Читать книгу Царствие бесное - Виталий Акменс - Страница 7

* * *

В приповерхностной прослойке сновиденческого компаунда, проницаемого утренними токами, реальными, но еще далекими до пробоя, Иоганн плавал, замирая от тусклого, несветового счастья. Он сидел в уютном кабинете, с большим окном, вбрасывающим свет через полуоткрытые веки, и ощущал необыкновенную легкость мыслей, как будто голову оторвали от тела и положили на качели. Рядом с ним был не менее счастлив какой-то гражданин средних лет в костюме с галстуком. Они играючи беседовали о несусветно простых вещах, от которых у посторонних закипали мозги: вопрос, ответ, разъяснение, уточнение, области применения, системные требования, расчет вероятности распознавания в заданных условиях и т. д. Потом гражданин в костюме крепко пожал ему руку и спросил, как он сумел за столь сжатые сроки поднять такую глыбу и чем он занимался раньше. На что был не менее задорный ответ: [вы еще не знаете, какую глыбу в сжатые сроки можно уронить] какая разница, зачем оглядываться на прошлое, надо смотреть в будущее – еще много работы: отточить алгоритм, упростить и сделать не только универсальным, но и более эффективным, чем механические, магнитные и даже оптические маркеры. Ну и подвести обоснование, применимость в народном хозяйстве. На том они и распрощались; энтузиаст вышел из кабинета и пошел по коридору навстречу холодному свету, замедляя шаг, убавляя рвение, чтобы спокойно и без нахрапа раскрыть себе веки.

Проснувшись в полдесятого, Иоганн немедленно понял, что уже давно так хорошо не высыпался. Несмотря на вчерашнюю катастрофу, на короткое замыкание и отваливающиеся провода, на запах паленого и угрозу того, что многострадальные транзисторы на этот раз уж точно отправились к праотцам, первая ночь «не знамо где и какого хрена» прошла спокойно и плодотворно. Прямоугольник окна и гордый шпиль-терминал стародавней катушки на его фоне – вот, что он увидел, открыв глаза. О чем еще можно мечтать?

[О том, чтобы счастливые сны случались чаще и не казались поутру настолько бесполезно заполненными абсолютно незнакомыми словами.]

«Пятнадцать сантиметров, – подумал тогда Иоганн. – Мало, но ведь работает! Ладно, это все фигня. Отныне я могу спокойно оставить эту теслу на память дяде Николаю в знак благодарности за его кладовую! Это же охренеть! Такая труба и такой запас проволоки! Да еще приборы, компоненты, химия… да я намотаю такую катуху, что мне буржуи будут завидовать!»

Только спустя час – полтора после подъема Иоганн вспомнил о несчастном чуваке, который должен ему транзисторы. Воспоминание еще отдавало горчинкой, но паника самодемонтировалась, нервы расслабились, и только ирония наводила на мысль, что с учетом последних достижений бартер можно расширить и взамен потребовать у чела еще какие-нибудь свежие электрочудеса.

Вопреки худшим опасениям, в деревенском доме был холодильник (в главной комнате), при этом порядочно заполненный: морозилка мясными продуктами, основное отделение, как водится, всем остальным, но в основном молочным. Это к тому, что в доме было пусто (или все еще спали, но такой вариант ирреален), и конструировать себе завтрак пришлось самому.

В отличие от холодильника, туалет не разошелся с его ожиданиями, представляя собой деревянную пристройку к сараю, с сидением поверх прорези в деревянных же досках. Иоганн почитал о потеплении отношений между СССР и КНР, о новой модели микрокалькулятора «Электроника», об ускорении, об успехах кооперативов и т. п. Остальные газетные стопки, судя по желтизне, относились примерно к тем же годам. Попадались и чистые листы (на одном из них было нарисовано что-то среднее между христианским крестом и карточным знаком крестей), а также более новые газеты: скандал с заместителем губернатора, организованная преступность и разборки, неурожай и лесные пожары, аварийный памятник Ленину в селе таком-то и не менее аварийные бараки в другом – несмотря на современность, это областное СМИ по ветхости бумаги опережало даже остатки советской печати. Но гвоздем издания была криминальная хроника, в которой говорилось о неопознанном трупе, найденном на берегу речки такой-то. «У убитого срезано и выжжено лицо, отсутствуют ступни и кисти рук – конечности сточены, обглоданы и так же серьезно обожжены». «Речь может идти о ритуальном убийстве, каннибализме или просто о расправе на почве ненависти по национальному или религиозному признаку», не теряя духа, подытоживал автор статьи пятилетней давности. В общем, лучше уж читать об успехах перестройки в этом храме задумчивости, заключил для себя Иоганн, выходя на воздух поспешнее, чем планировал.

Он хотел прогуляться, но все-таки вернулся в дом, дабы свежие мысли поскорее вступили в нормальную активную область. Итак, он будет строить новую катушку Тесла.

Вначале следовало выбрать трубу для вторички, которую предстоит подровнять, помыть и проделать как минимум две дырки для крепления провода и, возможно, разъемов: снизу – для земли, сверху – для тороида и терминала. Правильное крепление проводников очень важно, ведь нужен не только надежный контакт, но и минимальная напряженность электрического поля. Не стоит забывать, что вторичная обмотка трансформатора Тесла – самый важный исполнительный узел, между его концами напряжение достигает максимального значения. Хорошее решение – стандартные разъемы максимально округлых форм. Один чел из интернета воспользовался простейшими, дешевыми аудиоразъемами, но Иоганну это решение не казалось надежным. Сам он пробовал разъемы питания, ВЧ-соединители и еще несколько типов, не помню точно каких, но поскольку даже в кладовой чудес подходящего коннектора не нашлось, он решил ограничиться болтами с шайбами и гайкой. Как говорится, дешево и сердито.

