Читать книгу Волчий мох - Виталий Ефимович Кулик - Страница 7

В праздничный вечер по Берёзовке ходила ещё одна успешная коза. Эту козу водили уже хлопцы и девки постарше. И только две совсем молоденькие девчушки, казалось, не подходили этой компании. Их, а вернее, одну из них, красавицу Олесю, пригласил Семён Карнаух, старший сын Демьяна. А вторая, Катька, была её подружкой и поэтому тоже оказалась тут.

Семён по кличке Рябой был старшим в этой компании как по возрасту, так и по главенству. Он хоть и имел «рябую» кличку, но веснушки, из-за которых его так ещё мальчишкой прозвали, оставил в детстве. Но и с веснушками и без них Сёмка всё равно пригожестью не блистал, зато был хлопцем из «багатай», как говорили в деревне, семьи.

Вот этот хлопец Сёмка и запал на совсем ещё юную Олесю. Ну очень уж она ему приглянулась. А пора обзаводиться семьёй давно уж подоспела. Почти все сверстники Сёмки уже с семьями, а он со своими батьками¹² всё гадали да перебирали, кого ж лучше взять. О желании избранницы никто не задумывался – за «багатага» любая пойдёт. Долго тогда батьки думали-рядили о судьбе сына, и наконец выбор их пал на дочку Якова – Олесю. Сёмка такому волеизъявлению старших был тогда несказанно рад, так как уже и сам не сводил глаз с этой девки.

Не откладывая судьбоносную затею в долгий ящик, Сёмка Рябой чуток ещё поприглядывался и, видя, что может опоздать, скоренько приступил к ухаживаниям за избранницей.

Олеся, польщённая вниманием небедного кавалера, в конце концов позволила ему пока лишь быть рядом с собой, отчего Сёмка Рябой был на седьмом небе.

Олеся…

Эта девушка неожиданно для всех вдруг расцвела такой буйной красотой и девичьей нежностью, что многие хлопцы готовы были многим пожертвовать лишь за одно её ласковое слово, за один благосклонный взгляд. Хотя Олеся и была из семьи простого селянина, но её красоте, стати и манере держаться могли позавидовать даже многие паненки. Наверное, матушка природа многих обделила, собрав столько достоинств в одном этом человеке. Не по годам здравый рассудок Олеси сыскал ей среди сверстников уважение. Даже старшие хлопцы и девки частенько прислушивались к её слову.

Более взрослые хлопцы первые начали увиваться вокруг юной красавицы. Но у девушки хватало ума и сметливости так отваживать липнущих ухажёров, что никто из них и в мыслях не держал на неё обиды, а тем более злости. Но крепости берутся приступом, и после многочисленных попыток один только Сёмка Рябой добился того, что юная Олеся не избегала его и наотрез не отклоняла его ухаживания. Это хлопца сильно обнадёжило, и он из кожи лез вон, чтобы полностью завоевать сердце расцветшей красавицы. Именно по этой причине Олеся с подружкой и оказались в компании старшей молодёжи.

Олеся шла рядом с Сёмкой и точно знала, что многие девчата хотели бы быть на её месте. Это льстило девушке, и ей казалось, что так бывает у счастливых пар.

Сыновья Демьяна Карнауха входили в когорту наиболее почитаемых на деревне хлопцев. Чувствуя рядом братское плечо, а их было пятеро, у них часто проскальзывали черты заносчивости и высокомерия – недалеко, видать, яблочки упали от яблони. Хотя и были хлопцы Карнаухи с виду плюгавые, зато женихами считались завидными. А ведь многие бедные девчата просто мечтали о зажиточном муже – хоть и невзрачном, да чтоб на столе было смачно.

В колядующей гурьбе под предводительством хлопцев Карнаухов козой вырядился один из средних братьев. Старший, Семка Рябой, важно носил звезду. Несколько голосистых девчат делали колядующую ватагу Демьяновых хлопцев самой успешной по сбору угощений. На радостях молодёжь даже решилась навестить ближайший хутор Ивана Сороки, крепкого и щедрого хозяина. Он сам приглашал хлопцев заглянуть к нему.

Шли весело, заодно творя по пути проказы более каверзные, чем принято – всё равно люди припишут это Ефимке Асташову.

