Читать книгу Кинг-Конг-Теория - Виржини Депант, Virginie Despentes - Страница 3

Я пишу от уродок и для уродок, для старух, пиздолизок, фригидных, недоебанных, неебабельных, психованных, истеричек, для всех, кто не котируется на рынке хороших телок. Хочу сразу внести ясность: я не собираюсь ни ныть, ни каяться. Я бы не променяла свое место ни на чье другое, потому что, на мой вкус, быть Виржини Депант интереснее всех прочих занятий на свете.

Круто, что есть женщины, которым нравится соблазнять, которые умеют соблазнять и выходить замуж. Те, кто источает запах секса, и те, кто пахнет коржиками, что едят их детишки на полдник. Круто, что есть среди них и нежные, и расцветшие в полном блеске своей женственности, и юные красавицы, и сияющие кокетки. Я искренне рада за всех, кому удобно жить так, как они живут. Нет, я нисколько не иронизирую. Просто я не принадлежу к этому типу женщин. Конечно, я бы не стала писать всего этого, если бы была красивой, настолько красивой, чтобы менять отношение всех мужчин, которых я встречаю на своем пути. Я говорю как пролетарка женственности – так я говорила вчера и так же продолжаю сегодня. Когда я сидела на пособии по безработице, мне не было стыдно быть исключенной – меня это просто бесило. То же самое я чувствую как женщина: мне не стыдно не быть красоткой. Но меня приводит в ярость то, что как женщине, которая мало интересует мужчин, мне постоянно дают понять, что меня просто не должно быть. Мы были всегда. И пусть мужчины пишут свои романы не про нас, а про тех, с кем они хотят переспать. Мы были всегда, и мы всегда молчали. Даже сегодня, когда женщины публикуют много романов, в них редко встретишь героинь с невыигрышной или неприметной внешностью, неспособных любить мужчин и влюблять в себя. Наоборот, современные героини любят мужчин, с легкостью знакомятся, занимаются с ними любовью уже во второй главе, кончают через четыре строчки, и все они без ума от секса. Лузерша на поле женственности – этот образ мне не просто симпатичен – он для меня ключевой. Как и образ социального, экономического или политического лузера. Я предпочитаю тех, кто не справляется, по той простой причине, что я и сама не очень-то справляюсь. И еще потому что, в общем и целом, это в нашем лагере чаще встречаются юмор и смекалка. Если нечем выебываться, становишься более креативной. Как женщина я скорее Кинг-Конг, чем Кейт Мосс. Я из тех, на ком не женятся, с кем не заводят детей, мое место как женщины – место той, кто всегда неуместна: слишком агрессивная, слишком шумная, неприлично жирная, брутальная, волосатая, всегда слишком мужеподобная, как мне говорят. Но ведь именно благодаря моим мужественным чертам я – не просто один социально незащищенный элемент среди многих. Это своей мужеподобности я обязана всем, что есть дорогого в моей жизни, всем, что помогло мне выжить. Так что я пишу именно в этом качестве – женщины, неспособной привлечь мужское внимание, удовлетворять мужское желание и довольствоваться жизнью в тени. Отсюда я пишу – с места женщины не соблазнительной, но амбициозной, женщины, которую привлекают деньги, заработанные своим трудом, которую привлекает власть, возможность принуждать и отказывать, которую привлекает город, а не домашний уют, собственный опыт, а не рассказы о том, как бывает в жизни. Если мужик не возбуждает во мне никаких фантазий, мне срать, встает у него на меня или нет. Мне никогда не казалось очевидным, что соблазнительным девушкам так уж повезло в жизни. Я всегда чувствовала себя некрасивой, я привыкла к этому, тем более что это помогло мне избежать дерьмовой жизни с муженьком, который не выпускал бы меня за порог. Я довольна собой, такой, какая есть, – не столько желанной, сколько желающей. Итак, с этого места я пишу – с места женщин, на которых нет спроса, чокнутых, бритоголовых, тех, кто не умеет одеваться, кто боится, что от них воняет, что у них гнилые зубы, тех, кто не умеет себя вести, кому мужчины не делают подарков, которые легли бы под любого, кто бы их захотел, шалав, шлюшек, тех, у которых вечно сухая пизда, у которых пузо висит, тех, кому хотелось бы быть мужчинами, кто считает себя мужчинами, кто мечтает стать порнозвездами, тех, которым плевать на парней, но которые засматриваются на своих подружек, толстожопых, тех, чье тело покрыто густыми черными волосами и кто не пойдет на эпиляцию, брутальных теток, шумных, разрушающих все на своем пути, тех, кто не пользуется косметикой, и тех, у кого помада слишком яркая, тех, кто слишком плохо сложены, чтобы наряжаться в секси-шмотки, и их разрывает на части от желания и зависти, тех, кто хочет ходить по улице в мужском костюме и с бородой, тех, кто хочет все показывать, и закомплексованных скромниц, тех, кто не умеет говорить «нет», кого сажают под замок, чтобы усмирить, тех, кто внушает страх, кто внушает жалость, кто вообще ничего не внушает, у кого обвислая кожа, морщинистое лицо, кто мечтает о лифтинге, о липосакции, о новой форме носа, но у них не хватает денег, тех, которые уже ни на что не похожи, кто рассчитывает только на себя, кто не умеет утешать и заботиться, кому плевать на своих детей, кто любит бухать до потери сознания, кто не может держать себя в руках; а еще, продолжая в том же духе, я пишу для мужчин, которые не хотят быть защитниками, и для тех, которые и хотели бы, да не знают как, для тех, кто любит хныкать, кто лишен амбиций, кто не умеет конкурировать и быть агрессивным, у кого в штанах с гулькин нос, для боязливых, застенчивых, ранимых, для тех, кому хотелось бы вести хозяйство, а не ходить на работу, для чересчур деликатных, лысых, для тех, кто слишком беден, чтобы нравиться, кто мечтает, чтобы его отымели, кто не хочет, чтобы на него рассчитывали, кому страшно оставаться одному по вечерам.

Потому что идеал белой женщины, соблазнительной, но не шлюхи, удачно вышедшей замуж, но не растворившейся в своем муже, работающей, но не слишком успешно, дабы не задавить своего благоверного, худенькой, но не помешанной на диетах, над которой не властно время, но чье лицо при этом не изуродовано пластической хирургией, познавшей радость материнства, но не погрязшей в подгузниках и домашних заданиях, прекрасной хозяйки, но не традиционной горничной, образованной, но меньше своего мужа, – эту счастливую белую женщину, которую нам вечно суют в нос и на которую, хоть убейся, но надо непременно походить, помимо того, что она, эта женщина, бесконечно заморачивается из-за какой-то херни, – так или иначе, я ее никогда и нигде не встречала. Я вообще подозреваю, что ее не существует.