Со стороны могло показаться, что мой знакомый совсем охренел. Ему и самому приходила в голову эта дельная мысль. Однако Николай навестил его еще утром и весьма позитивно оценил несколько труб, вываленных на пол. Улыбка на лице холерика могла означать все, что угодно, и все же Иоганн сразу прочел: «Продолжайте в том же духе, молодой человек, и не беспокойтесь ни о чем». Это положение, по самой сути своей наглое, в дальнейшем только укреплялось. Похоже, Николай, как и любой не слишком бытоозабоченный хозяин, осознал всю выгоду от того, что содержимое кладовой в кой-то веки будет разобрано, проинспектировано, а то и вовсе увезено отсюда на хрен – не стоит забывать, что Николай с самого начала обозначил этот дом как будущий объект продажи. Так что ради великой идеи стоило потерпеть и временный беспорядок в доме, и временного постояльца, и удвоенные расходы на еду.

Ближе к полудню погода начала проясняться (до этого она была пасмурной). Иоганн заметил данный факт, когда вышел в огород помыть каркас (трубу) в бочке для полива грядок. Бочек было несколько, но лишь одна располагала чистой водой; вообще огород выглядел диким и заросшим, словно трудолюбивому хозяину в определенный момент жизни все стало откровенно впадлу. Иоганн промывал трубу удачно найденной тряпкой и мог бы задорно посвистывать, если бы имел такую привычку. Закончив мытье, он поднял трубу вертикально, аккуратно, чтобы снова не запачкать, и, окинув огород взглядом триумфатора, вздрогнул от неожиданности.

Девушка со светлыми волосами, в платье неопределенной серо-красной расцветки стояла метрах в двадцати от него, неподвижно, основательно, словно статуя. Прежде чем труба заскользила из рук, «трубомой» собрался, вспомнил, что вообще-то не один тут на селе, успокоился, настроил улыбку, рискнул вглядеться в незнакомое округлое лицо, но на что-то большее его решимости не хватило. Сама девушка была весьма даже ничего, по крайней мере по части фигуры, приятной, безмятежно округлой, которую можно было сравнить с гитарой, но Иоганн сравнил с проводником, оптимизированным под низкую напряженность электрического поля. В общем, девушка была весьма симпатичным дополнением к пейзажу, только взгляд ее как-то не благословлял на подвиги. Иоганн не мог поручиться, что в ее глазах был испуг, однако именно это соображение первым пришло ему в голову.

«Она здесь живет? Ее не предупредили? Может, я ее напугал? – подумал он, инстинктивно причесавшись и ущипнув подбородок. – Да нет, вроде брился недавно».

Потом ему стало казаться, что девушка смотрит даже не на него, а на трубу, висящую в его поднятой руке. Это объяснимо, такая царь-пушка просто обязана выглядеть сурово, даже помытая. Впрочем, подтвердить или опровергнуть этого ему не удалось, поскольку юная селянка в итоге убежала куда-то за стену густой листвы. Иоганн пожал плечами, схватил покрепче трубу и пошел домой со странной перебитостью в настроении: то ли радоваться, то ли грустить, то ли вообще хрен знает что.

Через полчаса болты были поставлены в аккуратно просверленные ручной дрелью отверстия, труба подготовлена для намотки, а мысли все равно каждую минуту срывались на молодой женский образ, с округлыми, но стройными формами и неподтвержденным испугом в глазах. Нехорошо отвлекаться от насущных дел, но что поделать, если настроение хорошее; так что из каждых 10 секунд по меньшей мере одна была посвящена теплым мыслям с эротическим подтекстом. Он даже вспомнил о вчерашнем видении из окна, в реальности которого у него так и остались сомнения, и подумал, что сегодняшняя блондинка ему нравится больше; по крайней мере, сейчас, когда душа, несмотря на огонь увлечения, все еще просила чего-то простого, округлого, ненапряженного – благодатного фона, который бы мотивировал, но не отвлекал. И не заставлял дергаться и морщиться от лепешки зловонной памяти под ногами.

Именно в этот момент случилось то, что можно было назвать издевательской усмешкой богов. Иоганн покачнулся на корточках, словно пораженный разрядом, ухватился за кровать, но быстро опомнился, прошептав себе под нос что-то наподобие «Тьфу ты, блин!». А что еще можно выговорить, если столько джоулей таится в одном простом слове (команде, заклинании, нужное подчеркнуть), которое по-русски звучит как «привет»?

Ее голос был тихий, небрежно-расслабленный, но все равно это был ее голос. Она стояла на пороге, опершись на косяк, одетая, чистая и странно спокойная, словно кому-то назло. Почти знакомое лицо, однако умытое, свежее, женственное, хоть и немного квадратное; знакомые волосы, русые со слабым бордовым оттенком. Он даже помнил ее имя – Дарина – удивительно цепко, навязчиво, непримиримо, словно комок в горле. Значит, она не уехала, думал он далее. Значит, она ночевала здесь, в той самой комнате через два окна, и без одежды вполне могла быть реальной; по крайней мере, фигурой подходила. Ее фигура была совсем не похожа на тот плавный образ, увиденный в огороде, и даже свободная куртка не скрывала упругости тонкой стальной проволоки, а значит, не скрывала и всей подоплеки, уходящей в обгорелое, разорванное прошлое почти суточной давности. Тем временем подвисла тишина, неловкая и тупая как тупик, образовавшийся на острие вопроса: «Зачем она сюда пришла?».

Дальнейшие слова и события заставили его и вовсе пересмотреть уровень адекватности видимой части вселенной.