И только шумная компания вышла за околицу, как впереди все заметили смутную фигуру одинокого путника, идущего навстречу.

– Занятно, кто это в такое время один разгуливает за околицей? – заинтересовался Семён. – Неужто тоже ходил на хутор колядовать? Чудно, однако… Небось из Асташонковой шайки кто-то не побоялся сбегать в одиночку.

– А это мы сейчас мигом разузнаем, – ответила коза, – а заодно и потешимся. Ночью, да ещё и ряженые – нас век никто не узнает!

Обрадовавшись назревавшему развлечению, возбуждённая толпа убавила шум и с затаенным интересом двигалась навстречу прохожему.

Сёмка Рябой всё время старался быть рядом с Олесей, и даже звезду вроде бы в шутку, но с превеликим удовольствием часто держал над головой красавицы.

В морозную ночь лишь только снег сдавленно хрипел под ногами, завидуя величавому месяцу в небе, завидуя недосягаемым звёздам… Как же ему хотелось быть тоже там, в вышине, поближе к небесам! И он ведь был там, но… упал! Упал на грешную землю, и не в силах скрыть собою творимых здесь согрешений, он стонал под поступью вездесущего Зла, он зубами скрипел от беспомощности! А люди радовались: «Ой, снежок как славно скрипит!» Да-а уж…

Тёмная фигура человека приближалась. Уже было видно, что в Берёзовку тяжёлой походкой идёт не хлопец, а мужик в годах. Ну и чёрт с ним! Для потехи сойдёт и пожилой селянин. Ещё и забавнее будет!

Как только колядующие поравнялись с прохожим, к нему под ноги неожиданно с диким визгом прыгнула коза. Перепуганный крестьянин, никак не ожидавший такого, потешно подпрыгнул и тут же отскочил на несколько шагов в сторону, едва не завалившись в снег.

Раздался дружный хохот.

– Тьфу, злыдни, вашу мать! – в сердцах выругался мужик.

Только теперь все узнали в прохожем Михея Цыгана. Однако это нисколечко не смутило весёлую компанию. Когда молодая кровь играет, то всё нипочём! А если, оставаясь неузнанным, ещё и учудить что-то можно, удаль свою показать перед девчатами, то грех такой случай упускать.

– О, а кто это тут у нас колядует один?! – нарочито писклявым голосом начала причитать коза. – Видать, погано пел и плясал, раз ничего не наколядовал! А ну-ка, хлопцы, покажем, как надо колядовать! А заодно и научим недареку петь и плясать!

Поглубже нахлобучив шапки на глаза, чтобы наверняка быть неузнанными, хлопцы весело поддержали забавную идею:

– Покажем! Научим!

И пошла дикая пляска вокруг Михея. Особенно усердствовал Семка. Бросая разгоряченные взгляды на Олесю, он старался каверзными выходками выделиться среди хлопцев. А тут и девчата начали задорно выдавать куплеты, что ещё больше распаляло плясунов. Хлопцы уже начали тянуть и оторопевшего Цыгана в безумный хоровод.

Весёлой гурьбой молодые сейчас даже и не вспоминала о каких-то там опасениях старших по поводу странностей Михея. А если бы и вспомнили, то только б посмеялись над трусливостью односельчан. Сейчас им было весело и беззаботно, и, казалось, никто и ничто не сможет унять их куража. И чем дальше, тем бесцеремоннее становилось поведение молодёжи.

Михей наконец оправился от испуга, и ему быстро надоело разыгравшееся представление. Он попробовал было образумить разошедшихся плясунов и певуний.

– Довольно! Недосуг мне с вами тут пляски устраивать! Ровню шукайте себе, да и куражьтесь, сколько влезет, а от меня отцепитесь!

– Так мы ж не знаем, научили тебя, дядька, плясать или не! – запыхавшись, закричал во всё горло Семка Рябой. – Вот спляшешь нам, тогда и пойдёшь своей дорогой!

– Давай, пляши! – Ещё азартней завертелась коза вокруг мужика. – Постараешься – мы тебя, может, и с собой даже возьмём! Нам как раз не хватает цыгана-козовода! Будешь у меня сзади ходить! Ха-ха-ха!

