Заслышав мой голос, из гостиной навстречу выбегает Соня.

– Морковка, привет! – приседаю на колени, сжимаю в объятиях дочку.

– Пливет, мама! – радостно восклицает малышка.

– Лейла, мне убегать надо, – раздается за спиной нетерпеливый голос Алины.

Кивнув, беру с полки рюкзак малышки с изображением ярко-красных рыбок, обуваю Соню и выхожу вслед за Алиной на лестничную площадку.

– Спасибо, Алин, и прости еще раз, – мне неудобно, что теперь соседка опоздает на работу. И так выручает меня, сидит с Соней, когда прошу ее.

– Ничего страшного, бывает, – улыбается девушка и, помахав на прощание, сбегает вниз по лестнице. Мы тоже выходим из дома. Нужно перед возвращением зайти в продуктовый магазин.

В супермаркете покупаю пару кусочков индейки и картошку на ужин. Никогда не беру продукты у бабушки, да и вообще, стараюсь брать по минимуму, чтобы на один раз хватило. У нас в доме всегда военная обстановка. В каждую секунду может грянуть взрыв или враг пойти в атаку. Вот и приходится быть наготове.

При мысли о том, что до завтрашнего утра нам с Соней предстоит пробыть у бабы Гали, настроение сразу падает. Но делать нечего. Вот устроюсь в тот шикарный клуб, и дела пойдут в гору, а пока потерпеть придется.

Зайдя в квартиру, мы с Соней как по команде становимся непривычно тихими. Разувшись и спрятав обувь в шкафчик, строго на выделенной для нас полке, проходим в спальню. Закрыв дверь, переодеваемся. Взяв с собой журнал с наклейками, веду Соню в кухню. Пока малышка сидит за столом, развлекая себя картинками, я стараюсь побыстрей справиться с приготовлением ужина.

– Ты опять не накрыла печку салфетками? – раздается за моей спиной сварливый старческий голос. Несмотря на то, что ожидала это услышать, холодок по телу все же бежит. Прикрываю глаза, пытаясь успокоиться, потому что знаю: сейчас предстоит серьезная встряска.

– Ты ведь знаешь, что жиром забрызгает все! Мне потом снова оттирать! – кричит женщина, стоя у меня над душой.

– Я вытру все, бабушка. Неудобно мне с этими салфетками, – вздыхаю устало, переворачивая на сковороде котлеты, сделанные мной из фарша индейки.

– Знаю я твое «вытру»! Вечно все черте как сделаешь! А мне, старой женщине, ходи, подтирай за тобой! – кричит она, еще больше сатанея.

– Бабушка, не выражайся при Соне, – обернувшись, смотрю на дочку. Малышка испуганно замерла, смотря во все глаза на бабу Галю. Ребенок очень боится ее, а бабушка, зная, что может расстроить ее своим криком, делает это будто бы специально.

– Не выражайся при Соне, – коверкает она меня. – Ты что из меня изверга делаешь? Да если бы не я, ты бы детдоме жила! А сейчас бы уже на панели стояла!

– Бабушка, прекрати, – цежу сквозь зубы, чувствуя, как меня начинает трясти.

– Что «прекрати»?! – выпучив свои и без того огромные за толстыми линзами очков глаза, женщина начинает выхватывать из моих рук кухонную утварь. Я знаю, чем все закончится. Скандалом. Я буду нервничать, быть может, плакать, как и мой ребенок, а бабушка, довольная, отчалит в свою комнату, наслаждаясь триумфом. Но я не собираюсь доставлять ей удовольствие, не пойду с ней на скандал.

– За что на мою голову наказание-то такое?! Что мать была проституткой! Родила и бросила тебя, укатила к своим мужикам. А мне всю жизнь мучайся! – продолжает она кричать. Я же, тем временем, выключив плиту с так и не приготовленным ужином, подхожу к малышке. Взяв в охапку ее и детский журнал, выхожу из комнаты.

– Куда пошла?! – еще больше ерепенится старуха, увидев, что никто не собирается выслушивать ее. – Срач мне тут оставила!

– Уберу потом, – кричу, не обернувшись.

Зайдя в комнату, защелкиваю дверь на замок. Усаживаю малышку на кровать и, поцеловав в щечку, отхожу к окну. Пытаюсь успокоиться. От злости руки ходуном ходят. Единственное желание – поскорее съехать от нее. Но пока у меня нет работы, ничего не получится.

Помогаю малышке справиться с наклейками, понемногу прихожу в себя. Спустя час понимаю, что выйти все-таки придется. Нужно покормить ужином Соню, у самой же аппетит пропал напрочь.

Оставив малышку за конструктором, выхожу в кухню. Баба Галя, конечно же, там. Разве она покинет поле сражения, не одержав победы? Запасшись терпением, возвращаюсь к готовке. Пока я дожариваю котлеты и делаю пюре, она не отходит от меня ни на минуту. Абстрагируюсь от реальности, не желая выслушивать ее оскорбления. Я делаю так всегда – привычка с самого детства. Кое-как закончив с ужином, вымываю посуду. Возвращаюсь в комнату с тарелкой еды. Поставив на детский столик блюдо, кормлю малышку.

После ужина купаю Соню и, дав на ночь лекарство, укладываю спать. Слава богу, насморк почти прошел, завтра после обеда нам назначен прием у педиатра. Если допустит Соню к садику, будет просто замечательно.

Когда малышка засыпает, я вспоминаю о своем перепачканном костюме. Преодолевая дикую усталость в теле, беру наряд и направляюсь в ванную. Застирав ткань, вешаю на сушку.

Искупавшись, возвращаюсь в комнату. Опустив голову на подушку, прикрываю глаза. Несмотря на усталость, сон никак не идет. Перед глазами снова и снова всплывает образ того чокнутого блондина: сильные, с бугрящимися венами, руки, лежащие на руле, прищуренный взгляд небесно-голубых глаз, кривая ухмылка на губах. Распахнув глаза, встаю тихонечко с кровати. Выдвинув ящик письменного стола, достаю альбом. Усаживаюсь поудобнее и, включив настольную лампу, делаю набросок. Не знаю, как у меня получается, но будто руки сами знают, что рисовать. Удивляюсь и тому, насколько четко я запомнила его внешность: каждый волосок его прически, морщинки в уголках глаз, даже сережку-гвоздик в его левом ухе.