Читать книгу Архилептония - Виталий Домбровский - Страница 5

Патер И был когда — то в миру владельцем двух крупных ювелирных фабрик в Салониках. Семь собственных вилл, четыре BMW, связи, деньги, поездки за границу и так далее. Сколько это могло продолжаться? Возможно, вечно.

Но он перестал спать.

Как он мне впоследствии сам рассказывал — перестал спать совсем. Не от страха, не от тревог. Он просто постоянно думал только о деньгах. Ложился в постель с женой и продолжал думать о деньгах. Ел и вновь думал о деньгах. Он жил и думал только о деньгах.

За годы, отданные работе, оказалось, что у него уже выросли и повзрослели дети. А он и не заметил.

За это время его жена незаметно превратилась в чужую сварливую женщину, требующую всё больше денег от него, друзья молодости куда — то испарились, а новыми друзьями оказались банкиры, салоникская мафия и начальники всех мастей и сортов, включая шефа полиции.

Рассказывая длинную историю коротко, просто констатирую факт. Однажды он вызвал к себе детей, отдал дочери ключ от одной ювелирной фабрики, сыну — ключ от другой фабрики и, не попрощавшись с женой, ушёл в монастырь, где вскоре принял монашество под именем Патер И.

Когда мы познакомились, это был старше меня лет на десять высокий сухой сильный мужчина в обтрёпанных чёрных монастырских одеждах, с кудрявой рыжеватой бородой, орлиным носом и весёлыми, с хитринкой, умными глазами. Абсолютно счастливый на своём месте. Он не выпускал мобильник из рук и когда не говорил, то нараспев, как поют частушки, припевал церковные песнопения. От него мы и услышали впервые главное слово на этой земле — ευλογία. Евлогия. Благословение.

Он приветствовал этим словом всех и каждого.

Искренне.

От души.

Позднее, когда оставил брата в монастыре и вернулся в городок дожидаться вылета домой, я поближе узнал этого человека и проникся к нему уважением и симпатией. Я прожил рядом с ним в монастырском доме дней десять, мы делили хлеб и вместе работали, когда я не был занят своей основной работой на компьютере, управляя компанией из кафе на берегу, где только и можно было подключиться к интернету.

Мы встречали и провожали паломников, гоняли по окрестностям на его старом и таком же чёрном, как он сам, форде — пикапе по всем его многочисленным делам. И знаете что? Я убедился, что он искренне верит в Бога и что странная суматошная жизнь в этом огромном доме, которая дана была ему как послушание, нисколько не мешает ему быть настоящим воином монашеского братства. Просто он, как разведчик далеко в тылу врага за линией фронта, должен обо всём знать, вовремя приносить информацию командованию, никого не раздражать и постараться не быть убитым.

Таков был Патер И. Он спал по три часа в сутки. Молился столько же, сколько это делают в монастыре. Остальное время он работал: встречал и провожал паломников, обеспечивал их быт и питание, собирал по окрестностям грузы и отправлял эти грузы ночными контрабандными тропами через горы или официально с кораблём из порта Иерисоса, в монастырь.

Он был очень забавным. Одевался как оборванец (домокроенная, состроченная на старом «Зингере» и уже неприлично поношенная ряса, чёрная шапочка набекрень). Высокий, худой, вечно напевающий псалмы и одновременно говорящий по мобильнику. Этот мобильник и эти песни я не забуду никогда — так они меня напугали, когда я поехал с ним по делам первый раз.

Этот парень иногда вёл машину ногами. Подруливая коленями!

Первый раз я чуть не схватился за руль и стал рефлекторно искать педаль тормоза с пассажирского сиденья грузовичка. Дело было так. Мы покатили рано утром на молочную ферму забрать десяток вёдер со свежей брынзой для отправки в монастырь кораблём. Сначала должны были заскочить на почту в Иерисосе и помчались, соответственно, по горам в том направлении. Патер И неустанно трепался по телефону, держа его в левой руке, а правой рулил и переключал передачи (ручная коробка передач). Всё это на огромной скорости по извилистому горному серпантину и на старом разбитом пикапе. Он, кстати, никогда не пристёгивался! Вдруг мы выскочили на склон холма, где с правой стороны дороги в тени огромных эвкалиптов мирно пряталась та самая часовня апостола Павла, куда нас завозили паломники по дороге в городок.

И тут… Патер И стал креститься правой рукой, удерживая мобильник у левого уха левой и руля коленями. Я приготовился к худшему! Худшего не произошло. Как не произошло и все последующие разы, когда мы проскакивали мимо этого места на машине. Заговорённые они тут, что ли?

Много позже я убедился, что они вовсе не заговорённые, — просто за ними присматривают, помогают им, охраняют их… Кто?

Да тот, кому они служат.

…Патер И не ожидал увидеть среди паломников иностранцев: его, оказывается, никто не предупредил. У него с остальными паломниками, собравшимися в монастырь, произошла какая — то беседа, ведь оказалось, что проводники могут взять с собой только пять человек, а нас тут всех собралось десять. Они погалдели немного, перекурили эту проблему, запили её не торопясь потрясающим кофе, заваренным самим хозяином, и сами определили, кому идти. Нас, из уважения к проделанному нами трансконтинентальному перелёту и гостевому статусу, оставили, а полуанглофонный старик с сыновьями и ещё кто — то самоустранились, тем более что старик почувствовал себя неважно и всё жаловался, что сегодня слишком жарко, у него ноет сердце и он не уверен, что сможет карабкаться по горам без последствий для здоровья. От группы отделились и наши гиды. Они не стали дожидаться вечера, бросили свой несчастный пежо у ворот дома, собрали скромные рюкзаки и ушли на полуостров пешком. Видимо, им было не впервой.

К вечеру посвежело. С балкона монастырской гостиницы мы видели море.

Мягкий бриз зашелестел в кронах лимонных и гранатовых деревьев и донёс до нас запах. Так хотелось сорваться с места и побежать к морю. Но мы здесь были не для этого. И нам сейчас было неуютно среди этих странных чужих мужчин. Я, конечно, виду не подавал, а брат всё косился на галдящих эллинов, возможно пытаясь угадать, что ждёт его самого в том монастыре, в котором, по задумке семьи, ему предстояло остаться надолго. Ведь обратный билет на самолёт у него только через три месяца, и изменить что — либо уже было невозможно.

Мы знали, что нас поведут в монастырь ночью. Однако не очень ещё понимали почему, и никто не мог нам тогда этого объяснить. Впоследствии мы узнали, что верховные власти полуострова просто не дают паломникам визу, если те заявляют, что намереваются посетить именно этот опальный монастырь. Вот и ведут монахи контрабандными тропами верных паломников, нагружая их тюками со всяким скарбом, которым Патер И запасается в миру и отправляет из цивилизации в монастырь по ночам для поддержания монастырского хозяйства и жизнеобеспечения братства.

С наступлением темноты греки поутихли, каждый задумался о своём… Под предводительством Патера И отчитали все вместе вечернюю молитву (мы постояли из уважения рядом).

А почти в полночь началась фантасмагория!