Смеялась коза. Смеялись все. Только Цыган, набычившись, тяжело и недобро сопел. И вдруг он угрожающе произнёс:

– Пошли прочь… подобру-поздорову…

Так уж получилось, что негромкие слова Михея были произнесены в одну из немногих пауз устроенной вакханалии и были услышаны почти всеми. Словно опомнившись, молодёжь на некоторое время застыла, а вернее, их кураж в мгновение ока был сбит словами Михея. Лишь коза, не расслышавшая и не уловившая угрозы, продолжала носиться вокруг Цыгана, пытаясь побудить его к какой-нибудь курьёзной выходке.

– Ну, ты будешь скакать или не?! – коза в который уж раз игриво, но весьма сильно толкнула Михея в бок. – Давай! Мы хотим плясать!

Вдруг заметив, что произошёл какой-то конфуз, коза тоже остановилась и с недоумением начала оглядываться на притихших товарищей. Хлопец в обличье козы хотел было уже спросить, что сталось, как раздались слова прохожего:

– Плясать захотелось? Ну что ж, попляшете… Молодые, вам-то можно и до утра плясать… ночь большая. И ваше счастье, что сегодня такой праздник, а то бы вы у меня не так поплясали… – Михей молча прошёл сквозь застывших колядников, оставив их в некоторой растерянности. Он явно что-то бормотал, и этот шепот вдруг навеял на хлопцев и девчат недоброе предчувствие. Они стояли в безмолвии и с тревогой смотрели вслед растворяющейся в темноте фигуре.

Но замешательство было недолгим, ведь сегодня такая радость! Не пристало в такую ночку предаваться нелепым суевериям.

– Да и хрен с ним! – бодро воскликнул Сёмка. – Айда лучше на хутор.

И ожившая гурьба дружно поплыла к темнеющему впереди лесу, с новой силой набираясь задором и радостным настроением.

Идти по лесу молодёжь нисколечко не опасалась. Это был даже не лес, а заросли низинного кустарника. Вот если б надо было двинуться в сторону Волчьего мха, то тут, конечно, никому и в голову такое не пришло бы. А вечерняя вылазка на хутор Ивана Сороки представлялась не чем иным, как весёлой прогулкой, о которой будет интересно потом рассказать всем. Единственное, что немножко озадачивало колядующих, – это надобность делать значительный крюк, идя по наезженной санями дороге вокруг болота и кустарника.

– А чего нам круги отмеривать?! – громко сказал Сёмка Рябой. – Низина ведь сейчас замёрзшая, двинем напрямик через заросли – и живо будем на месте. Тут-то пройти всего ничего!

Смеясь и шутя, все согласились.

– Тут где-то и тропка должна быть. Если пешком, то Сороки на хутор зимой только напрямки и ходят. Там ещё и дуб на возвышенности посреди зарослей стоит, вот через то место и должна проходить стежка.

Шум, громкий говор и весёлый смех непрошеными гостями заявились в сказочное царство ночной тишины. Потревоженная природа обиженно задышала порывами ветра, недовольно нахмурилась набежавшими облаками, скрывшими месяц. И совсем уж неожиданно посыпал лёгкий и пушистый снежок, который, вопреки недовольству природы, добавил людям ещё больше радости и восторга.

Хлопцы наконец нашли едва заметную в сгустившейся темноте тропку, ответвляющуюся от санного пути. Свернули на неё.

– Тут надо один за другим идти, – сказал Сёмка. – Стежка дюже узенькая.

И вереница людей змеею вползла в темнеющие заросли. Шум заметно поубавился, не было слышно и смеха. Сначала движение давалось довольно свободно, но вскоре тропинка и вовсе стала едва заметной, а тут ещё и снег этот сыплет – запорошило всё. Ветки уже хлестали на каждом шагу, и иногда приходилось прямо-таки продираться сквозь них.

– Зря мы сунулись сюда, – раздражённо высказался кто-то из хлопцев.

– Не трясись, – властно унял его Сёмка Рябой. – Где-то тут должна быть поляна с тем дубом. Вот выйдем туда, а там уж и хутор рядышком.

Многие уже тоже начали было сожалеть, что выбрали кротчайший путь. По дороге оно и надёжнее и спокойнее было бы. Но уверенность Сёмки придала компании твердости. А тут еще шагов через двадцать и в самом деле выбрались на небольшую полянку на возвышенности, в середине которой стоял огромный дуб.

– Ну вот! – облегчённо вздохнул Сёмка. – Осталось почти ничего. Можно считать, что уже пришли. Готовьте кайстры¹³ для угощений.

– Так надо бы замочить это дело, – предложил один из хлопцев. – И место знатное!

Все одобрительно загудели насчёт «замочить», но Сёмка строго сказал:

– Это надолго затянется. На хуторе нас до полуночи ждать не станут, спать лягут. Всё! Сейчас быстренько на хутор, а потом уж хоть до утра можно и пировать. Пошли! Тут уж рукой подать!

Все с некоторой неохотой потянулись за Семкой, хотя в душе, конечно же, понимали: он прав.

«Рукой подать» до хутора почему-то слишком уж затянулось. Молодёжь пробиралась сквозь заросли, которым не было ни конца ни краю. Многие начали недовольно роптать.

– Сёмка, а мы хоть правильно идём? – тоже забеспокоившись, спросила Олеся.

– Да, кажись, правильно, – ответил Рябой, но вот уверенности в его голосе уже не чувствовалось. – Хоть бы месяц выглянул, что ли…

Вся компания, включая и самого Сёмку, теперь уже точно сожалела не только о том, что пошли напрямик, а и вообще, что решились идти на этот чёртов хутор. Сейчас сидели б где-нибудь все в тёплой хате да веселились с горелкой и закуской, а так вот приходится лазить в темноте по зарослям непроходимым. И где те треклятые стежки-дорожки? Вот уж незадача! И это в такой-то вечер!

Но вот облако сошло, и месяц, к радости людей, снова показал свой выгнутый серебряный бок. А тут и просвет впереди определился – зарослям конец!

– Всё! Пришли! – радостно объявил Сёмка. – Сейчас выйдем на опушку и сразу к Сорокам. И так уж припозднились.

– Сёмка, назад по дороге двинем! – бодро заявила коза. – И сдались нам эти «напрямки»!

– Верно, – поддержали в толпе.

– Да я уж и сам об этом подумал, – ответил Рябой, выбираясь из зарослей. – По дороге будем идти с песня…

Не договорив, Сёмка неожиданно замолк. Подталкивая один другого, выходили и все остальные.

– Что за чертовщина такая?! – изумлённо произнёс кто-то из хлопцев.

Обцарапанные и уставшие от долгого плутания по заснеженным зарослям хлопцы и девчата оторопело глядели на… высокий дуб посреди поляны, возле которого недавно были.

– Это что ж получается, – испуганно раздался ещё один голос, – леший нас кругами водил, что ли?

– Я… н-не знаю, – растерянно ответил Сёмка. Похоже, он был напуган больше других.

– Ну, и что дальше будем делать?

И воцарилась тишина. Все стояли, подавленные произошедшим. Как такое могло случиться, что целая орава хлопцев и девчат заблудили в небольшом перелеске?! Уж это точно отдавало какой-то чертовщиной, но признать такое было жутковато – пусть уж лучше будет, будто просто сбились с тропинки.

– Что бы то ни было, а выбираться отсюда всё равно придётся, – вдруг тихо и, казалось, совсем спокойно произнесла Олеся. – Хоть к хутору, хоть назад в деревню. И чем быстрее, тем лучше. Не стоит нам дожидаться тут полночи.

Вот тебе и малолетка! Слова Олеси придали всем решимости, и толпа загалдела, обсуждая куда идти. То ли от растерянности, то ли ещё от чего, но с точной уверенностью никто не мог сказать, в какую сторону надо двигаться. И это всего в какой-то версте от родной деревеньки! Да сельчане в любое время дня и ночи без труда сориентируются в знакомой местности! Что-то здесь было не то…

Указывались разные направления, в какую сторону надо идти, и каждый был уверен, что именно он прав.

– А может, попробовать на дерево взобраться, – опять произнесла Олеся, – да и глянуть, в какой стороне хутор или деревня.

Хлопцы удивлённо переглянулись: почему это им не пришла в голову такая простая затея? Все, словно по команде, ринулись к дубу. Втроем хлопцы подсадили своего самого юркого товарища до первого сука, а дальше он уже как белка быстро вскарабкался выше.

– Ну что там? – раздалось с земли.

– Деревня далековато, – ответил наблюдатель, – а хутор совсем рядышком. И везде окошки светятся. И на хуторе и в деревне! Ух, краса-то какая! Огоньки такие маленькие, будто точечки!

– Ладно, «краса», в какую сторону идти-то надо.

– На хутор – туда! До него вообще близенько!

Стоявшие внизу довольно ясно различили, куда указывала рука.

Недолго посовещавшись, молодежь двинулась в сторону хутора. Теперь уже все всматривались в окружающие заросли, следя, чтобы опять не свернуть куда-нибудь в сторону. Шли вроде бы в намеченном направлении, но через некоторое время всех снова начало тревожить слишком уж долгое шествие по бесконечным зарослям.

– Черт, ну где ж тот хутор? – часто повторял Сёмка, и его слова уже больше напоминали нытьё.

– Вот-вот должны уже выйти. Не могут же быть бесконечными эти кусты! – подал голос один из хлопцев: – Вокруг надо глядеть! Окошки вдали должны светиться. Огоньки шукайте.

Теперь все всматривались в ночной сумрак в надежде заметить огни человеческого жилья. Но пока всё было безрезультатно.

– Вон! Вижу! – радостно вскрикнула одна из девчат, указывая рукой далеко в сторону от того направления, куда они двигались.

Сквозь заросли и в самом деле иногда мелькали далёкие отблески маленьких слеповатых окошек крестьянской хаты.

– Ну, наконец-то! Вот теперь и я вижу!

– Точно, окошки в хате Сороки! – Другие тоже заметили далёкие огоньки.

– Во как нас снова в сторону занесло! Добре, что хоть хутор заметили, а то опять невесть куда забрели бы.

Не глядя на цепляющиеся колючки и сучья, все на радостях беспорядочно ринулись к хутору. Буквально через несколько десятков шагов заросли внезапно закончились, и молодёжь с радостью выскакивала на опушку – выскакивала и останавливалась как вкопанная… Потрясённые люди застыли в оцепенении. Они снова стояли на полянке с одиноким дубом!

– Господи! Да что ж это такое? Я же ясно видела огни! – запричитала одна из девчат.

– И я видел!

– Да все видели! Неужто всем померещилось? – раздавались возгласы, в которых уже явно чувствовались оттенки паники.

– Не померещилось… – с дрожью в голосе произнёс один из парней. – Вон они, ваши огоньки…

Все повернули головы, и дикий ужас оседлал каждого: чуть в сторонке, едва ли не рядом, стояли волки! Волчьи глаза, отражая свет месяца, зловеще мерцали желтовато-фосфорным светом. Вот они – «далёкие огоньки крестьянских хат». У потрясённых людей от страху даже разум окоченел! Их нервное напряжение вот-вот готово было разрядиться истеричным верещанием.

Почти одновременно с людьми на опушку вышла и волчья стая – семь особей. Взгляды людей и хищников пересеклись. Для тех и других эта встреча была настолько неожиданна, что люди и звери застыли в крайнем замешательстве. Установилась необыкновенная тишина – звенящая тишина! Неопределённость давила и тех и других: а что будет сейчас?! С людьми-то понятно – их сковал страх, а вот волчья стая была изрядно обескуражена! Она не учуяла, не обнаружила немалого скопления своих извечных врагов. Такого с волками ещё не случалось!

И хотя людей было достаточно много, чтобы не опасаться хищников, но у страха-то глаза ох как велики! Всем вдруг показалось, будто вся поляна кишит волками, и они готовы вот-вот растерзать людей!

У одной из девчат нервы не выдержали, и она разразилась диким визгом. Резанув по натянутым нервам, этот неожиданный визг окончательно ввел людей в панический ужас, и вслед за первой девкой завизжали и закричали остальные. Тут уж в общем безумии и хлопцы сорвались, подсобив девчатам срывающимися на хрип неокрепшими баритонами. Округу оглушил душераздирающий вопль людей.

И вздрогнул сонный лес! И вздрогнула стая! Уши прижали хищники от такой странности людской. Вся звериная сущность сжалась в трепещущий комок. Непомерно страшно стало волкам, ибо сейчас даже самый изощрённый и грозный враг их – человек, сам, похоже, был до смерти напуган! Такого волкам ещё не доводилось наблюдать! Получается, и на человека кто-то может устроить охоту! Вот уж неожиданность для зверей! И задрожало звериное чутьё…

Волки не раз встречались с людьми, и это их звериное чутьё почти всегда безошибочно определяло, исходит ли от человека угроза. Они никогда не приблизятся к охотнику, но в то же время могут спокойно пройти рядом с грибниками, дровосеками или другими людьми, не помышлявшими причинить им зла.

Сейчас звериное чутьё металось в растерянности. Оно уверенно подсказывало, что этих истошно ревущих людей опасаться не стоит, но какой-то обострённый инстинкт самосохранения просто кричал волкам, чтобы поскорее уносили отсюда ноги!

Это людям надо постоянно талдычить об опасности, чтоб уберечь их самих, – и то не всегда доходит. Для зверей же достаточно было и первого посыла, чтобы они нутром почуяли неладное! В этом лесочке они явно уловили присутствие чего-то зловещего! И это нечто цепко держало и кружило людей в зарослях, в то время как лесных обитателей неведомая сила коснулась довольно осторожно, заставив стаю лишь немного изменить маршрут охотничьей тропы и выйти именно в это место. Выйти для того, чтобы надменные люди смогли заглянуть в глаза хищников и увидеть там всю свою беспомощность перед лицом непознанной силы.

И вот он – владыка природы! Человек! Дрожит от страха, и голос его срывается от крика неуёмного! Ну и где ж твоё хвалёное величие, Человек?! Где делось твоё высокомерие, которое часто просто прёт из тебя?! А-а, ты полнишься этими чувствами только тогда, когда прячешься за спиной безопасности! Ну так за тысячелетия истории пора бы уж усвоить, Человек: в мире немало есть сил, чтобы обуздать твои пороки! Но эти силы для твоего же блага всегда дают тебе шанс опомниться, покаяться, исправиться. Да вот только гордыня твоя не всегда позволяет внять наставлению свыше! Что ж, каждый вправе сделать свой выбор сам, по своему желанию! Вот только воздаваться потом будет уже не по твоему желанию, а по делам твоим! Каждому по заслугам! Всё, что ты сеешь, Человек, придется сторицей самому и пожинать! А ведь зачастую бывает, такого в жизни наворотишь, что и детям твоим достанется сполна хлебнуть горя на родительской ниве греховной. Жизнью это уже давно доказано…

Поджав хвосты, волки поспешили покинуть ночную поляну, на которой сейчас властвовал не просто мороз, а какой-то зловещий, неземной холод. Стае здесь делать было уже нечего. Люди пусть сами разбираются со своими злоключениями.

– А, зайцы серые, испугались грозного крика нашего! – в нервном срыве завопил Рябой вслед уходящим волкам.

Один из волков оглянулся на истеричный выкрик человека. Даже то, что стая, повинуясь каким-то своим законам природы, сама покидает скверное место, человек приписал себе в заслугу! Человек, ну почему бывает так трудно достучаться до твоего благодушия?!

Сверкнув лунным светом в глазах, зверь остался равнодушен к дальнейшей участи людей.

Нет, с людьми ничего страшного не случилось. Было ещё несколько безуспешных попыток вырваться из заколдованного круга, но лишь только с рассветом измученные, ободранные и напуганные люди со слезами радости увидели наконец околицу своей Берёзовки. Словно стадо баранов, они отупело бросились к жилью. И никому из них в голову не пришла самая простая мысль: «А почему это сталось именно с нами? И вообще, что это было?» И это не говоря уж о более правильном вопросе: «За что?!»

Редкие прохожие с удивлением смотрели на странную гурьбу молодёжи, растянувшуюся на довольно большое расстояние. Измученные и подавленные, хлопцы и девчата сейчас мечтали только об одном: быстрее домой и на печь!

– Эй, хлопцы-девки, што ето вы умаянные такие?! – как всегда с подозрительностью, но уже весёлой, выкрикнул Панас. – Неужто пирогов колядных объелись да бегали ночь с портками в руках?

Но не до шуток было молодёжи, все прошли мимо Панаса, не поддержав его весёлого настроя.

И лишь один селянин, стоявший в сторонке, угрюмо спросил:

– Ну, и как… отвели душу? Вволю наплясались?

Никто ничего не ответил ему, да и о встрече с Михеем почему-то никто из молодёжи не помнил…